Его чужая семья

Глава 1

– Мама, смотри! Папа! – кричит Богдан, дёргая меня за рукав куртки.

Я машинально поворачиваю голову в направлении, которое малыш указывает тонким пальчиком. Дыхание перехватывает, а сердце замирает лишь для того, чтобы забиться с удвоенной силой.

Женя. Он стоит на ступеньке эскалатора и одной рукой держится за поручень, а второй обнимает какую-то незнакомую мне девушку за талию.

Красивая стройная брюнетка с идеально гладкими блестящими волосами длиной до самой поясницы. Высокая шпилька, обтягивающее чёрное платье – она словно сошла с обложки глянцевого журнала.

– Женщина, вы чего застыли? – писклявый голос молоденького паренька сбивает меня с толку.

Вот нахал, мне ведь всего двадцать пять лет. Какая я ему «женщина»?

Вместе с сыном схожу с эскалатора и, раскрыв рот, продолжаю смотреть вслед удаляющимся фигурам. Мужчина улыбается и поглаживает свою спутницу, опуская пальцы немного ниже линии поясницы.

Надо бы пойти за ним следом, чтобы убедиться наверняка, что я обозналась. Но я продолжаю стоять, словно меня приколотили к полу торгового центра.

Мы с Богданом забежали в детский магазин, чтобы купить ему новые кроссовки. И мне даже в голову не могло прийти, что я увижу здесь своего мужа в объятиях посторонней женщины. Вот только это не самое странное в данной ситуации. Страшнее то, что мой любимый погиб три года назад в автокатастрофе, а теперь его точная копия разгуливает, как ни в чём не бывало, по самому крупному торговому центру нашего города.

И от осознания всего происходящего у меня мороз по коже.

– Богдашка, – я присаживаюсь перед сыном на корточки и беру его маленькие ладошки в свои руки. – Тебе показалось, это был не папа.

– Но, мама, я же видел, ты сама показывала мне фотографии, – малыш обиженно надувает губки.

Я встаю в полный рост и прижимаю сына к себе, повыше задираю голову, чтобы он не видел моего лица. Беззвучные слёзы катятся по щекам, обжигая нежную кожу. Понимаю, что мы с Богданом просто обознались и приняли постороннего мужчину за близкого нам человека. Человека, которого больше нет. Но глупое сердце продолжает неистово биться о рёбра, а мозг вопит: «Догони!»

– Мы просто обознались, – говорю еле слышно пересохшими от волнения губами. Повторяю эти слова вновь и вновь, поглаживая сына по светлым волосам. Кого больше пытаюсь убедить – не знаю. Себя, или всё же Богдана?

В голове одна за другой всплывают страшные картины из прошлого.

Ночь. Дождь льёт стеной, а Женя ещё не вернулся со смены. Девять часов, половина десятого. Я смотрю в окно, нервно сжимая в руке мобильный телефон. Позвонить. А что, если он в пути и отвлечётся на звонок? Дорога непростая, видимость ужасная. Я сама водитель, и боюсь себе представить, какая сейчас обстановка на трассе.

Утром мы опять поссорились. Я не успела погладить мужу рубашку, потому что всю ночь просидела возле Богдана, пытаясь сбить высокую температуру. А Женя не любит, когда я что-либо не успеваю.

Отвлекаюсь на мгновение, глядя на мирно посапывающего в своей кроватке двухлетнего сыночка. Губы растягиваются в улыбке, когда мой ангелочек улыбается во сне.

Вибрация телефона обжигает руки. Я жду пару секунд, прежде, чем принять вызов. Экран высвечивает неизвестный номер, но я надеюсь, что это Женя. Мало ли, вдруг телефон разрядился, поэтому звонит с чужого. Неужели его попросили задержаться?

Мой муж – самый лучший хирург нашего города. Днём мы с ним вместе работаем в частной клинике, а по вечерам Евгений берёт подработки в стационаре.

Я обычная медсестра меркну на его фоне. А мужу приходится работать, не покладая рук, чтобы оплачивать ипотеку за нашу новую квартиру.

– Алло, – отвечаю полушёпотом. Тихо выхожу из детской, аккуратно закрывая за собой дверь.

Вместо голоса любимого мужчины я слышу холодный тон незнакомки, которая сообщает мне об автокатастрофе.

Пять дней нескончаемого кошмара, экспертиза ДНК и похороны, после которых я две недели не могла ни с кем общаться, включая своего маленького сына. Богдану пришлось на время переехать к моим родителям, спасибо маме и папе, они поддерживали меня, как могли.

– Пойдём скорее, – тяну сына к выходу из торгового центра.

Прекрасно понимаю, что обозналась, но вместе с тем чувствую непреодолимое желание поскорее покинуть здание. Мне физически неприятно находиться здесь, наваждение какое-то.

Идём с Богданом к парковке. Я торопливо шарю по карманам куртки в поисках ключей.

– Мама, – сын опять дёргает меня. На этот раз тянет за ручку сумки. – Там… папа…

Заметно стухает, уловив мой строгий взгляд. Богдану хоть всего пять лет, но он достаточно смышленый малыш. Любому взрослому даст фору. Понимает меня с полуслова, редко капризничает, чувствует, когда я очень устала. В общем, растёт настоящим мужчиной.

Не хочу опять смотреть на двойника погибшего мужа, но любопытство превозмочь не в силах. Медленно поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на чёрный тонированный спорткар. Мужчина галантно открывает дверь перед своей спутницей, и она исчезает в салоне авто.

Нажимаю на кнопку блокировки, и мой любимый красненький «Матиз» приветливо моргает фарами. Усаживаю сына на переднее сиденье в специальное автокресло. В голове продолжаю прокручивать увиденное: до чего же похож. И цвет волос, и рост, и телосложение. Копия, самая настоящая.

Только мой Женя ни за что на свете не сел бы в подобную машину, и тем более не стал бы себе её покупать. Он любил свой внедорожник, часто выбирался на нём за город, чтобы отдохнуть от тяжёлой работы и побыть в одиночестве.

Сажусь на водительское место, вставляю ключ в зажигание и завожу свою девочку. Плавно выезжаю с парковки, проезжаю несколько кварталов и сворачиваю на просёлочную дорогу. Мои родители, к которым я перебралась после смерти мужа, живут далековато от центра, но зато место достаточно тихое.

После смерти Жени выяснилось, что у нас был огромный долг по ипотеке, которую муж не платил целый год. Видимо, у него были какие-то проблемы. Поэтому мне пришлось отказаться от квартиры и переехать к родителям.

Аккуратно объезжаю лужицы, которые образовались после прошедшего в обед дождя. При малейшем попадании воды под капот начинает противно свистеть ремень генератора, поэтому я стараюсь быть осторожной.

– Мам! – вздрагиваю от громкого крика.

Перевожу взгляд с дороги на сына и обратно.

– Что такое, мой хороший? – спрашиваю испуганно. Только сейчас осознаю, что ребёнок уже звал меня несколько раз, но я была настолько погружена в свои мысли, что не слышала родного голоса.

– Мам, а вдруг это всё-таки был папа? – спрашивает шёпотом, заставляя мои внутренности сжаться в один большой тугой узел.

Умом понимаю, что такое невозможно, но сердце каждый раз замирает, когда вспоминаю лицо любимого мужа, его руки, глаза. Мы были так счастливы, и впереди была целая жизнь.

Но у судьбы оказались свои планы…

Глава 2

– Ксюха, убери, убери эти цветы от греха подальше! – машет рукой Галина. – Новый босс приедет через двадцать минут, а у нас ещё ничего не готово.

Что по мнению Гали должно быть готово, я не представляю. Танцы? Фуршет? Шоу мыльных пузырей, в конце концов?

Клиника «Доктора Стукина», в которой я работаю регистратором, после смерти бывшего владельца оказалась не нужна наследникам. Дети известного врача и бизнесмена без зазрения совести продали дело всей его жизни.

И новый босс приедет с минуты на минуту…

– Идёт! – пищит кто-то из медсестёр.

Весь персонал выстраивается вдоль стен по стойке смирно. Окидываю коллег непонимающим взглядом. К чему эта суета и подхалимаж? Главное, качественно выполнять свою работу, я считаю.

Скромно пристраиваюсь рядом с Галиной, практически не выбираясь из-за стойки регистрации. Подруга наоборот любит выделяться, стоит, гордо выпятив грудь и нацепив на губы широкую ослепительную улыбку. Как по мне, в этом нет необходимости, Галя и так очень яркая девушка. Натуральная блондинка с кукольными чертами лица, жаль, что одна. Никак не встретит достойного мужчину.

Дверь медленно открывается и в холле появляется он. Высокий рост, широкие плечи, уверенная размашистая походка. Новый босс окидывает коллектив цепким взглядом чёрных глаз. Мне кажется, что на мгновение он концентрирует своё внимание на моём лице, но я прекрасно понимаю, что всё это лишь плод моей больной фантазии.

Мужчина проводит рукой по светлым волосам, высокомерно вскидывает голову и слегка приподнимает уголок губ. Лёгкая щетина на его лице – это единственное, что помогает мне сделать вдох и понять: передо мной не призрак. А вполне реальный человек из плоти и крови – точная копия моего погибшего мужа. Именно эту копию мы вчера с сыном видели в торговом центре.

И из всех бизнесменов, проживающих на территории нашей необъятной родины, именно он купил клинику, в которой я работаю.

Только сердце отказывается верить, что это случайность.

– Егор Михайлович Романовский, – представляется новый босс.

Он что-то говорит о грядущих переменах, запланированных нововведениях, знакомится с персоналом. Но я не слышу ничего, словно мои уши забили ватой. Глаза застилает пелена, только я не сразу понимаю, что это слёзы.

– Ксюх, – толкает в бок Галина, когда взгляд босса останавливается на мне. – Представься, – шипит, продолжая очаровывать мужчину своей улыбкой.

– Ксения Васильевна Одинцова, – голос мой садится.

Романовский протягивает ладонь для рукопожатия. Он всех так приветствовал? Я не заметила, наверное, потому что все силы были брошены на то, чтобы не лишиться чувств.

– Не бойтесь, Ксения Васильевна, я не кусаюсь, – кивает на протянутую руку.

Стараюсь не смотреть в лицо мужчине, чтобы он не заметил моих покрасневших, заполненных влагой глаз.

Медленно поднимаю руку, вкладываю пальцы в широкую тёплую ладонь.

От прикосновения чувствую, что буквально разлетаюсь на части. Мне кажется странным и диким происходящее. Может это всё сон, и я просто никак не могу проснуться?

Романовский! Егор Михайлович! Украдкой смотрю в такое до боли знакомое лицо и не могу примерить ему эти чужеродные имя и фамилию. Не могут люди быть настолько похожими, даже двойники. Я не верю, что это не Женя, это точно он, иначе и быть не может.

Только почему мой муж меня не узнаёт?

Босс скрывается за дверьми своего нового кабинет, коллеги постепенно расходятся по своим рабочим местам. Все торопятся подготовиться к предстоящей планёрке, и только я одна так и продолжаю стоять возле стойки регистратуры, не могу двинуться с места.

Чувствую себя каменной статуей, не способной пошевелить рукой, ногой или хотя бы пальцем. Нет, я точно не смогу пережить планёрку, сойду с ума от неизвестности. Да у него даже голос, как у Жени.

– Ксюха, ты чего, через час водители в очередь выстроятся на медкомиссию. Давай, бери себя в руки, и за работу, – принимается командовать Галина. – Новый босс, конечно, симпотяжка, но это не повод стоять статуей пятнадцать минут подряд, – добавляет с усмешкой.

Пятнадцать минут. Я простояла неподвижно на месте пятнадцать минут!

– Галь, – хватаю подругу за локоть, – это мой Женя.

Я понимаю, что выгляжу сейчас, как сумасшедшая. Красные глаза, заторможенный взгляд и дрожащие руки. Мне надо как-то успокоиться, но как это сделать, когда за стенкой находится тот, кого я не видела три года? И считала погибшим.

– В смысле, Женя? – Галина отшатывается от меня. – Какой Женя?

Девушка поправляет белоснежную форму с синей окантовкой. На мне точно такая же, только сидит свободнее. Мухина – обладательница шикарных форм, не то, что я. Даже после родов осталась тощей, как щепка. Не округлилась ни капельки.

– Подожди! – вскрикивает, тут же прикрывая рот ладонью.

Глаза девушки становятся ещё больше от шока. Она медленно опускается на стул, тянется за стаканом с водой, мгновенно осушает его.

– Вот, смотри, – провожу пальцем по экрану смартфона, перелистывая папки с фотографиями одну за другой.

Наше свадебное фото я спрятала так, чтобы оно не попадалось мне на глаза. Не бередило только начавшие заживать раны. Думала, если постоянно буду видеть лицо мужа перед собой, никогда не приду в норму.

Кто же знал, что его лицо появится передо мной воочию.

Галя с опаской смотрит на фотографию, потому что от неоспоримого сходства моего погибшего мужа с нашим новым боссом становится жутко.

– Одно лицо, – кивает, – даже не по себе как-то, зная, что твой муж, ну…

Галя замолкает. Боится произнести вслух то, что думает. Я тоже долго не могла говорить об этом, жила так, словно ждала возвращения Жени.

А теперь, когда вроде бы смирилась, он вернулся.

Ещё раз смотрю на фото, закрываю приложение, убираю смартфон в карман формы. Сердце рвётся в груди, буквально разлетается на куски.

Я не могу собраться с мыслями и взяться за работу, перекладываю с места на место какие-то папки. Открываю и закрываю файлы с номерами телефонов и временем записи пациентов на рабочем компьютере.

– Выговорись, легче будет, – советует Галя. – Мне как-то не по себе, что ты молчишь.

Прислушиваюсь: гнетущая звенящая тишина давит на нервы. Наверное, подруга права, но…

– Что ты, неудобно, – пожимаю плечами.

Не хочу вешать на постороннего человека свои проблемы, хоть мы и дружим с Мухиной. Правда, она не так давно устроилась в клинику, где-то полгода назад. Но мы быстро нашли общий язык.

– Вот ещё, я тогда тоже теперь молчать буду, – надувает губы, стараясь принять грозное выражение лица. Протягивает руку, сжимает мою ладонь, сочувствующе смотрит в глаза. – Не надо держать всё в себе.

От слов подруги меня словно прорывает. Я рассказываю о том, как мы познакомились с Женей. Как я влюбилась без памяти. Как он не замечал сначала простушку Ксюшу. А потом позвал замуж. Мне все одногруппницы завидовали, когда узнали, что меня, обычную ученицу медицинского колледжа берёт в жёны сын известной артистки театра Лидии Одинцовой. Да к тому же, будущий хирург. Женя был на три года старше меня.

Свадьба, правда, не под стать Одинцовым, была довольно скромной. Лидия Григорьевна не понимала выбор сына, но с достоинством королевы приняла его. Тем более, она жила на приличном расстоянии от нашего города, неподалёку от моря. Так что, виделись мы с ней нечасто.

Потом родился Богдашка, Я еле успела сдать выпускные экзамены в колледже, даже диплом не смогла получить вместе со всем. Женя уже тогда подрабатывал в местном стационаре. Я старалась быть хорошей женой, но как мне казалось, недотягивала. Муж сердился, когда я не успевала сделать все домашние дела до его прихода. Или, что ещё хуже, просила помочь мне, хотя бы посидеть с сыном.

А спустя ещё два года…

Новый поток слёз вырывается наружу, словно извержение вулкана. Такой же неудержимый и горячий.

Подруга участливо кивает головой и встаёт, чтобы заварить для меня кофе.

– Выпей, взбодрись, – протягивает чашку с ароматным содержимым.

Я благодарю девушку, но к напитку не притрагиваюсь. Всё равно очень горячий. Отодвигаю кофе в сторону и буквально перед носом у пациента выхожу из-за стойки и скрываюсь в подсобке. За ней – туалет.

Включаю холодную воду, умываю щёки, шею. Не помогает.

Смотрю на себя в зеркало. Глаза опухшие, подтёки от туши, губы дрожат. С виду и не скажешь, что мне всего двадцать пять. Хотя обычно я выгляжу даже моложе своих лет.

Радуюсь, что прихватила с собой сумочку, с помощью влажных салфеток и косметички привожу в порядок лицо. Что-то я совсем расклеилась, так нельзя.

Если мой новый босс – на самом деле Женя, то я должна узнать, что случилось, и где он пропадал всё это время.

Слёзы и отлынивание от работы мне точно не помогут. Тем более, начальник ведёт себя так, словно видит меня впервые. И не удивлюсь, что с лёгкостью уволит за первую же провинность.

Такой близкий и в то же время такой далёкий.

Выхожу из подсобки, проглатываю очередной ком в горле, когда замечаю Женю в холле. Я не могу называть его Егором, язык не поворачивается. Спасибо, он опять исчезает внутри своего кабинета. Когда за боссом закрывается дверь, мне даже дышать становится легче.

Натягиваю на губы приветливую, совершенно искусственную улыбку и присаживаюсь на своё рабочее место.

– Добрый день, – здороваюсь с первым пациентом, начинаю работать.

Огромная очередь на медкомиссию для будущих водителей помогает мне отвлечься от собственных проблем. Но ненадолго. Как только рабочее время подходит к концу, новый босс вызывает всех на планёрку.

С колотящимся сердцем, пропускаю вперёд себя всех коллег и только потом прохожу в кабинет начальства.

Мужчина сидит за своим столом и подписывает какие-то документы.

Стараюсь не смотреть на него, но глаза меня не слушаются. Жадно изучают босса, находя первые незначительные на первый взгляд несоответствия.

Во-первых, волосы. Женя никогда, ни при каких обстоятельствах, не позволял себе стрижку длиннее привычного для него короткого ёжика. У босса волосы небрежно откинуты назад, но их длина оставляет желать лучшего. Неужели не мешают?

Во-вторых, щетина. Мой Женя терпеть не мог эти новомодные тенденции с отращиванием бороды. Он был всегда гладко выбрит и пах привычной мужской парфюмерией.

А у этого подбородок и щёки покрыты равномерной недельной щетиной.

Но всё это такие мелочи, которые с лёгкостью может изменить в себе любой мужчина. Если захочет.

Страшнее другое: что произошло той ночью на дороге на самом деле? И кого я похоронила три года назад?

Глава 3

Тяжело вздыхая, коллеги покидают кабинет босса. От заявлений последнего никто не в восторге, ведь все привыкли, что начальство, оно вроде бы и есть где-то. Но вместе с тем, нос в рабочий процесс не суёт.

Новый босс заявил, что будет появляться в клинике ежедневно.

– Одинцова, эмм… Ксения Васильевна, – щёлкает пальцами Егор-Женя, – задержитесь, будьте любезны.

По спине пробегает холодок, ноги становятся деревянными. В голове столько вопросов, что ни один из них не удаётся вычленить из общего потока.

Неужели это всё была игра? Может быть, Женя от кого-нибудь скрывается, поэтому сделал вид, что не знает меня?

А теперь вот решил поговорить…

– Ксения, насколько вы свободны во второй половине дня…

– Да, – я делаю уверенный шаг навстречу мужчине, – Женя, конечно, я свободна. Разве может быть иначе? Скажи, что случилось, где ты был все эти три года, любимый?

Бурный поток слов льётся из меня с такой скоростью, что я даже не успеваю подумать, к чему может привести моё словесное недержание.

Да и как можно вообще о чём-то думать, когда человек, которого ты похоронила, стоит перед тобой целый и невредимый?

Тут впору тронуться умом, сойти с ума от счастья и непонимания происходящего можно.

– Я хотел спросить, насколько вы загружены в течение дня, мне нужна помощница, что-то вроде секретаря… – произносит растерянно.

Нахмурив густые брови, смотрит на меня с подозрением.

– Женя… – ещё одна жалкая попытка. Не такая уверенная, как предыдущая.

– Егор Михайлович, – поправляет босс, – не Евгений, Егор! – припечатывает, прожигая насквозь чёрными глазами.

Непроизвольно передёргиваю плечами. Делаю ещё один шаг, но мужчина, который ради разговора со мной вышел из-за своего стола, теперь прячется обратно. И всё это было бы забавным, если бы не ситуация, в которой мы находимся.

Мне вот совсем невесело.

– Но как же мы… – протягиваю дрожащие руки. – И наш сын, Женя, у нас же с тобой сын. Ты помнишь?..

Договорить не имею возможности, потому что мужчина жёстко одёргивает меня и выгоняет из кабинета.

– Вы не в себе, кажется, покиньте кабинет. Поговорим позже, – указывает на дверь, – может быть.

Опустошённая и раздавленная плетусь в подсобку, чтобы переодеться в свою одежду. Галина ждёт меня возле стойки регистратуры.

– Ну, что он сказал? – девушка надевает тонкий цветастый плащ и вешает на плечо свою маленькую сумочку.

– Ничего, – развожу руками, с трудом сдерживая слёзы. – Он что-то хотел от меня, но я не расслышала что именно, думала совсем о другом.

– О другом, или о нём? – хмурится. – Давай, быстро переодевайся, по дороге обсудим всё.

Завидую боевому настрою Мухиной и даже радуюсь немного, что смогу поболтать с этой зажигалкой и отвлечься от тяжёлых дум.

– Только подождать немного придётся, я сегодня не сама за рулём, папа приедет. На моём «Матизе» подшипник загудел…

– Ой, не надо, пожалуйста! – Галя поднимает руки в оборонительном жесте. – Я же не смыслю ничего в этих тачках, не грузи.

Она звонко смеётся, заражая своим весельем немного.

Убегаю в подсобку, быстро скидываю с себя медицинскую форму, надеваю джинсы и кофту на пуговицах. Машинально поправляю волосы. А ведь последние годы мне было плевать на то, как я выгляжу.

Нет, разумеется, я пользуюсь косметикой и слежу за собой, потому что должность обязывает. Регистратор – лицо клиники. Но делаю это на автомате, не задумываясь, без удовольствия.

– Значит, давай размышлять логически, – Галя ставит локоть на стойку и подпирает кулачком подбородок. – Он тебя не узнаёт совсем?

Где Галя – и где логика. Даже мне смешно, ну, да ладно. Зато приятно, что подруга совершенно не допускает мысли, что я обозналась или того хуже, тронулась умом.

– Не узнаёт, – выдыхаю обречённо. – И не похоже, что играет, я вижу, что Женя реально не помнит меня.

– Хм, говоришь, была авария? А, ну, ты видела?..

Рвано выдыхаю, слегка прикрывая веки. Не могу, не хочу вспоминать весь тот кошмар, который пережила три года назад.

Спасибо подруге, она понимает меня без слов. Не настаивает на ответе.

– Вывод напрашивается сам собой, – подытоживает. – Твой Женька не погиб в той аварии, а потерял память. И твоя задача – помочь ему вспомнить.

– Подожди, – качаю головой, не готовая принимать то, что пытается на меня обрушить подруга. – А где он тогда был всё это время? Почему экспертиза ДНК подтвердила, что…

Я опять не в состоянии закончить фразу. Ещё немного, и окончательно свихнусь. Столько всего навалилось за один день.

– Мама! – в распахнутую дверь вбегает Богдан и бросается мне на шею.

На пороге застывает отец, сложив руки по карманам брюк.

Крепко прижимаю к себе сына – самое дорогое, что есть у меня на свете. Провожу рукой по светлой макушке, наслаждаясь прикосновением. А когда Богдашка неловко чмокает меня в щёку, и вовсе забываю ненадолго обо всех проблемах.

А ведь буквально в паре метров от нас, за тяжёлой дверью кабинета сидит, возможно, отец моего Богдана.

Так, надо уводить их отсюда. Здравый смысл, который существовал сегодня отдельно от меня, возвращается. Когда дело касается близких, мозг начинает работать по-другому. Ни моему отцу, ни Богдану незачем пока видеть Женю.

Я передаю свой пакет с формой папе, и он идёт к автомобилю. Галя уходит следом за моих отцом. Я обычно подвожу её после работы, поэтому и сегодня мы поедем вместе.

Беру Богдана за руку и тоже иду к выходу, но вовремя понимаю, что забыла на стойке телефон.

Делаю всего пару шагов, но неизбежность накрывает меня с головой. Дверь кабинета босса открывается, и Женя выходит в холл.

Сканирует взглядом Богдана и переключает своё внимание на меня. В его глазах – огромное буйное море, состоящее из одних сплошных вопросов.

Ну же, давай, Женя, я верю, что ты вспомнишь!

Босс так смотрит на ребёнка, словно это не маленький человек, а насекомое. В его тёмных глазах холод и что-то ещё, такое страшное, трудно читаемое…

Богданчик теряется под пристальным взглядом и жмётся к моему боку. Душа в миллионный раз за сегодняшний длинный день разлетается на тысячи осколков. Каждый из них ранит, больно вонзаясь в грудную клетку.

– Папа? – шепчет малыш, заставляя моё сердце сжаться от очередного болевого спазма.

Богдану всегда не хватало мужского внимания. Мой отец старается уделять ребёнку время, но всё же малыш понимает, что это дедушка. Не папа.

Машинально прикасаюсь ладонью к губам сына. Богдан понимает без слов, больше не пытается заговорить.

– П-простите, – бормочу бесцветно. – Мы уже уходим, я понимаю, что ребёнку не место в клинике.

Не перенесу, если босс начнёт возмущаться или того хуже наговорит грубостей при Богдане. Поэтому беру инициативу в свои руки. Слегка подталкиваю сына в сторону двери, но он упирается маленькими ножками. Не двигается с места.

С опаской поглядываю на мужчину. Сейчас я не могу воспринимать его, как вернувшегося с того света мужа. Он такой опасный, такой чужой, такой таинственный. О чём думает босс, даже представить сложно. Будто сплошь покрыт металлической бронёй.

Мой Женя был более открытым, я с лёгкостью считывала его эмоции. Особенно злость, которая всегда была на поверхности. А этот…

Он же злится, ведь так?

Перевожу взгляд с босса на сына и обратно. Надо уходить, но я теперь, подобно Богдану, не могу сдвинуться с места. Стою, пригвождённая властным взглядом мужчины.

Босс надвигается в нашу сторону, делает пару размашистых неспешных шагов и останавливается в полуметре от Богдана. Присаживается перед ребёнком на корточки и протягивает ему свою широкую большую ладонь для рукопожатия.

От шока и удивления из груди вырывается рваный вздох. Я ожидала чего угодно, но только не этого.

– Привет, я Егор, а тебя как зовут? – так просто, легко.

Мужчина улыбается. Незнакомой мне улыбкой: расслабленной, светящейся, доброй. Она слишком чужеродно смотрится на этом лице, каждую чёрточку которого я знаю наизусть. Так мне кажется.

Хотя говорить в настоящем времени всё же неправильно. Знала.

Нет, Женя тоже умел улыбаться. Но не так. И мне больно и горько от того, что я провожу очередную параллель, сравниваю. Словно предавая память о муже, бессовестно разглядываю мужчину. Его или всё-таки другого.

Я запуталась.

Я не понимаю.

Я не знаю, как дальше быть.

– Богдан, – сыночек с опаской протягивает маленькую ладошку и вкладывает её в огромную лапу мужчины. Другой характеристики у меня нет, на фоне босса мой сын кажется крошечным.

С возрастом, возможно, гены отца возьмут своё, но сейчас видно, что комплекцией он пошёл в меня.

– Ты за мамой приехал? – мужчина выпрямляется, и теперь Богданчику нужно сильно задрать голову, чтобы продолжать смотреть на моего босса.

– Ага, – отвечает сынок на удивление немногословно.

Я вижу, что он растерян и удивлен встречей с копией своего отца, но виду старается не подавать. Настоящий маленький мужчина. Мамина гордость.

Глотаю подступивший к горлу ком, не давая слезам вырваться наружу. Не слезинки больше не пророню из-за босса, будь он хоть Женей, хоть Егором.

Жалею, что в своё время вообще показывала ребёнку фото погибшего отца. Хотела как лучше, чтобы малыш знал о папе. Но кто же мог предположить, что мы встретим его живого и невредимого.

Наслаждающегося жизнью, в которой больше нет нас. Меня и Богдана.

Галя права, я просто обязана во всём разобраться. И я приложу все силы, чтобы сделать это, но слабости своей больше не покажу боссу.

Вскидываю голову и встречаюсь взглядом с мужчиной. Почву выбивает из-под ног, мышцы ослабевают, я опять теряю контроль над собственным телом.

Да я так с ума сойду, каждый день видеть этого мужчину. Не увольняться же мне в конце концов? Нам с сыном нужно на что-то жить.

Это глупо, но я вместо того, чтобы отвернуться и перестать подвергать пыткам своё сердце, продолжаю смотреть на Романовского. Да, именно так. Мне нужно думать о нём, как о новом боссе Егоре Михайловиче Романовском.

Если я не перестану в своей голове называть его Женей, точно свихнусь.

Разглядываю лицо мужчины, словно вижу его впервые. Стараюсь найти отличия, прямо как в детской игре.

Помимо щетины и непослушных отросших прядей на голове, замечаю, что оттенок глаз гораздо темнее того, который был у Жени. Цепляюсь за это отличие, старательно ищу новые.

Малюсенький едва заметный шрам над левой бровью, у моего мужа такого точно не было. Мне даже интересно, откуда он у мужчины, но спрашивать я, разумеется, не собираюсь.

Егор Михайлович не сопротивляется «процедуре осмотра», если это так можно назвать. Стоит неподвижно, позволяя мне изучать его лицо.

И только когда уголочек пухлых губ дёргается вверх, я прихожу в себя. Отворачиваюсь.

– Егор Михайлович, – нажимаю на голос, напоминая себе имя босса, – я хотела попросить прощения за тот инцидент в вашем кабинете.

На месте Романовского я бы сочла себя сумасшедшей. И мне на самом деле стыдно за своё неадекватное поведение.

– Ммм, да? И часто с вами такие инциденты случаются? – произносит с усмешкой.

Всё-таки посчитал сумасшедшей. Главное, чтобы теперь не уволил.