Kitabı oxu: «Подменыш. Дикая магия»

Роджер Желязны

Şrift:

Roger Zelazny

Changeling

Madwand

* * *

Подменыш

Эта книга – для Дэвина.

Глава первая

Увидав, как старый Мор ковыляет к фургону главного отряда осаждающих, лорд Рондоваля понял, что его владычеству вот-вот придет конец.

За грозовыми тучами стремительно угасал день; неуклонно сеял холодный дождь.

Гром подбирался ближе с каждым раскатом, с каждым слепящим росчерком света в небесах. Но Дет Морсон, стоящий на балконе Рондовальской цитадели, был еще не готов отступить. Он вытер лицо краем черного шарфа и пробежал пятерней через шевелюру – нынче морозно-белую и посверкивающую; лишь одна широкая прядь чернела ото лба до самого загривка.

Он вынул из-за кушака скипетр тонкой ковки, сжал в обоих кулаках и поднял – примерно на уровень глаз, может, чуть выше, на расстоянии вытянутой руки. Воздух наполнил легкие, голос полился тихо и ровно. Родимое пятно в форме дракона на внутренней стороне правого запястья привычно дернуло болью.

Там, внизу, черта света преградила путь нападавшим, а миг спустя из нее колышущейся стеной прянуло пламя. Люди как один повалились назад, но лучники-кентавры устояли и пустили в его сторону стаю стрел – которую тут же подхватило и унесло порывом ветра.

Дет рассмеялся.

Он запел скипетру боевую песнь, и на земле, под землей и в воздухе над нею его грифоны, его василиски, драконы и демоны изготовились к последней атаке.

Но старый Мор уже воздел посох, и пламя начало опадать.

Дет лишь покачал головой: право, что за напрасная трата таланта!

Он заговорил громче, и земля ощутимо содрогнулась. Из своих логовищ показались василиски, и вышли, и уставили смертоносный взор на врага. Сверху пикировали гарпии, визжа, испражняясь на лету; когти так и секли во все стороны! С флангов двинулись волколаки, а на скалах высоко над ним услыхали призыв драконы и широко распахнули крылья…

Но огонь угасал, и гарпии гибли на копьях кентавров, а василиски окунались в чистый белый свет, исторгавшийся ныне из Морова посоха, и опрокидывались, скручивались узлами и умирали, крепко зажмурив глаза. И даже драконы – самые большие умницы из всех – слетели с высот, но в бой вступать не спешили.

Между тем вражеские полчища на равнине снова тронулись вперед, и Дет уже знал, что отлив сменился приливом, и стервятники вернулись на насест. История, так сказать, снова сумела его удивить, застав врасплох в нужнике.

Пока старый Мор внизу держит под наблюдением все магические пути отхода, нет смысла тратить силу на попытки спастись; что до путей физических, то их уже благополучно перекрыли осаждающие.

Дет покачал головой и опустил скипетр.

Наружу теперь не пробиться, и никакого шанса на почетную сдачу… да и на любую другую тоже у него, ясное дело, уже не осталось. Враги однозначно жаждали крови, и Дета вдруг охватило неприятное предчувствие острой анемии.

Метнув в неприятеля последний взгляд – и заодно последнее проклятие, – он ушел с балкона. У него еще было немножко времени, чтобы привести в порядок кое-какие дела и подготовиться к неизбежному.

Идею обдурить врага фальшивым самоубийством Дет отверг сразу же – такое жеманство! Лучше уйти достойно, забрав с собой пару попутчиков.

Стряхнув с плаща дождь, он решительно зашагал по коридору. Гостей надо встречать на первом этаже.

Гром теперь грохотал почти прямо над цитаделью. За каждым окном, которое он миновал, полыхали яркие вспышки.

Лидия, леди Рондоваль, – ее темные волосы, неубранные, падали на спину – завернула за угол и успела заметить, как в дверную нишу метнулась тень. Бормоча изгоняющее заклятие общего характера (годное против большинства духов нечеловеческой природы, какие могли слоняться по этим залам), она двинулась вперед по коридору.

Проходя мимо проема, она заглянула внутрь и, поморщившись, подумала: ясно, почему заклинание, мягко говоря, не сработало. Из сумрака на нее уставился Мышиная Перчатка – вор; низенький смуглый человечек, облаченный в черное сукно и кожу. До сего момента леди Лидия была уверена, что он честно томится в глубоком подземелье.

Быстро взяв себя в руки, преступный элемент улыбнулся и отвесил поклон.

– Очарован, – промурлыкал он. – Такое счастье встретить миледи… в коридоре.

– Ты как оттуда выбрался? – деловито осведомилась миледи.

– Не без труда, – признал он. – Замки у вас тут довольно затейливые.

Леди Лидия вздохнула и на всякий случай покрепче сжала сверток.

– Сдается мне, ты провернул свой трюк как раз вовремя, чтобы угодить из огня да в полымя. Наши враги сейчас ломают главные ворота. Может, уже и сломали.

– Так вот что там за шум, – присвистнул он. – Ну, раз такое дело, не соблаговолите ли указать мне дорогу к ближайшему тайному выходу?

– Боюсь, они уже все перекрыты.

– Вот ведь незадача, – расстроился Перчатка. – Тогда не будет ли с моей стороны невежливо поинтересоваться, куда вы так торопитесь вот с этой… Ай! Ай!

Он сунул в рот обожженные пальцы: на попытку ухватить сверточек леди Лидия ответила неким таинственным жестом.

– В башню, – любезно ответила она. – Надеюсь призвать дракона, который унесет меня отсюда, – если они там еще остались, конечно. Они скверно относятся к незнакомцам, так что тебе, увы, надеяться не на что. Мне… мне жаль.

Перчатка улыбнулся.

– Ступайте, леди. И поторопитесь! Я сам о себе позабочусь. Как всегда.

Она кивнула, он ответил поклоном и, посасывая пальцы, повернул назад, туда, откуда пришел. В голове у него уже созрел план, и ему тоже стоило поторопиться.

Не успела Лидия дойти до конца коридора, как замок тряхнуло. Окно на лестничной площадке – она уже начала подниматься по ступенькам – разлетелось вдребезги; внутрь ворвался дождь. На втором этаже – уже на подходе к винтовой лестнице в башню – Лидию оглушил раскат грома, и она не обратила внимания на зловещий скрип стен. Но даже услышь она его, ее бы это не остановило.

На полдороге к верхушке башня принялась качаться.

Леди остановилась, и у нее на глазах по кладке поползли трещины. Со свода посыпались пыль и куски известки. Лестничный колодец накренился.

Срывая с плеч плащ и оборачивая в него сверток, леди кинулась назад.

Лестница покосилась еще сильнее; рев и треск заполонили все кругом. Впереди фрагмент потолка провалился внутрь, в отверстие хлынул поток воды. Дверной проем подозрительно пополз вверх.

Ни секунды не колеблясь, леди Лидия выхватила из ткани сверток и швырнула его туда, в пустоту.

И мир под ней рухнул.

Когда силы Джареда Клайта ворвались в Большой зал Рондоваля прямо по трупам его темных защитников, лорд Дет тихо возник из бокового прохода: в руках у него был натянутый лук. Стрела прошила броню, грудную кость и сердце Джареда (именно в таком порядке) и свалила его на месте.

Дет отбросил лук, вытащил из-за кушака скипетр. Магическое орудие описало над головой медленный круг, и незримая сила оттолкнула захватчиков.

Одна фигура, впрочем, тут же шагнула вперед. Это был, конечно, Мор. Полыхающий посох плясал у него в руках, превратившись в световое колесо.

– Не тому ты служишь, старик, – бросил Дет. – Это не твоя битва.

– Стала моей, – возразил Мор. – Ты нарушил Равновесие.

– Ба! Равновесие нарушилось тысячу лет назад – причем в правильную сторону.

Мор лишь покачал головой. Посох вращался перед ним все скорее – кажется, он совсем его уже не держал.

– Я страшусь последствий, которые ты наверняка уже вызвал, – сказал он. – Не говоря уже о том, что случится, дай я тебе продолжить в том же духе.

– Тогда давай решим этот вопрос между собой, только ты и я.

С этими словами Дет медленно опустил скипетр – и наставил на него.

– Это всегда было только нашим делом, правда?

Лорд Рондоваля колебался лишь долю секунды.

– Думаю, ты прав. Но сейчас ты сам накликал на себя беду.

Скипетр вспыхнул, и копье слепящего алого света прянуло из него, ударив в самый центр щита из крутящегося посоха. Мор наклонился с натуги вперед, копье срикошетило и ушло в потолок.

С грохотом, перекрывшим даже гром, исполинские куски каменной кладки полетели вниз, на голову лорду Рондовалю. Мгновение – и он был сокрушен и погребен под кучей щебня.

Мор выпрямился. Колесо замедлило ход, остановилось, снова стало посохом, и старик тяжко на него оперся.

Когда эхо перестало скакать по залу, шум битвы снаружи тоже стих. Даже буря, казалось, устала бушевать и отправилась дальше, по своим делам. Молнии померкли, гром замолчал.

Один из Джаредовых лейтенантов, Ардел, осторожно подошел и уставился на россыпь камней.

– Все кончено, – помолчав, сказал он. – Мы победили…

– Вроде того, – согласился Мор.

– Тут еще остались его люди… Надо бы с ними разобраться.

Мор молча кивнул.

– И с драконами? И с прочей… противоестественной нечистью?

– Дезорганизованы и растеряны, – негромко отозвался Мор. – Я сам о них позабочусь.

– Хорошо. А мы тогда… это что еще за звук?

Некоторое время они настороженно прислушивались.

– Может оказаться ловушкой, – с сомнением вставил сержант, некто Маракас.

– Иди и выясни. Выбери расчет. Доложишь немедля.

Мышиная Перчатка притаился за гобеленом справа от лестницы, спускавшейся во тьму подземелий. План его состоял, собственно, в том, чтобы вернуться в камеру и снова в ней запереться. Несчастный узник Дета наверняка окажется единственной в замке личностью, которой захватчики обеспечат теплый прием, – так он рассудил. На обратном пути он успел, как видите, добраться до самой лестницы, но тут врата дали дуба, цитадель наводнили враги, а в зале затеяли магическую дуэль. Всему этому он стал живым свидетелем – подглядывая сквозь изрядно протертое место в ковре.

Теперь, когда все отвлеклись на разные другие вещи, самое время выскользнуть из убежища и сделать ноги вниз. Да вот только… В общем, Перчатку одолело любопытство.

Он ждал.

Расчет тем временем вернулся, таща издающий непонятные звуки сверток. Сержант Маракас держал ребенка как-то скованно; лицо его имело сложное выражение.

– Очевидно, злодей Дет планировал принести невинного ребенка в жертву в каком-нибудь злокозненном ритуале, – отрапортовал он. – Дабы обеспечить себе эту самую… победу!

Ардел наклонился и внимательно изучил находку. Потом взял крошечную ручку и повернул ее ладошкой вверх.

– Увы, нет. Вот фамильная родинка-дракон на правом запястье, – сказал он. – Перед нами его собственное потомство.

– Ох.

Ардел перевел вопросительный взгляд на Мора, но тот пожирал глазами дитя, забыв обо всем остальном.

– И что же мне с ним делать, сэр? – несмело вопросил Маракас.

Ардел задумчиво пожевал губу.

– Эта отметина, – молвил он наконец, – означает, что ребенку предназначено стать колдуном. К тому же она – своего рода опознавательный знак. Что бы ему ни втолковывали в ближайшие годы, рано или поздно он узнает правду. Если дать этому случиться, будете ли вы рады встретить могущественного чародея, который в курсе, что вы приложили руку к смерти его отца и разрушению родового дома?

– А-а-а, я понимаю, к чему вы клоните… – проявил недюжинную сообразительность Маракас.

– Так что лучше тебе будет… избавиться… от него.

Сержант потупился.

– А что, если отослать его в какую-нибудь, ну, далекую-предалекую страну, где никто и слыхом не слыхивал про Дом Рондовалей?

– Куда в один прекрасный день непременно заявится странник, знающий всю эту историю? Нет уж. Неопределенность во многом куда страшнее, чем неотвратимость рока. Не вижу для малыша иной судьбы. Давай по-быстрому. И… поласковей, что ли. Чтоб не страдал.

– Сэр, а, может, мы ему просто руку отрежем? Все лучше, чем умирать.

Ардел тяжело вздохнул.

– Сила-то все равно никуда не денется, – терпеливо объяснил он. – Рука там или не рука. Да и кругом слишком много свидетелей. Раззвонят во все концы, поверь мне – будет еще один повод для недовольства. Нет. Если у тебя кишка тонка, найдем в полку другого, кто…

– Погодите, – перебил его голос старого Мора.

Он потряс головой, словно только что проснулся, и шагнул вперед.

– Может, есть и другой вариант. Так, чтобы и ребенок остался в живых, и страхи ваши никогда не сбылись.

Он протянул руку и тронул малюсенький пальчик.

– Что вы предлагаете? – поинтересовался Ардел.

– Тысячи лет назад, – задумчиво произнес Мор, – у нас вдобавок к высокой магии были великие города и могущественные машины…

– Слыхал я такие истории, – согласно кивнул Ардел. – Нам-то это сейчас чем поможет?

– Это тебе не просто сказки. Катаклизм действительно случился. После него мы решили сохранить магию, а все остальное выбросили прочь. Ну, почти все. Сейчас это выглядит легендой, но мы и по сей день недолюбливаем всякие противоестественные… техно-вещи.

– Ну да. Это и есть…

– Цыц! Дай мне закончить. Когда принимается одно из таких великих решений, симметрия мироздания требует, чтобы оно работало в обе стороны. Есть другой мир, очень похожий на наш, где люди отказались от магии, зато сохранили все остальное. Там и нас, и все наши обычаи считают сказками для маленьких детей.

– И где же он, этот мир?

Мор улыбнулся.

– К музыке нашей сферы он идет контрапунктом. Отличается буквально на одну долю. Можно сказать, он тут, за углом… куда никто никогда не заворачивает. Еще одна развилка сияющей дороги.

– Ох уж эти ваши мажеские загадки! Нам какой со всего этого прок? Может человек попасть в это… другое место?

– Может. Вернее, я могу.

– О! Ну, тогда…

– Да. Растя в таком краю, дитя получит нормальную жизнь, но от силы его будет мало толку. От нее станут отмахиваться, стараться объяснить как-нибудь разумно и в итоге расточат зазря. Младший Рондоваль найдет себе место в жизни – совсем другое, чем здесь, – и уже никогда не поймет, даже не заподозрит, что же на самом деле случилось.

– Отлично! Так и сделайте, раз уж милосердие обойдется нам так дешево.

– О нет, цена все же есть.

– И какая?

– Закон симметрии, помнишь? Если мы хотим устойчивых изменений, его придется исполнить: камень за камень, дерево за дерево…

– Другой ребенок? Вы что, хотите сказать, что, унеся одного туда, надо будет принести второго обратно? Оттуда?

– Именно так.

– И что же мы будем с ним делать?

Сержант Маракас осторожно кашлянул.

– Мы с Мел только что одного потеряли, – сдавленно произнес он. – Помер болезный. Может быть, мы могли бы…

Ардел коротко улыбнулся и кивнул.

– Тогда цена и впрямь невелика. Так и поступим.

Носком сапога он показал на поверженный скипетр Дета.

– А с палочкой что будем делать… волшебной? Она больше не опасна?

Мор медленно нагнулся, поднял ее и принялся крутить в руках так и этак, тянуть за два конца, хмыкая и бормоча что-то себе под нос.

– Нет, – изрек он наконец, когда жезл распался на три фрагмента. – Уничтожить его нельзя, но если мне удастся распределить эти куски по углам великого магического треугольника Инт, он, возможно, никогда уже не вернется к владельцу. Хотя сделать это будет нелегко.

– Но вы все-таки сделаете?

– Разумеется.

В этот самый момент Мышиная Перчатка тихонько выскользнул из-за ковра и нырнул на лестницу. Постоял, прислушался, затаив дыхание и ожидая воплей. Воплей не последовало. Он поспешно запрыгал вниз.

У подножия лестницы царил полумрак.

Перчатка повернул направо, сделал несколько шагов и встал как вкопанный. Перед ним раскинулась паутина коридоров – нет, даже не коридоров: естественных природных тоннелей.

Из какого же он тогда вышел? Из того, что справа? Или из этого, который ответвляется под углом чуть дальше? Черт, ему ведь и в голову не приходило, что их тут может быть два!

Сверху донесся подозрительный шум.

Перчатка выбрал правый тоннель и ринулся вперед. Здесь тоже царил почти полный мрак – к этому он уже привык… А вот чего Перчатка никак не ожидал, так это что через двадцать шагов проход круто уйдет вправо. В прошлый раз такого точно не было!

Увы, повернуть назад он уже не мог себе позволить – вдруг кто-то и правда заметил его и пустился в погоню? Тем более что впереди как будто бы забрезжил слабый огонек.

В стенной нише тлела и дымила угольная жаровня. Рядом на полу валялась связка хвороста. Перчатка насовал в чашу растопки, подул, уговорил заняться пламенем. Не прошло и минуты, как у него в распоряжении уже оказался приличный факел. Прихватив еще несколько палок, вор припустил дальше по тоннелю.

Вскоре ему попалась развилка. Левый проход выглядел шире и в целом более гостеприимно – туда он и пошел, но не успел оглянуться, как путь снова разветвился. На сей раз Перчатка выбрал правый отнорок.

Через некоторое время стало ясно, что коридор идет под уклон; вроде бы лицо даже лизнул легкий сквознячок. Еще три развилки – и перед ним распахнулась комната с ноздреватыми стенами, словно вся из пчелиных сот. Пришлось взять уголек от факела и начать ставить метки на стене справа. Уклон тем временем сделался круче, туннель завилял и расширился, постепенно утратив всякое сходство с рукотворным коридором.

Остановившись запалить второй факел, Перчатка подумал, что зашел уже гораздо дальше, чем когда выбирался из подземелий… Однако возвращаться той же дорогой было боязно – да и от сотни лишних шагов вреда явно не будет.

А через сотню шагов он очутился в устье громадной – и почему-то теплой – пещеры. Пахло тут своеобразно, но чем именно – непонятно. Вор задрал факел повыше, но дальний конец каверны все равно тонул в тенях. Ну, пожалуй, еще сотню, сказал он себе.

Прошло еще какое-то время.

Перчатка устал и в конце концов решил, что лавры первооткрывателя не стоят такого риска: лучше попытать счастья в других профессиях. Он уже совсем было повернул назад по собственным следам, но тут, как назло, издалека донеслись крики и шум. Выхода перед ним было примерно два: отдаться на милость представителей рода человеческого и дать своему поведению некое приличное объяснение, либо погасить свет и спрятаться. Учитывая предыдущий опыт общения с человеческим родом, он без труда сделал выбор и стал оглядываться в поисках какого-нибудь славного незаметного закутка.

Той ночью слуг Рондоваля гоняли по всему замку – вернее, по тому, что от него осталось, – а догнав, нещадно резали. Мор с помощью магического посоха и силы воли зачаровал драконов и прочих тварей, прирезать которых – та еще проблема, и отправил их в исполинские подземелья под замком, после чего наложил вековой сон на все живое (и неживое) и велел каверны запечатать.

Следующая задача, он знал, будет точно не легче.

Глава вторая

Он шел по сияющей дороге.

Крошечные молнии так и змеились по поверхности, но его не жалили. По обе стороны непрерывно что-то мелькало – это вспыхивали и гасли поочередно альтернативные реальности. Прямо над головой раскинулся темный покой, усеянный неподвижными звездами. В правой руке Мор нес посох, а на сгибе левой – младенца.

Время от времени ему попадались развилки, ответвления, перекрестки – большинство из них он не удостаивал и взгляда. Затем дорога разделилась на две, и он выбрал левую. Мельтешить почти перестало.

Мор пошел осторожнее, внимательно разглядывая картинки, вспыхивающие по правую и по левую руку. Вскоре все его внимание сосредоточилось на правой стороне. А через несколько минут он и вовсе остановился и с интересом уставился на открывшуюся панораму.

Он вытянул руку с посохом, держа его вертикально. Картинки стали сменять друг друга еще медленнее. Поизучав их несколько секунд, Мор наклонил набалдашник вперед.

Один из кадров замер, приблизился, набрал объема и цветности.

Вечер… Осень… Маленькая улочка в маленьком городишке… Университетский комплекс…

Мор шагнул вперед.

* * *

Майкл Чейн – рыжий, краснолицый субъект, весящий фунтов на тридцать больше полезного, – ослабил галстук и опустил свое шестифутовое с гаком тело на стул подле чертежной доски.

Пальцы левой руки что-то там помудрили с компьютерным терминалом, и на катодном дисплее вверху проявилась фигура. С полминуты он изучал ее, потом повернул, подправил, повернул снова. Взял карандаш и рейсшину, перенес кое-что из увиденного на прикрепленный к кульману лист бумаги. Откинулся на спинку, созерцая плод своего труда, пожевал губу и взялся за ластик.

Дверь в кабинет отворилась.

– Майк, – сказала с порога маленькая брюнетка в немилосердном вечернем платье. – Можешь оставить работу в покое хоть на минутку?

– Няня еще не пришла, – пробурчал он, орудуя ластиком, – а я уже одет. Все лучше, чем баклуши бить.

– Ну, так она уже здесь, а тебе еще галстук завязывать. К тому же мы опаздываем.

Майкл вздохнул, бросил карандаш на стол и выключил терминал.

– Ладно, ладно, – простонал он, возносясь во весь рост и пытаясь на ощупь понять, что там у него творится с галстуком. – Буду через минуту. Пунктуальность на факультетских приемах не поощряется.

– Особенно если они в честь заведующего твоей кафедрой?

– Ну, Глория. – Майкл устало покачал головой. – Единственное, что тебе надо знать о Джиме, – это что в реальном мире он не протянул бы и недели. Если похитить его из университета и забросить на какую-нибудь настоящую стройплощадку, он…

– Так, давай не будем опять начинать всю эту канитель, – перебила она, отводя боевые порядки к дверям. – Я знаю, что тебе здесь не нравится, но ничего другого у нас сейчас нет, так что, будь добр, веди себя прилично.

– У отца была собственная консалтинговая компания, – продекламировал он привычный текст. – И она могла бы быть моей…

– Если бы папенька ее не пропил. Так, вставай и пошли.

– Это уже ближе к концу. У него случилось несколько больших неудач, а так-то он был хорош. И дед тоже, – не унимался Майкл. – Он эту компанию основал и…

– Да, я в курсе, что ты из династии гениев, – возразила Глория, – и что Дэн унаследует корону. Но сейчас…

Майкл потряс головой и примирительно посмотрел на нее.

– Как он там? – спросил он уже не так задиристо.

– Спит. Все с ним в порядке, – ответила мать.

Отец улыбнулся.

– Ну, хорошо. Пошли одеваться. Обещаю вести себя прилично.

Глория победоносно покинула плацдарм; Майкл – за ней. Бледное око кинескопа тревожно проводило его взглядом.

Мор стоял на крыльце дома через улицу от того, за которым наблюдал. Там из дверей как раз показался высоченный мужчина в черном пальто и сейчас озирал улицу, сунув руки в карманы. Маленькая женщина рядом с ним разговаривала с кем-то внутри освещенного проема.

Наконец она тоже вышла и захлопнула за собой дверь. Оба зашагали вверх по улице и завернули за угол. Мор подождал еще немного: вдруг им взбредет в голову вернуться за каким-нибудь забытым пустяком.

Этого не случилось.

Вздохнув, он спустился по ступенькам и пересек улицу. Оглядев еще раз внимательно дом, он поднялся по ступенькам и постучал набалдашником о филенку. Через пару секунд та осторожно приоткрылась – но не сильно; ее удерживала цепочка. Юная девушка уставилась на него через щель – впрочем, не слишком подозрительно.

– Я пришел кое-что забрать, – сказал Мор сквозь паутину заранее наведенных чар, делавших его чуждую речь понятной обитателям этих мест. – И кое-что оставить.

– Никого дома нету, – сообщила дева. – Я только приходящая няня.

– Все в порядке, – возразил Мор, опуская набалдашник до уровня ее глаз. – Этого вполне достаточно.

Темное дерево слабо запульсировало, проявляя текстуру и наливая ее опалесцирующим мерцанием; няня завороженно уставилась на посох. Через несколько ударов сердца старый маг поднес светящийся набалдашник к лицу девушки, поймал ее взгляд и удержал.

– Сними цепочку, дитя, – молвил он на пару тонов ниже обычного.

Внутри зашевелились, что-то звякнуло.

Цепь упала.

– Отойди, – приказал он.

Лицо исчезло.

Мор толкнул дверь и вошел.

– Иди в комнату, сядь там и отдыхай, – сказал он. – Когда я уйду, закроешь за мной дверь, наденешь цепочку и забудешь, что я тут был. Я скажу, когда это сделать.

Девушка послушно выполнила его повеление.

Мор неторопливо прошелся по дому, открывая все комнаты, заглядывая внутрь. На пороге самой маленькой, затененной, он постоял, затем тихо вошел. Посмотрел с минуту на крошечную фигурку в колыбели и плавно придвинул посох к самому лобику.

– Спи, – мягко произнес он, и дерево снова замерцало в узловатых пальцах. – Спи.

Осторожно положив свою ношу на пол, он прислонил посох к кроватке, развернул колдовское дитя и взял его на руки. Положив его рядом с первым, внимательно оглядел обоих так и этак. Света, падавшего из приоткрытой двери, хватало, чтобы увидеть разницу: здешний ребенок оказался легче сложением, и волосы у него были тоньше, светлее. Тем не менее…

Мор взялся за дело.

Он аккуратно переодел малышей в одежку друг друга и завернул обитателя колыбели в рондовальское одеяло, потом уложил на его место последнего владыку Цитадели и еще раз внимательно его осмотрел. Старческий палец уже нацелился было коснуться драконьей отметины…

Мор резко отпрянул, взял посох и поднял с пола юного Даниэля Чейна.

Проходя по коридору, он сказал в дверь гостиной:

– Все, я ухожу. Закрой дверь и забудь обо мне.

Уже на улице он убедился, что цепочка звякнула, и зашагал прочь.

Звезды глядели вниз сквозь рваные прорехи туч. С востока пришел ледяной ветер и толкнул его в спину. Из-за угла вывернула машина, обдала его светом фар, но хода не замедлила и укатила вдаль.

Вдоль тротуара зазмеились отблески, здания по бокам каким-то образом потеряли в объеме, сделались плоскими, начали неуверенно мигать. Твердь под ногами засверкала сильнее, перестала быть мостовой и обратилась широкой блистающей дорогой, протянувшейся в бесконечность впереди и позади; боковые тропинки то и дело выбегали из нее и тянулись дальше, но куда – не видать… Вид по правую и левую руку измельчился мозаикой бессчетных мест и времен, крошечных кадров, вспыхивавших, высветлявшихся, гаснущих тут же, похожих на переливчатую чешую гигантской неведомой рыбы. А вот лента безоблачного черного неба вверху никуда не делась, отражая, как в негативе, сиянье дороги.

Иногда Мор различал на тропах других ходоков, спешивших по своим, столь же таинственным, как у него, делам – и не все эти фигуры имели человеческий облик.

И вот уже посох ярко разгорелся, указывая на близость дома, и молнийная роса закапала с его башмаков.