Kitabı oxu: «Ледяное пламя Якова Свердлова»

Şrift:

Научный консультант серии «Страницы советской и российской истории» А. К. Сорокин Автор выражает сердечную благодарность историческому и литературному консультанту Руслану Насыпову

* * *

Внутреннего огня в нем, конечно, было много, но внешне это был человек абсолютно ледяной. Когда он был не на трибуне, он говорил неизменно тихим голосом, тихо ходил, все его жесты были медленны.
Анатолий Луначарский

Предисловие

Россия вступает в период пересмотра самых сложных и спорных явлений в своей истории – периода 1900–1920-х годов. Распад Советского Союза вызвал в 1990-х годах острую, зачастую несправедливую и однобокую критику советской идеологии, излишнее «обеление» царского режима и Белого движения и, напротив, огульное «очернение» вождей Российской коммунистической партии, или же, как они сами себя называли в рассматриваемом периоде времени, – большевиков.

Отчасти это привело к тому, что история данных этапов отображалась необъективно, а некоторые ее ключевые моменты и вовсе оказались забытыми. Для многих молодых людей остаются знакомыми лишь имена Сталина и Ленина, тогда как целая плеяда не менее значимых и ярких вождей молодой Советской республики остается «за кадром».

Цель данного труда – как можно более подробно и со ссылкой на максимально возможно широкий перечень источников рассказать о ярком и неоднозначном человеке: нижегородском ученике аптекаря, подпольщике и революционере, гениальном организаторе и отчаянно смелом искателе приключений – товарище Андрее, Михалыче, Махровом, Бегуне, Андрее Уральском, «дьяволе большевиков в черной тужурке», лидере РСФСР (Российской Советской Федеративной Социалистической Республики), организаторе красного террора. О Якове Свердлове.

К сожалению, в настоящее время роль Свердлова – занимавшего второе место в государстве после Ленина – изучена и освещена недостаточно. Книги, изданные в советский период (в серии ЖЗЛ 1971 г. за авторством Ефима Городецкого и Юрия Шарапова, «И нет счастливее судьбы» 1982 г. Бориса Костюковского и Семена Табачникова, воспоминания вдовы Свердлова Клавдии Тимофеевны Свердловой (Новгородцевой) «Яков Михайлович Свердлов», изданные в 1976 г.), – увы, слишком пропитаны риторикой «романтики революции» и слишком однобоко показывают роль Свердлова в жизни страны, в ущерб беспристрастному и объективному подходу к политическим дискуссиям той поры. Не раскрыты трагичные и спорные моменты – разгон Учредительного собрания, расстрел царской семьи, расказачивание – эти трагические страницы нашей истории подлежат пересмотру с учетом современных реалий, взвешенной, вдумчивой переоценке и освещению без пропагандистских штампов как с «коммунистической», так и с «либеральной» стороны.

Мифический, созданный коммунистическими летописцами литературный персонаж Яков Свердлов, как и многие другие революционные деятели, стал отличаться от реального исторического деятеля, жившего насыщенной событиями жизнью, совершавшего досадные ошибки и гениальные открытия, любившего и ненавидевшего, искавшего и обретавшего.

Екатеринбургские историки Евгений Алексеев и Евгений Бурденков напрямую указывают на сохранившиеся в научном архиве Музея Я. М. Свердлова (ныне – Музея города Екатеринбурга) инструкции и подробные описания заказывавшихся картин, стенограммы последующих обсуждений с участием старых большевиков и сотрудников Института истории ВКП(б). Объяснения и предложения художников, мнения и оценки конкретных чиновников позволяют проследить процесс разработки и последующего выполнения произведений, представлявших образ и революционную деятельность Якова Свердлова.

Статус заказчиков, обретенный вместе с должностью, обязывал советских чиновников (заведующих музеями, директоров предприятий, инструкторов обкомов, председателей правления местных организаций Союза художников и т. п.) решать вопросы, связанные с «производством искусства». Именно они задавали темы, сюжеты и образы, предлагали формат, композиционное решение картины и технику исполнения, отбирали эскизы и варианты, контролировали процесс развития замысла, вмешиваясь при желании во все детали.

Конкретные требования к мастерам озвучивали руководители средней руки (директора предприятий, заведующие музеями, инструкторы обкомов, председатели правления местных организаций Союза художников и т. п.), которые были не свободны от контроля вышестоящих инстанций, а значит, ограничены в правах, но все же могли высказывать свои личные мнения и оценки, направлять и контролировать деятелей искусства (1).

В этой книге мы расскажем о Якове Михайловиче Свердлове – безусловно ярком политике, сыгравшем важную роль в великой и трагической судьбе нашей Родины. В ту сложную, спорную и опасную эпоху только люди, горящие идеями, готовые отдать за них всю свою жизнь, добивались своего места на пьедестале истории. При этом они неизбежно творили как добро, так и зло – и оба полярных пика проявлений таланта нашего главного героя мы постараемся осветить.

Постараемся мы ответить и на вопрос о росте и трансформации детей и внуков небогатых лавочников и мастеровых массово презираемого иудейского вероисповедания, представителей которого, по словам графа И. Толстого, власть считала основательно испорченным, преступным и почти неисправимым народом, определив ему место жительства за унизительной чертой оседлости. Как же они, бесправные униженные и оскорбленные, смогли не только «разрушить мир, в котором было немало насилия», но и построить свой собственный мир, после чего занять в нем ключевые позиции?

Для этого надо погрузиться не только в историю Российской империи, не только в атмосферу жизни провинциального поволжского города, но проникнуть в нехитрые тайны большой иудейской семьи сапожника Моисея Израилевича Свердлова, а также его жены Иты-Леи и их шестерых детей, одного из которых, второго сына – Якова, и назвали «черным дьяволом большевиков».

Дедушка и бабушка Свердлова по линии отца – традиционные иудеи. По одной из версий, Израиль Лейбович был сверловщиком, за что и получил свою фамилию. Он перебрался в Саратов из Полоцка во второй половине XIX века. Первоначально работал на Царицынской улице (ныне – Первомайская) в доме Андреева, потом перебрался на Немецкую в дом Эрфурта. Был владельцем фирмы «Граверное и каучуковое заведение И. Свердлова и Ко», существовавшей с 1869 года, и передал свое искусство сыну. 1860-е годы

[РГАСПИ. Ф. 86. Оп. 1. Д. 139. Л. 3]

В 80-х годах XIX столетия народный гнев и страх перед переменами обрушился на привычного и удобного для власти врага. Наибольшие подозрения всегда вызывает тот, кто более не похож на тебя. Иудейское население империи, с его характерной обособленностью, замкнутостью в своей общине, с таким странным для русского православного человека укладом, традиционно служило первой мишенью для любого недовольства.

Но недовольство зрело и среди самих евреев, которые копили обиду на несправедливость, и все больше среди их подрастающего поколения появлялось тех, кто готовились противостоять монархическому режиму, считая его корнем всех бед своего народа на территории России.

Ведь именно еврейское население Российской империи, наравне со студенчеством, оказалось наиболее ущемленным и пострадавшим в результате борьбы с революционными настроениями со стороны нового правительства Александра III.

Новый удар еврейская община получила спустя год, в мае 1882-го, когда были приняты так называемые «Временные правила», которые сильно ограничивали права евреев, особенно из беднейших слоев общины. В том числе «правила» запрещали евреям селиться в сельской местности, покупать землю и недвижимость вне черты оседлости, заниматься торговлей по воскресеньям и праздникам.

При этом, впитавшие с молоком матери веру предков, пусть даже и отрекшиеся от нее, евреи воспринимали себя как древнейший народ, снова оказавшийся в плену, теперь уже не в египетском или вавилонском, но российском, и, подобно Давиду, Юдифи, Моисею, были готовы дать отпор своим угнетателям. Нужен был лишь неистовый пророк.

Яков Свердлов, чистокровный еврей, уже находился в зоне риска, в потенциально взрывоопасной среде, только ввиду своего появления на свет. Но мало того – он и родился не только в нужное время, но и в нужном месте.

Глава 1. Из-за черты оседлости в сердце России

Благодаря крайне удачному расположению в месте слияния двух великих русских рек – Волги и Оки – Нижний Новгород к концу XIX века стал мощным промышленным, научным и торговым центром поволжских российских губерний. Недалеко от Нижнего, в селе Сормово (бывшее Соромово), действовал крупный металлический завод, работали типография, железная дорога, духовная семинария и театр, проводились ярмарки и выставки. С середины XIX века в Нижнем зародилась небольшая еврейская община, состоявшая в основном из мещан, получивших право проживать за чертой оседлости. Все эти факторы оказали немалое влияние на судьбу города во время революционных событий начала ХХ века.

В 1881 году ремесленник-гравер Михаил (Моисей) Израилевич Свердлов, родом из Полоцка Витебской губернии, перебрался со своей супругой в этот живой и богатый торговый город. Молодая семья Свердловых въехала во флигель усадьбы купца Сверчкова на Большой Покровке – в самом центре города. Здесь Свердлов-старший решил открыть свое дело – граверную мастерскую. Здесь же, в маленькой комнатушке рядом с большим залом, где и работали и принимали клиентов, на первых порах жил и сам хозяин мастерской со своей женой Елизаветой (Итой-Леей) Соломоновной Свердловой. Жизнь семьи будущего великого революционера на первый взгляд складывалась совершенно обычно и заурядно для их класса и круга.

Михаил Израилевич и Елизавета Соломоновна Свердловы, молодые и красивые, до рождения Яши еще 5 лет. 1880 год

[РГАСПИ. Ф 86. Оп. 1 Д. 139. Л. 1]

Граверное дело давало семье стабильный доход и возможность уверенно стоять на ногах, да и сам Моисей Израилевич, по всей видимости, обладал определенными способностями и деловой хваткой. На следующий год в доме Свердловых родилась дочь Софья, а еще через два года старший брат Якова Свердлова – Залман (Зиновий).

В будущем, через десять лет после рождения самого Якова, его отца будет ждать большой успех – в 1896 году в Нижнем Новгороде открывается знаменитая Всероссийская художественно-промышленная выставка. Удивительные экспонаты и невиданные новинки, электрический трамвай, первый русский автомобиль, гиперболоидная башня Шухова – все это и не только на один год превратило Нижний Новгород в главный торговый и научный центр России.

Разумеется, все это принесло огромное количество работы для маленькой граверной мастерской. Предприимчивый Моисей Свердлов немедленно арендовал место на ярмарке, рядом с Бразильским павильоном, где принимал не оскудевавший поток заказов на изготовление печатей и табличек. Деньги, заработанные на ярмарке, пошли на покупку печатного станка, который теперь целыми днями шумел и стучал в маленькой комнатке по соседству с мастерской, а к надписи над входом «Граверная мастерская» добавилось еще одно слово – «Скоропечатная». Пришлось семье Свердловых, в которой к тому времени было уже шестеро детей, наконец перебраться в двухэтажный деревянный флигель в глубине двора.

Все эти события рисуют образ Моисея Свердлова как талантливого и хваткого предпринимателя, организовавшего дело на бойком и денежном месте, человека, озабоченного в первую очередь соображениями достатка и благополучия. Впрочем, советская историческая традиция старательно приучила массового читателя видеть Свердлова-старшего пламенным революционером, по ночам печатавшим листовки для подпольного движения, изготавливавшим фальшивые печати для партийных организаций, при помощи которых революционные подпольщики фабриковали себе подложные документы. В этой же традиции, при покровительстве хозяина мастерской, его рабочие добывали шрифты для подпольных типографий нижегородских социалистов (2, 3).

Однако сложившаяся картина человека «революционно настроенного», живущего в крайней нищете и считающего каждую копейку, не слишком вяжется с реальными фактами. Как мы увидим в дальнейшем, отец в какой-то момент просто пошел на поводу у своих харизматичных и не по возрасту политизированных детей.

По словам Клавдии Тимофеевны Свердловой (Новгородцевой), происходившей из небедной купеческой семьи, при мастерской же в небольшой комнатке ютилась вся семья. Дабы справиться с нуждой и прокормить детей, отцу и матери приходилось работать не покладая рук.

Чтобы оценить степень художественного преувеличения, достаточно беспристрастно взглянуть фактам в лицо. На фотографиях и музейных экспонатах дом Свердлова совсем не кажется нищенской лачугой. А «крайняя нужда» – это один из элементов бытия стандартного героя из советского пантеона, которые нам нередко будут попадаться на протяжении всей нашей книги.

Патриарх со своими питомцами. Михаил Израилевич Свердлов с детьми и внуками: сын Александр Свердлов, сын Герман, внучка Ида Авербах, внучка Евгения Свердлова и внук Леопольд Авербах. Как видим, и отца, и дедушку, солидного коммерсанта, любили и уважали. 1915 год

[РГАСПИ. Ф. 86. Оп. 1 Д. 139. Л. 63]

Фотографии Моисея Израилевича показывают вполне преуспевающего человека, почтенного владельца мастерской, занятого прибыльным и перспективным делом. Он не только обеспечивал семью из восьми человек, но и содержал в своей мастерской наемных рабочих. Что в дальнейшем, очевидно, стало непростым моментом в отношениях Якова Свердлова и его отца, который охотно оказывал материальную помощь сыну и искренне обижался, когда тот в шутку называл его эксплуататором. Такого юмора Моисей Свердлов не понимал.

Ведь глава большой еврейской семьи требовал к себе, по Закону Моисея, не только почитания, но и беспрекословного подчинения. Дети привыкали с малых лет помогать отцу и его работникам в мастерской и не имели права это хотя бы обсуждать.

Но даже в отлакированной официальной историографии можно встретить подлинные воспоминания Якова Свердлова. Они своей искренностью выделяются из железобетонных блоков окружающих их штампов.

Вот отец Якова словно невзначай бросает:

– Круглое-то окно на чердаке не надо забивать. Вдруг пожар в доме, мало ли что, всегда можно на крышу выбраться, а там и в переулок. Так-то! – и хитро улыбается (2).

Конечно же, эта реплика свидетельствует вовсе не о том, что дом Свердловых был изначально пронизан революционными настроениями. Держать чердачную форточку наготове заставляла неблагополучная обстановка в той части города.

По словам Гиляровского, этот район считали волчьим логовом, всегда буйным, пьяным… Вся уголовщина, сбегавшаяся отовсюду на ярмарку, чувствовала себя здесь как дома. Туда безбоязненно входил всякий, потому что полицейского надзора не существовало во всем этом обширном районе водников – работников речного флота… Там было возле кого погреть руки разбойному люду. Кроме карманников, вроде Пашки Рябчика, рязанского Щучки, Байстрюкова и Софьи Блювштейн, знаменитой Соньки Золотой Ручки, съезжались сюда шулера и воры не только из Москвы, Одессы, Ростова, Варшавы, но даже с Дальнего Востока и из Средней Азии…(3)

Разумеется, и глава семейства, и его смышленые не по годам, шустрые сыновья – в той или иной степени пересекались с окружающей их опасной действительностью. Но был ли Яков Свердлов всерьез связан с профессиональной преступностью? Этот вопрос мы исследуем чуть позже.

Помимо уголовников, в Нижнем Новгороде конца XIX века хватало и других подозрительных личностей. Как и во всей остальной стране, здесь происходил экспоненциальный рост революционных настроений. Город рос, становился все более значительным, в нем росли новые предприятия, фабрики, мастерские. Число фабрично-заводских предприятий в Нижегородской губернии к этому времени перевалило за 500. На них работало до 40 тысяч человек. 23 процента более чем полуторамиллионного населения губернии было занято в промышленности и торговле, на железнодорожном и водном транспорте. А это значит, что в Нижний Новгород прибывали все новые рабочие, люди из низов общества в поисках заработка, да и просто босяки и криминальные элементы, привлеченные возможностями большого города. Так, в 1901 году в городе было зарегистрировано 4 тысячи босяков (4).

Это очень большое число, свидетельствующее о катастрофической социальной ситуации. Приведем простые цифры. Население Нижнего Новгорода в тот момент составляло всего около 100 тысяч человек. Фактически, каждый двадцать пятый нижегородец был бездомным за чертой бедности. Для сравнения, в 2010 году во всей Нижегородской области насчитывалось 1400 лиц без определенного места жительства, и это при населении региона свыше 3,3 млн человек.

Поволжье в то время лихорадило почти каждый год: голод, эпидемии, неурожаи. Люди часто оказывались на грани выживания, подвергались несправедливостям и произволу властей. Безусловно, все это давало почву для распространения революционных и марксистских идей, появлению все новых и новых подпольных рабочих кружков.

Тем временем у Моисея Израилевича подрастали его собственные дети. В семье их было шестеро – Софья, Залман, Яков, Вениамин, Сарра и Лев. С еще одним знаменитым семейством Свердловых свело появление на свет наследников. В новой синагоге имена детей в метрики вписывал новый раввин – Борух Заходер, дед детского поэта и переводчика Бориса Владимировича Заходера.

Яков рано научился читать, причем самостоятельно. Особенно его увлекали писатели С. М. Степняк-Кравчинский, Э. Л. Войнич, Р. Джованьоли. Роман «Спартак» Яша обожал. Эта книга была запрещена к распространению в учебных заведениях Российской империи, но небольшой тираж был отпечатан Моисеем Израилевичем – по заказу первого нижегородского марксистского кружка. А потому у его детей была редкая возможность ознакомиться с увлекательным историческим романом в первом его русском переводе.

Запись № 15, сделанная казенным раввином г. Нижнего Новгорода Б. И. Заходером в документе «Метрическая книга еврейского раввина г. Нижнего Новгорода за 1885 год с записью о рождении Якова Михайловича (Моисеевича) Свердлова» о рождении 23 мая (4 июня по новому стилю) 1885 г. в Нижнем Новгороде «младенца мужского пола, наречено имя Яков-Аарон». Родители: мещанин Витебской губернии города Полоцка Моша Светлов (зачеркнуто и написано выше «Свердлов») и жена его Ита-Лея. Ниже приписка: «вместо „Светлов“ читать „Свердлов“. Исправлено согласно предписания Нижегородского губернского правления от 19 ноября 1893 г. за № 647. Раввин С. Я. Надельман». Обряд обрезания совершил Ицхок Подиско

[Центральный архив Нижегородской области]

Можно с уверенностью сказать, что именно революционная литература и чтение сыграли важную роль в том, что «народ книги», отвергнувший книги отцов, но не забывший их уроки, избрал своим путем борьбу за свободу.

Впрочем, «книжным червем» Яша не был. Он рос хоть и невысоким да худощавым, но очень подвижным и смелым мальчишкой. Под обаяние его природной харизмы попадали все домочадцы, кроме старшего Залмана – тот не уступал брату ни в одаренности, ни в лидерских качествах, а год разницы позволял ему глядеть на младшего несколько снисходительно.

Я. М. Свердлов (третий слева в нижнем ряду) в группе учеников 2-го основного класса Нижегородской губернской гимназии. 1898 год

[РГАСПИ. Ф. 86. Оп. 1. Д. 139. Л. 5]

Зато вот с каким восторгом Вениамин и сестры Свердлова вспоминали о детстве знаменитого брата: «Яков прекрасно плавал, умел грести и вместе с друзьями в летнее время целыми днями пропадал на Волге».

В зимнее время Яша был завсегдатаем катка на Черном пруду, ежедневно упражнялся с гирями. Но особенно любил он лазить на деревья, крыши домов, заборы и проделывал это артистически, демонстрируя незаурядную ловкость. Отец с гордостью говорил, что нет такой крыши в городе, на которой не побывал бы Яков. Сарра подчеркивает, что выработанная братом в детстве ловкость впоследствии ему пригодилась, когда нужно было уходить от преследования агентов охранки.

Когда Яша окончил городское начальное училище, его отдали в гимназию. В первом классе Яков Свердлов встретил своего первого настоящего друга Владимира Загорского (Лубоцкого), сына шойхета – резника Нижегородской синагоги. Суждено им было прожить короткие, яркие жизни и умереть почти одновременно, в 1919 году. Местом сборов мальчишек стал чердак дома Лубоцких. Там они впервые познакомились с запретными книгами – произведениями В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и революционными прокламациями, распространявшимися среди гимназистов. К лету 1900 года Володя откуда-то раздобыл дамский револьвер. Теперь дружки были вооружены и казались себе очень опасными типами, которые могут бросить вызов не только злобно зыркающим обитателям их слободы, но и пошатнуть устои самой власти! В общем, обстановка в которой рос Яков Свердлов, определенно была пропитана и заряжена идеями революции.

А вот ближайшим другом из одноклассников был Мстислав Данилов. С этим лучшим учеником класса Яша сошелся на любви к поэзии Николая Некрасова. В третьем классе мальчуганы вместе подготовили объемный доклад, с которым выступили в классе. Эта речь возымела большой успех. Яше и Славе аплодировали, они выступали повторно перед директором, инспектором учебных заведений и гимназическим попечительским советом. Пожалуй, это был первый успех Якова Свердлова в публичных выступлениях. Успех, предопределивший его дальнейшую карьеру и самую жизнь.