«Разгадай мою смерть» kitabından sitatlar, səhifə 3
Почему ораторский пыл профессора вызывал у меня смутное беспокойство? Вероятно, потому, что любой фанатик, чем бы он ни занимался, заставляет нас отшатнуться.
и уже протянула руку, чтобы погладить ее по плечу, но не смогла. Для меня коснуться незнакомого человека так же трудно, как для арахнофоба дотронуться до паука.
Если твоя смерть чему-то и научила меня, то именно этому — минуты счастья слишком дороги, чтобы их терять. Я поняла ценность настоящего, ведь это все, что у нас есть.
Однако высшее проявление неразделенной любви — это наша скорбь по умершим. Как бы сильно и долго мы ни любили тех, кого уже нет в живых, они не могут ответить на наши чувства.
Врачу несложно резать. Трудно только поначалу. Когда врач делает свой первый надрез, ему кажется, будто он совершает насилие.
Толпы имбецилов клеймят ни в чем не повинных педиатров и даже в открытую на них нападают только потому, что не отличают педиатра от педофила.
А я совершенно равнодушна к огородничеству. Растения слишком эфемерны и недолговечны. Я всегда предпочитала коллекционировать фарфоровые статуэтки — надежные и прочные предметы, лишенные души и потому неизменные.
В психиатрии постановка диагноза — гораздо более трудная задача, чем в других областях медицины, где на помощь приходит анализ крови или рентген.
Психиатрия не связана с глубоким знанием конкретного человека, которое возникает в процессе близкой дружбы или родственных связей, а в случаях острых расстройств также не имеет ничего общего с длительностью наблюдения пациента, как это бывает у семейных врачей.
Дружба - слишком ценная вещь, чтобы забывать о ней, едва она перестает приносить пользу.
