–О, естественно, без этого вопроса ты обойтись не можешь! – рассмеялась я.
–Нет, ну мне же интересно! Давай же, расскажи. Я знаю, что ты не любишь откровенничать, но я же просто спец по откровениям! Я как психолог!
–Ну… он такой нежный… у меня таких никогда не было. Он как будто читает мои мысли! Всегда знает, что мне нужно, и как я хочу. Мэт, например, как спринтер. Такая скукатища! Он как будто на тренажере занимается! Пыхтит-пыхтит, потом сразу же засыпает. А с Дэвидом… это какое-то искусство. Понимаешь, я люблю, чтобы вовремя этого мужчина разговаривал. Я не могу молчать! А Дэвид всегда говорит то, что чувствует, говорит, как пахнет моя кожа на шее, и что запах кожи на моем животе отличается от запаха кожи на шее. Я вообще об этом не думала никогда, да и не нюхала свой живот. Он просто волшебный. Я не знаю.
–О-о-о, Джейн! я его хочу! – простонала Джулия.
–Так-так, потише на поворотах!
–Нет, правда, у меня всегда все скучно. Джексон просто ужасен в постели. Когда мы занимались сексом в первый раз, я так испугалась! Когда он кончает, он начинает жутко хрипеть, как старик, поднявшийся пешком на десятый этаж. Единственное, что он говорит в это время – мое имя своим скрипучим голосом. А потом спрашивает, все также скрипя: «Детка, тебе было хорошо?». Не дожидаясь ответа, отворачивается и начинает жутко храпеть. Поэтому я ни разу не оставалась у него до утра.
–Вот это да. Никогда бы не подумала, глядя на него.
–Да уж, я тоже представляла себе все это немного иначе. Возможно, меня просто никогда не любили по-настоящему, поэтому нежности от своих партнеров я не получала. Мой первый раз был просто ужасен. Это произошло случайно. Этот день я никогда не смогу вычеркнуть из своей жизни. Мне казалось, что мое тело… оно на самом деле не мое. Что все это случилось не со мной, и вот сейчас я проснусь, все будет хорошо. И эта боль… то ли душевная, то ли физическая… в тот день я стала такой. Я умерла сама для себя, я себя возненавидела. Его? А за что было его ненавидеть? Он не изнасиловал меня, я знала, на что иду. Он мужчина, они не думают о последствиях для нас. Он просто был омерзителен мне, противен. Я никому не могла рассказать, мне было стыдно. В итоге, я уехала из города. Не знаю, почему выбрала Нью-Йорк. Может, потому, что это город огромен и в нем всегда можно спрятаться. А может так было нужно кому-то наверху. Самым болезненным для меня было унижение, которое я испытала, когда он кончил. Знаешь, он получил, что хотел, ему было плевать, что я чувствую, и что со мной будет дальше. А я хотела, чтобы все было сказочным, чтоб меня любили, а не использовали, как одноразовое постельное белье. Но сказки в моей жизни не было никогда, так что я обошлась без психоаналитиков и психологических тренингов.
–Я думала, ты родилась в Нью-Йорке…
–Нет, мы жили в Новом Орлеане, а когда я уехала оттуда в Нью-Йорк, родители продали наш дом и через пару месяцев тоже перебрались сюда.
Я задумчиво смотрела на нее. Интересно, я бы смогла пережить такие эмоции? вообще, смогла бы я жить такой жизнью?
–О, не жалей меня, Дженни! У всех в жизни свои трагедии!
–Ты права. Каждому свое.
–Но насчет Дэвида я сказала тебе совершенно серьезно! – рассмеялась она.
–Забудь! – засмеявшись вместе с ней, сказала я.
–Кстати, Джексон жуткий гурман. Я вообще не могу даже представить, как можно есть то, что он ест! Ты когда-нибудь ела маринованную бычью мошонку?
–Пфф… что за… что за черт?!
–Я серьезно! А он ест! Причем с огромным удовольствием. Ее продают только в специализированных магазинах, вместе с муравьями в шоколаде и засахаренными пчелами.
–Фу! Ты шутишь, однозначно!
–Какие уж тут шутки, он ел этот «чудо-деликатес» при мне!
Я начала дико смеяться, она меня подхватила. Официант подозрительно поглядывал на нас время от времени.
–Кстати, я начала читать, не поверишь! – немного успокоившись, заявила Джулия.
–Нет, это просто какой-то ненормальный день! И что же ты читаешь?
–Не знаю, читала ты ее или нет. Джекки Коллинз «Голливудский зоопарк».
–Хо, читала! Я думала, ты взялась за что-то посерьезнее.
–Нет, я еще не готова к этому!
–Ах. Ну да, лучше постепенность!
–Я завидую тебе, Джейн.
–Да брось!
–Правда! Искренне. С тобой рядом люди, которые всегда помогут. У тебя человеческая жизнь, умные мысли в голове, невероятная внешность, твое лицо на всех рекламных щитах Америки. В конце концов, тебя любит мужчина-мечта! Красивый, нежный, заботливый, умный, богатый, щедрый, что немаловажно. На меня никто и никогда не смотрел так, как он смотрит на тебя. Я видела ваши совместные фотографии в газетах и в интернете. Я бы только за его взгляд продала душу дьяволу! А что уж говорить о том, как он к тебе прикасается. Так бережно. Как будто он иголка, а ты воздушный шарик. И ему никак нельзя его лопнуть.
–Больше всего меня удивляет то, что среди всех этих женщин он выбрал именно меня, понимаешь? Я никак не могу поверить, что он только мой. А про взгляд… я просто с ума от него схожу, особенно во время вечеринок, когда мы стоим на расстоянии, и я с кем-то разговариваю, он смотрит на меня, я ловлю на себе его взгляд, а он опускает глаза, улыбается и отворачивается. Знаешь, когда он целует меня, он всегда водит пальцами по моей шее, я просто в космос улетаю.
–И у него нет жировых складок!
Я засмеялась.
–Представляешь, я недавно чуть не отказалась от него добровольно. Точнее сказать, я прямо ему в глаза сказала, что любовь мне ни к чему.
–Ты что, с ума сошла?! Где ты таких мужчин видела? Такие рождаются раз в поколение, если повезет, и то в виде гомосексуалистов. А этот натурал, к тому же втрескался в тебя по уши! Вытаскивает из дерьма, отмывает в джакузи в своем пентхаусе на пятой авеню, потом спасает племянника, дарит цветы с потрясающей регулярностью, полностью удовлетворяет все фантазии в постели, нравится твоей бабушке! Если ты бросишь его – я тебя убью, так и знай! Отбить его у тебя не получится, но вот убить тебя я смогу!
Она еще долго ругала меня за мое так называемое «неудовлетворительное поведение», я пыталась приводить какие-то доводы, которые могли послужить почвой для моих слов, сказанных ему, но ее они не убедили. Мы разошлись под вечер, я пообещала, что поговорю с Дэвидом, а она пообещала поискать какой-нибудь другой вариант с жильем. Наверное, я сужу по себе, но дом – это так важно в жизни. Так важно хотеть возвращаться куда-то после трудового дня. Поэтому, я настаивала, как только могла. Одолжила ей денег, хотя, это были мои последние сбережения. Что поделать, нужно «помогать ближнему своему».
Домой я приехала на такси, невероятно уставшая. Я даже не стала звонить Дэвиду, пришла домой и прямиком отправилась в постель. О, спасительный сон!
Дни пролетали с какой-то невероятной скоростью. Тетя отзванивалась каждый день, рассказывала, как идут дела. В день операции Майкла мы с бабушкой всю ночь просидели в ожидании звонка. Под утро тетя Моника позвонила и сообщила, что операция прошла удачно, что все хорошо, Майкл в сознание еще не пришел, но врачи сказали, что опасаться нечего, теперь только реабилитация. Мы чуть с ума не сошли от радости, бабушка, как всегда, расплакалась, я ее утешала. Но она уверила меня, что «слезы счастья – самая лучшая живительная жидкость в мире».
Я поговорила с Дэвидом насчет Джулии, и он с радостью согласился принять ее на работу. Естественно, я расписала ему все ее положительные стороны как можно выгоднее. В этот же день мы нашли ей маленькую квартирку недалеко от моего дома. Пришлось одолжить ей все мои сбережения, но она пообещала, что отдаст мне все с первой зарплаты.
Время шло, сплетни про нас с Дэвидом обрастали все новыми и новыми подробностями. Я, в итоге, перестала читать газеты и запретила бабушке. Если я еще могу как-то абстрагироваться от всего этого, она не может. Начинает нервничать, расспрашивает меня, я доказываю, что все это полная чушь.
Сегодня намечается еще один прием. Мы с Дэвидом должны быть там, как бы я этого не боялась. Невозможно скрываться постоянно. На этот прием должен прилететь и Гюстав, чему я была рада, так как до сих пор не отблагодарила его за Майкла. К тому же, я надеялась развеять слухи о том, что переспала с ним ради славы. Трудно поверить в то, что он просто увидел мои фотографии и решил, что я лучше всех этих прославленных моделей.
Платье я выбрала довольно скромное, закрытое. Роджер настоял на том, чтобы я выбрала какое-нибудь дизайнерское платье, ходил вместе со мной по магазинам, так как я отказалась от эксклюзивного пошива. Оно мне понравилось с первого взгляда. Я, почему-то, захотела платье в пол, как-то не было настроения на откровенности. Юбка была легкая и струящаяся, вырез под горло, как всегда. Мой любимый. Верх представлял собой нечто целомудренное, но, в то же время, нечто соблазнительное. Скрытое в кружевах. Оно было бежевого цвета. Мне показалось, что я о нем мечтала. Как думаете, мечтала?
Туфли также были бежевого цвета, но не того же оттенка, что платье. На высокой тоненькой шпильке, как гвоздик. Я сначала струсила, а потом решила, что один вечер вполне смогу пережить. Великая фраза на все времена! Красота требует жертв.
–Ты так и не сказала мне, во сколько это все ему обошлось! – не унималась бабушка.
–Я не могла отказаться. Я же не могу прийти на этот прием в каком-нибудь платьице из Second Hand! А на другое у меня нет денег.
–Ну, это похоже на правду. Конечно, там, наверное, такие модницы.
–Не знаю. Практически все они имеют собственного имиджмейкера.
–Послушай. Я знаю, что ты не любишь все это. Пытаюсь понять, зачем ты это делаешь. Раньше думала, что ради денег для Майкла. А сейчас?
Я посмотрела в окно, прикусила нижнюю губу. Страшно бесит, что я делаю это не ради себя, не ради чего-то важного. Мне не нравится, что я иду наперекор себе, пытаюсь втиснуться в тот мир, где меня не ждут. И не достаточно иметь в нем трех знакомых, которые знают, как все происходит на самом деле.
–А сейчас… я не знаю, как оттуда выбраться. Если я решаю покинуть этот мир – я решаю покинуть Дэвида, потому что он – его неотъемлемая часть. А как я могу?
–Что ж, это твой выбор, я ничего не могу советовать, не вижу смысла. Если ты решаешь что-то – это должен быть только твой выбор. И тогда некого будет винить, если вдруг все пойдет прахом.
На меня навалилась паника, потому что я не знала, что решать, зачем, и что будет, если я решу что-то? Может, будет лучше привыкнуть к такой жизни? Или стать затворницей? Ходить в темных очках, капюшонах до скончания дней, как Кира Найтли в фильме «Телохранитель»? Все эти мысли пусты, потому что я точно знаю, что так в моей жизни быть не может. Я не привыкла прятаться. Я дура. И многие сейчас согласились бы с этим. Я согласна! У меня в руках слава, внимание и завидный жених. А что еще нужно девушкам в наше время? И никто не обратит внимания на то, что для этого нужно будет стать проституткой для всех. А что такого? Проститутки тоже люди, просто они влюбляются в десять раз быстрее.
–Дженни, машина подъехала, – сказала бабушка, войдя ко мне в комнату.
–Уже иду, – закинув мобильник в сумочку, ответила я.
Я надела пальто и вышла на улицу. Дэвид уже открыл для меня дверцу машины.
–Ты теребишь шею, а это плохой знак. Что-то не так? – спросил он, когда мы тронулись.
–Просто немного волнуюсь. Мне же можно?
–Надеюсь, так оно и есть.
–Я тоже, – выдохнув, ответила я.
Он задумчиво посмотрел на меня, я тут же отвернулась, боясь оказаться неубедительной. Твоя жизнь среди камер такая же, как и без них, а камеры – это лишь отягощающие обстоятельства.
На самом приеме все было, как всегда. Я была очень рада видеть Гюстава, тем более, после того, что я о нем узнала. Я пыталась благодарить его, но он лишь останавливал меня, объясняя это все лишь чувством долга.
–Если я могу помочь, почему я не должен этого делать? – говорил он.
–Черт, – прошипел Дэвид.
–Что такое?
–Мэдисон здесь.
Мэдисон. Я знала, что рано или поздно столкнусь с ней, но это получилось слишком неожиданно. Мне показалось, что я была не очень к этому готова. Она стояла недалеко от нас, в центре всеобщего внимания. Длинноногая шатенка с выдающейся грудью. Она была красива, не скрою. Именно из-за таких вот фарфоровых кукол нормальные девушки обрастают комплексами до самых ушей. Интересно, из-за меня никто не приобрел себе парочку комплексов? Но я решила не обращать на нее внимания, по крайней мере, делать вид.
–Добрый вечер, Джейн.
Я обернулась и увидела ее. Она, наверное, считает меня кучкой говна на своей дороге. Странно, что она не решила обойти ее стороной, а вляпалась по щиколотки. Не люблю сравнивать себя с говном, что это на меня вдруг нашло. Неужели, болезнь папарацци заразна и перекинулась на меня?!
–Здравствуй, – улыбнувшись, сказала я.
–Рада, наконец, с тобой познакомиться. Я Мэдисон, Дэвид, наверное, рассказывал обо мне. Вы наделали много шума в прессе!
–Да, журналисты испытывают тайную страсть к личной жизни Дэвида.
–О, не скромничай! В этом и твоя заслуга. Как же тебе повезло стать лицом марки «Santé et Beauté». Как тебе это удалось? Я слышала, что ты раньше никогда не работала в этой сфере.
–Мне просто повезло.
–С таким лицом это неудивительно! – широко улыбаясь, говорила она.
Я лишь улыбнулась в ответ. Вся ее речь была пропитана лицемерием, как бы она не старалась быть милой и добродушной. А я очень не люблю притворяться и быть обходительной, когда мне хочется достать из сумочки гранату и засунуть в ее непозволительно-глубокое декольте.
–Ты не многословна, – продолжала она.
–Не люблю говорить о себе. А чем же ты занимаешься?
–Я работаю моделью на показах, иногда меня приглашают на фотосессии для журналов мод. Недавно работала на показе Calvin Klein, Дэвид помог, – хитро улыбнувшись, проговорила она.
–Если честно, меня никогда не привлекал модельный бизнес.
–Почему? – с любопытством спросила она.
–Я предпочитаю умственный труд. А теперь прошу меня извинить, мне нужно в дамскую комнату.
Интересно, а он вспоминал о ней? Вечерами, зимой или осенью, когда самое время страдать и утопать в воспоминаниях. Улыбался ли он, пересматривая их общие фотографии? Испытывал ли непреодолимое желание вернуться в определенный день? Накрывал ли его истерический, сумасшедший смех, напоминающий больше рыдания, нежели на самом деле смех? Было ли желание расплакаться, когда слез уже не осталось?
Я стояла, облокотив руки на раковину, и смотрела на свое отражение в зеркале. Потом включила воду, опустила глаза и смотрела, как она утекает. Это такое глубочайшее чувство тоски и безысходности. Когда хочется сидеть, не двигаясь, смотреть в одну точку и слушать песни о любви часами напролет. Когда нет желания разговаривать и думать о чем-то очень важном. Как погружение в кому. И болит где-то в животе, и боль эта такая мучительная и ощутимая, но скорее всего, она не физическая, хоть и кажется таковой. Наверное, так болит душа. Ведь душа может болеть, правда?
–Ты что думаешь, я не знаю, как ты все это получила? – залетев в уборную, начала Мэдисон.
–Послушай, мне совершенно все равно, что ты об этом думаешь. У меня нет никакого желания выяснять с тобой отношения, – устало отвечала я.
–Зато у меня есть. Тебе не место в этом мире, ты же умная девочка, все понимаешь.
–Прости, я лучше пойду.
–Нет уж, я еще не договорила!
–Зато я договорила. Оставь свои язвительные речи для кого-нибудь другого, – понизив голос, сказала я и вышла, захлопнув дверь.
Я вернулась в зал, хотя очень хотелось уйти куда-нибудь в другое место. Мэдисон вышла следом за мной, кинула на меня испепеляющий взгляд и направилась к столику с напитками. У меня было какое-то чувство подавленности. Как будто я стою, и мне нечем дышать, потому что кто-то вонзил мне каблук прямо в легкое.
–Эй, все в порядке? Ты побледнела, – обеспокоенно говорил Дэвид, подойдя ко мне.
–Я хочу уйти.
–Хорошо, сейчас поедем домой.
–Нет, ты оставайся, это же в твою честь. А я поеду.
–Я не хочу здесь оставаться без тебя, поедем вместе.
–Тогда давай хотя бы переждем официальную часть, я потерплю.
–Уверена?
–Да, все нормально.
–Ну, давай. Через час поедем, да?
–Да, – улыбнувшись, ответила я.
Он поцеловал меня в лоб и взял за руку. К нам подошли Фредерик и еще какой-то мужчина, лет пятидесяти на вид. Просто громила!
–Добрый вечер, Дэвид! – воскликнул он, раскинув руки.
–О! Джеймс! Как давно мы не виделись! Познакомься, это Джейн.
–Очень приятно, – проговорила я.
–Джейн, я же вас знаю, я видел вас в рекламе Гюстава!
–Да, думаю, это была я, – опустив глаза, сказала я.
–Я точно уверен! Такого лица в Нью-Йорке больше нет, это точно!
–Вы преувеличиваете.
–О, да она скромница!
–Она не любит чрезмерное внимание, – пояснил Дэвид.
Они говорили в основном о делах. Оказалось, Джеймс – бывший компаньон отца Дэвида, а с Дэвидом они очень дружны.
Прошло около получаса, я выпила пару бокалов шампанского, познакомилась практически со всеми коллегами Дэвида. Мэдисон все это время вертелась где-то рядом. Мне показалось, что она выпила бокалов десять этого шампанского. Но решила не обращать больше на нее внимания. Устала улыбаться и держать себя правильно. Устала поддерживать неинтересные мне беседы, в итоге, снова направилась в уборную, чтобы освежиться. Но в этот момент на сцену залезла Мэдисон и заставила меня остановиться.
–Добрый вечер, дорогие дамы и господа! Я еще раз хочу поздравить Дэвида, но не с удачной сделкой, а с удачным приобретением! Все вы уже знакомы с нашей красавицей Джейн из многонаселенного Бруклина. И я начинаю жалеть, что когда-то отказалась выйти за него замуж, так бы, я уверена, лицом марки стала бы я, не так ли Дэвид?
–Кто-нибудь, уберите ее со сцены, – шипел Дэвид.
–Я уже вызвал охрану, – ответил Фредерик.
–Я знаю, что вы сейчас подумали. Что я напилась, и все такое. Возможно! но все мы здесь знаем, что она – просто очередная красивая мордашка в коллекции твоих шлюшек, а я так навсегда и останусь той единственной, которой ты отдал свое сердце!
В зале начался галдеж, все перешептывались, смотрели то на Дэвида, то на меня, то на Мэдисон. Меня трясло от макушки до кончиков пальцев на ногах. Я смотрела вниз, прижав ладони к животу, почувствовав прилив острой боли. Охрана уже стаскивала ее со сцены, когда я медленно ушла в уборную, пытаясь совладать с эмоциями. Дэвид потерял меня в толпе.
–Ой, Джейн. Я, кажется, перепутал двери, – войдя в туалет, сказал Джеймс.
–Скорее всего, – натянуто улыбнулась я.
–Кстати, вам очень идет это платье. Мне нравится эта ваша подлинная скромность.
–Спасибо.
–От тебя очень вкусно пахнет. Это ведь Dior, не так ли? – подойдя ближе, продолжал он.
–Да. Я думаю, будет неудобно, если зайдет какая-нибудь дама и увидит вас здесь, – пытаясь выпроводить его, говорила я.
–Да брось, я просто хотел побыть с тобой наедине. Ты ведь не против?
–Послушайте, я не хочу никого обидеть, но не могли бы вы оставить меня одну? Правда, не хочу сейчас разговаривать.
–Нет, – твердо ответил он, – я хорошо заплачу.
–Что?! да пошли вы все! – закричала я.
Он схватил меня и начал задирать подол моего платья. Я вырывалась, била его, кричала, но он не останавливался. У меня было ощущение, что мир вокруг меня рушится, что это моя смерть, хотя, я бы предпочла умереть как-нибудь иначе. Мне не хватало сил, он был слишком сильным. Я плакала, кричала, пиналась. Он порвал мое платье, тянулся ко мне своими мерзкими губами. В этот момент его кто-то оттащил.
К моему счастью, это был Дэвид. Я скатилась по стене на пол, прижав колени к груди. От слез я начала заикаться, меня всю трясло, колотило, мне даже на секунду показалось, что у меня начались судороги.
–Как ты мог! – кричал Дэвид.
–Я… Дэвид, успокойся, я думал она обычная девка, понимаешь?
Дэвид ударил его по лицу.
–Никогда, слышишь? Я никогда больше не подам тебе руки, – процедил он.
–Да что с тобой такое?! ты готов променять многолетнюю дружбу на какую-то взаимовыгодную связь?! – кричал Джеймс.
–Если еще хоть раз подойдешь к ней или хоть раз скажешь что-нибудь в ее адрес – я тебя убью.
–Ты совершил огромную ошибку, – прошипел Джеймс и вышел.
–Девочка моя, он животное, понимаешь? Это все из-за меня. И Мэдисон. И он, это не из-за тебя.
–Не трогай меня, – прошипела я.
–Джейн, это я, Дэвид, это я!
–Мне все равно. Не подходи ко мне. Я… я больше не хочу этого.
–Что ты имеешь в виду? Ты… ты ведь не хочешь сказать, что…
–Нам нужно расстаться.
–Нет… нет!
–Я не могу больше так! Мне надоело это все, я хочу нормальной жизни. Я не хочу этих твоих подружек из прошлого, которые смеют называть меня дешевкой и шлюхой! Я хочу засыпать и знать, что когда я проснусь, все будет так же, как было, когда я засыпала. Я не могу жить под камерами, я не умею, я не хочу! Я не имею ни малейшего желания обитать в мире, где никто никому не верит, где каждый считает своим долгом облить другого грязью в подходящий момент. Где эти мелкие людишки, считающие себя хозяевами жизни, смеют лить на меня свое говно, мило улыбаясь в лицо и гадя за спиной. Я не могу так! Я хочу доверять людям, хочу улыбаться только тем, кто этого достоин, быть только с тем, с кем хочу быть и не опасаться, что меня примут за проститутку, если кто-то вдруг случайно выберет меня, а не их. Мне страшно, я этого не хотела. Я искренне хотела быть с тобой, но это уже слишком. Посмотри вокруг! Это твой мир? Твои «друзья»? вот этот твой так называемый друг чуть не убил во мне меня сегодня, в женском туалете. И никто не осудил бы его за это, потому что я шлюха. Я новая подружка богатенького мальчика с Медисон-авеню. А если это так – значит я чистокровная шлюха. Да, у меня сейчас истерика, можешь не обращать внимания. Прости, Дэвид. Я не та, что нужна тебе. Я не привыкла постоянно выбираться из зыбучих песков. Мне не нужен этот мир, если из-за него я перестаю верить в Бога.
–Джейн, постой. Нет, я ведь люблю тебя, нет, так нельзя! Плевать на них, я брошу все, только не уходи, Джейн!
Я смотрела на него сквозь пелену в глазах от слез. Мне не хотелось понимать, что это все не для меня. Что мне предначертана судьба обычной ресторанной певички, с копейками в кармане и квартиркой в Бруклине. Мне не хотелось делать ему больно, но я уже сделала. Мне не хотелось, чтобы все закончилось так, но это так и закончилось. Всегда в такой момент нужно ставить точку. Никаких многоточий и запятых, никаких «может» или «давай подождем». Никаких «прости» или «все пройдет».
–Прощай. Если тебе будет лучше – я могу уехать обратно в Сиэтл, и ты не увидишь меня больше.
–Как… как ты можешь?
–Потому что я не вижу иного выхода. Я не могу жить в твоем ритме, ты не сможешь жить в моем. Это тупик! Я понимаю умом, что сейчас реагирую на все эти провокации, но я не хочу постоянно с кем-то бороться, что-то доказывать. Я не хочу делать что-то и думать, как же завтра на это отреагируют газеты и как меня обзовут. Выше голову! Мы… просто с разных планет. Земляне не живут на Марсе лишь потому, что на Марсе землянам жить невозможно. Так вот для меня ты – марсианин. Вас меньше, чем нас. А я с битком набитой Земли. И на Марсе точно есть такая девушка, которая хочет и будет мириться с твоим положением. Я не могу. Я старалась, но я слишком правильная в каких-то моментах. Для меня это не приемлемо. Никто не смеет называть меня шлюхой, когда я искренне хочу быть с кем-то. И если для того, чтобы доказать это, мне нужно от чего-то отказаться – я откажусь. Это принцип. Возможно, эгоистичный, но зато он есть. А шлюха с принципами – это уже не так оскорбительно.
–Ты откажешься от меня из принципа?!
–Это лишь отговорка, но достоверная. Если бы в моем мире тебе приходилось испытывать такие унижения, ты бы отказался от меня намного быстрее.
–Тебе без меня будет лучше?
–Я не хочу отвечать на этот вопрос. Я не знаю. Я не пробовала. Я просто не хочу дожить до того момента, когда все это убьет наши чувства. Поэтому, нужно остановиться сейчас и запомнить это, как нечто исключительное и неповторимое. Все нужно делать вовремя, а особенно уходить.
–Но ведь я не могу тебя отпустить…
–Можешь. И ты отпустишь. Я не могу передать той благодарности, которую испытываю по отношению к тебе. А особенно спасибо тебе за тебя самого. Прощай, Дэвид.
Он смотрел на меня потерянным взглядом. На его лице явно просматривалась душевная опустошенность. Мне очень хотелось обнять его и успокоить. Сказать, что все, что произошло сейчас – злая шутка богов. Что все в порядке, мы вместе, и это навсегда. Но я уже приняла решение.
Я вышла на улицу, поймала такси, назвала свой адрес.
Если чувствуешь это сейчас – нужно делать это сейчас. Если любишь сейчас – нужно любить сейчас. Если жалеешь о чем-то сейчас – нужно менять это сейчас. Если плакать хочется сейчас – нужно плакать сейчас. Если бежать хочется сейчас – нужно бежать сейчас. Всегда все нужно делать вовремя. Не нужно ждать, не нужно думать, не нужно откладывать в дальний ящик. Я всегда боялась перетерпеть. Перетерпеть любовь, которую не желает кто-то. Не успеть записать что-то, что хотелось бы вспомнить потом. Забыть что-то очень важное, даже если это причиняло боль. Выплакать все слезы и почувствовать пустоту. Перестать чувствовать даже боль, потому что пока я могу чувствовать хоть что-то, разве в праве я отказаться даже от этого?
Всегда, когда мне безумно плохо, я делаю себе еще хуже. Я всегда слушаю одну и ту же песню, вот уже несколько лет она неизменно находится в моем плейлисте. Switchfoot – You. Под эту песню я умираю, под эту песню добиваю себя, кричу, падаю на пол и бесконечно плачу. И под нее я написала большинство своих стихов. Наверное, для меня, это самая грустная песня в мире. А когда мне ее слушать, если не сейчас?
Я резко попросила таксиста остановиться возле ближайшего магазина, купила большую бутылку «Джек Дэниелс» и попросила поехать по другому адресу.
Когда я выходила из такси, у меня зазвонил телефон. Это был Дэвид. Я отклонила вызов и отключила мобильник. Постучала в дверь.
–Джейн? Ты чего? Что случилось? – тараторила Джулия.
–Можно, я останусь у тебя сегодня? И я не одна. Со мной Джек, – протягивая бутылку, ответила я.
Она, естественно, была не против. Я рассказала ей все, что случилось за сегодняшний вечер. Именно сейчас я была рада, что она у меня просто есть, что я могу в любое время приехать к ней и знать, что она выслушает и просто будет рядом. Больше всего я боялась, что она будет обвинять меня в том, что я решила порвать отношения с Дэвидом, но этого не случилось.
–Да, – протянула она, – зря я мечтала о звездном женихе. Это до добра не доводит, как можно заметить.
–Он не виноват.
–Да, но если он живет в этом мире, должен знать, к чему все это может привести. Я читала в каком-то журнале, что Мэтт Дэймон, например, каким-то образом договорился с папарацци, чтобы они не трогали его и его семью. Можно же найти какое-то решение!
–Наверное.
–А мне казалось, у вас все так здорово. Любовь и все дела. Я думала вы уже навсегда.
–Может, из-за этой уверенности Дэвид и не стал никак бороться со слухами.
–Зато он работал над вашими взаимоотношениями! Все для тебя делал! Думаешь, встретишь еще такого?
–Знаешь, Титаник в теории тоже был непотопляем. Поэтому владельцы решили сэкономить на шлюпках и расширить полезное пространство.
–И к чему это ты?
–К тому, что и о плохом нужно задумываться, несмотря на уверенность в хорошем!
–Уау! Ты вообще откуда все это знаешь?!
–Предпочитаю журналам книги, – улыбнулась я.
–Вот бы мне так…
–Слушай, ну и бардак у тебя!
–Прости, не ждала гостей. Да, у меня сплошные минусы, – расстроено пробубнила она.
–Нормально. Эйнштейн, как утверждают, был большой неряха и не носил носки. У вас с ним просто поразительное сходство!
–Ну да! Спасибо за поддержку! – засмеялась Джулия.
–На улице дождь, – подойдя к окну, сказала я.
–Слушай, не переживай. Все обязательно наладится, вот увидишь! Мне тоже хреново, на самом деле, и вы с Джеком пришли очень вовремя. Я все думаю о Джексоне, а он даже ни разу не написал мне малюсенький мейл. Расставаться всегда трудно, я знаю, уж поверь. Хотя, ты тоже довольно опытна в этом деле. Не грусти. Это всего лишь дождь.
–Я всегда грущу во время дождя, даже если нет повода. Это происходит само собой, и если я начну искать причину – могу ее и не найти. Просто чувство глубокой тоски, понимаешь? Но я всегда знаю одно: рано или поздно то, что происходит сейчас, не будет иметь никакого значения.
–Ох, почему я не могу просто посидеть, подумать и успокоиться. Все-таки, это круто, быть умной, быть тобой.
–Я не умная, я нормальная. Просто в наше время планка значительно снизилась и сделала меня умной.
–Ну-ну. Как будто кто-нибудь подумал бы о каких-то там планках умности кроме тебя!
–Прекрати! Не хочу чувствовать себя ландышем!
–В смысле?..
–Ну, в смысле, вымирающим видом.
–А ландыши вымирают?! Это же мои любимые цветы!
–О Боже, – засмеялась я.
–Так что ты умная. Не отмазывайся.
–Слушай, я уже пьяная.
–Я, если честно, тоже.
–Я вырубила телефон.
–А он, наверное, названивает…
–Ну и пусть.
Мы уснули под утро, уставшие и пьяные. За окном шумел дождь и постоянно проезжающие мимо машины. Город ночной суеты.
Глава четырнадцатая
«Лучше любить и потерять, чем вовсе не любить». Это высказывание вызывает некие сомнения в вашей голове, не так ли? Я тоже сомневалась пару секунд, но потом, все-таки, решила, что любовь – это что-то вроде колледжа. Через это нужно пройти, чтобы хоть чему-то научиться в этой жизни.
Я не буду расписывать вам чувства, которые возникали во мне каждое утро после расставания с Дэвидом. Это больно, но боль стала какой-то неотъемлемой частью моей жизни. Моя жизнь не была бы моей, если б в ней не было боли. Я научилась с ней справляться. Научилась и в ней находить положительные стороны. Поверьте, в ней их не мало. По крайней мере, для меня. Творческие люди поймут, ведь боль, по правде говоря, самая лучшая муза из всех мне известных. Я даже не знаю, что меня вдохновляет больше: любовь или страдания.
Прошло уже пару недель после того ужасного вечера. Самыми сложными оказались первые несколько дней, это естественно. На следующий же день после нашего разрыва интернет запестрил сообщениями о том, что «один из самых завидных женихов США снова свободен», а одна газетенка даже разместила мое фото, на котором я покупаю бутылку «Джек Дэниелс». Заливаю горе. Расписали все так, будто «провинциальная девочка быстро наскучила Нью-Йоркскому принцу». На одном из блогов были даже какие-то сравнения меня с Кейт Мидлтон. Я, конечно же, проиграла. В общем, из меня снова сделали какую-то глупышку, которая искала славы и денег, но в итоге осталась одна с бутылкой Джека. Я провалялась в постели несколько дней, боясь высунуть нос на улицу. Но потом во мне взыграло самолюбие, и я надела свои любимые кеды, джинсы, толстовку и кожаную курточку, захватила солнечные очки, сумку, натянула улыбку и пошла вместе с бабушкой кормить уток в Центральном парке. Меня, естественно, засекли папарацци и тут же скинули мое счастливое фото в сеть с надписью «Джейн променяла туфли от Laboutin на удобные кеды и спустилась на землю». Это меня немного обрадовало. По крайней мере, я хотя бы обувью отличилась от коллекционных экземпляров Дэвида.