Kitabı oxu: «Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества»

Şrift:

Rutger Bregman

Humankind

* * *

Моим родителям

Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть.
А. П. Чехов (1860–1904)

Пролог

Накануне Второй мировой войны генералы британской армии ощущали надвигающуюся угрозу. Лондон был в опасности – по словам Уинстона Черчилля, город представлял собой «самый лакомый в мире кусочек, словно породистую жирную корову привязали в лесу, как приманку для хищников»¹.

В роли хищников выступали Адольф Гитлер и его военная машина. Если бы ужас перед бомбежками сломил дух британцев, это означало бы гибель нации. Один британский генерал пророчил: «Транспорт остановится, бездомные будут молить о помощи, город погрузится в хаос»². Считалось, что погибнут миллионы лондонцев, а армия не сможет дать отпор врагу, так как будет занята усмирением обезумевших толп. Черчилль полагал, что Лондон покинут как минимум три-четыре миллиона жителей.

Чтобы получить представление о кошмаре, который должен был обрушиться на Лондон, достаточно было прочитать «Психологию масс» француза Гюстава Лебона – одного из выдающихся умов своего времени. Гитлер изучил эту книгу от корки до корки. Как и Муссолини, и Сталин, и Черчилль, и Рузвельт.

В своей работе Лебон подробно исследует реакцию людей на кризис. В подобной ситуации, по его словам, «человек практически мгновенно скатывается по лестнице цивилизации на несколько ступеней»³. Начинаются паника и всплеск насилия, проявляется истинная натура человека.

19 октября 1939 года Гитлер изложил своим генералам план наступления. «В нужный момент мы сможем продемонстрировать британцам беспощадную мощь наших военно-воздушных сил и сломим их сопротивление»⁴.

В Великобритании понимали, что время поджимает. Поразмыслив, власти отвергли план срочно оборудовать сеть подземных убежищ – исключительно из тех соображений, что парализованные страхом лондонцы откажутся выходить на поверхность. На окраинах Лондона спешно развернули несколько полевых психиатрических больниц, готовых принять первых жертв войны.

И вот началось.

7 сентября 1940 года 348 немецких бомбардировщиков пересекли Ла-Манш. Стояла хорошая погода, на улицах было полно народу. В 16:43 завыли первые сирены, и люди дружно подняли глаза к небу.

Этот сентябрьский день войдет в историю как Черная суббота, а последовавшие затем события станут известны как «Блиц». За девять месяцев на один только Лондон немцы сбросят больше 80 тысяч бомб, которые сотрут с лица земли целые кварталы. Порядка миллиона зданий в британской столице будут повреждены или полностью разрушены. Погибнет больше 40 тысяч человек.

Как же на все это реагировали британцы? Что происходило в стране, которую бомбили на протяжении долгих месяцев? Люди впали в истерику? Стали вести себя как варвары?

Давайте начнем с показаний свидетеля – психиатра из Канады.

В октябре 1940 года доктор Джон Маккерди ехал через юго-восточную часть Лондона в один из бедных кварталов, особенно сильно пострадавших от бомбежек. Все, что осталось от района, – воронки да полуобвалившиеся стены. Именно так могло выглядеть средоточие ада в отдельно взятом городе.

Так что же увидел доктор Маккерди спустя минуту после воздушной тревоги? «По тротуарам все так же носились дети, покупатели торговались с продавцами, полицейский лениво регулировал поток машин, катили велосипедисты, бросая вызов смерти и правилам дорожного движения. Насколько я заметил, на небо никто даже не взглянул»⁵.

Если и есть что-то общее во всех рассказах о «Блице», так это описание странной безмятежности, царившей в эти месяцы в Лондоне. Американского журналиста удивила английская супружеская пара, которая, не обращая внимания на дребезжащие окна, спокойно пила чай.

– Разве вы не боитесь? – спросил он.

– О нет. Какой в этом толк?⁶ – услышал он в ответ.

Гитлер явно забыл принять в расчет своеобразный характер британцев. Стойкость. Специфический юмор. Взять хотя бы вывески магазинов: «МЫ ЕЩЕ БОЛЕЕ ОТКРЫТЫ, ЧЕМ ОБЫЧНО», или рекламу паба: «ОКНА У НАС ВЫБИТЫ, НО ДУХ НАШ КРЕПОК. КАК И ВЫПИВКА. ЗАХОДИТЕ И ПРОБУЙТЕ»⁷.

В целом британцы относились к налетам как к опозданию поезда – раздражает, конечно, но в принципе терпимо. К слову, железные дороги во время «Блица» не прекращали работу, а внутренняя экономика практически не пострадала. Куда более ощутимый удар британской военной машине нанес в апреле 1941 года нерабочий понедельник Светлой седмицы⁸.

Спустя всего несколько недель после начала бомбежек сообщения о них воспринимались примерно как прогноз погоды: «К вечеру возможны воздушные налеты»⁹. Очевидец из Америки отмечал, что «англичанам все это так быстро наскучило, что теперь при звуках тревоги никто особенно и не прячется»¹⁰.

Ну а как же моральный урон? Как насчет миллионов несчастных с тяжелыми психологическими травмами, о появлении которых предупреждали эксперты? Как ни странно, их тоже не наблюдалось. Разумеется, люди горевали, и злились, и оплакивали близких, отнятых войной. Но психиатрические лечебницы пустовали. Более того, душевное здоровье населения в целом было лучше, чем до войны. Алкоголизм пошел на убыль, стало меньше случаев суицида. После войны многие англичане с ностальгией вспоминали дни «Блица», когда все помогали друг другу и никого не волновало, за какую партию ты голосуешь и сколько у тебя денег¹¹.

«“Блиц” во многом лишь укрепил дух британцев, – писал позднее историк. – Гитлеру пришлось лишиться иллюзий»¹².

Теории прославленного психолога Гюстава Лебона не только не выдержали проверки реальностью, но и оказались максимально от нее далеки. Кризис обнажил в людях не худшие, а лучшие черты. Если уж на то пошло, англичане поднялись по «лестнице цивилизации» на несколько ступенек. «Не устаю поражаться отваге, доброте и чувству юмора простых людей в условиях, напоминающих ночной кошмар», – записала в своем дневнике американская журналистка¹³.

Столь неожиданная реакция общества вызвала дискуссию о выборе стратегии Британии в ответ на авианалеты. Королевские ВВС готовились подвергнуть территорию противника ответным бомбардировкам – вопрос заключался лишь в том, как добиться их наибольшей эффективности.

Поразительно, но, несмотря на наглядные доказательства обратного, военные по-прежнему были уверены, что моральный дух вражеской нации можно подорвать с помощью бомб. Да, на англичанах это не сработало, но ведь они же особенные. Никакой другой народ не сравнится с ними в хладнокровии и стойкости, и уж точно не немцы: им определенно не хватит «силы духа, чтобы перенести хотя бы четверть испытаний, выпавших на долю англичан»¹⁴.

Этой точки зрения придерживался и близкий друг Черчилля Фредерик Линдеманн, он же лорд Червелл. Судя по одной из сохранившихся фотографий, Линдеманн был высоким мужчиной, который ходил с тростью, носил шляпу-котелок и отличался невозмутимостью¹⁵. Во время ожесточенного спора вокруг стратегии воздушной войны Линдеманн твердо стоял на своем: бомбардировки работают. Как и Гюстав Лебон, он придерживался невысокого мнения об обычных людях, считая их трусливыми и легко поддающимися панике.

Для подтверждения своей идеи Линдеманн направил бригаду психиатров в Бирмингем и Халл – два города, наиболее пострадавшие от немецких авианалетов. Медики опросили сотни мужчин, женщин и детей, лишившихся в результате «Блица» домов. Они собирали самую разную информацию, вплоть до выяснения «количества выпитых пинт и купленных таблеток аспирина»¹⁶.

Спустя несколько месяцев психиатры отчитались перед Линдеманном. Вывод из своего исследования они поместили на титульную страницу, напечатав его крупным шрифтом:

НИКАКИХ ПРИЗНАКОВ СНИЖЕНИЯ МОРАЛЬНОГО ДУХА¹⁷.

Как же на это однозначное заключение отреагировал Фредерик Линдеманн? Он его проигнорировал. К тому моменту он уже решил, что бомбежки – выигрышная стратегия, и никакие факты не заставили бы его изменить свое мнение.

Поэтому в записке, которую он направил Черчиллю, говорилось следующее:

Исследование показало, что разрушение жилища крайне опасно для морального духа индивида. Люди переживают это сильнее, чем потерю друзей и даже родственников. В Халле, где разрушена всего одна десятая часть домов, царит напряженная атмосфера. Исходя из вышеизложенного, мы можем нанести массированный удар по 58 ключевым немецким городам, что, без сомнения, сломит дух немецкого народа¹⁸.

Это положило конец дискуссии об эффективности бомбежек. Как позже заметил один историк, от всей этой истории «ощутимо пахло охотой на ведьм»¹⁹. Порядочных ученых, выступавших против атак на гражданское население Германии, называли трусами и даже предателями.

Сторонники бомбардировок считали, что мало атаковать врага – его надо раздавить. По приказу Черчилля в небе над Германией разверзся настоящий ад. К окончанию авианалетов число погибших в десять раз превышало число жертв «Блица». Только за одну ночь в Дрездене погибло больше мужчин, женщин и детей, чем в Лондоне за всю войну. Больше половины немецких городов и деревень были разрушены. Страна превратилась в тлеющие руины.

При этом лишь малая часть ударов приходилась на стратегические объекты вроде заводов или мостов. Но Черчилль практически до последних месяцев был уверен, что самый верный способ выиграть войну – это сбрасывать бомбы на мирное население, чтобы подорвать моральный дух нации. В январе 1944 года того же мнения придерживалось руководство Королевских ВВС, направившее Черчиллю служебную записку следующего содержания: «Чем больше мы бомбим, тем сильнее эффект».

Премьер-министр подчеркнул эти слова своей знаменитой красной ручкой²⁰.

Так произвели ли бомбардировки желаемый эффект?

Чтобы ответить на этот вопрос, давайте вновь обратимся к свидетельствам очевидца – на этот раз известного немецкого психиатра, доктора Фридриха Панзе. В период с мая по июль 1945 года он опросил почти сотню немцев, лишившихся из-за авианалетов крыши над головой. «После бомбардировки я почувствовал прилив энергии и закурил сигару», – ответил один из респондентов. Другой сказал, что общее настроение после бомбардировки напоминало «эйфорию, словно мы уже выиграли войну»²¹.

Никакой массовой истерии после налетов не наблюдалось. Напротив, люди даже испытали облегчение. «Соседи помогали друг другу, – писал Панзе. – Учитывая, каким тяжелым и длительным испытаниям подверглись эти люди, они оставались на удивление спокойными и благоразумными»²². Доклады внимательно следившей за немецким народом Службы безопасности рейхсфюрера СС (СД) свидетельствуют о том же. После бомбежек люди не бросали друг друга в беде – они вытаскивали пострадавших из завалов, тушили пожары. Члены гитлерюгенда ухаживали за ранеными и поддерживали бездомных. Один торговец повесил перед магазином шутливую вывеску: «ЗДЕСЬ ПРОДАЕТСЯ МАСЛО БОЙНИ!»²³

(Согласен, у британцев с чувством юмора дело обстояло получше.)

В мае 1945 года, вскоре после капитуляции немцев, в Германию приехала группа экономистов из стран антигитлеровской коалиции. По заданию Министерства обороны США они должны были изучить эффект, который произвели на немцев бомбежки. В сущности, американцы хотели знать, сулит ли эта тактика победу в войне.

Эксперты пришли к однозначному выводу: бомбежки мирного населения обернулись полным фиаско. Хуже того, они лишь укрепили экономику Германии и тем самым продлили войну. За период с 1940 по 1944 год производство немецких танков выросло в девять раз, а истребителей – в четырнадцать.

К такому же заключению пришла и группа британских экономистов²⁴. Они исследовали 21 разрушенный город – в них производство росло быстрее, чем в контрольной группе из 14 городов, не подвергавшихся бомбардировкам. «Вскоре мы начали понимать, – писал один из американских экономистов, – что выявили едва ли не самый серьезный военный просчет»²⁵.

Меня во всей этой истории больше всего поражает то, как много политиков попалось в одну и ту же ловушку.

Гитлер, Черчилль, Рузвельт, Линдеманн – все они приняли на веру утверждение Лебона о том, что налет цивилизованности слетит с человечества при малейшем нажиме, особенно если задействовать воздушные рейды. Но чем больше было бомбежек, тем толще становился «слой цивилизованности». Похоже, он представлял собой не тонкую кожицу, а плотную мозоль.

Военным, к сожалению, это понимание давалось с трудом. Двадцать пять лет спустя американцы обрушили на Вьетнам в три раза больше бомб, чем они сбросили за всю Вторую мировую войну²⁶. Бомбежки не сработали и на этот раз. Мы как-то умудряемся отрицать очевидное, даже имея перед глазами все возможные доказательства. И сегодня многие убеждены, что стойкость, которую проявили британцы во время «Блица», – это исключительное свойство британского характера.

Но это не так. Подобная стойкость – общечеловеческое качество.

Глава 1. Новый реализм

1

Это книга о радикальной идее.

Эта идея на протяжении веков заставляла нервничать правителей. Она была отвергнута религиями и идеологиями, игнорирована средствами массовой информации, вычеркнута из анналов мировой истории.

В то же время эта идея находит поддержку практически во всех отраслях науки, подтверждена эволюцией и повседневной жизнью. Она столь близка человеческой природе, что ее просто не замечают.

Если бы только нам хватило смелости отнестись к этой идее более серьезно, она произвела бы настоящую революцию, перевернула бы общество с ног на голову. Ведь как только вы осозна́ете суть этой идеи, то уже никогда не сможете смотреть на мир прежним взглядом.

В чем же заключается эта радикальная идея?

В том, что большинство представителей рода человеческого в глубине души хорошие, порядочные люди.

Лучше всех об этом может рассказать Том Постмес, профессор социальной психологии Гронингенского университета в Нидерландах. На протяжении многих лет он предлагал своим студентам поразмыслить над такой задачкой.

Представьте себе самолет, который совершает аварийную посадку и разваливается на три части. Весь салон в дыму, и пассажиры понимают, что им надо срочно выбираться наружу. Что происходит дальше?

• На планете А пассажиры спрашивают у своих соседей, все ли с ними в порядке. Тем, кто нуждается в помощи, помогают выбраться из самолета в первую очередь. Люди готовы жертвовать собой ради незнакомцев.

• На планете Б каждый спасает себя сам. Начинается паника. Все толкаются, кто-то падает. Дети, старики и малоподвижные люди рискуют погибнуть в давке.

Вопрос: на какой из этих двух планет живем мы?

«По моим оценкам, примерно 97 % людей считают, что мы с планеты Б, – отмечает профессор Постмес. – На самом деле практика обычно показывает, что наша планета – планета А»²⁷.

Не имеет значения, кого мы опрашиваем – консерваторов или либералов, бедняков или богачей, образованных или неграмотных, – все совершают одну и ту же ошибку. «Они не знают. Ни первокурсники, ни магистры, ни квалифицированные специалисты, ни даже сотрудники служб спасения, – продолжает Постмес. – И вовсе не из-за нехватки данных: ведь исследования по этой теме ведутся со времен Второй мировой, и их результаты общедоступны».

Даже в самые страшные моменты своей истории человечество вело себя подобно жителям планеты А. Вспомним хотя бы катастрофу «Титаника». В известном фильме все пассажиры охвачены паникой (кроме, пожалуй, струнного квартета). Однако в реальности эвакуация проходила относительно спокойно. Один из очевидцев отмечал, что «никаких признаков паники или истерии не было, никто не рыдал в ужасе и не носился туда-сюда»²⁸.

Или вспомним теракты 11 сентября 2001 года. В башнях-близнецах начался пожар, но тысячи людей спокойно спускались по лестницам, хотя и понимали, что их жизнь в опасности. Они расступались перед пожарными и спасателями, выносившими раненых. «Кто-то даже говорил: “Нет-нет, только после вас”, – рассказывал позднее один из выживших. – Никогда бы не поверил, что в подобной ситуации люди станут уступать друг другу дорогу. Просто невероятно»²⁹.

Существует устойчивый миф о том, что люди по своей природе эгоистичны, агрессивны и легко поддаются панике. Нидерландский биолог Франс де Вааль называет его теорией лакировки, в основе которой лежит представление о том, что цивилизованность – это всего лишь тонкий налет, слетающий при малейшем нажиме³⁰. В действительности это совсем не так. Именно в кризисные моменты – во время бомбардировок или наводнений – люди проявляют себя с наилучшей стороны.

29 августа 2005 года на Новый Орлеан обрушился ураган «Катрина». Дамбы и защитные сооружения не справились с потоками воды. Было затоплено 80 % домов, погибли как минимум 1836 человек. Ураган стал одним из самых разрушительных стихийных бедствий в американской истории.

Всю неделю газеты страны писали о волне преступлений – изнасилований и перестрелок, – прокатившейся по Новому Орлеану. Банды гангстеров громили магазины, а кое-кто даже стрелял по вертолетам спасателей. Стадион «Супердоум» стал убежищем для 25 тысяч человек, вынужденных пережидать ураган без электричества и питьевой воды. По сведениям журналистов, в те дни двум младенцам перерезали горло, а одну семилетнюю девочку изнасиловали и убили³¹.

Начальник полиции докладывал, что город скатывается в полный хаос. Его панические оценки поддержала губернатор Луизианы. «Больше всего злит, – говорила она, – что такие бедствия пробуждают в людях самое дурное»³².

Ее слова подхватили СМИ. В британской газете Guardian известный историк Тимоти Гартон-Эш сформулировал то, о чем думали тогда многие: «Уберите базовые компоненты организованной цивилизованной жизни – еду, кров, питьевую воду, минимальную личную безопасность, – и мы за несколько часов вернемся к природному существованию по Гоббсу, к войне всех против всех. […] Меньшинство временно станет ангелами, большинство превратится в обезьян».

Это была все та же теория лакировки во всей своей красе. По мнению Гартон-Эша, события в Новом Орлеане пробили брешь в «тонкой корочке, сдерживающей бурлящую магму человеческой натуры»³³.

Правду о том, что происходило в Новом Орлеане, исследователи выяснили лишь месяцы спустя – когда журналисты разъехались, потоки воды схлынули, а колумнисты переключились на более свежие сюжеты.

Как оказалось, за выстрелы люди принимали звуки взрывающихся газовых баллонов. Во всем «Супердоуме» погибли всего шесть человек: четверо по естественным причинам, один – из-за передозировки наркотиков, еще один покончил с собой. Начальник полиции был вынужден признать, что за время урагана не было заведено ни одного уголовного дела об изнасиловании или убийстве. Мародерством люди занимались в основном с целью выжить; как правило, они объединялись в группы, и в некоторых случаях к ним присоединялись даже полицейские³⁴.

Эксперты Исследовательского центра катастроф Делавэрского университета пришли к выводу, что «в большинстве случаев действия людей совершались в интересах общества»³⁵. Из Техаса прибыла целая армада лодок для спасения людей из зоны затопления. Сотни граждан объединялись в спасательные отряды. Одним из таких отрядов стали «Мародеры Робин Гуда» – команда из одиннадцати друзей, которые собирали по всей округе еду, одежду и лекарства, чтобы передать нуждающимся³⁶.

Короче говоря, «Катрине» не удалось ввергнуть Новый Орлеан в хаос. Напротив, город и горожане повели себя храбро и благородно.

Ураган позволил ученым в очередной раз увидеть, как люди реагируют на катастрофы. Проанализировав результаты 700 научных исследований, которые велись с 1963 года, эксперты Делавэрского университета пришли к выводу: в отличие от кинофильмов, в реальных кризисных ситуациях люди никогда не скатываются в бездну полного хаоса. Они не бьются каждый сам за себя. Уровень преступности – убийств, грабежей, изнасилований – обычно падает. Люди не впадают в ступор, они сохраняют спокойствие и быстро принимаются за дело. «Какими бы ни были масштабы мародерства, они меркнут на фоне всеобщего альтруизма, когда люди безвозмездно делятся вещами и помогают друг другу», – отмечают ученые³⁷.

Катастрофы пробуждают в людях самое лучшее. И я не знаю другой социологической теории, которая подкреплялась бы таким огромным числом доказательств и при этом так легкомысленно игнорировалась. Картина, которую преподносят нам СМИ, неизменно противоположна тому, что происходит во время катастроф на самом деле.

Тем временем Новому Орлеану распространившиеся слухи стоили человеческих жизней.

Спасатели боялись выезжать в город без дополнительной защиты, и пришлось привлечь национальную гвардию численностью до 72 тысяч человек. «Эти люди умеют стрелять на поражение, – говорила губернатор, – и я думаю, они это покажут»³⁸.

Так и вышло. На востоке города, на мосту Данцигер, полиция открыла огонь по шестерым безоружным, ничем не провинившимся чернокожим гражданам. Погибли семнадцатилетний подросток и душевнобольной сорокалетний мужчина. (Пятеро полицейских позднее получили длительные тюремные сроки³⁹.)

Конечно, стихийное бедствие в Новом Орлеане – случай исключительный. Но вне зависимости от масштабов происшествий сценарий событий остается неизменным: когда случается беда, люди спонтанно начинают объединяться, в то время как власти паникуют, тем самым провоцируя новую беду.

По мнению Ребекки Солнит, автора книги «Рай, созданный в аду» (A Paradise Built in Hell, 2009), описавшей последствия урагана в Новом Орлеане, «паника элит – следствие склонности людей, наделенных властью, обо всех судить по себе»⁴⁰. Диктаторы и тираны, губернаторы и генералы зачастую спешат применить грубую силу, опасаясь сценариев, существующих только в их голове. А все потому, что они убеждены: их соотечественники руководствуются исключительно эгоизмом. Как они сами.

2

Летом 1999 года в школе бельгийского городка Борнем девять детей слегли с неизвестной болезнью. Совершенно здоровые утром, после обеда они почувствовали себя плохо. Головная боль, рвота, учащенное сердцебиение. Учителя предположили, что дело в кока-коле, которую все девять школьников пили на перемене.

Вскоре об этой истории прознали журналисты, и в штаб-квартире компании Coca-Cola стали разрываться телефоны. Тем же вечером вышел пресс-релиз, в котором сообщалось об отзыве из бельгийских магазинов миллионов бутылок газировки. «Мы отчаянно ищем ответ на вопрос, что произошло, и надеемся найти его в ближайшие дни», – заявила представительница компании⁴¹.

Но было поздно. Похожие симптомы обнаружились и в других городах Бельгии, и даже во Франции. Скорые забирали из школ бледных, ослабленных детей. Через несколько дней под подозрение попали все продукты компании: Fanta, Sprite, Nestea, Aquarius… Похоже, все они представляли опасность для детей. Этот инцидент стал одним из самых серьезных финансовых ударов для компании за все 107 лет ее существования – тогда пришлось отозвать из бельгийских магазинов 17 миллионов упаковок безалкогольных напитков и уничтожить все складские запасы⁴². В итоге Coca-Cola потеряла больше 200 миллионов долларов⁴³.

А затем произошло нечто странное. Спустя пару недель после происшествия токсикологи огласили результаты лабораторных исследований. И что же они нашли в бутылках? Ничего. Ни пестицидов, ни патогенных микроорганизмов, ни токсичных металлов. Ни-че-го. А что показали результаты анализов крови и мочи сотен пациентов? То же самое. Ученым не удалось обнаружить ни единого химического вещества, воздействием которого можно было бы объяснить симптомы, к тому моменту возникшие у тысячи с лишним детей.

«Не сомневаюсь, что дети действительно заболели, – говорил один из исследователей. – Но кока-кола тут ни при чем»⁴⁴.

История с кока-колой возвращает нас к извечному философскому вопросу.

Что есть истина?

Некоторые вещи истинны вне зависимости от того, верите вы в них или нет. Вода закипает при ста градусах Цельсия. Курение убивает. Президента Кеннеди застрелили в Далласе 22 ноября 1963 года.

Что-то может стать правдой, если мы в это поверим, – социологи называют это самосбывающимся пророчеством: если сообщить, что банк вот-вот обанкротится, то вкладчики побегут забирать из него свои деньги, и тогда банк действительно обанкротится.

Или взять эффект плацебо. Когда врач выписывает вам лекарство-пустышку и уверенным тоном говорит, что оно поможет, вы, скорее всего, и впрямь почувствуете себя лучше. Чем эффектнее выглядит плацебо, тем лучше оно работает. Например, уколы плацебо оказываются эффективнее, чем таблетки, а в старые добрые времена срабатывало и кровопускание – люди верили, что столь рискованная процедура просто не может не принести пользы.

А какой самый действенный вариант плацебо? Конечно же, операция! Наденьте белый халат, введите пациента в наркоз, а потом налейте себе чашечку кофе и поудобнее устройтесь в кресле. Когда пациент очнется, обрадуйте его, что операция прошла успешно. В обширном исследовании, проведенном British Medical Journal, сравнивались результаты реальных и фиктивных операций, которым подвергались пациенты с жалобами на боли в спине или изжогу. Анализ показал, что плацебо помогло пациентам в 75 % случаев, а в 50 % случаев было так же эффективно, как реальные операции⁴⁵.

Но плацебо работает и в обратную сторону.

Если вы примете таблетку-пустышку, думая, что она вредна для здоровья, то вы, скорее всего, почувствуете недомогание. Озвучьте пациенту список серьезных побочных эффектов, и они наверняка проявятся. Эффект ноцебо, как его называют, по понятным причинам особо не исследовали – не очень-то этично убеждать здоровых людей в том, что они больны. Тем не менее все говорит о том, что ноцебо может давать очень серьезный эффект.

К такому же выводу летом 1999 года пришли бельгийские медицинские чиновники. Как знать – возможно, с парой бутылок кока-колы в Борнеме и впрямь было что-то не так. Но в остальном ученые непреклонны: сотни других детей по всей стране стали жертвами «массового психогенного заболевания». Иными словами, отравление им причудилось.

И это не значит, что дети притворялись. Тысячу бельгийских школьников действительно рвало и трясло от лихорадки. Ведь если достаточно сильно во что-то поверить, это может стать реальностью. Эффект ноцебо показывает, что идеи никогда не бывают всего лишь идеями. Мы – это то, во что мы верим. Мы находим то, что мы ищем. И мы делаем прогнозы, которые сбываются.

Наверное, вы уже поняли, к чему я клоню: наш пессимистичный взгляд на человечество – это тоже ноцебо.

Если мы верим, что большинству людей нельзя доверять, то относимся друг к другу соответствующим образом, в ущерб нам всем. Мало какие идеи так же сильно влияют на окружающий мир, как наше восприятие других людей. Потому что в конечном счете мы получаем ровно то, чего ожидаем. И если мы хотим справиться с серьезнейшими проблемами нашего времени – от глобального потепления до растущего недоверия друг к другу, – начинать надо с нашего взгляда на человеческую природу.

Небольшое пояснение: эта книга – вовсе не гимн человеческим добродетелям. Разумеется, мы далеко не ангелы. Мы сложные создания, со своими хорошими и не очень хорошими качествами. Вопрос лишь в том, какие из них мы будем проявлять.

Мой тезис прост: по своей природе люди – и в детском возрасте, и оказавшись на необитаемом острове, и в разгар войны, и во время кризиса – в большей степени склонны проявлять свои лучшие качества. Я подкреплю это утверждение научными доказательствами, чтобы продемонстрировать реалистичность позитивного взгляда на человеческую натуру. И я убежден, что он станет еще более реалистичным, если в этот тезис поверим мы все.

По интернету давно гуляет притча неизвестного автора. В ней содержится простая, но очень глубокая, на мой взгляд, истина.

Как-то один старик сказал своему внуку:

– Внутри меня идет борьба. Ужасная битва двух волков. Один – злой, жадный, завистливый, самовлюбленный и трусливый. Второй – добродушный, заботливый, скромный, щедрый, честный и надежный. Такие волки бьются и внутри каждого человека. И внутри тебя.

– И какой волк победит? – спросил мальчик.

– Тот, которого ты будешь кормить, – улыбнувшись ответил старик.

3

Когда я говорил людям, про что пишу эту книгу, на меня смотрели как на сумасшедшего. Мне не верили. Немецкая издательница сразу отказалась от предложения о публикации – по ее словам, немцы не верят в «человека доброго». Один парижский интеллигент заверил меня, что французам просто необходима «твердая рука» правительства. А во время турне по США, куда я отправился после президентских выборов 2016 года, меня прямо спрашивали, все ли у меня в порядке с головой.

Большинство людей – хорошие? Что-что? Я вообще телевизор хоть иногда включаю?

Не так давно двое психологов из США провели исследование, показавшее, насколько люди свыклись с мыслью о своей эгоистической натуре. Ученые попросили испытуемых оценить несколько гипотетических ситуаций, в каждой из которых другие люди совершали хорошие поступки. К какому выводу пришли ученые? Оказывается, мы приучены видеть в окружающих эгоистов.

Кто-то перевел пожилую женщину через дорогу?

Вот ведь показушник.

Кто-то дал денег бездомному?

Явно тешит свое самолюбие, хочет почувствовать себя хорошим.

Респонденты не отказались от скептического взгляда на человечество даже после того, как ученые предъявили им конкретные доказательства: привели статистику случаев, когда люди возвращали незнакомцам потерянный бумажник с деньгами, или данные о том, что большинство из нас все-таки не воруют и не обманывают других. «Они оставались в убеждении, – отмечают психологи, – что люди, совершающие внешне благородные поступки, обязательно преследуют какие-то корыстные цели»⁴⁶.

Цинизмом легко объяснить все что угодно, и циник по умолчанию всегда прав.

Вы, наверное, думаете: «Постойте, меня совсем по-другому воспитывали. В моем окружении все доверяют и помогают друг другу, даже двери не всегда запирают». Вы правы – пока мы не выходим из ближнего круга, люди кажутся нам добрыми и порядочными. Это наши близкие, друзья, соседи и коллеги.

Но стоит только перевести взгляд на остальное человечество, как нас быстро охватывают сомнения. Возьмем хотя бы Всемирный обзор ценностей (World Values Survey) – глобальный исследовательский проект, в рамках которого начиная с 1980-х годов социологи опрашивают людей почти в сотне стран об их ценностях. Они задают респондентам в том числе и такой вопрос: «Как вы считаете, большинству людей можно доверять или при общении с ними нужно быть очень осторожным?»

1.Речь Черчилля на заседании палаты общин 30 июля 1934 года.

2.J. F. C. Fuller, The Reformation of War (London, 1923), p. 150.

3.Gustave Le Bon, The Crowd. A Study of the Popular Mind (Kitchener, 2001), p. 19. Впервые опубликовано в 1896 году.

4.Richard Overy, ‘Hitler and Air Strategy’, Journal of Contemporary History (July 1980), p. 410.

5.J. T. MacCurdy, The Structure of Morale (Cambridge, 1943), p. 16.

6.Цит. по: Richard Overy, The Bombing War. Europe 1939–1945 (London, 2013), p. 185.

7.Angus Calder, The People’s War. Britain 1939–1945 (London, 1991), p. 174.

8.Overy, The Bombing War, p. 160.

9.Robert Mackay, Half the Battle: Civilian Morale in Britain During the Second World War (Manchester, 2002), p. 261.

10.Цит. по: Overy, The Bombing War, p. 145. В начале 1941 года использовалось только 8 % доступных бомбоубежищ. См. Overy, p. 137.

11.Sebastian Junger, Tribe. On Homecoming and Belonging (London, 2016).

12.Richard Overy, ‘Civilians on the frontline’, Observer (6 September 2009).

13.Mollie Panter-Downes, London War Notes 1939–1945 (New York, 1971), p. 105.

14.Overy, The Bombing War, p. 264.

15.Даже близкие друзья Фредерика Линдеманна отзывались о нем как о человеке, который «считал, что он всегда прав, и никогда не признавал своих ошибок», «воспринимал мнение, не совпадающее с его собственным, как личное оскорбление» и «не считал полное незнание предмета помехой для разглагольствований на соответствующую тему». См. Hugh Berrington, ‘When does Personality Make a Difference? Lord Cherwell and the Area Bombing of Germany’, International Political Science Review (January 1989).

16.Цит. по: Brenda Swann and Francis Aprahamian, J. D. Bernal. A Life in Science and Politics (London, 1999), p. 176. Свои переживания описали две тысячи детей – сегодняшнего читателя поражает их храбрость. «Я был под завалами, весь в порезах, но все равно помогал вытаскивать мертвых и раненых», – писал один десятилетний мальчик, в чей дом попала бомба. См. Martin L. Levitt, ‘The Psychology of Children: Twisting the Hull-Birmingham Survey to Influence British Aerial Strategy in World War II’, Psychologie und Geschichte (May 1995).

17.Solly Zuckerman, From Apes to Warlords. An Autobiography, 1904–1946 (London, 1988), p. 405. В первом издании 1978 года Цукерман разместил титульную страницу отчета по Халлу, нарушив запрет на публикацию этих данных, который действовал вплоть до 2020 года.

18.Цит. по: Charles Webster and Noble Frankland, The Strategic Air Offensive Against Germany 1935–1945 (London, 1961), p. 332.

19.C. P. Snow, ‘Whether we live or die’, Life magazine (3 February 1961), p. 98.

20.Overy, The Bombing War, p. 356.

21.Цит. по: Jörg Friedrich, The Fire. The Bombing of Germany 1940–1945 (New York, 2006), p. 438.

22.Цит. по: Friedrich Panse, Angst und Schreck (Stuttgart, 1952), p. 12.

23.Friedrich, The Fire, pp. 418–420.

24.Отчет британцев опубликовали лишь пятьдесят лет спустя. См. Sebastian Cox (ed.), British Bombing Survey Unit, The Strategic Air War Against Germany, 1939–1945. The Official Report of the British Bombing Survey Unit (London, 1998).

25.John Kenneth Galbraith, A Life in Our Times (Boston, 1981), p. 206. Вопрос на миллион долларов, конечно, заключается в том, что бы произошло, если бы союзники меньше инвестировали в авиацию и больше в сухопутную армию и флот. После Второй мировой войны лауреат Нобелевской премии Патрик Блэкетт писал, что война закончилась бы на 6–12 месяцев раньше. Немцы пришли к такому же выводу. Альберт Шпеер, министр вооружений и военного производства Германии, говорил, что его больше всего беспокоили атаки на немецкую инфраструктуру, в то время как командующий люфтваффе Герман Геринг в основном помнил удары по немецким нефтеперерабатывающим заводам. К осени 1944 года запасы нефти в Германии подходили к концу. Танки заглохли, самолеты застряли в ангарах, артиллерию возили на лошадях. Но это не удержало британцев от бомбардировок мирных жителей Германии. За последние три месяца 1944 года 53 % бомбардировок приходилось на города и только 14 % – на нефтеперерабатывающие заводы. К тому времени британцы практически перестали использовать зажигательные бомбы, зная, что сжигать уже нечего. Тем временем добыча нефти в Германии возобновилась. См. Max Hastings, Bomber Command (London, 1979), pp. 327–334.

26.Edward Miguel and Gerard Roland, ‘The Long Run Impact of Bombing Vietnam’, Journal of Development Economics (September 2011), p. 2.

27.Том Постмес в письме автору, 9 декабря 2016 года.

28.Jack Winocour (ed.), The Story of the Titanic As Told by Its Survivors (New York, 1960), p. 33.

29.Цит. по: Rebecca Solnit, A Paradise Built in Hell. The Extraordinary Communities that Arise in Disaster (New York, 2009), p. 187.

30.Frans de Waal, The Bonobo and the Atheist. In Search of Humanism Among the Primates (New York, 2013), p. 43.

31.Gary Younge, ‘Murder and Rape – Fact or Fiction?’, Guardian (6 September 2005).

32.Цит. по: Robert Tanner, ‘New Orleans Mayor Orders Police Back to Streets Amid Increasingly Violent Looting’, Seattle Times (1 September 2005).

33.Timothy Garton Ash, ‘It Always Lies Below’, Guardian (8 September 2005).

34.Jim Dwyer and Christopher Drew, ‘Fear Exceeded Crime’s Reality in New Orleans’, New York Times (29 September 2005).

35.Havidán Rodríguez, Joseph Trainor and Enrico L. Quarantelli, ‘Rising to the Challenges of a Catastrophe: The Emergent and Prosocial Behavior Following Hurricane Katrina’, The Annals of the American Academy of Political and Social Science (No. 1, 2006).

36.Matthieu Ricard, Altruism. The Power of Compassion to Change Yourself and the World (New York, 2015), p. 99.

37.Enrico L. Quarantelli, ‘Conventional Beliefs and Counterintuitive Realities’, Social Research: An International Quarterly of the Social Sciences (No. 3, 2008), p. 885.

38.Цит. по: AFP/Reuters, ‘Troops Told “Shoot to Kill” in New Orleans’ (2 September 2005).

39.Trymaine Lee, ‘Rumor to Fact in Tales of Post-Katrina Violence’, New York Times (26 August 2010).

40.Solnit, A Paradise Built in Hell, p. 131.

41.Цит. по: CNN Money, ‘Coke Products Recalled’ (15 June 1999).

42.B. Nemery, B. Fischler, M. Boogaerts, D. Lison and J. Willems, ‘The Coca-Cola Incident in Belgium, June 1999’, Food and Chemical Toxicology (No. 11, 2002).

43.Victoria Johnson and Spero C. Peppas, ‘Crisis Management in Belgium: the case of Coca-Cola’, Corporate Communications: An International Journal (No. 1, 2003).

44.Цит. по: Bart Dobbelaere, ‘Colacrisis was massahysterie’, De Standaard (2 April 2000).

45.Karolina Wartolowska et al., ‘Use of Placebo Controls in the Evaluation of Surgery: Systematic Review’, British Medical Journal (21 May 2014).

46.Clayton R. Critcher and David Dunning, ‘No Good Deed Goes Unquestioned: Cynical Reconstruals Maintain Belief in the Power of Self-interest’, Journal of Experimental Social Psychology (No. 6, 2011), p. 1212.