Kitabı oxu: «Инструкция по расставанию»
Любителям разбитых сердец просьба не беспокоить.
Ромен Гари
Посвящается бабушке
Пролог
1
Солнечный свет достигает поверхности Земли за восемь минут двадцать секунд. Телефонное соединение устанавливается за три секунды. Чтобы макароны достигли той степени готовности, что вам по вкусу, их нужно держать в кипящей воде от восьми до тринадцати минут. На переваривание плохой новости уходит два часа. Зубы можно почистить за семь минут. Прогулка от бульвара Фий-дю-Кальвер до Елисейских Полей занимает целый час. Речь Колина Пауэлла, в которой он объясняет необходимость войны, развязанной Америкой, длится две минуты пятьдесят одну секунду. В среднем оргазма можно достичь за пять минут. За двенадцать, если речь не о мастурбации. Чтобы получше узнать коллегу, достаточно пообедать с ним два-три раза. А за три часа непрерывного общения можно подружиться. Отнимите час, если беседа сопровождается выпивкой. Чтобы разругаться с матерью, хватит и пяти минут. Если вы достаточно изворотливы, вернуть ее расположение можно за три минуты (хотя детям до трех лет потребуется лишь одна).
Но когда речь идет о любви, сосчитать невозможно. Влюбиться – значит не заметить, как останавливается время. И поэтому Виктор обратил внимание на Лолу всего лишь через десять минут после ее появления. За две минуты он протиснулся к ней сквозь толпу. И всего за одну поймал момент, чтобы вклиниться в разговор.
В ту же секунду, как взгляд Виктора упал на Лолу, – на самом деле эта секунда равнялась миллисекунде (в минутах это выражается как один, запятая, шесть-шесть-шесть-шесть-семь, умноженное на число Эйлера в минус пятой степени) – в эту секунду абсолютная истина отделилась от всех расчетов, в которые верил Виктор.
Один-единственный раз в жизни он никуда не опоздал.
2
Хоть Виктор и смог найти применение каждому квадратному метру своей крохотной квартиры, больше его жилплощадь не стала. Переезд Лолы прошел не то чтобы очень гладко. Ей оказалось тяжело принять, что теперь ее одежда будет храниться в кухонных шкафах. В них уже соседствовали сковородка, кастрюля, два набора столовых приборов, два винных бокала, одна чашка – вторая к тому времени разбилась – и белье Виктора, которое не влезло в шкаф для швабры. Виктор всегда жил один, но ему нравилось иметь у себя атрибуты семейной жизни. И Виктор, и Лола были совершенными новичками в искусстве сосуществования, но они умели – а это дано далеко не всем – упрощать себе жизнь.
Лола отыскала свободный угол, в который пристроила пластиковый комодик, чтобы хранить в нем папки. Иногда они скатывались на пол, но и там чувствовали себя замечательно.
Сложно сказать, долго ли Виктор и Лола были вместе. Их любовь, казалось, без усилий существует отдельно от них самих. Они встречались по утрам, затем по вечерам, и вот уже две отдельные жизни слились в одну, и теперь его привет звучало из ее уст, ее улыбка появлялась на его лице, а привычные обеденные меню смешивались между собой, но это уже никого не удивляло. Для них словно не существовало скуки, они не знали, что такое ревность, а жалоба в их доме прозвучала лишь однажды, да и то потому, что Виктор, споткнувшись о папки Лолы, разлил молоко на клавиатуру.
3
Виктор, уволившись с должности преподавателя музыки в коллеже (решил, что это действует на него удручающе), стал давать частные уроки ученикам разных уровней. Кому-то нужно было помочь раскрепоститься, а кого-то научить слушать и делиться. Его проектом уже заинтересовались две семейные пары. Одни родители, разочарованные полным отсутствием таланта у сына, собирались пятый год мучить ребенка занятиями на фортепиано (мальчику было девять). Вторые, доведенные до отчаяния эгоизмом дочери (бессердечный ребенок семи лет с абсолютным слухом), записали ее на занятия в качестве наказания. Виктор был вполне доволен тем, как все сложилось. Когда он неожиданно встречал на улице бывших коллег, те, узнав, чем он занимается, всегда очень удивлялись и, как один, усматривали в его работе какую-то альтруистическую причуду, а потом говорили другим бывшим коллегам: «А кстати, я тут Виктора видел, он теперь в политике».
Виктор рано открыл в себе склонность к музыке и, надо признать, прожил несколько довольно успешных творческих периодов. Например, в коллеже он прятался за времянками и, покуривая, дописывал рок-оперу в готическом стиле, которую бы охотно поставил, если бы зам по воспитательной работе не оставила его после уроков. Так и гаснут искры таланта: в школьном дневнике.
К счастью, родители Виктора высоко ценили одаренность сына. Курс обучения в музыкальной школе он преодолевал, как рассудительная скаковая лошадь. Виктор сочетал в себе качества, которые могли обеспечить ему большое будущее (самостоятельность, изобретательность, дисциплинированность), но которые одно за другим оказались загублены отвращением к конкуренции, ленью и неспособностью переносить джетлаг (нет, на международных конкурсах Виктор не выступал).
Он изо всех сил старался держаться за счет своего таланта – решил работать только на себя и быть независимым, когда понял, что семьдесят пять процентов ребят из его выпуска станут преподавать игру на флейте, – но ему пришлось признать, что он утратил какое-то особое душевное свойство, которое когда-то было ему доступно.
И вот, растопырив пальцы, Виктор вновь и вновь заставлял учеников повторять бетховенское ми-ре-ми-ре-ми-си-ре-до-ля.
4
Этот спокойный ход событий, этот ритм приходился Лоле по душе. Будучи аспиранткой философского факультета, она целыми днями писала диссертацию, для которой так и не сформулировала проблему исследования, и преподавала алгебру потерявшим всякую надежду старшеклассникам – все иллюзии рассеивались, когда приходило время складывать x и y. В то же время Лолу занимали и более мистические мысли. Она убедила себя в том, что, если закончит диссертацию в срок, ее отец полностью излечится от рака и не узнает, что такое рецидив. Сдаваться было уже поздно. Вера в чудо слишком глубоко засела у Лолы в душе (против ее воли). И поэтому она всякий раз поднимала крышку ноутбука с такой осторожностью, словно приступала к операции на открытом сердце. Ей постоянно казалось, что времени не хватает. И это ее очень тревожило. Но, оставшись один на один с собой, у нее получалось настроить свой внутренний камертон.
Пока что Лола не волновалась за Виктора. Он по-прежнему жаловался на избалованных учеников, нестриженые ногти, невыученные уроки. Пошатнувшиеся амбиции не затронули его убеждений. Печальный юноша есть сомневающийся мятежник. Но главной в жизни Виктора оставалась надежда. И вера в то, что они будут счастливы.
Этим чувством, словно ковром, был выстлан каждый его день.
5
Виктору и Лоле не пришлось учиться узнаванию. Они уже знали – или, даже скорее, признали друг друга. И все же случайные вздохи, взгляды, слегка завышенные нотки в голосе выдавали им недостатки друг друга. К чему расходовать силы на широкие жесты, если можно любить друг друга и при этом не стремиться удивлять партнера? Виктор и Лола понимали, какая роскошь им доступна. Они любили друг друга по умолчанию. Их к этому подтолкнуло какое-то неописуемое чувство. Они были счастливы как бы невзначай.
Но так же невзначай они время от времени продолжали изучать друг друга.
Часть первая
1
Виктор сидел на диване перед телевизором, как и всегда, когда Лола вот-вот должна была появиться в квартире. Телевизор, конечно, работал без остановки, но обычно Виктор находил минутку, чтобы накрыть на стол, зажечь свечу, наполнить комнату ароматом блюд (ему нравилось демонстрировать Лоле, как сильно он ее ждет). А Лола с удовольствием представляла, как Виктор готовится к ее приходу.
Но в тот вечер Лола вернулась домой, а Виктор не двинулся с места. Хуже того, он не откликнулся, когда Лола его позвала, и даже не повернулся, когда она дважды хлопнула дверью, чтобы заявить о своем присутствии. Виктор заметил её, только когда Лола встала прямо перед ним:
– О, любимая, ты пришла! Прости, это просто что-то с чем-то, смотри!
Лола повернулась к телевизору. Шел выпуск восьмичасовых новостей, которые Виктор всегда смотрел. Лола терпеть не могла эту передачу. Ей становилось не по себе. Умная программа новостей каждый день подбирала сюжеты, ориентируясь на интересы телезрителя (данные, если верить интернету, алгоритм выуживал непонятно откуда). Каждый, кто включал телевизор, становился, можно сказать, главным редактором своего выпуска.
– Ты же знаешь, как я все это ненавижу. Мне кажется, будто я копаюсь у тебя в мозгу.
– Нет, правда, посмотри. Это безумие.
Лола, вздохнув, уселась рядом с Виктором.
2
– С нами на связи Мишель. Здравствуйте, Мишель!
– Добр…
– Мишель – пятидесятисемилетняя владелица ресторана в городе Сент-Эньян департамента Луар и Шер. Однако, приобретя TimeWise, она решила бросить все. Мишель, расскажите подробности.
Энергичная женщина, стоящая у входа в ресторан, заговорила, обращаясь в камеру:
– О, дочки меня убьют. Они считают, это почти то же самое, что сказать: мы познакомились в интернете. Так, мол, не делается. Вы не согласны?
– …
– Но TimeWise действительно изменил мою жизнь. Расскажу вам все. Мы с Аленом женаты уже тридцать три года, и иногда то он, то я были не прочь где-нибудь задержаться, ха! Но, узнав, что нам осталось провести вместе три года, мы решили прожить их на полную катушку. Ах, если бы мы…
– Невероятно, Мишель. Просто невероятно. Скажите, пожалуйста, как это повлияло на вашу жизнь?
– Ну, мы решили передать управление рестораном родственникам и уехать в кругосветное путешествие.
Лола несколько задумчиво рассматривала Виктора. Ей показалось трогательным, что он вдруг заинтересовался людьми, жить которым осталось всего ничего. О смерти они говорили нечасто, но Виктор все же иногда задумывался, куда люди попадают после – возможно, в рай или в ад? Он вырос в семье атеистов, но так и не смирился с тем, что его не покрестили. Если попадание в рай служило залогом чистой совести, то Виктор был не прочь обзавестись билетом до Элизиума1.
Виктор все время был рядом, пока отец Лолы боролся с болезнью. Он обожал Жака. C матерью возлюбленной отношения у Виктора складывались чуть сложнее, но он подходил к этому философски – даже не самые ярые поклонники банана принимают жвачку Malabar с двойным вкусом.
3
– Мишель, вашей любви отмерено всего три с небольшим года. Можно только догадываться, каким ударом стало это известие! Думаете ли вы о том, что случится потом?
Взгляд Мишель помрачнел. Женщина замерла.
– Нет… Мы ведь не знаем наверняка, что нас ждет в конце, поэтому живем настоящим. Тот, кто останется, сможет вернуться к работе в ресторане вместе с родными…
– Занятно, – сказала Лола. – Нам ждать смертной казни или массового самоубийства? Не совсем понимаю, к чему все это.
– Спасибо, Мишель. Мы будем следить за развитием событий. Можем ли мы пожелать вам что-нибудь особенное?
– Ну конечно! Чтобы домой вернулась не я! – воскликнула Мишель, странно усмехнувшись, и Виктор выключил телевизор.
– Спасибо, что поделился этими радостными минутами, любимый. Пойду приготовлю ужин.
Виктор взял Лолу за руки. В его взгляде появилось что-то совершенно новое. Или, скорее, в его взгляде опять появилось что-то совершенно иное. Глаза засверкали вернувшимся воодушевлением. Признак мимолетного, но сильного увлечения. Так было и с живописью, и с бегом, и с вегетарианством. Все эти порывы длились недолго, зато Виктор научился мастерски готовить рис.
– Ты не понимаешь. Они изобрели потрясающую вещь.
– Ну, – отозвалась Лола, пытаясь скрыть равнодушие за напускным интересом, – а кто такие эти они?
– Не знаю, технари какие-то.
– Класс! Пойду нагрею воду!
Она встала, но Виктор взял ее за локоть и притянул к себе.
– Лола! Они изобрели устройство, которое может вычислять продолжительность отношений!
– …
– …
– Так. Что значит продолжительность отношений?
– Это значит, что теперь есть устройство, способное просчитать, как долго два человека будут вместе.
– Два человека вместе?
– Пара.
– Ага, спасибо. То есть ты хочешь сказать, что «технари» придумали алгоритм, по которому можно вычислить срок годности отношений?
– Именно.
– …
– И устройство с этим алгоритмом может не только предсказать, когда любви придет конец, но и определить вероятные причины расставания…
– Серьезно?
– Они разделены на несколько категорий…
– Потрясающе. Это потому, что жизнь человека можно разложить на несколько сфер?
– Деньги, семья… И так далее… Там даже специальный электронный календарь…
– А почему, позволь спросить, тебя это так заинтересовало? И да, мне больно.
Виктор вот уже две минуты крепко сжимал локоть Лолы. (Между прочим, в масштабе жизни локтя это немалый срок.)
– Но… тебе не кажется это необычным?
– Виктор, ты серьезно?
– …
– Милый, ты действительно думаешь, что машина может предсказать, когда чувства угаснут?
– Она не предсказывает. Она знает.
– И ты веришь, что любовь можно просчитать?
– Но ты сама видела! Ты поздно пришла, там три таких Мишель показывали!
– …
– А еще пару, которая разошлась именно в тот день, который определил календарь! И причина расставания точно попадает в названную категорию! «Возвращение бывшего»! Классика…
– Так… А почему об этом заговорили только сейчас?
– Не знаю… Кажется, разработкой занимается не самая крупная фирма. Говорят, у них маленькое производство, но сарафанное радио делает свое дело.
– Да уж…
– Спрошу у брата, показывали ли ему этот сюжет.
– Виктор, я тебя люблю, но эппл-вотч мне уже неделю показывает, что должна начаться небывалая гроза, а мы до сих пор помираем от жары.
– …
– Я всего лишь о том, что, даже если не думать об этической стороне вопроса, технологии не всесильны.
– Но если это правда?
– Тогда это очень, очень плохо.
– Или очень, очень круто! – не унимался Виктор.
– Неужели ты думаешь, что сможешь пережить тот день, когда я исчезну…
И, поцеловав Виктора, Лола встала, чтобы накрыть на стол. Когда она собиралась выставить бутылку оливкового масла, Виктор обнял любимую за талию.
– Как это ты исчезнешь…
Вздрогнув от неожиданности, Лола выронила бутылку, и та разбилась.
– Ой, прости! Я не услышала, как ты подошел!..
Виктор, потрясенный ее словами, решил не обращать на происшествие внимания.
– Ничего, любимая. Мне этот угол ковра все равно нравился меньше остальных.
4
Виктора нельзя было назвать сложным. Сложными были алгоритмы, сложным был один из уровней игры Mario Bros., сложными были рецепты некоторых блюд, переезд, правительственные переговоры, но не Виктор. Он был просто-напросто занудой, если его что-то цепляло.
Она исчезнет? Если Лола так говорит, значит, уже задумывалась об этом. Или еще хуже: ее уход был настолько очевиден, что фраза «когда я исчезну» вырвалась изо рта Лолы, словно торопливая птица из клетки.
5
Когда днем к Виктору пришли двое учеников, он сообщил им, что решил поменять программу. Он вытащил переносную клавиатуру синтезатора, на котором дети должны были играть по очереди.
– Я вам распечатал кое-то новое, садитесь.
– Слава богу, – выдохнула Зоэ.
– Что? Но мы с папой всю неделю повторяли «К Элизе»!
– Луи, ты эту пьесу уже три года играешь, – сказал Виктор.
– …
– Сегодня я хотел вам показать Эрика Сати.
– О нет…
– Что такое, Зоэ?
– Он же алкоголик.
– Все музыканты были алкоголиками, понимаешь?
– Ну да…
– Так вот, сегодня будем разучивать пьесу Сати.
– Я…
– Да, Зоэ, ты, конечно, знаешь все наизусть. Мы немного облегчим задачу Луи. Вот ноты, произведение называется «Досады». Потрясающая пьеса.
– …
– …
– Время звучания этого сочинения колеблется между четырнадцатью и тридцатью пятью часами, но мы будем усложняться постепенно.
– …
– Не пугайтесь, в этом произведении в тринадцатидольных тактах постоянно повторяется тема А.
– …
– Вот. Чтобы исполнить эту тему восемьсот сорок раз подряд, следует заранее подготовиться, и сделать это необходимо в глубокой тишине, в состоянии полного покоя.
– …
– Не смотрите на меня такими глазами. Это не мои слова. А Сати.
Виктор два часа играл ученикам «Досады», вплетая в музыку свою пошатнувшуюся уверенность, которая постепенно превращалась в тревогу.
6
Листать новостную ленту, не натыкаясь на посты о TimeWise, становилось все сложнее. Интерес к работе этого интерактивного устройства (которое внешне очень напоминало ID-карту) привел к целому челленджу с отдельным хештегом, многие знакомые Виктора и Лолы делились фотографиями своих результатов в «Инстаграме»2 и «Твиттере». Два журналиста газеты Libération тщетно пытались проникнуть на небольшое производство, расположенное, по официальным данным, в Лозанне. В Лондоне The Guardian вышла с заголовком «It’s only a matter of love»3 в ответ на начало незаконной торговли поддельными картами, созданными для определения длительности дружеских, профессиональных и семейных отношений.
Виктор решил позвонить брату. Сам Виктор был не из болтливых – в нем с рождения жила тяга к рефлексии, – но он знал, что Марк поддержит его новое увлечение. И не ошибся. Вообще-то брат Виктора был предан своему банковскому счету больше, чем своим возлюбленным, однако кое-что понимал в сердечных делах. К тому же Марк сходил с ума по новейшим технологиям. На это указывала его машина, содержимое сумки и почти весь гардероб. Стоит отметить, что недавно Марк познакомился с девушкой и влюбился в нее по-настоящему.
– А как же. Я сразу рассказал об этом Жанне. Нас это очень позабавило.
– И вы попробуете?
– Ага.
– Не боитесь?
– Да нет, мы любим друг друга.
7
Виктор сам себя убедил, что способен абсолютно на все. Но главное его достижение состояло в том, что он встретил женщину, которой дорожил каждое мгновение и которую ценил за ее практичность и упрямство, в которой любил все, от небольшой груди до кривоватых ног.
И все-таки, как Виктор ни старался, его будоражила та форма первого лица, в которую Лола поставила чертов глагол «исчезнуть».
Да, Виктор был занудой, потому что любил ударяться в крайности, и его раздражение оказалось активной формой уныния.
8
Вечером брат перезвонил Виктору, чтобы сообщить важную новость: он женится. Когда Виктор поинтересовался у Марка, откуда такое внезапное желание – они ведь разговаривали по телефону всего три часа назад, – тот привел аргумент, который Виктор сразу же расценил как неоспоримый:
– Сорок семь лет.
9
Желая побороть старые привычки, Виктор решил не включать телевизор и, как обычно, стал накрывать на стол к приходу Лолы. Марк как-то рассказал Виктору о приложении, которое позволяет узнать, что тот или иной пользователь хочет съесть во время следующего приема пищи (этот алгоритм полностью изменил жизнь родителей, потерявших всякую надежду выбраться из бесконечного чередования картошки и макарон). На этот раз Лола склонялась к азиатской кухне. Виктор побежал в ресторан месье Мэна, где можно было не только купить китайскую еду, но и забрать свой интернет-заказ, так что повар помимо вкусовых пристрастий Виктора и Лолы (двойная порция нэмов4 на пару) знал, каким маркам косметики и одежды они отдают предпочтение (этикетки на картонных коробках говорили сами за себя).
Если и существовала одна непреложная истина, то она заключалась в том, что ресторан месье Мэна был лучшим китайским заведением в Париже (ведь лучшее китайское заведение города всегда располагается менее чем в двухстах метрах от подъезда). Поэтому месье Мэн постоянно присутствовал в жизни Виктора и Лолы, и, проходя по улице, они всякий раз поглядывали на витрину ресторанчика. В конечном счете это не месье Мэн был частью района, а района был частью месье Мэна.
И вот Виктор вместе с месье Мэном выбрал пару шанхайских пельменей, три равиоли с креветками, два пирожка с крабом, острый соус, четыре нэма с курицей (как же без них) и – они позволили себе небольшое безумство – добавил к этому сто пятьдесят граммов жареной лапши, а также две порции соевой пасты. (Они выбирали вдвоем, потому что сделать это без месье Мэна было просто невозможно: покупатель в лучшем случае мог только предложить остановиться на каком-то блюде.)
– У вас сегодня особенный день, месье Виктор? – спросил Мэн, и Виктор подмигнул ему в ответ.
Прежде чем уйти, он, как было заведено, на минуту восторженно замер у аквариума вместе с месье Мэном. Китаец по праву мог гордиться своими тремя сомами, двумя карпами кохаку и пятью золотыми рыбками.
10
Лола уже вернулась и поджидала Виктора у двери, с улыбкой прислушиваясь к звуку приближающихся шагов (она, должно быть, влюбилась не на шутку, раз согласилась жить на седьмом этаже в доме без лифта). Сегодня Лола была в прекрасном настроении. У нее осталось не так много учеников по математике, ведь теперь, благодаря супермощным калькуляторам, можно было не заучивать таблицу умножения, но Лола только что успешно прошла собеседование на продавца-консультанта в дорогой бутик на Гран-бульварах, куда могла устроиться на полставки.
Паскаль Лозашмер, научный руководитель Лолы, поддержал ее в этом решении. Ей следовало погрузиться в работу над диссертацией, не заботясь о финансах и при этом имея возможность столкнуться с трудностями жизни работающего человека. Это несомненно обогатит диссертацию. Лола знала, что это правда. Но она отказалась от я с тех пор, как появились мы. И поэтому время от времени думала, что пытается вести активную жизнь лишь для того, чтобы не дать Виктору утонуть в бездействии.
11
Обнаружив Лолу дома и обсудив с ней новую работу, Виктор не смог удержаться, чтобы не сжать возлюбленную в объятиях и не расцеловать ее. Ведь его прикосновения всегда зависели от градуса испытываемого восхищения.
Можно сказать, что Виктору очень повезло встретить Лолу. (Ее мать, по крайней мере, никогда не отказывала себе в удовольствии об этом напомнить.) Денег, которые он получал за уроки фортепиано, едва хватало, чтобы купить еды на месяц. Виктор и Лола как-то сводили концы с концами только за счет стипендии, которую университет выплачивал аспирантам.
Лола прекрасно понимала, что из-за убеждений Виктора ей придется устроиться на вторую работу: только так они смогут избежать приступов паники, когда на карте остается минус сто / минус двести / минус триста евро, о чем банк непременно информирует их неожиданными уведомлениями. Лола не хотела, чтобы Виктор чувствовал себя виноватым. Они любили друг друга безусловно. И поэтому один брал на себя то, что было невыносимо для другого, но крайне необходимо для жизни пары. Например, деньги.
Виктор с Лолой вместе разложили по тарелкам купленные у месье Мэна блюда. Как только с этим было покончено, Виктор принял торжественный вид и второй раз за два дня попросил Лолу сесть. Правда, которая вертелась у него на языке, ощущалась, словно соленая вода на царапине.
– Лола.
– Да.
– Лола.
– Да?!
– Тебе точно удобно?
– Виктор.
Лоле легко давалась работа над диссертацией: она находила большое утешение в том, что теории, к которым она приходила интуитивно, подтверждались результатами исследований. Поэтому Лоле не слишком нравились ситуации, исход которых она не могла предчувствовать. И только ради любви она была готова броситься в омут с головой.
– Мой брат женится.
– Боже! Ты меня напугал!
– Тебе это не кажется странным? Ты же его знаешь!
– Ну вообще… Не так уж я и удивлена. Он просто помешался на своей Жанне.
– …
– Она, конечно, звезд с неба не хватает, но девушка очень приятная.
– А я в шоке.
– Милый, но если они любят друг друга, то это прекрасно…
– Мой брат не из тех, кто женится.
– У твоего брата трое детей от трех разных женщин.
– Ну и что? Он всегда делает то, что хочет.
– А теперь ему, возможно, захотелось чего-то другого…
Марк в каком-то смысле изобрел комплекс старшего ребенка. С появлением младшего брата Марк, почти подросток, начал забег наперегонки со временем, пытаясь объять все, что могло бы стать предметом родительской гордости: стал учиться на отлично, соблазнял девочек из приличных семей, в старших классах записался на курс по китайскому и рано начал жить с девушками. Если отношения начинали тяготить Марка, он сводил на нет все, что имел, и начинал выстраивать фундамент для любви заново, так что родителям не приходилось за него волноваться. По этой же причине дети для Марка оставались не болезненным воспоминанием, а подарком судьбы.
– Ты права.
– Ага.
– Но я не улавливаю связь.
– Ну… Ему скоро сорок… Кризис среднего возраста…
– Но они познакомились полгода назад!
– А ты думаешь, что любовь измеряется количеством дней?
– Нет.
– Тогда что тебя не устраивает, Виктор?
– Ты правда хочешь знать? Они женятся из-за TimeWise.
– О нет. Не будем об этом. Сегодня все разговоры об одном. Я уже не могу.
Вся эта история вокруг TimeWise действительно не отпускала Лолу. По правде говоря, она и на работу устроилась благодаря новейшим технологиям. Продавщица, на место которой взяли Лолу, спешно уволилась после разрыва с возлюбленным. Парень Мелани – так звали девушку – против ее воли получил расчет длительности их отношений и, потрясенный, по-видимому, не самым обнадеживающим результатом, без лишних церемоний исчез. (Вообще-то это случилось ровно в ту дату, которую предсказала Карта, и даже самые умилительные сцены примирения не могли ничего изменить.) Найти работу Лоле помог странный измерительный прибор, который затрагивал далеко не только их с Виктором жизнь. Все произошедшее будущие начальницы равнодушным тоном обсудили прямо при Лоле.
– А что вы хотите? В наши дни времени на страдания нет.
12
Виктор показал Лоле новую аватарку брата. Марк и Жанна с кольцами на безымянных пальцах позировали на фоне главной страницы сайта TimeWise: на ней значилось, что пару ждут сорок семь лет совместной жизни.
– Знаешь, милый, если они счастливы, то беспокоиться не о чем.
– …
– А вот это все… – заговорила Лола в надежде сменить тему. – Это в честь чего?
Эти слова она произнесла дрожащим голосом. Ее тревожило состояние Виктора, которому даже и в голову не пришло, что обещанные программой сорок семь лет – это, вероятно, время, которое суждено прожить его брату.
– В честь нашего TimeWise.
– Что, прости?
– Я сделал заказ и жду доставку.
– Надеюсь, ты шутишь.
– Ну… Ты не веришь, а для меня это важно.
– Не знаю, что и сказать.
– Если, конечно, ты не боишься…
– Чего мне бояться?
– Ты не веришь в наше будущее…
– …
– Ты думаешь о том, как ты исчезнешь…
Лола, замерев, смотрела на Виктора. Он понял, как жалко выглядит со стороны, и замолчал. Но Лола не стала просить объяснить ей последнюю фразу. Она устала. Лола поднялась, сделала пару шагов к спальне, захотела обернуться, но из гордости не стала этого делать. В конце концов она все-таки взглянула на Виктора.
– Посмотри на меня, пожалуйста.
– Зачем?
– Хочу увидеть, как выглядит подлость.
Виктор не поднял глаз, и Лола ушла спать.
13
Когда Виктор пришел в спальню, Лола уже спала. Как ей удалось заснуть после недавнего разговора? Виктор до самого утра не сомкнул глаз и всю ночь провел наедине с гнетущими мыслями. Впервые они с Лолой перед сном не поцеловались, не обнялись и не напомнили друг другу о своей любви (хотя мелодия этих слов еще отражалась едва уловимым отзвуком).
Эти три слова Виктор и Лола все еще слышали чаще, чем рингтоны своих мобильных.
14
Важно не то, что приносит нам любовь, а то, на что мы готовы пойти ради нее. Руководствуясь этим принципом, Лола покорно принимала необходимость изворачиваться, чтобы уместить в свою жизнь обучение детей математике, написание диссертации, встречи с научным руководителем, поездки в библиотеку (ей нравилось, как звучит фортепиано, но сосредоточиться под музыку было не так-то просто), а теперь еще и работу на полставки в бутике с милейшими клиентами, запросы которых, однако, весьма разнообразны.
Эгоизм Виктора обескуражил Лолу. Отправляясь на работу, где можно немного отвлечься на скучные задачи и ненадолго забыть о вчерашней ссоре, Лола вздохнула с облегчением. Но в редкие минуты задумчивости ее все же затягивало в пучину обиды. Как можно быть таким инфантильным? Лола помнила, что Виктор множество раз говорил ей, как дорожит ей. Но невольно она снова и снова прокручивала в голове его последние слова. Да, Лола недостойна звания героя (героем был Ганди, героем был Черчилль, героем был ее отец, но не она), и о самопожертвовании речи не идет, ей очень хотелось бы увидеть поступок или проявления нежности, ей хотелось бы, чтобы за все ее старания, благодаря которым длилось их общее счастье, на любовном счете сохранялся какой-то остаток. «В итоге, – думала Лола, – учеба на философском так и не помогла мне стать выше всего этого».
Она давала, чтобы получать.
Ей хотелось справедливости.
15
Мама – тот же папа. К этому сводилась суть размышлений, которые Сильвия озвучивала в ответ на просьбы дочери передать трубку отцу. И дело не в том, что Лоле не о чем было говорить с матерью: они во многом походили друг на друга. Особенно самостоятельностью и энергичностью, с которыми подступались к выполнению своих обязанностей. Но Сильвия была несчастна рядом с Жаком. А их дочери было нелегко находиться в эпицентре неудачного брака. Ей, золотой середине, точке схождения двух настолько разных людей, приходилось делить пьедестал с безмолвной тягостной неловкостью, которая иногда высвобождалась из оков молчания, чтобы высказаться.
Которая кричала снаружи и внутри.
Жак был сдержанным человеком, который научился смотреть правде в глаза. Болезнь сделала его безропотным. Он сохранял чувство такта, осознавая границы дозволенного (не говорил другим то, что сам не хотел бы услышать). Его переполняла любовь к дочери, во взглядах которой он узнавал убеждения, некогда принадлежавшие его жене.
По внешнему виду Жака невозможно было догадаться, что у него больной желудок: не существовало на свете человека, который бы оставался так же верен себе, как этот бывший кардиолог, без конца подстраивающий свою дыхательную систему под дыхание близких. Его сердце и легкие были направлены прямо вперед. Такой внутренний компас уже не позволял Жаку предугадывать порывы жены, но обеспечивал ему безупречную репутацию. Сильвию же еще сильнее раздражало то, что она все равно находила причины не любить мужа еще больше, и, надеясь разрушить даже самые крошечные частицы счастья, она принялась стирать одно за другим связывающие их с Жаком воспоминания.
Лола поинтересовалась здоровьем отца. Он восстанавливался после операции и возвращался к жизни без боли. Его окрыляла вновь открывшаяся свобода движений. Его окрыляло отсутствие физической боли, каждое обострение которой оборачивалось путевкой на больничную койку, когда болезнь еще определяла его так же, как паспорт, как группа крови, как манера общения, и стремилась завладеть всей его личностью. Теперь же Жак, отягощенный лишь воспоминанием о своем состоянии, вставал, ходил, смеялся, жил в свое удовольствие, хотя его болезнь навсегда осталась привратницей тела, в котором однажды поселилась.
