Kitabı oxu: «МЖМ по кругу. Эротические Рассказы. Топ 2023 года»

Рассказ 1. Толстушка и два близнеца

Два красавчика-близнеца с распахнутыми белыми рубашками стояли передо мной. Воздух между нами казался густым и сладким, как сам крем. Я замерла, не зная, на ком остановить взгляд, чувствуя, как учащенно бьется сердце. Риск был безумным, но от этого лишь сильнее кружилась голова.

Что бы увидели их девушки модельки, если бы заглянули сейчас в эту подсобку? Что толстенькая невысокая дамочка за тридцать в белом кружевном передничке, сгорая от смущения, но и от странной, окрыляющей смелости, допустила шалость. Что она, склонившись, сжала в ладонях упругие бицепсы и уткнулась пылающим лбом в воротники стильных поло на загорелых шеях двух близнецов.

– Ммм, какой у тебя пылкий нрав!

Он легко шлёпнул меня по бедру, и я взвизгнула не от боли, а от неожиданности и щенячего восторга, который пульсировал где-то глубоко внутри. Но, наверное, надо рассказать, как я тут оказалась?

В эту подсобку бы меня никогда не пустили, если бы не звонок от моей подруги, которая недавно устроилась в мэрию:

– Ало, Марин, в эти выходные хочешь со своими пирожными приехать на ярмарку в «Алиманию»?

– Это тот новый котеджный посёлок, где живут только одни Москвичи?

– Ну да, надо же их как-то развлекать. Нужен наш местный колорит и твои пирожные, которые и так уже на весь Ставропольский край славятся.

Я облизнулась, потому что как раз в этот момент «химичила» новый убойный рецептик для своего тг канала с фисташкой, кориандром и густым бисквитным кремом.

– Хм… а красавчики с прессами там будут?

– Тебе в новом ДДиксовском фитнес клубе их мало?

– Ой, ты ж меня знаешь, я девушка свободная, изобильная и мне всегда всё мало, – игриво заявила я подружке, чтобы набить себе цену. Обожаю устраивать шоу со всеми своими парадно-выходными кастрюльками, мисочками, блендерами и планетарными миксерами, но… еще больше я любила, когда меня уговаривают приехать…

– Ну если сможешь отбить красавчиков у длинноногих московских стерв с покер фейсами, то – будут, – даже через телефонную трубку я слышала, как Олеська саркастично закатила глаза. Она не верила в меня, а я напротив… была настроена по-боевому…

– Подходите подходите, это не бесплатно, но мэрия уже за все заплатила, берите!

Я хлопотала над своим стендом на ярмарке, хитро высматривая идеальные мужские фигуры, которые можно было бы «испортить» моими эксклюзивными кексами, капкейками, брауни, блинчиками, сырниками… ой, я до бесконечности могу перечислять.

Дети обожали меня на таких мероприятиях и кружили вокруг, так что их либо надо было отгонять, либо сразу вызывать медиков, которые будут откачивать их от обжорства.

Моя лавка сладостей славилась на весь край, а я уже тратила сверх прибыли на наряды.

Сегодня я предстала перед публикой в образе баварской пряничной хозяйки таверны: кружевной передник поверх платья с глубоким декольте, идеально подчеркивающим мою пышную грудь. Я девушка плюс сайз. И я умею не только «готовать», но и «подавать».

Я сверкала ясными глазами в ожидании нужных «ингредиентов» для интересного вечера. И вот за всей этой кутерьмой из бестолковых молодых мамаш появились они…

Четыре силуэта: два строгих мужских двухметровых спортсмена с торчащими на выправленной армейской осанке короткостриженными головами и под руку у них такие же стройные девочки-бикинистки.

– О, давай возьмем! – загорелись глазки у одного из красавчиков при взгляде на мой аппетитный ассортимент.

Его спутница с длиннющими до попы волосами и противозачаточным личиком скорчила такую физиономию, что Сидни Суини по сравнению с ней просто – икона приветливости, и брезгливо отвернулась.

«Бикинистка», – подумала я, смерив её торжествующим взглядом. – «Эту мы устраним при помощи сахарной бомбы из блинчиков с бананом и нутеллой, а вторая?»

Разглядывая вторую пару, я немного офигела. В бежевом шерстяном поло, изящно утягивающем и без того рельефную фигуру второго парня, красовалась точная копия первого. Я даже несколько раз пробежалась глазками туда-сюда. Это что вообще такое? Сбой в матрице?

Братья-близнецы! Да они похожи больше, чем две пьяные вишни на моих «графских развалинах»!

Я аж прикусила губу и сложила бровки домиком, ощущая, как что-то теплое и трепетное сжимается у меня глубоко в груди… Ух… Кажется, за всей этой готовкой и сборами на ярмарку я забыла, каково это – быть желанной.

Вторая девушка, казалось, была выточена из холодного мрамора московского метро. Длинные пепельные блонд-волосы, отглаженные до стерильного состояния, идеальный макияж без единой лишней черты и взгляд, который изучал мои кондитерские сокровища так, будто разглядывал недельную плесень в забытой перед отпуском кружке с кефиром.

Однако мой опытный взгляд следил и за другими важными моментами: колец на безымянных пальцах не было, значит, мужчины юридически свободные, а мне с моими серьёзными намерениями именно это и важно.

Мы встретились глазами с одним из красавчиков, и я почувствовала себя пойманной. Впрочем, учитывая глубину его голубых глаз, – я была не против.

Вблизи стало ясно, что обе девушки не просто идут под руку со своими роскошными избранниками, а держат их наманикюренными ноготочками.

Огненная страсть

Блондинка покачнулась на пятнадцатисантиметровых шпильках и молча поднесла к губам тонкую, как игла, сигарету (хотя курить на ярмарке было запрещено), но даже не попыталась ее закурить. Просто жест. Жест презрения ко всему этому «провинциальному колориту».

– Артём, не надо тут всякой дешевки, – строго выразилась она своему спутнику голосом, от которого карамель в моих корзиночках застывала тверже. – У тебя через неделю фотосессия для «GQ». Углеводы – это яд.

Мой Артём (я мысленно уже назвала его своим) лишь усмехнулся, обнажив идеально ровные белые зубы. Его взгляд скользнул по моему декольте, задержался на щечке, выбившейся из-под кружевного чепчика, и вернулся к пирожным.

– Расслабься, Лика. Один макарунчик вселенскую катастрофу не устроит. Отработаем в спортзале!

Его брат-близнец, тем временем, уже склонился над витриной со штруделями.

– А в этом розовом что внутри? – спросил он, и его пассия, та самая Ставропольская Сидни Суини, фыркнула.

– Толя, серьезно? Это же сахарная вата с блестками. Для детей и колхозанок.

Толя – Артем… Артем – Толя. Соображала я. Как их они не путают? Они же похожи как ванильные вареники в тарелке у меня за завтраком! Я почувствовала легкое головокружение.

– Для сладкоежек с отменным вкусом, – парировала я, выдвигаясь из-за прилавка во всей своей контрастно-пышнотелой красе. Мой передник забавно затрепетал на ветру. – Розовый – клубничный мусс на белом шоколаде, с малиновым конфитюром внутри и хрустящим слоем печенья внизу. А блестки – съедобные. Проверено лично.

Я подмигнула Толе, пока его драгоценная мумия не видела. И провела пальчиком по щеке, на которой под золотистым локоном были точно такие же блёстки.

Я посмотрела прямо на Толю, а потом перевела взгляд на Артема. Вызов. Приглашение. Мол, кто из вас, сильных мужчин, осмелится?

– Дайте два, – почти одновременно сказали они, и это было так неожиданно и приятно, что у меня затряслись коленки.

– И ещё брауни, – добавил Артем, бросая вызов ледяной Лике.

– А я хочу тот торт! – вдруг пискнула вторая девушка, указывая длинным маникюром на мой фирменный шедевр – «Малиновый Наполеон с пралине из грецкого ореха», многослойный шоколадный торт с вишневым ликером и взрывной карамельной прослойкой.

– Варя, ты с ума сошла? В этом полторы тысячи калорий! – аж побледнела Лика.

– А из меня сегодня этот спортсмен выбил три тысячи перед завтраком, – Варя самодовольно выпятила точеный подбородок.

Пока я, стараясь не дрожать от волнения и запаха денег, укладывала их заказ в фирменные коробочки, между парами разгорелся тихий, но жаркий спор о калориях, глютене и моральном облике. Близнецы лишь переглядывались и ухмылялись, явно получая удовольствие от того, как я ставила на место этих столичных недотрог. Я почувствовала свой шанс.

– Ох, гости дорогие, – томно выдохнула я, поставив перед ними огромную коробку с тортом. – Такой деликатный десерт… Есть его нужно сразу, пока карамель хрустит, а бисквит не заветрился. Но у меня, видите ли, нет ни одного свободного столика…

Я широким жестом обвела переполненную площадку у моей палатки, где действительно яблоку негде было упасть.

– И что предлагаете? – спросил Артем, и в его глазах промелькнул такой знакомый, такой желанный огонек. Он все понял. И не тупил… Куклы смотрели в другую сторону, где ведущий объявлял главного ярмарочного гостя, и их телефоны для селфи уже чесались.

– А у меня есть маленькая подсобочка сзади, – сказала я, притворно смущенно опустив глаза на свою пышную грудь. – Там прохладно, тихо… и можно… распаковать всё по-нашенски, по-семейному. Без посторонних глаз.

Наступила пауза. Лика и Варя уже визжали, встречая Нелето, прыгавшего по сцене как ростовая кукла стриптизёра. Но в глазах близнецов читался азарт и радость остаться наконец-то без них с женщиной, которая смотрела на них с неподдельным интересом и теплотой.

– Почему бы и нет? – сказал Толя, первый сломав ледяное молчание. – Гоу, только быстро!

– Веди, хозяюшка. Покажи свою… подсобку.

И вот мы втроем оказались в тесном, пропахшем ванилью и шоколадом помещении. Я только успела закрыть дверь, как сделав вид, что поскользнулась на пролитом креме (а кто его пролил – большая загадка), я с легким визгом потеряла равновесие и упала прямо между ними. Мои руки инстинктивно потянулись к их напряженным, как тетива, бицепсам.

– Ой, простите! Я вся в креме…

– Ничего страшного, – прошептал Толя прямо у моего уха, а его рука легла на место, где когда-то у меня была талия. – Мы поможем… убрать.

И все завертелось.

Под предлогом «уборки» сладкой катастрофы, руки близнецов, сильные и уверенные, стряхивали с моего передника крошки, а я, затаив дыхание, ловила смешанный аромат мужского парфюма, шоколада и собственного безумного волнения. Их дыхание стало тяжелее, и эта близость, этот шепот в полутьме наполняли меня незнакомым, опьяняющим чувством.

– Мне нравится твоя дерзость, – тихо сказал Артем, и его палец, смазанный фисташковым кремом, нежно прошелся по моей щеке. Я замерла, чувствуя, как по коже бегут мурашки.

Прямой, открытый взгляд Толи заставил сердце ёкнуть. В его глазах читалась та же настороженная увлеченность, что и во мне. Это было страшно и невероятно.

– Тише, хозяюшка, – прошептал Артем, мягко прижимая меня к стеллажу с банками варенья, которые едва звякнули. – А то вся ярмарка узнает, какая ты… рискованная.

– А вы к нам заездом или совсем переехали?

– Мы купили таунхаус в «Алимании» и теперь будем жить у вас в крае… тут солнца больше…

– И встречаются интересные экземпляры, – улыбнулся один из близнецов, и в его глазах я увидела не похоть, а живой, настоящий интерес.

И в этот момент, глядя в их почти одинаковые, теперь уже не темные от страсти, а светящиеся азартом и любопытством глаза, я поняла, что мой план сработал иначе, чем я задумывала.

Сахар, специи и щепотка безумия… Но получился не десерт, а начало истории.

А две стервозные москвички так и остались раздраженными статистками, пока два красавчика-близнеца… стали моими первыми гостями в новом, неизведанном мире.

И вечер, полный обещаний, только начинался…

Рассказ 2. МЖМММ в мужском купе поезда

Я сижу сейчас в тихом, безопасном кабинете. Кожаное кресло, запах книг, внимательный взгляд психолога Саманты через ее толстые красивые очки. Она стильная. И именно её взгляд помог мне понять кое-что…

И да, я понимаю, как это звучит со стороны. Но я прошу – выслушайте до конца. Чтобы понять тот вывод, к которому я пришла. Ведь исповедь – это не только то, что случилось, но и осознание, которое пришло позже. Слова, которые были не менее весомы, чем прикосновения.

Всё началось с глупой ошибки. Я открыла дверь в купе, убежденная, что это моё. Но вместо соседок-женщин меня встретили четыре пары мужских глаз. Четверо парней, молодых, сильных, с той особой расслабленной уверенностью, которая заполняет пространство до краев.

Меня как жаром пахнуло. Как из бани, знаешь. Уффф!

В воздухе купе висела дымка не то походной усталости, не то легкого возбуждения от выпитого.

– Опа, – медленно сказал тот, что сидел спиной к движению, брюнет с внимательным, изучающим взглядом. – Смотри-ка, гости. Заблудилась, красавица?

Голос у него был низкий, бархатный, но в нем слышалось железо. Меня охватила паника. Я пробормотала что-то вроде «ой, извините, не туда» и потянулась к ручке.

– Да куда же ты? – Дверь мягко, но неотвратимо придержала ладонь другой, темноволосый, с щетиной и смеющимися глазами. Он не встал с нижней полки, лишь вытянул руку, блокируя мой выход. – Как раз свободное место освободилось. Судьба.

Он указал взглядом на место на нижней полке рядом с другими мужчинами.

Я замерла в проеме, чувствуя себя на сцене под софитами.

– Давай, проходи, не загораживай свет, – сказал четвертый, тот, что у окна, блондин с хищным, но открытым лицом. – Мы не кусаемся. Если только не попросишь.

Все тихо рассмеялись. Это был не злой смех, а… интимный. Как будто я уже стала участницей их какой-то внутренней шутки. И я, скованная нелепостью положения, сделала шаг внутрь. Дверь щелкнула за моей спиной.

Так я осталась. Их энергия обволакивала меня с первой минуты. Темноволосый и плечистый, тот, что у двери, представился Артемом. Блондин с аристократичными чертами лица у окна – Сережей. Тот, что молча наблюдал со спортивными ногами, вытянутыми через все купе, – Игорем. Четвертого звали Максим, он оказался самым молчаливым, но его взгляд был самым тяжелым, физически ощутимым, словно он самый злой и строгий из них.

– Ну что, Аня, – сказал Артем, отхлебывая из пластикового стаканчика. Он сразу взял мое имя, как ключ. – Рассказывай, от кого такая прелесть в мужское купе сбежала?

– Я просто ошиблась номером, – проговорила я, усаживаясь на краешек свободной полки, сжимая сумку на коленях как щит.

– Ошибка – это высшая форма предопределения, – философски заметил Игорь, не отрывая от меня глаз. – Ничего в жизни просто так не происходит. Особенно в поезде. Здесь пространство сжимается, время искривляется. Правила… размываются.

Поезд уже во всю стучал колёсами на стыках, словно подтверждая его слова.

– Правила она, может, и любит, – вступил Сережа, его голос был похож на медленное поглаживание. – Смотри, как зажалась. Прямо фарфоровая статуэтка. Боится, что треснет.

– Может, не боится, а ждет, чтобы её правильно взяли, – парировал Артем. Его нога в дорогом кроссовке случайно задела мою. Я не отдернула свою. – Чтоб не за хрупкость, а за… силу внутри.

Их слова вились вокруг меня, как дым. Они не спрашивали, кем я работаю, откуда еду. Их вопросы касались только моего состояния здесь и сейчас.

– Тебе часто говорят, что у тебя… запретная энергия? – вдруг спросил Игорь, прикуривая. – Такая, знаешь, от хороших девочек, которые на самом деле мечтают быть плохими. Или, точнее, не плохими, а… свободными от этой самой хорошести.

– Я не мечтаю, – выдохнула я, и мой собственный голос показался мне чужим, слабым и лживым.

– Все мечтают, – безжалостно констатировал Сережа. – Просто не все признаются. Даже себе. Вот смотри: ты сидишь, спинку держишь ровно, губы поджала. А глаза… глаза бегают. И щеки горят. Тебе интересно. Страшно, но чертовски интересно, что будет дальше.

Они предложили виски. Я отказалась. Потом – снова.

– Это не чтобы тебя опоить, – сказал Артем, наливая золотистую жидкость в чистый стаканчик. – Это чтобы тебе с нами было интереснее. А нам – с тобой. Один глоток для сугреву. Для… доверия.

В его улыбке не было угрозы, был вызов. Вызов моей скучной, предсказуемой версии себя. Я приняла его. Огненная дорожка растеклась по жилам, смывая острые грани страха. Потом был еще глоток. И мир стал мягче, пластичнее. Я перестала вжиматься в стенку. Хоть в голове и кружило: «Хватит. Больше не пей»

– Вот, видишь, – Сережа подвинулся, сократив дистанцию вдвое. – Стало веселее. Ты же красивая, когда расслабляешься. А когда напряжена – как будто из себя выпрыгнуть хочешь.

– Может, она и не хочет расслабляться, – голос Игоря резал тишину. – Может, она хочет, чтобы её… заставили не думать. Чтобы сняли с нее эту ответственность за себя. Сказали: «Всё, Аня, сегодня ты не решаешь. Ты просто чувствуешь».

Мое сердце колотилось где-то в горле. Они говорили за меня. Они произносили вслух те полуосознанные мысли, которые я гнала прочь. Это было страшнее и увлекательнее любой грубости. В этом было столько мужской силы. И запахи четырех разных мужчин проникали в меня через раскрасневшийся от алкоголя нос.

– Мы тебя не обидим, – тихо сказал Артем, и это прозвучало не как обещание, а как констатация факта его власти. – Мы тебе… покажем. Покажем тебе тебя саму. Такую, какой ты боишься себя увидеть. Во всей красоте.

Его рука легла на спинку сиденья за моей спиной, почти касаясь плеча. Я не отодвинулась. Его тепло было таким конкретным в этом плывущем мире.

– Она уже не пододвигается, – констатировал Сережа, и в его голосе появились нотки триумфа. – Чувствуешь, Артем? Начинает доверять. Начинает… хотеть нашего внимания.

– Всякая женщина хочет внимания, – сказал Игорь. – Вопрос – какого. Вежливого и безопасного? Или… полного, тотального, без права на приватность мыслей?

Максим, молчавший до сих пор, вдруг протянул руку и прикоснулся кончиками пальцев к моей щеке. Я вздрогнула, но не отпрянула.

– Горячая, – произнес он первое слово. Голос был глухим, будто из-под земли. – Вся в противоречиях. Лед и пламень. Интересно, что перевесит.