Kitabı oxu: «Игра в сердца»

Моей банде отщепенок: Энди, Нине и Фи.

Люблю вас, девочки: спасибо, что являетесь частью моей дружеской семьи

От автора

Поскольку действие романа происходит в мире ТВ-шоу, в нем очень много персонажей. Но не волнуйтесь. По всему тексту я расставила маленькие незаметные напоминания о том, кто есть кто, а если совсем запутаетесь (хотя поверьте, это не сложнее, чем пытаться запомнить всех персонажей «Игры престолов»), вот что я вам советую.

В конце книги я оставила список персонажей с их краткой характеристикой. Заглядывайте в него, если возникнут трудности.

Приятного чтения!

Глава первая

– Ладно, Эбигейл, пора продать кусочек твоей бессмертной души. Мамочке нужны новые туфли. Да что там туфли. Мамочке за квартиру нечем платить.

Я редко разговариваю сама с собой. Хотя, вообще-то, не так уж редко: мне же надо себя чем-то подбадривать, когда я сажусь писать колонку для онлайн-издания «Жвачка для мозгов» – чем-то, кроме соленой соломки и чоко-пая? На самом деле журнал называется не «Жвачка для мозгов», а «Пища для ума». Дурацкое название, я даже не знаю, кто его придумал, это было до меня. Оно явно свидетельствует о том, что раньше у издания были более высокие амбиции и лишь потом все свелось к фоткам знаменитостей без макияжа, светским сплетням и бессмысленной чепухе, на которой специализируюсь я, – «остроумным» пересказам реалити-шоу.

Вчера состоялась премьера нового сезона «Одинокого волка», давно успешного шоу, в котором одиночка ищет любовь своей жизни (ага, любовь; скорее, славу, деньги и легкий секс!). Он ищет ее среди девиц – их в шоу называют «волчицами», – которые настолько ужасны и при этом неотличимы друг от друга, что сливаются в одну рыжую от автозагара кляксу.

По слухам, та «волчица», которая побеждает в сезоне, помимо женского счастья получает еще и солидное приданое – пятьдесят тысяч фунтов. Если это правда, то неудивительно, что волчицы дерутся за волка, как шопоголики за сумки по скидке в черную пятницу. Но это всего лишь слух, ведь участницы шоу подписывают договор о неразглашении, и разглашать им запрещено не только размер награды. Шоу снимают за несколько недель до эфира, и все волчицы, даже те, кто уезжает из Волчьего особняка после первого отбора, не получив заветную брошечку, обязаны молчать до выхода в эфир последней серии. Я бы и пяти минут не продержалась. К счастью, мне и не нужно.

Моя же миссия, на которую я вольна согласиться или не согласиться – а я, естественно, соглашаюсь, ведь счета сами себя не оплатят, – заключается в том, чтобы писать остроумное краткое содержание серий для читателей таблоидов. И это, конечно, гораздо проще, чем хранить коммерческие тайны. Моим фанатам нравится, как я пишу, особенно об «Одиноком волке». Мои посты об «Острове страсти», «Невероятной погоне» и «Выживании со звездами» тоже пользуются популярностью, но «Одинокий волк» – мое коронное: уж тут я не стесняюсь пустить в ход всю свою язвительность. «Берегитесь, волки, охотничий сезон уже открыт!» Ну не блестяще ли? Первая строчка моего нового поста.

Пишу я, разумеется, анонимно. Я – точнее, мое альтер-эго – уже достигла некоторой популярности. Даже Зоуи Болл¹ сказала, что я смешная, – сама Зоуи Болл! Поскольку я не хочу появиться на страницах своего собственного онлайн-журнала с тележкой у супермаркета, без косметики и в трениках с прошлогодней распродажи – а что может быть позорнее прошлогодней коллекции? – я, Эбигейл (Эбби) Джонс пишу свои остроумные опусы под более экзотическим псевдонимом. Анастасия Треплер – это я. По-моему, псевдоним весьма удачный!

Кроме моей редакторши и лучшей подруги Лизы ни одна живая душа не в курсе, что Анастасия Треплер и Эбби Джонс – один и тот же человек. Да, я не зря сказала, что ни одна живая!

Впрочем, довольно об этом, Анастасия. Хватит болтать, пора на практике применить ту самую степень бакалавра по журналистике, не зря же вы ее когда-то получали!

В предыдущей серии «Одинокого волка»: охотничий сезон начался!

Анастасия Треплер

Берегитесь, волки, охотничий сезон уже открыт! «Одинокий волчок» вернулся, и все свободные девушки, конечно, мечтают, чтобы он укусил их за бочок.

В этом году создатели шоу повысили ставки: волк необыкновенно хорош собой. Джеймсон (если имя выбирали в честь папиного любимого напитка, парню повезло, ведь он мог бы стать Хайнекеном или Абсолютом), или просто Джейми: будь у Генри Кавилла и Алекса Петтифера общий брат, им был бы этот высокий и скуластый красавчик с телом греческого бога или серфера, как вам больше нравится.

Особняк «Плейбоя» Волчий особняк в этом сезоне тоже превосходит все предыдущие волчьи логова: вы видели эту роскошную лестницу? А бассейнов в этом особняке не один, а целых два! Если температура соизволит подняться выше двадцати двух градусов (а мы на это очень надеемся), участники шоу наверняка побалуют нас играми в воде. Мини-бикини, язвительные обсуждения целлюлита и силиконовых имплантов, брызги и визги, позирование у бассейна и радужная пленка автозагара на голубой воде, не говоря уже о многочисленных крупных планах кубиков на животе одинокого волка.

В первой серии создатели решили не отступать от старого доброго проверенного сценария, ведь лучшее – враг хорошего. Джейми взволнованно ждет волчиц, прибывающих в особняк на лимузине (только лучшее для наших девочек). Сердечко екает, когда малыш-крепыш Джейми шепчет себе под нос перед приездом первой волчицы: «Надеюсь, я им понравлюсь!» Ах, как это мило! Да, этот волк мог бы стать героем романтической комедии, хотя он даже свое имя пишет с орфографическими ошибками – впрочем, кому это интересно, с такими-то кубиками.

Важное замечание: дорожку от лимузина до волка проектировал маньяк-садист.

Вся серия вкратце: нервные девицы на высоченных каблуках в воздушных волочащихся по земле платьях идут по дорожке в темноте. Дорожка выложена скользким булыжником; вокруг насыпан гравий. Шанс поскользнуться и вывихнуть ногу 50 на 50.

Еще одно важное замечание: все же в курсе, что лимузин один на всех, да? И что волчицы за кадром выстроились в ряд и ждут своей очереди на посадку? Готова поспорить, так и есть.

А что же волчицы? Подбирая гарем для Джейми этот цветник, создатели шоу, очевидно, прошерстили всю Британию на предмет самых умных, веселых, великодушных и социально ответственных девушек (Грета, Малала, подвиньтесь!). О нет, простите, кажется, этот кусок предназначался для описания другого шоу – «Самые очаровательные толстушки Британии».

В этом сезоне на кастинг приглашали девушек, которым с детства твердили, что они особенные, даже если они ничего из себя не представляют. Родители разрешали им грубить старшим и запираться в комнате, хлопнув дверью. Также в кастинге участвовали пустоголовые охотницы за знаменитостями, инфлюенсеры, начинающие актрисы – певицы – светские львицы, девушки из рекламы косметологической клиники и скандалистки.

В этот раз продюсеры подобрали коллектив с соблюдением всех принципов разнообразия: он настолько разнообразен, что в число волчиц попала даже участница с натуральными рыжими волосами. До премьеры я и не знала, что люди с рыжими волосами – угнетаемое меньшинство. Спасибо, что просветила меня, Мэри-Алиса! (Мне, кстати, очень нравится ее двойное имя. Это так аристократично!)

Как обычно, для вашего удобства я разделила прекраснейших из прекраснейших на категории:

● Потенциальные невесты

● Злодейки

● Темные лошадки

● Массовка

● Другое

Начнем с массовки.

Имена этих волчиц можете даже не запоминать; не ищите их профили в соцсетях; ни в коем случае к ним не привязывайтесь, даже если поставили на них в тотализаторе. Их позвали в кадр по одной-единственной причине: нельзя, чтобы эти длинные диваны стояли наполовину пустыми. (Кстати, где продаются такие диваны? Делают ли их специально для шоу?) Массовка отсеется в первых сериях и удалится из Волчьего особняка в слезах, так и не получив от Джейми заветную брошку; при этом плакать девушки будут так горько, будто провели наедине с ним более пяти минут. Ставлю что угодно на то, что Кэсси и Хелен уйдут первыми (надо же, я даже их имена запомнила, но имена других четырех запоминать не стоит).

Теперь злодейки! Джейми прикажут скажут побольше с ними общаться, пока не станет абсолютно очевидно, что это «общение» – заговор продюсеров с целью подбавить огоньку. Итак, злодейки этого сезона:

● Вероника. Старшая из волчиц, она же самая губастая и горластая. Готовься, Вероника, сезон предстоит горячий.

● Серена. Если вы еще не догадались (как можно было не догадаться?), Серена – злодейка уровня бондианы, скандалистка с большой буквы. В первые пять минут появления на экране она столько раз назвала себя «боссом» и сказала, что любит командовать, что к концу серии при звуках ее голоса я уже вскакивала, вытягивалась по струнке и отдавала ей честь. Да, мэм! Нет, мэм!

● Донна. Человек ли она вообще? Ее актерские способности настолько никудышны, что складывается ощущение, будто она пришла на шоу после неудачного кастинга массовки для сериала «Будни фермеров-овцеводов». Да, я не против мата и сама иногда не прочь ввернуть крепкое словцо, но никогда не слышала, чтобы в одном предложении было матерное подлежащее, матерное сказуемое, матерное дополнение, определение и так далее. Ах, Донна, с тобой у цензоров появится много работы!

● Мэри-Алиса (или «Мэри-ля-ты-Крыса», как ее «случайно» назвала Серена очень громким шепотом). Та еще штучка, ходячая катастрофа: кажется, никогда не слышала о феминизме и его достижениях. Создатели шоу ей явно благоволят, так как ее показывают чаще всех, но Джейми, похоже, от нее не в восторге. Я тоже (хотя кому какое дело).

Темные лошадки

В этом сезоне лошадка всего одна – Симона. Не воспринимает всерьез ни шоу, ни себя, и, возможно, у нее действительно есть чувство юмора – по крайней мере, пару раз я хохотала над ее шуточками (не судите строго). Симона прибыла в Волчий особняк в костюме ламы (!!!?), что, я считаю, гениально – идеальный способ выделиться на фоне всех этих выпускных платьев. К тому же она настоящая красотка, хотя сама об этом, похоже, не догадывается. Глазки малыша-крепыша Джейми зажглись, стоило ему увидеть Симону; эта девушка – восхитительная смесь иронии и сексуальности и, определенно, она темная лошадка. Точнее, темная лама. Бе-е-е! (Ламы же говорят «бе-е-е»?)

Другое

В эту категорию я отнесла выбивающихся из других категорий волчиц; они поинтереснее массовки, но все же недотягивают до потенциальных невест.

● Керри. Кто-нибудь, успокойте эту девушку! Ни к чему так хохотать, даже над шутками Симоны. А когда твой смех похож на крик ослицы в климаксе, это быстро всем надоест.

● Натали. Милая, но улыбается, как ушибленная, явно вообще не понимает, что происходит.

● Дэйзи. Клянусь своим карандашиком для бровей, Дэйзи, что свидание один на один с Джейми тебе не светит. (Боже, почему карандашиком? Клянутся девичьей честью, а не карандашиком!)

Потенциальные невесты

Таких пока две: Джулия и Хлоя. Самые искренние и милые волчицы, с кем я не прочь подружиться в реальной жизни. Но у Джулии двое детей, а наш малыш-крепыш Джейми – молодой и свободолюбивый, как это совместить? А вот между ними с Хлоей явно промелькнула не то что искра, целый фейерверк: вы наверняка заметили. Кажется, я даже слышала, как кто-то из съемочной группы кричал «эй, полегче!»

В общем, большинство уже ставят на Хлою. Держим кулачки!

Но даже если финал (почти) предрешен, с каким увлечением мы будем наблюдать за событиями! Барабанная дробь…

До встречи в следующих сериях!

Ну вот, собственно, и все. Где мои семьсот пятьдесят фунтов? Знаю, кто-то решит, что это слишком много за три часа работы – час на просмотр и два на написание поста, – но «Жвачка для мозгов» зарабатывает на мне, то есть на Анастасии, огромные бабки с рекламы. Анастасия – бренд, она продается; разве я не заслужила кусочек этого пирога?

Лучше всего дела обстоят, когда шоу регулярно выходит в течение нескольких недель. Работы в такое время невпроворот, но как человек, выросший в муниципальном жилье, я люблю, когда есть возможность откладывать и накапливать свою подушечку. Я даже не знаю, на что коплю: возможно, мне просто нравится ощущение безопасности. У мамы откладывать не получалось. У нее нас было двое, она работала на трех работах и жила от зарплаты до зарплаты. Сейчас я помогаю маме деньгами, хотя она сопротивляется. Но я иначе не могу. Я люблю свою маму.

Живу я скромно. Мою однокомнатную квартиру и квартирой-то назвать язык не поворачивается, так, клетушка; одежду и обувь я покупаю только на распродажах, причем чаще всего – в супермаркетах, и редко позволяю себе какие-то роскошества. Но меня все устраивает. Благодаря Анастасии на хлеб с маслом хватает, а главное, есть время для занятий любимым делом – нормальной, не желтушной журналистикой, ведь ради этого я, собственно, и получала образование.

Я постоянно пишу статьи на глубокие остросоциальные темы и предлагаю их в настоящие серьезные журналы. Иногда их даже публикуют – в среднем два-три раза в год. И все же мне стыдно, что я десять лет как окончила университет и до сих пор толком ничего не добилась.

Но я не опускаю руки и мечтаю, что однажды у меня будет своя колонка в серьезном журнале и я буду вести ее под своим настоящим именем. Однако до той поры придется оставаться Анастасией Треплер и развлекать британских читателей легким чтивом, стараясь не слишком переживать из-за того, что, вероятно, именно из-за меня общество деградирует.

Глава вторая

В мой сон врывается телефонный звонок, но во сне это сигнал тележки мороженщика, только вместо детской песенки играет последний хит Дуа Липы – мой рингтон. Я бегу за фургоном, готовлюсь заказать рожок с шоколадной крошкой… и открываю глаза.

Только два человека могут позвонить мне ни свет ни заря: моя мама и моя редакторша Прю. Прю ван дер Мао – без шуток, это ее настоящее имя. Хотя чаще всего я опускаю «ван» и «дер» и зову ее просто «редактор Мао», потому что наша Прю, прямо скажем, иногда ведет себя как настоящий диктатор.

Редактор Мао, исключительный профессионал, гроза лишних знаков препинания, одним взглядом способна довести до слез взрослого дядю. Безжалостная и резкая, Прю начисто лишена обаяния и чувства юмора.

Вслух я этого говорить, естественно, не стану. Я же не идиотка и не мазохистка. В мои профессиональные обязанности входит в том числе не попадаться под горячую руку редактора Мао. Поэтому я – одна из ее «пташек». Страшно представить, каково это – не быть пташкой, а состоять в числе рядовых сотрудников, которых Мао называет «эти люди».

Все это проносится в моей голове за миллисекунду, и я так спешу ответить на звонок, что опрокидываю стакан с водой и заливаю одну из книжек, которую вчера купила в книжном в разделе «три за пять фунтов». Может, ее еще получится спасти? Надеюсь, получится. Любовные романы – мой любимый жанр.

Смотрю на экран – звонит Прю, не мама, – и успеваю нажать зеленую кнопку прежде, чем включается голосовая почта. Слава богу, не придется перезванивать.

– Привет, Прю! – запыхавшись, говорю я.

– Эбигейл, – произносит она таким тоном, будто я не знаю, как меня зовут. – Я уже думала, ты не ответишь, – недовольно добавляет она. Я смотрю на часы – 7:18. Она звонит в 7:18 в субботу! А ведь я вчера поздно легла: читала важные исследования о положительном влиянии домашних животных на людей, проживающих в домах престарелых. Она этого не знает, конечно. В общем, не выспалась я, а недовольна почему-то она.

– Извини, Прю. Я… – лучше скажу, что я была в туалете, чем правду. Я знаю Прю, она наверняка считает потребность в сне недостатком хорошего сотрудника. Сама она вряд ли спит, подозреваю, что она вампир. По крайней мере, внешне может сойти за вампира – вид у нее весьма колоритный.

Абсолютно прямые и абсолютно черные волосы, строгое каре до подбородка, прямая челка, бледная перламутровая кожа, кроваво-красная матовая помада (всегда, даже после чашки утреннего кофе), идеальные черные стрелки, густо накрашенные ресницы и гардероб, почти целиком состоящий из черных вещей с редким вкраплением ослепительно-белого. Помните Мию Уоллес из «Криминального чтива»? Это Прю, только Прю под полтинник и она не танцует. Я ни разу не видела, чтобы ее кожа начинала дымиться на солнце, но это лишь потому, что я ни разу не видела ее за пределами ее кабинета, а в кабинете нет окон.

Мне даже не приходится врать, что я была в туалете: Прю меня прерывает.

– Заходила в социальные сети? – она реально так говорит. «Социальные сети» и прочие подобные протокольные обороты.

Прю имеет в виду мои ленты «Твиттера», «Инстаграма» и «Фейсбука»². То есть не мои, а Анастасии Треплер (у Эбби Джонс почти нет подписчиков). Наверно, их разрывает от комментариев, раз она звонит так рано в субботу. И нет, ленты я не проверяла, я же спала.

– Нет, пока нет. Я как раз собиралась… – Вообще-то я собиралась заказать мороженое во сне. Да даже если бы я встала раньше и сегодня был бы вторник, я редко обновляю эти ленты. Я их даже не веду: за соцсети Анастасии отвечает прыщавая стажерка, которую наняла Прю.

Ну ладно, допустим, я несправедлива и стажерка нормальная, пусть даже и с прыщами. Она прекрасно справляется со своей работой, и мне не приходится штудировать курсы «Продвижение в соцсетях для чайников» и тратить свое время на написание высокоэффективных кликбейтных заголовков, что бы это ни было.

– Там огонь-пожар, – говорит Прю. – Новый пост про «Волка» – просто бомба. Один из лучших твоих постов, Эбигейл.

– М-м-м, спасибо. – Комплиментов от редактора Мао не дождешься, так что я наслаждаюсь, пока могу.

– Угу, – бормочет Мао вместо «пожалуйста». – Короче, мне написал исполнительный продюсер.

– Продюсер? Продюсер «Волка»? – О боже, это плохо, это очень плохо. Неужели я перегнула палку? Я всегда переживала, что рано или поздно это случится и мой острый язычок доведет меня до судебного иска. Боже-боже-боже, надеюсь, меня не уволят! Или, как сказала бы Прю, не «освободят от служебных обязанностей».

– Именно. – Сердце уходит в пятки, и я жалею, что вчера так щедро поливала острым соусом лапшу. Похоже, та готова вырваться наружу.

– Продюсерам понравился твой пост. Они радовались, как котята, которых искупали в тазу с жирными сливками. – Пытаюсь мысленно представить себе эту тревожную картину и одновременно кричу: «О боже мой! О боже мой!»

– Правда? Так значит, мне ничего не грозит?

Прю смеется, хотя ее смех больше смахивает на кашель курильщика – кар, кар, кар! – Нет, нет, что ты. Напротив, – да, она реально употребляет слово «напротив» в устной речи, – они в восторге от шумихи. Говорят, что благодаря твоему посту этот сезон обещает быть самым рейтинговым.

Раскрыв рот, я разглядываю узор на покрывале – серые завитки, – и тут Прю сбрасывает настоящую бомбу.

– И еще они спрашивают, не согласишься ли ты участвовать в шоу.

Что. За. Фигня.

Что за фигня?

– Прости, не поняла… Они хотят, чтобы я снялась в шоу? В «Одиноком волке»? Как приглашенная ведущая или…? – Я представила, как помогаю волчицам прогонять их реплики, расфуфыренная, как Эффи Тринкет из «Голодных игр».

– Да нет же, – фыркает она, будто ничего глупее в жизни не слышала. – Как волчица. Только тайно, под прикрытием. Если будешь знать об участницах всю подноготную, это добавит постам огонька.

Бред какой-то. Нет, этого не может быть. Прю меня разыгрывает. Сейчас она как скажет: «Да ладно тебе, я же прикалываюсь» и снова закаркает – кар, кар, кар! Но она ничего не говорит.

– И я же тебе главного не сказала – знаешь, где будут снимать следующий сезон? В Сиднее. Это в Австралии.

Последнее уточнение можно было не делать: я прекрасно знаю, что Сидней – столица Австралии³. И давно мечтала там побывать. Собственно, с тех пор, как узнала, где он находится.

Я, кажется, чего-то не понимаю.

– Они везут шестнадцать девушек и одного парня в Австралию? – спрашиваю я изумленно. Я догадывалась, что у шоу приличный бюджет, но такое путешествие точно влетит в копеечку.

– Не совсем. В Сиднее будет всего двенадцать волчиц, половина из них – австралийки. Короче, – продолжает она, пока я пытаюсь переварить услышанное, – продюсеры хотят с тобой познакомиться, естественно, чтобы понять, с кем имеют дело. Я уже сказала, что понадобится привлечь стилиста и чуточку тебя подправить – а может, и не чуточку. – Что ж, спасибо, редактор Мао, вы очень добры. Я закатываю глаза. Слава богу, она меня не видит. – В общем, жду тебя в офисе в понедельник. Прямо с утра.

На протяжении всего разговора с Прю я будто кружилась на карусели и только теперь наконец прихожу в себя. Нет, я не буду участвовать в «Одиноком волке» в качестве волчицы. Это исключено. Это же мой самый страшный кошмар, хуже, чем не успеть за тележкой мороженщика во сне. Чтобы я предстала перед камерами? Как участница шоу, где за одного парня соревнуются двенадцать девчонок? Ну уж нет. Нет, нет и еще раз нет.

– Прю, слушай, я, пожалуй, откажусь.

На том конце провода повисает тишина – самое напряженное молчание за всю историю существования напряженных молчаний. Я мысленно взываю к Кадму, древнегреческому богу литературного мастерства, надеясь, что тот спасет меня от неминуемой судьбы.

– Эбигейл, – с досадой отвечает Прю, из ее уст мое имя звучит как раздраженное фырканье, – ты, кажется, ошибочно решила, что я звоню тебе спросить, хочешь ли ты сняться в рейтинговом телешоу, что поможет, во-первых, укрепить партнерство между нашим журналом и телекомпанией и, во-вторых, повысить наши охваты в десять раз.

Ну и крыса ты, Кадм.

– Так вот, уверяю тебя, это не просьба. Я звоню поделиться потрясающей новостью и сообщить, что ты участвуешь в сиднейском сезоне «Одинокого волка» в качестве волчицы. Конечно, если продюсеры при взгляде на тебя не испугаются и не сбегут, сверкая пятками.

Упс. Без последнего комментария можно было и обойтись, но чего еще ждать от редактора Мао. Видимо, я разозлила ее больше обычного.

– Тебе все ясно?

– М-м-м… да. Да, конечно, – слышу я свой лепет.

– Вот и славненько. Жду тебя в понедельник в девять утра, ни минутой раньше, ни минутой позже. И прошу, Эбигейл…

– Да, Прю?

– Оденься прилично. Насколько это возможно, разумеется.

– Будет сделано, – покорно отвечаю я. В трубке повисает тишина: Прю отключилась, не попрощавшись. Еще одна ее характерная черта.

Бросаю телефон на колени и снова смотрю на часы. 7:24. Всего восемь минут назад я спала, а теперь, вероятно, стала одной из волчиц и буду участвовать в «Одиноком волке». Но это не точно. Вдруг продюсеры и впрямь посмотрят на меня и сбегут, «сверкая пятками», как выразилась Прю.

А может, я возьму себя в руки и велю продюсерам и Прю засунуть свое предложение в одно место? Мне ведь не нужна работа, верно?

Ах, Кадм, похоже, мне крышка.

– Ну привет-привет, Эбс, – щебечет моя подруга Лиза с порога своей квартиры. После разговора с Прю я дождалась приемлемого часа – для Лизы это не раньше десяти утра – и написала подруге, сообщив, что срочно должна с ней увидеться. Та пригласила меня на бранч, поэтому я явилась с бумажным пакетом круассанов из пекарни на первом этаже ее дома. Если Лиза приглашает на бранч, или на обед, или на ужин, значит, еду надо нести с собой. – Заходи. Я поставила чайник.

Она проходит в свою совмещенную кухню-столовую-гостиную, и я иду за ней, кладу круассаны на стол и сажусь за маленький столик на двоих.

– У тебя была уборка? – замечаю я, оглядывая квартиру. Та намного больше моей, хотя комнат здесь всего две – одна выходит на улицу и расположена на фасаде здания, другая – спальня – может похвастаться чарующим видом на переулок и огромные, промышленных размеров, помойные баки, куда сотрудники пекарни сбрасывают мусор. А между двумя комнатами – небольшая, но современная ванна, вытянутая на всю длину коридора.

Квартира, на самом деле, очень приятная, хоть тут и бывает шумно, но Лиза – страшная грязнуля (это еще мягко сказано). Сказав, что у нее «была уборка», я имела в виду, что раковина не завалена грязной посудой, а кофейный столик – пустыми контейнерами из доставки еды.

Мы подружились еще в средней школе Святой Марии, куда я поступила на стипендию в шестом классе. В отличие от меня, Лиза из богатой семьи – реально богатой, денег куры не клюют, – хотя по виду не скажешь. Работает она на какой-то скромной государственной должности и о работе никогда ничего не рассказывает; подозреваю, она служит в британской разведке. Видимо, внутренней, так как она редко ездит за границу.

Но чем бы ни занималась Лиза, ее родители желали ей другой судьбы. Их золотая малышка должна была стать адвокатом, бизнес-консультантом или главредом модного журнала, но никак не «обычной госслужащей».

За годы Лиза также избавилась от своего чопорного аристократического акцента – раньше она говорила так, будто сливу во рту зажала, – и теперь изъясняется как рядовая столичная жительница. Возможно, это часть ее прикрытия, а может, она просто стесняется, что выросла в доме, где у ее отца был собственный камердинер.

Однажды я назвала ее «миледи». Она обиделась.

Единственное, что указывает на ее «прошлую жизнь» – так она это называет, – список друзей на фейсбуке и потрясающая брендовая одежда, которую ей отдает любимая тетушка. Лизин шкаф буквально трещит по швам от дизайнерских вещей прошлогодних коллекций. Будь у меня тетка, которая осыпала бы меня дорогими подарками, она бы тоже была любимой.

Но для меня Лиза – просто Лиз, чудесный, милейший человек, пусть и неряха. В мой первый день в новой школе она почему-то решила, что мы с ней станем лучшими подругами. Пока остальные в школьной столовой обходили меня за версту, а я искала, где бы мне присесть с подносом, она взяла меня под руку и повела прямиком к столику в углу. Там я и познакомилась с нашей бандой подружек, с которыми мы были неразлучны до выпускных экзаменов. После этого мы разъехались кто куда, и хотя я подписана на всех на фейсбуке, видимся мы редко.

А вот с Лизой мы неразлучны: она стала мне сестрой, которой у меня никогда не было. Я люблю ее больше всех на свете, кроме мамы, конечно, но никогда не соглашусь с ней жить. Я слишком дорожу нашей дружбой.

Она ставит передо мной чашку чая, и половина его выплескивается на стол. Ну хоть чашка вроде чистая, и на том спасибо. Помню, однажды Лиза угостила меня чаем, я уже поднесла чашку к губам и хотела глотнуть, как на поверхность всплыл какой-то заплесневелый сгусток. Я после этого неделю чай пить не могла.

Лиза ушла на кухню и хлопочет – небось, ищет чистую тарелку для круассанов. Но нет. Я ошиблась. Она приносит круассаны в том же бумажном пакете, в котором я их принесла, и просто надрывает его.

– Для тебя только лучший фарфор, Эбс, – говорит она и смеется. Я пью чай, а она ищет джем в своем мини-холодильнике. – Клубничный или сливовый?

– Неси оба. – Она приносит оба, чай для себя и наконец садится. Это еще одно ее свойство – когда она не спит, то постоянно двигается. Энергии у нее через край. Она как щенок, у которого есть цель и он к ней идет.

– Ну что, какие новости? – спрашивает она с набитым круассаном ртом.

– Я буду участвовать в шоу «Одинокий волк». Как волчица. – Решила смеха ради сразу выложить все как есть. Без прелюдий, без контекста. Но план мой вышел мне боком: Лиза давится, начинает кашлять и выплевывает куски разжеванного круассана на стол и на меня.

Я вскакиваю, хлопаю ее по спине, но она меня прогоняет, и я бегу на кухню за тряпкой. Нахожу лишь бумажную салфетку из доставки жареных крылышек, начинаю суетиться, но Лиза сурово произносит:

– Эбби, перестань. Рассказывай, что там у тебя стряслось.

Я сажусь и выкладываю всю историю, все как есть, и по ходу рассказа пародирую Прю, отчего Лиз, как всегда, хохочет. Когда я заканчиваю словами «оденься прилично, насколько это возможно, разумеется», произнеся их голосом злой ведьмы Урсулы из «Русалочки», Лиза держится за живот, хрипит, и вся эта ситуация уже не кажется мне настолько ужасной.

Я буду в «Одиноком волке». И правда смешно!

– А кстати, – отдышавшись, замечает Лиза, – что наденешь?

Черт. Хороший вопрос. Я работаю на удаленке, мою социальную жизнь насыщенной не назовешь… по правде говоря, ее у меня и нет. Что у меня есть из одежды: одни приличные черные брюки «Маркс и Спенсер», чуть поношенные, немного устаревшие, пожалуй, но сойдет… А верх? Что надеть наверх? Быстро пролистав в уме свой каталог топов из корзинки «все за три копейки», я прихожу в смятение. В ушах звенит язвительный голос Прю: «насколько это возможно, разумеется».

– Может, наденешь платье, в котором была на свадьбе Пип? – спрашивает Лиза. Пиппа – ее кузина. Мы встречались с ней всего пару раз, но Лиза притащила меня на ее свадьбу как свою спутницу. Я тогда разорилась и купила очень нарядное платье: таких шикарных у меня в жизни не было и ничего подобного я, скорее всего, никогда больше не куплю. Я взяла напрокат у Лиз подходящие туфли, клатч и шляпку – трио необходимых аксессуаров, – и мне, по крайней мере, было не стыдно показаться в приличном обществе. Хотя всю свадьбу я все равно ощущала себя самозванкой: и в церкви, и во время фотосессии, и на банкете.

– А это не перебор? Не слишком… нарядное? – спрашиваю я.

Она поводит плечами.

– В одежде не бывает переборов, Эбс. Только недоборы. В этом платье ты просто бомба, ты хочешь произвести впечатление или нет?

– А вдруг – только не перебивай, пожалуйста, – а вдруг я буду выглядеть в нем нелепо и продюсеры поймут, что из свиного пятачка не скроишь шелкового кошелька? И тогда мне дадут пинка, и я сорвусь с крючка! Как тебе такая идея?

– Кажется, ты исчерпала свой запас рифмующихся поговорок, – дразнит меня Лиз. Я вздыхаю. – Хватит ныть. Что, если это твой шанс, тот, что выпадает раз в жизни?

– Сомневаюсь.

– Ну ты же не узнаешь, если не придешь на встречу во всей красе и не выяснишь, что они скажут. Надень платье. Можешь взять мои туфли. – Я, хмурясь, смотрю на круассан, отламываю кусочек и растираю его в пальцах в мелкие крошки. – И прекрати это делать. Ты весь круассан раскрошила.

Я смотрю ей в глаза. Она прикалывается: на столе такое безобразие, что мои крошки погоды не сделают. Мы начинаем хихикать.

– Ну хорошо, – наконец отвечаю я, – я схожу на встречу в нарядном платье и шикарных туфлях. Но втайне буду надеяться, что они не захотят иметь со мной дел. Лиз, я как представлю себе… Если мне придется участвовать в этом ужасном шоу, сбудется мой самый страшный кошмар, честно!

– Мне нравится твой настрой, Эбс.