Kitabı oxu: «Похвали меня»

Şrift:

Sara Cate

PRAISE

Во внутреннем оформлении использована иллюстрация: © Standard Studio / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

В оформлении обложки и закладок использованы иллюстрации:© Rusyn, Reamolko: Praniti Jindana / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Пролог
Семь лет назад

Эмерсон

– В общем, я зажал в руке прядь ее волос, затем посмотрел ей прямо в глаза и сказал: «Будь умницей, соси мой член, как хорошая маленькая девочка». И вдруг она размахнулась и врезала мне кулаком по лицу.

– Вот же дерьмо! – восклицает Гаррет с кислой миной.

– Ну и свинство! – возмущенно рычит Хантер.

Мэгги, единственная женщина за нашим столом, сидит напротив. На ее лице застыл ужас. Я морщусь и тычу пальцем в свежий фиолетовый синяк, расплывающийся у меня вокруг глаза.

– Вряд ли ей это понравилось, – говорит Мэгги с легким смешком, прежде чем сделать глоток белого вина.

– Ты так думаешь? – взрываюсь я, хватаю свое пиво и, чтобы унять пульсирующую боль вокруг глаза, прижимаю холодный стакан к лицу.

Глаз болит не так сильно, как моя задетая гордость. Заполучить первый настоящий фингал от симпатичной маленькой брюнетки, с которой я флиртовал в течение нескольких недель и в которую страстно желал засунуть член, – такое унижение хуже всех полученных мною травм.

– Я это к тому… я думал, мы с ней прекрасно понимаем друг друга. Она казалась готовой на все и определенно получала удовольствие от процесса, но, похоже, я ошибался. Очевидно, она не любительница небольших сексуальных девиаций.

Наш столик на мгновение умолкает. Для меня и троих моих коллег эти счастливые часы в баре по четвергам давно стали маленькой традицией. Мы все четверо ненавидим нашу компанию. Когда мы устраивались на эту работу, то сделали это ради прикола и из-за любви к развлечениям. Теперь мы встречаемся за выпивкой раз в неделю, чтобы поболтать о том, что по-другому управляли бы компанией и каких успехов добились бы самостоятельно. Но это все треп. Никто из нас не готов оставить свое насиженное место, чтобы начать все с нуля.

А еще мы довольно часто говорим о сексе, каждый делится своими самыми грязными постельными секретами. Мы словно кучка стариков, что без конца рассказывают эпические военные истории. К нам присоединяется даже наша скромница Мэгги. За исключением Хантера и его давней подруги Изабель, мы все свободны и намерены продолжать и дальше в том же духе. Один из плюсов индустрии развлечений – мы работаем по ночам, на вечеринках и корпоративах, а значит, довольно регулярно трахаемся, что дает нам множество тем для разговоров.

– Да, чувак, – отвечает Гаррет с задумчивым видом. – Это бред, что нет способа сопоставлять людей по тем извращениям, которым они любят предаваться в спальне.

Мы все смеемся. В этом весь Гаррет. Он постоянно сыплет шуточками и после каждого предложения, слетающего с его губ, ожидает смеха. Собственно, каждый раз именно это и происходит.

– Нет, я серьезно. Как было бы здорово познакомиться с кем-то, кто тащится от тех же извращенных штучек, что и вы! Вам не нужно было бы ничего скрывать или краснеть от того, что вас возбуждает.

– Ну ты загнул, Гаррет, – произносит Хантер.

А я, ставя пустой стакан на стол, не могу выбросить эту мысль из головы. Почему приложения для знакомств не подбирают пары согласно их любимым извращениям? Или… вот бы можно было нанять кого-нибудь для исполнения этих фантазий. Это ведь еще лучше.

И найти укромное место, чтобы предаваться им.

В этот момент меня осеняет мысль: группа людей с опытом работы в индустрии развлечений наверняка обладает нужными навыками для того, чтобы осуществлять нечто подобное. Главное – набраться смелости совершить этот прыжок. Можно было бы начать со службы знакомств с целью чего-то большего, нежели обычные телефонные звонки и свидания. Поиск партнера для чего-то серьезного. Место, где людям не нужно стыдиться того, что им нравится.

Но это только начало. Дальше – больше: приложение, а потом и настоящий кинки-клуб.

– Нет, – возражает Гаррет. – Скажи, у кого здесь нет извращенных постельных желаний, которые вы всегда хотели исполнить, но слишком боялись попросить? Очевидно, что только Эмерсон не боится спрашивать.

Они снова смеются, и Хантер толкает меня локтем в бок, но я не отвечаю, потому что все еще обдумываю эту идею.

– Честное слово, я серьезно, – говорит Гаррет. – Из всех своих приколов о чем бы ты хотел попросить? У тебя, – обращается он к Мэгги, – наверняка есть мыслишка на этот счет. Давай, давай, выкладывай.

– Сначала ты, – говорит она с самодовольной улыбочкой. Как единственная женщина, и при этом довольно сдержанная, Мэгги овладела искусством закручивать разговоры вокруг нас, при первой же возможности отводя внимание от себя.

– Хорошо, – соглашается он.

Я слушаю вполуха, пока друзья делятся своими самыми потаенными, самыми темными сексуальными фантазиями, потому что, как и предсказывал Гаррет, они есть у каждого. И, кстати, не такие уж они и странные.

Это заставляет меня задуматься… Если у всех за нашим столиком есть свои любимые извращения, о которых они стыдятся говорить вслух… значит, они есть и у всех в этом баре? У всех в этом городе? Стране? Мире?

– Эмерсон, – говорит Хантер, толкая меня в плечо. – Теперь твоя очередь.

– О, это просто, – не дает мне ответить Гаррет. – Разве ты не слышал его историю? Эмерсону нравится унижать женщин и получать за это по морде.

Вся компания взрывается хохотом. Я присоединяюсь к ним, но ничего не отвечаю. Я улыбаюсь, делаю глоток и не спорю. Пусть они думают, что унижения – мой стиль, хоть это совсем не так.

На следующее утро нам звонят и сообщают, что компания, в которой мы работаем, разорилась. Она подает заявление о банкротстве, и мы все остаемся без работы. Правда, эта новость не слишком расстроила нас, ведь на тот момент мы уже придумали бизнес-план. Я стану руководителем компании. Гаррет будет работать с клиентами, Хантер – с разработчиками, а Мэгги будет управлять всеми нами.

Именно этот момент можно назвать началом Клуба Распутных Игроков.

Правило 1:
Никогда не мирись с бойфрендом-придурком – бросай к черту этого лузера

Чарли

– Что, черт возьми, с тобой не так, Чарли? – рявкает Бо, когда видит, как я подъезжаю к дому.

Стискиваю зубы и вылезаю из машины. Оглядываюсь на младшую сестру, наблюдающую за нами с пассажирского сиденья, и проглатываю унижение, понимая, что она слышит, как этот болван, мой бывший парень, ругает меня на лужайке перед своим новым домом. Я даже не пытаюсь спросить, что сделала не так, это бессмысленно. У него во всем всегда виновата я.

– Да пошел ты, Бо, – цежу я. – Просто отдай мне мою половину депозита, и я уеду.

Он останавливается между своим пикапом и входной дверью дома с картонной коробкой в руках.

– Я только «за», но тебя не было на последней встрече с домовладельцем, поэтому он отправил деньги моему отцу. Тебе придется забрать их у него.

– У твоего отца? Почему?!

Бо вносит в дом коробку с надписью «Разное дерьмо», и сквозь открытую настежь дверь я вижу, как он бросает ее на пол рядом с телевизором, после чего возвращается к грузовику. Он снимает новое жилье вместе со своим лучшим другом и, похоже, до сих пор точит на меня зуб за наше расставание.

Мы с Бо встречались пятнадцать месяцев, шесть из которых провели в ужасной съемной квартире, где быстро поняли, что на самом деле ненавидим друг друга. Да, мы могли бы встречаться и время от времени спать вместе, но быть в серьезных отношениях, жить под одной крышей – нет, увольте, это исключено.

Ему потребовалось всего три месяца совместной жизни, чтобы изменить мне – или, вернее, чтобы я его застукала за изменой.

– Да, Чарли. У моего отца. Он был указан в договоре аренды как наш поручитель, и когда тебя не было рядом, чтобы забрать залог, деньги отправили ему.

– Твою мать! – бормочу я. – Что ж, прости, что меня там не было, Бо, я была на работе.

Я намеренно подчеркиваю это. В отличие от Бо, который с трудом способен продержаться на одной работе больше месяца, я вкалываю на двух.

– То, что ты жаришь корн-доги ¹ на роллердроме ², вряд ли делает тебя самой ответственной в наших отношениях.

– По крайней мере, я была в состоянии оплачивать счета.

– Давай больше не будем об этом! – рявкает он, захлопывая заднюю дверь пикапа.

У Бо, в общем-то, нет проблем с гневом. Он просто мудак.

– Ты начал первым.

Я оглядываюсь на Софи, наблюдающую за мной из машины. Ее губы плотно сжаты, брови недовольно нахмурены. Весь ее вид говорит о том, что она ненавидит абсолютно все в отношениях между мной и моим бывшим.

Надо отдать ей должное. С самого начала моя четырнадцатилетняя сестра была самым большим критиком Бо. Конечно, тогда я вела себя, как мечтательная дура, ослепленная любовью. А она, в свои четырнадцать все еще невосприимчивая к обаянию парней ростом под шесть футов с песочно-каштановыми кудрями, пронзительными голубыми глазами, прекрасным телосложением и накачанным прессом, пыталась открыть мне глаза на истинную натуру Бо.

– Так что же мне делать? – спрашиваю я, видя, как Бо продолжает распаковывать вещи, не обращая на меня внимания.

– Если хочешь вернуть свою половину депозита, думаю, тебе придется забрать ее у моего папаши.

– А ты не мог бы взять ее у него для меня?

По какой-то глупой причине я чувствую себя занозой в заднице. Бо всегда был таким. Его отличительный дар – умение заставить меня ощутить себя полным ничтожеством, отчаянно нуждающимся в любом внимании с его стороны. В результате я тратила время на то, чтобы доставить ему удовольствие, и не заботилась о собственном счастье. Это стало совершенно ясно после того, как мы расстались. Иногда, как говорится, мы не видим леса за деревьями.

– Ты же знаешь, что я больше не разговариваю с этим придурком.

– Значит, ты не собираешься помочь вернуть мою половину депозита?

– Оно того не стоит, – резко отвечает он и снова уходит в дом. Не желая сдаваться, следую за ним.

– Я не могу потерять эти деньги, Бо.

С раздраженным вздохом он поворачивается ко мне и закатывает глаза.

– Ладно, уговорила. – Он вытаскивает из заднего кармана телефон и, нахмурив брови, что-то быстро печатает. Миг спустя у меня в сумочке пищит мой собственный мобильник. – Это его адрес. Поговори с ним.

Сказав это, он просто разворачивается ко мне спиной, а я остаюсь стоять с отвисшей челюстью.

– Серьезно? И это все?

– Если тебе действительно нужны деньги, тебе следовало вчера встретиться с домовладельцем.

– Ты мудак, – бормочу я и ухожу, оставляя бывшего распаковывать барахло на новом месте.

Шагая по подъездной дорожке к машине, где меня ждет сестра, я изо всех сил изображаю пофигизм, которого на самом деле не чувствую. Стоит мне забраться на водительское сиденье и закрыть дверь, как я ощущаю на себе внимательный, сочувствующий взгляд. Упираюсь лбом в руль и борюсь с желанием расплакаться.

– Бо – мудак, – тихо говорит сестра, и я смеюсь.

Позволить Софи крепкое словцо в моем присутствии – это своего рода привилегия старшей сестры. У матери случается припадок, когда она слышит, как кто-то из нас сквернословит, поэтому я не запрещаю Соф выражаться, когда мы одни. Тем более в этом случае я не могу с ней поспорить.

– Знаю.

– По крайней мере, ты с ним рассталась.

– Ага. Жаль, что у меня до сих пор нет денег.

Вынув из сумочки телефон, я открываю сообщение от Бо.

– Почему?

– Потому что я идиотка и сама все испортила. Так что теперь я должна забрать деньги у его отца и готова поспорить, что они не слишком-то отличаются друг от друга. Яблочко от яблони недалеко падает.

– Тогда давай съездим к нему, – отвечает Софи. Ее настолько снедает любопытство, что она готова поехать и забрать деньги у совершенно незнакомого человека.

– Я понятия не имею, где живет этот чувак. И я не возьму тебя в гетто. – Нажимаю на адрес в эсэмэске. Тотчас открывается карта, красная стрелка на которой указывает на здание рядом с берегом океана, и я не могу сдержать возгласа. – Быть того не может!

– Что? – спрашивает сестра, наклоняясь ко мне.

– Здесь сказано, что его дом находится в районе Оушенвью.

– Тогда поехали.

Я снова смеюсь и ерошу ее голубые волосы. Они еще не успели отрасти после короткой стрижки, которую она сделала себе прошлым летом, так что свисают чуть ниже ушей.

– Ценю твою смелость, Смурфик, но у тебя урок игры на фортепиано, и миссис Уилкокс открутит мне голову, если ты в очередной раз опоздаешь.

Софи закатывает глаза и нарочито дуется. Мы выезжаем с подъездной дорожки и катим через весь город к школе, где Софи берет уроки. Всю дорогу я прокручиваю каждый момент ссоры с Бо, его резкий тон, который как будто врезался мне в память. При мысли о том, что мне придется иметь дело с его отцом, внутри нарастает страх.

Когда мы были вместе, Бо редко говорил о своих родных, а всякий раз, когда я спрашивала о них, он просто менял тему, как будто ему было стыдно или неловко. В прошлом году мы с большим трудом уломали его отца подписать договор аренды вместе с нами. Вскоре после этого отношения между ними испортились, и Бо вообще перестал с ним общаться. Поначалу нас связало обоюдное презрение к нашим отцам. И если папаша Бо хоть чем-то похож на моего, то общение с ним наверняка будет отвратительным.

Правило 2:

Не дуться

Эмерсон

Почему она так смотрит на меня? Копия Бетти Пейдж³ с прямой черной челкой и довольно красивыми формами стоит на коленях на полу рядом с моим столом и… дуется. Ее рубиново-красные губы поджаты, и пока я пью кофе, она просто смотрит на меня. То есть делает все то, чего не должна делать.

Это мольба о внимании. Логично, учитывая, что именно мое внимание в первую очередь привело ее сюда. Я в буквальном смысле плачу ей за то, чтобы она заслужила легкое поглаживание по голове или незначительное одобрение. Заслужила – вот ключевое слово. До сих пор эта девица не делала ничего, кроме как нарочно демонстрировала мне свой дрянной характер. И я в паре секунд от того, чтобы выставить ее за дверь. В буквальном смысле.

Если ты ждешь моего внимания, ты должна сначала заслужить его. Хорошо веди себя. Делай, как я говорю. В противном случае молчи. Я не мудак. Это сцена, в которой мы оба играем. Только вот она играет не по правилам. Эта девушка отлично знала, на что подписывалась, когда соглашалась на эту работу.

– Смотри в пол, – командую я, не глядя на нее.

С ее губ слетает недовольное фырканье, но она опускает взгляд. Я очень надеюсь, что она не собирается быть стервой, потому что я такое не люблю. А еще это было четко сказано в заявке.

Следующие три часа ее смены практически невыносимы, но я джентльмен, и поэтому позволил ей остаться. Она приносит мне обед, кладет свои роскошные сиськи мне на бедра, когда я во время скучной телефонной конференции задираю ноги на стол, и даже зарабатывает ласковое поглаживание по щеке, когда ей удается хранить полное молчание, пока я пишу электронное письмо.

Но ей начинает надоедать, и я это вижу. Замечаю, как она снова дуется, а после закатывает глаза. Ага, попалась, малышка! Я наклоняюсь, хватаю ее за подбородок и поворачиваю лицом к себе. Она кусает губы – нервничает.

– Ты только что закатила глаза? – цежу сквозь зубы.

– Нет, сэр, – бормочет она, и я улавливаю глубоко спрятанные под нежной дрожью в ее голосе нотки возбуждения. Да, она определенно та еще стерва.

Будь я любителем раздавать наказания, она бы уже заслужила его к этому моменту, но я понимаю: наказание – это именно то, чего ей хочется. Поэтому вместо того, чтобы уложить ее животом на мои колени или заставить за вопиющее неуважение сосать член, я говорю:

– Встань. Собери свои вещи. И всего хорошего.

– Но…

– До свидания, Рита.

Я отворачиваюсь от нее и сосредоточиваюсь на компьютере, демонстративно игнорируя девушку.

Презрительно фыркнув, она надевает туфли, хватает пальто и хлопает дверью. Как только она уходит, я набираю номер Гаррета.

– Дай угадаю. Она тебе не понравилась, – говорит он вместо приветствия.

– Она постоянно дулась. Неужели мужчинам действительно нравятся девушки, которые вечно дуются?

Гаррет смеется на другом конце линии.

– Нам не нравится то, что нравится большинству мужчин, помнишь? Конечно, это усложняет мою работу, но я пытаюсь найти тебе подходящую девушку, Эмерсон.

– Извинись перед Ритой за меня и никогда не отправляй ее снова в мой дом.

– Понял.

Воцаряется тишина, и я начинаю просматривать электронные письма, которые прислала Мэгги о новом обновлении приложения от разработчиков.

– Неправда, и ты это знаешь, – бормочу, пролистывая ее сообщения. Я слышу шуршание, это значит, что Гаррет едет в машине.

– Что неправда? – отвечает он.

– Когда ты сказал, что нам не нравится то, что нравится большинству мужчин. Думаю, наши вкусы во многом совпадают со вкусами большинства. Мы просто уникальны тем, что не боимся следовать им.

– Мы не боимся следовать им здоровым образом.

– Это точно.

– Завтра я пришлю к тебе новую девушку, – говорит он, чуть помолчав.

– Не утруждай себя.

Гаррет раздраженно вздыхает.

– Ты уверен? Похоже, у тебя запарка. У нас клуб, который открывается на следующей неделе. Инвесторы, которым нужно угодить, и государство, которое дышит нам в затылок.

Это правда… у меня запарка. Вдобавок ко всему, что только что упомянул Гаррет, мой сын уже четыре месяца не отвечает на телефонные звонки. Но перспектива встречи с очередной постоянно дующейся девицей-«рабыней» еще сильнее портит мне настроение.

– По-моему, ты сам не знаешь, чего хочешь, – рассеянно говорит он, и я смотрю на свой телефон на громкой связи.

– Я думал, что знаю. Эти девушки хотят похвалы, но не стремятся ее заслужить.

– Негативное внимание остается вниманием.

– Ты знаешь, я не люблю стерв.

– Знаю, Эмерсон. Но должен же ты дать кому-то шанс произвести на тебя впечатление, прежде чем выставить ее за дверь. Давай завтра я пришлю тебе другую. Есть много девушек, готовых сделать все, что ты только пожелаешь.

– Может быть, на следующей неделе. Держи приложение открытым.

– Понял.

Поговорив с Гарретом, я просматриваю стопку писем на столе. В основном это барахло, но мое внимание привлекает рукописный конверт. Вскрыв его, я нахожу чек. Он на две тысячи долларов от человека, имя которого я не узнаю. В пояснительной записке сказано: «Залог за квартиру номер 623».

До меня не сразу доходит, что это адрес Бо. По крайней мере, его бывший адрес. Я понятия не имел, что он сменил квартиру, не говоря уже о том, что мне вернули залог. Разве он не переехал к своей девушке?

Той самой, которую он мне даже не представил, потому что слишком стыдился меня. Снова мрачнею, стоит мне подумать об этом.

Возможно, это даже к лучшему. Если Бо нужны деньги, ему придется прийти ко мне. Я беру телефон и быстро набираю текстовое сообщение, стараясь при этом не выдать своих чувств.

«Твой арендодатель прислал мне залог. Я буду держать его для тебя. Приезжай, когда он тебе понадобится».

Естественно, ответа нет. Весь экран забит исходящими сообщениями без ответов. У меня есть подтверждение от его матери, что он, по крайней мере, жив и у него все нормально, так что я могу спокойно спать по ночам. Я просто хочу, чтобы он снова поговорил со мной.

Боюсь, главной темой этой недели стало сплошное разочарование.

Правило 3:
Всегда делайте то, что вам говорят.
Особенно когда нужно встать на колени перед крутым папиком-миллионером

Чарли

– Этого не может быть.

Дом, на который я смотрю, представляет собой трехэтажный особняк в испанском стиле с ухоженными пальмами, арочными окнами и мощеной подъездной дорожкой.

Клянусь, если парень, с которым я совсем недавно встречалась, тайный толстосум, я здорово разозлюсь. Мы в буквальном смысле шарили под диванными подушками в поисках мелочи, чтобы купить на ужин тако. Не может быть, чтобы его папаша все это время обитал здесь.

Вылезая из машины, я чувствую себя инородно в этом пафосном прибрежном районе. Смахнув с черной бархатной юбки собачью шерсть, иду по мощеным ступеням к входной двери. Я буквально слышу отсюда шум океанского прибоя.

Чокнуться можно.

Не удивлюсь, если этот чувак прямо сейчас вытирает свою задницу моим чеком на тысячу долларов.

Я звоню в дверь, но проходит полминуты, а никакого ответа нет. В любой другой ситуации я бы облегченно вздохнула, избавившись от неловкой встречи с чужими людьми, однако сейчас я слишком стеснена в средствах. Мне нужны деньги.

Я пообещала Софи, что отвезу ее в апреле на аниме-фест, да и ее день рождения не за горами. Кроме того, я не могу вечно жить в сарае за домом матери.

Поэтому я стучу снова.

– Иду! – громко отвечает приятный голос, и я слышу, как цокают по каменному полу высокие каблуки. Дверь распахивается, и я вижу женщину с волнистыми каштановыми волосами и пухлыми розовыми губами.

– Привет… я к мистеру Гранту.

Она замирает, широко распахнув и так большие голубые глаза и приоткрыв рот, после чего смотрит на часы.

– О, хорошо… Я не знала, что вы придете сегодня, но все в порядке. Заходите, заходите.

Возможно, Бо предупредил своих родных, что я приеду за чеком. А о том, что я собиралась сделать это сегодня, я никому не сообщила.

– Вы миссис Грант?

Бо говорил, что его родители расстались, когда он был еще младенцем, но возможно, у его отца новая жена, о которой я не знала.

Смех срывается с ее губ, и она качает головой.

– Боже, нет. Я просто сегодня ему помогаю. Он должен вернуться с минуты на минуту. Вы можете подождать его в кабинете.

– Хорошо, спасибо, – бормочу я и следую за женщиной через просторную гостиную с высокими потолками и мраморным полом. Французские двери ведут в просторный кабинет с эркерами и видом на океан. Глядя на бескрайнее голубое пространство, я на мгновение теряю дар речи.

– Ух ты… – шепчу, замирая в дверях.

– Какой милый наряд, – говорит женщина, глядя на мой полностью черный ансамбль. На мне прозрачный топ с длинными рукавами и воротником а-ля Питер Пэн, черная бархатная юбка-карандаш, колготки и ботинки «Доктор Мартинс».

– Спасибо, – отвечаю с улыбкой.

– Довольно необычно, но я думаю, ему понравится.

– Что?

Неожиданно звонит телефон, и она отходит. Пока женщина разговаривает о каких-то деловых вещах со своим собеседником, я решаю побродить немного по кабинету. Комментарий о том, что мистеру Гранту понравится мой наряд, не дает покоя. Неужели в его доме принято обсуждать чужую одежду? Как будто его мнение об этом вообще имеет значение.

Каким бы жутковатым ни было замечание, по крайней мере, кабинет мистера Гранта прекрасен. В отличие от остальной части дома, от которой веет холодом и стерильностью, здесь уютно: пол покрыт роскошным алым ковром, на котором стоят большой письменный стол из красного дерева и два темно-серых кресла. Не удержавшись, касаюсь пальцами ткани.

– Он идет, – говорит женщина. – Думаю, вам следует встать на колени.

Решив, что ослышалась, я в замешательстве оглядываюсь назад, но она уже спешит прочь из кабинета и закрывает за собой двери.

Она серьезно только что сказала, что я должна встать на колени?

Это место вызывает во мне странные чувства. Я рада, что не взяла с собой Софи, и теперь начинаю понимать, почему Бо не хотел, чтобы я знакомилась с его отцом. Мне нужно просто получить свой чек и убраться отсюда к чертовой матери.

Я поворачиваюсь, чтобы выйти из кабинета и спросить у помощницы мистера Гранта, что происходит, как вдруг в фойе замечаю его. Он разговаривает о чем-то с приведшей меня сюда женщиной, и я не могу оторвать от него глаз.

Я никогда не видела отца Бо даже на фотографиях, поэтому понятия не имела, чего ожидать. В любом случае, явно не этого. Мистер Грант, одетый в дорогой темно-синий костюм, безупречно сидящий на его крепкой фигуре, высок и загорел. Его темные волосы безукоризненно зачесаны набок, на висках и макушке виднеется легкая седина. У него высокий лоб, точеный подбородок и коротко стриженная светлая бородка.

Когда он поворачивает ко мне голову и наши глаза встречаются, кровь вскипает у меня в венах. Я быстро перевожу взгляд на океан. Он тем временем идет к кабинету.

Стоит ему переступить порог, как все здесь как будто сжимается, включая и меня. Закрыв за собой дверь, мистер Грант снимает пиджак и вешает его на высокую дубовую вешалку. У меня пересыхает во рту, пока взгляд скользит по широким плечам и выпуклым мышцам спины под натянутой тканью рубашки.

– Привет, я Чарли, – начинаю я, сцепив перед собой руки. Не знаю, почему вдруг так нервничаю. Обычно я не такая пугливая.

– Для начала ты должна встать на колени. Никогда не стой, когда я вхожу в комнату. И не говори, пока я не обращусь к тебе. А когда нужно что-то сказать, обращайся ко мне «сэр», и никак иначе. Это понятно?

Его голос, низкий и холодный, как будто исходит прямо из глубин океана. Я прокручиваю в голове слова мистера Гранта, пытаясь понять их смысл. Все тело внезапно охватывает паника. У меня появляется жуткое чувство, что я только что вляпалась во что-то такое, к чему мне вообще не следовало иметь никакого отношения.

– Извините? – лепечу я.

Он замирает и окидывает меня взглядом с ног до головы, и по моему позвоночнику словно пробегает электрический разряд.

– На колени! – неожиданно рявкает мистер Грант.

Мне как будто дали под дых. Я должна бежать и кричать. И мне определенно не следует думать о том, чтобы опуститься на колени ради него. Он что, какой-то шовинист, который считает, что все женщины должны ему поклоняться, или что-то в этом роде? При этой мысли меня охватывает ярость, и вместе с тем это почему-то так странно… возбуждает меня?

– Зачем?

Он реагирует так, будто я его ударила.

– Тебе ведь нужны твои деньги, верно?

Иисус-мать его-Христос!

Нет-нет! Шарлотта Мари Андервуд, не смей даже думать об этом ни секунды. Этот ублюдок-манипулятор не контролирует тебя, и тебе не нужно становиться перед ним на колени! Это твои деньги, и ты не должна ничего ради них делать.

Но его глаза сверкают, пока смотрит на меня и ждет, когда я подчинюсь. Рациональная часть мозга кричит, чтобы я послала его куда подальше. Но в данный момент она не контролирует ситуацию.

Ее контролирует он.

Мои колени начинают сгибаться. Отказываюсь верить, что это происходит со мной. По идее я должна почувствовать себя униженной. Все жду, когда моя злость усилится, и смотрю ему в лицо, ожидая, что этот психопат приготовил для меня дальше.

Надеюсь, он не хочет, чтобы я… Ну вы понимаете – трахалась с ним лишь затем, чтобы вернуть свою тысячу баксов? Что угодно, только не это.

Наверное.

Да, да, определенно. Все что угодно, только не это.

– Уже лучше, – тепло говорит мистер Грант, и меня накрывает странное спокойствие.

Затем он подходит ближе и оказывается в шаге от меня. Чувствую опьяняющий запах его одеколона. Он протягивает руку, проводит пальцами по моему подбородку и сжимает его.

Доигралась, подруга, завывает моя внутренняя сирена. Все это чертовски некстати. Как же мне теперь выбраться отсюда? Я уже встала на колени.

– Обычно я бы потребовал, чтобы ты опустила глаза, но сейчас я хочу рассмотреть тебя, – он поднимает мне подбородок и вглядывается в лицо.

Не могу дышать. Не могу пошелохнуться. Ничего не могу сделать. Я беззащитная добыча в его руках. Он лев, а я кроткая газель, застрявшая у него в зубах.

Его черты смягчаются, уголок губ кривится в едва заметной улыбке.

– Красавица.

Это слово капает, словно теплый мед, и стекает по моему позвоночнику.

Он отпускает мой подбородок, разворачивается и идет к другой стороне стола.

– Где тебя нашел Гаррет?

– Гаррет? – я ошарашенно заикаюсь, совершенно сбитая с толку. Неужели он имеет в виду Бо?

– Я сказал ему никого сегодня не присылать, и тебе явно нужно больше тренироваться, но…

Перед моим лицом как будто щелкнули пальцами, я пробуждаюсь от этого гипноза.

– Эй, погодите! – перебиваю я его.

Мистер Грант резко поворачивает голову в мою сторону, явно оскорбленный моей дерзостью. Где это видано, чтобы такая как я осмелилась перебить его?

– Кто такой Гаррет? О каких тренировках вы говорите?

– Как тебя зовут? – медленно спрашивает он.

– Шарлотта Андервуд. Я здесь, чтобы забрать у вас чек.

– Шарлотта? Какой чек?.. – И тут он понимает, что здесь явно что-то не так. Один его глаз дергается, и самообладание исчезает с его лица. В следующий миг у него уже растерянный, виноватый вид. – Господи, вставайте.

Я вскакиваю на ноги. Мистер Грант с досадой потирает лоб.

– Вы девушка Бо, – со стоном произносит он.

– Бывшая, – поправляю я. Он смотрит на меня с оттенком удивления на лице.

– Вы расстались?

Так вот о чем он сейчас думает?

– Да.

Выдохнув, он откидывается на спинку кресла, и я жду, когда он что-нибудь скажет.

– Мне нужна только половина этого чека. Он дал мне ваш адрес и велел прийти за деньгами.

Мистер Грант морщится и снова начинает тереть лоб.

– Конечно. Сколько вам нужно?

Я смотрю, как он лезет в ящик стола и достает чековую книжку и ручку.

– Залог был на две тысячи, половина этих денег моя.

Когда он вновь поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня, я сжимаюсь в комок. Он давит на меня всем своим видом. Возможно, в этом отношении Бо весь в него. Хотя мой бывший парень любит делать вид, что он круче, чем есть на самом деле. Мистер же Грант буквально источает власть, этого нельзя отрицать.

Он заполняет чек, отрывает его и передает мне. Быстро делаю шаг вперед и забираю бумажку. Мне надо убежать, убежать прямо сейчас. Я получила то, за чем пришла. Недоразумение позади, и у меня больше нет причин оставаться, но мои ноги как будто прилипли к полу.

– Шарлотта, я должен извиниться. Боюсь, когда я застал вас в своем кабинете, то принял за кое-кого другого.

Говоря это, он закатывает рукава белеющей на фоне загорелой кожи рубашки и не смотрит на меня. Я наблюдаю за движением его рук.

Сглатываю.

– За кого вы меня приняли? – спрашиваю я, прекрасно понимая, что не имею абсолютно никакого права на ответ, но не в силах усмирить любопытство.

Он снова смотрит мне в лицо.

1.Корн-дог – сосиска, покрытая толстым слоем теста из кукурузной муки, жарится в горячем масле. – Примеч. пер.

2.Роллердром – это спортивная площадка, предназначенная для катания на роликовых коньках и скейтбордах. – Примеч. ред.

3.Американская фотомодель, снимавшаяся в 1950–1957 годах в таких стилях, как эротика, фетиш и pin-up.