Kitabı oxu: «Властелины Сущего. Часть 1», səhifə 10

– Не совсем удачное решение для меня, – с сомнением ответил я, – Да, из Кунгура были девчата и даже женщины в более солидном возрасте…

– Это идея! – обрадовался он, – Старшие бабы охотнее примут нас!

– Они не только старше, но и страшнее, – поморщился я, – Бабы под полтинник или около того, – и я показал ему двух из них: хоть они и достались мне изрядно омолодившиеся, но в их памяти осталась та внешность, которая была при похищении.

– Такие сами прыгнут на тебя! – хитро прищурился он, – Как по мне, так я бы сейчас и таких оприходовал!

– Вот и еби их! – сказал я.

– Так как ты ебал их двойников в нашей вселенной, то они охотнее прыгнут на тебя.

– Лучше на тебя, – огрызнулся я, – А ты, как понимаю, решил повторить свою семейную жизнь со своей Ленкой?

– Ну, да, – честно ответил он, – Во-первых, у меня явно нет шансов встретиться со своим двойником – думаю, у него тут такая же судьба, как у меня, и он сейчас обитает в Перми. Во-вторых, у Леньчи не будет иных соперниц.

– Но будут соперники у тебя, – усмехнулся я, склоняясь к его идее – успею ещё отыскать Анютку Волкову, выбрав её. Сперва – Алёнка!

– Ну, или давай в Пермь, – кажется, Вова уловил мою тоску по Анютке, – Тогда я буду охотиться на Катюху. Конечно, тоже вариант, но мне больше нравится Леньча. К тому же, не забывай, что я сейчас при деньгах. Опыт общения с проститутками у меня есть…

– Ладно, я обойдусь! – ответил я, – Сперва – твоя Леньча, а потом – моя Анютка. В случае чего, мне придётся ебать кого-нибудь из старух, – и я мысленно выбрал относительно моложавую, но одинокую Елену Иванову, которая из-за работы в школе осталась старой девой. В местной Лене Ивановой, как и в Лене из нашего с ним мире, тоже была какая-то Серая Сущность.

– А чо? Не так и плохо, – Вова уловил образ этой Елены Алексеевны, – Чем тебе не нравится эта Елена Алексеевна Иванова?

– Тем, что она нам с тобой в матери годится, – ответил я, – Нам с тобой только по двадцать лет…

– Уже по двадцать два года, – поправил он.

– Это из-за наших путешествий нам столько, а по местному календарю нет и двадцати одного года, – сказал я, – Елене Ивановой же – сорок шесть. Почти сорок семь…

– Как понимаю, из-за одиночества и решила покончить с собой так, чтобы никто не видел? – понял он.

– Да, – ответил я, понимая, что у меня есть шанс спасти её от подобного шага, – Именно в это время она начала расходовать зарплату, – я скривился, – За январь она получила зарплату водкой. В субботу после одинокого Дня Влюблённых и без того мрачное настроение стало ещё мрачнее, и утром она пошла топиться в Сылве. Коротайки выхватили её, когда она ходила по Сылве и искала полынью или прорубь. На момент похищения у неё не было мужика, а бытовые проблемы накрыли с головой: долги за коммуналку, и практически нечего покушать. Она эту водку-то закусывала, как мы с тобой в 94-ом, когда ходили на рыбалку. Пожалуй, даже хуже: на закуску у неё были лишь бутерброды из хлеба с килькой в томатном соусе…

– Всех не спасёшь, – вздохнув, сказал он, предупредив мои мысли, – Нас же там было свыше десяти тысяч человек. Я постараюсь спасти Леньчу, а ты – свою Елену.

– Тогда надо поторопиться, – сказал я, – Елена Иванова была похищена в числе первых – утром пятнадцатого февраля.

– Леньча – вечером шестнадцатого, – сказал он, – Только в Кунгуре сейчас лишь вечер четырнадцатого. Знаешь ли, у всех у нас окончательное решение назревало не в пять минут.

– Ты тоже, что ли, хотел покончить с собой? – удивился я.

– Ну, да, – ответил он, – Вернулся на гражданку, а работы нет. Ещё и эти ёбаные Хасавюртовские соглашения! Надо было не договариваться с «чехами», а ебашить их под корень! Вплоть до ядерного оружия! Как они к нам, так и мы должны были относиться к ним! Будь у нас что-то подобное на этом корыте, я бы сейчас не задумываясь стёр к хуям половину Чечни. Один хуй там уже не осталось наших: русских, живших там, вырезали ещё до нас, а сейчас в этом мире ещё и войска вывели…

– Может быть, за этим и вывели? – с сомнением сказал я.

– Едва ли! – ответил он, – Сам же видишь, что теперь сливают в унитаз Россию, как слили перед этим СССР. Боюсь, что в России всё будет ещё хуже: жителей Дальнего Востока и Сибири сгонят в резервации, где по-тихому уморят палёной водкой и наркотиками.

– Ну, полетели? – вздохнув, спросил я.

Глава 16.

Наш план прошёл вполне успешно: мы выпрыгнули в открытый космос на высоте меньше тысячи километров от Земли, звездолёт вполне успешно скрылся, изобразив витиеватую траекторию удаления от Земли, а потом вернулся на Луну (я прихватил миниатюрную рацию с возможностью передачи информации с борта звездолёта и проконтролировал его полёт). Мы же с Вовой изобразили пару метеоров, хотя это было явно лишним. Лишь истратили бо́льшую часть батареи силового поля и антиграва, отхватив при этом не меньше чем десятикратные перегрузки при торможении. Приземлились в поле, метрах в пятидесяти от дороги и километрах в пяти от окраины города – сели батареи антиграва, и мы не дотянули до дороги. Повезло, что отключение произошло тогда, когда мы были на высоте едва ли выше пяти метров и упали в глубокий сугроб. Впрочем, приложило нас хорошо – кажется, мы даже потеряли сознание от удара о землю. Да и ямки в сугробе были какие-то неожиданно большими. Благо дорога была пустынной. Впрочем, время было уже около половины девятого вечера.

– Не стоило изображать метеоры! – с досадой сказал Вова, когда мы выбрались на дорогу, преодолев снежную целину по колено и выше.

– Ну, потопали! – сказал я.

Мы сняли коробки с генераторами силового поля, а также сбрую с антигравом, и уложили всё это в достаточно большие спортивные сумки, которые взяли для этого. В этих же сумках у нас были пачки денег (по миллиону долларов и по миллиарду с чем-то рублей у каждого²). С деньгами Вова во время полёта явно несколько перестарался: пусть были купюры по пятьдесят и сто тысяч рублей, однако два миллиарда на двоих – это явно перебор!

Вова с усмешкой посмотрел на мою одежду, и мы пошли в сторону городу. Признаться, я сам был не в особом восторге от своего прикида: валенки на ногах, несколько поношенные брюки, фуфайка чёрного цвета (хотя вполне опрятного вида) и шапка-ушанка из кролика, которая начала терять мех и форму с ушами, завязанными на затылке. Вова в своём полувоенном прикиде выглядел явно лучше меня. Менять гардероб пока не было возможности, и мы решили при первой же возможности забарахлиться в каком-нибудь магазине. Правда, вызывали сомнения те деньги, которые Вова сотворил из тех же тряпок. С рублями могут быть проблемы, а с долларами надо быть осторожнее, так как их явно придётся продавать по документам или по невыгодному курсу.

Доро́гой обсуждали возможные сценарии будущей жизни в этом новом мире. Я по-прежнему молчал о своих сексуальных подвигах в общаге сельхозколледжа. Вова в некотором шоке признался, что даже под нашими ногами полно золота и серебра. Не в виде самородков, а крупиц, но, по его словам, даже за час-полтора он может вытянуть граммов десять золота и до двухсот пятидесяти граммов серебра. Мол, даже из дорожного покрытия можно добывать золото и серебро. Я перенял от него технологию добычи металлов и создания фантастических соединений, сплавов и минералов, однако ещё не применял. Решил, что попробую при первой же возможности.

До города мы дошли примерно за полчаса. Вышли к отвороту к знаменитой пещере. Было довольно холодно – ниже двадцати градусов. Ещё и близость Сылвы несколько понижала температуру. После жизни нагишом в жарких тропиках мы несколько замёрзли. Я всю дорогу перебирал в своей памяти тех своих девчат, которые были среди похищенных из Кунгура. Похищенные были сейчас важнее былых моих приключений. Только из Кунгура ровесниц не было, а были малолетки-школьницы или старухи (по нашим меркам женщины даже за сорок выглядели несколько старо).

– Ну, решил, к кому идём? – не выдержал Вова, когда мы уже подходили к вокзалу.

– Да, – ответил я, остановившись всё на той же Елене Ивановой.

– Где, говоришь, жила твоя Лена? – спросил он.

– Я об этом не говорил, – ответил я и оглянулся в сторону высоток, на которые уже давно посматривал и наблюдал за этой Еленой.

Елена этого мира была в том же состоянии, что и в нашем с Вовой мире: денег нет даже на продукты, но есть долги по коммуналке и десяток бутылок водки под хлеб с килькой в томате. Как и в нашем мире, эта Елена пока отдыхает после работы и всё больше склоняется к мысли упиться до смерти: ни детей, ни мужа, ни денег, ни запасов от огорода, как у многих коллег-учителей.

– Э! – возмутился Вова, уловив мысли Елены, – Это не дело! Ну-ка, ускорили шаг! Успеем ещё набрать закуски и даже продуктов для неё! Быстро в привокзальные магазинчики! – и мы ускорили шаг.

Деньги не пришлось изменять – рубли оказались абсолютно такими же, как в нашем мире. Мы набили наши сумки под завязку, набрав разных продуктов по завышенным ценам: макароны, консервы и даже фрукты. За всё это выложили чуть ли не зарплату Вовы за месяц. Вова даже умудрился раздобыть из-под полы три бутылки портвейна и шоколадных конфет.

«Пиздец! – возмущался Вова, – Это настоящий грабёж! Тут ещё хуже, чем в нашем мире! Хлеб стоит едва ли не в полтора раза больше, чем у нас, а зарплаты – практически те же!»

«Это, хотя бы, не по талонам, как у нас дома», – заметил я.

«Там всё ещё хлеб по талонам?» – удивился он.

«Да, но дешевле самим печь этот же хлеб, – ответил я, – Мы почти не покупаем готовый хлеб – сами печём. Опять же есть дефицит дрожжей».

Мне по ценам не с чем было сравнивать, но я отметил, что в сравнении с весной 96-го всё стало несколько хуже.

После закупки продуктов и спиртного мы отправились по знакомому мне адресу. Адрес был знаком мне из памяти, которую я считал у Елены Ивановой своего мира. Кажется, я знал тут каждый кустик и каждую кочку! Впрочем, я отметил, что реальность внесла свои коррективы – в памяти Елены всё выглядело несколько иначе: она это видела каждый день и всё окружение несколько примелькалось.

Мы без проблем проникли в подъезд, который не закрывался. В нос ударили специфические запахи кошачьих и человеческих испражнений. В лифт мы даже не рискнули заходить – в его углу была кучка дерьма. Правда, пришлось подниматься пешком до седьмого этажа.

«Вова, если так не терпится ебаться, то загляни в квартиру парой этажей выше, – сказал я озадаченно, улавливая мысли всех, кто окружал нас, – Там есть более молодая женщина, которая едва ли переживёт эти выходные».

«Ещё одна твоя… девица?» – с некоторой паузой спросил он.

«Нет, – ответил я, – Но там положение несколько хуже: у Елены, хотя бы, есть работа, а та и её лишилась, – и я передал образ женщины лет тридцати пяти, которая, правда, выглядела несколько хуже, чем Елена, и у неё было два сына школьного возраста, – Детей она сегодня отправила к сестре в Неволино, у которой, хотя бы, есть огород».

«Что с мужем?» – спросил он.

«Был несколько старше её и не выдержал разрухи, – ответил я, – Спился буквально за год и по пьяни попал под машину».

«Я подумаю», – озадаченно ответил он.

Я невольно проник в мысли Елены. Только получилось, что проник не в мысли, а в её сны – она всё ещё спала. И Вова, паразит, параллельно умудрялся управлять её снами! Через меня у него был отпечаток её разума, и он воспользовался этим. Сперва несколько сменил обстановку мрачных снов Елены – вырвал её из какого-то туманно-тёмного окружения в яркий мир цветущего лета. Нет! Это было наше окружение на Кортаме! Без людей и построек, но всё остальное – именно оттуда! В компанию к подружкам, которые появились по инициативе Елены, он внедрил мой образ, и она начала управлять этим моим образом. Сперва Елена воспринимала меня, как нечто чуждое и пыталась стереть из сна, но каким-то образом Вова внушил ей симпатию ко мне. Когда мы подошли к двери её квартиры, то Елена уже затащила тот образ в постель, а всех подружек стёрла.

«Ты чего творишь, блин! – возмутился я, – Мне ж потом не отвязаться от неё!»

«Вот тебе плохо будет!» – хитро прищурившись ответил он.

«Спасибо, мне её не особо-то и надо! – ответил я, – Я ж в этом мире собираюсь соблазнить не её, а Алёнку, Анютку Волкову или Свету Царапову».

«Вот там тебе точно ничего не светит, – озадаченно ответил он, – Ты их, хотя бы проверял?»

Я метнулся сперва к Анютке, и тут же отпрянул от неё: около неё был мой двойник!

– Угу, – вслух сказал Вова и перешёл на телепатию: «Там у них уже и свадьба была, и вот-вот родится ребёнок».

Я метнулся к Свете Цараповой, но опять же отпрянул: та с кем-то ебалась.

«Местная Светка – дочь олигарха, – с сочувствием сказал Вова, – Увязла в богеме по самое не балуй! Как видишь, ебётся со всеми встречными и поперечными. Там реально придётся повоевать, а результат не гарантирован – она уже привыкла к богатой жизни и постоянной смене ёбарей. Да и папаня у неё – всё тот же бандит и уголовник, хотя и является депутатом Госдумы. Тебе это надо?»

«Надо!» – ответил я.

«Я не о спасении этой Светки, а о ней самой, – с сожалением сказал он, – Это уже изрядно попорченный… плод. Твою Алёнку я тоже не могу найти. Поверь, эта Елена – пока лучший твой вариант».

«Тогда я завтра же отправляюсь в Иркутск!» – решительно сказал я.

«Анна Четвертакова и сёстры Терновы связаны с какой-то сектой, – с сомнением ответил он, – Сестрички Терновы – со странностями: уже решили, что у них должен быть один муж на двоих…»

«Только они – ещё школьницы! – перебил я его, – Эта дурь выветрится, как только они встретят мужика своей мечты. Будут соперничать, но не пойдут на то, чтобы делить его друг с другом!»

«В этом мире они – не самоубийцы, – покачал он головой, – Эта секта на основе древнеславянского язычества несколько изменила некоторые обстоятельства. Самоубийство Терновых из нашего мира было связано в первую очередь с тем, что у их отца появилась другая женщина, которая отодвинула их от него. В этом мире Клео и Капа вполне нормально поладили с невестой своего отца, хотя это та же самая женщина. В этом мире Вера Белова сразу же выбрала роль строгой сестры или старшей подруги Клео и Капы, а не жёсткой и деспотичной мачехи, как в нашем мире. Правда, в этом мире они всё ещё какие-то странные. Ей Богу, как дети! Того и гляди соблазнят родного папаню!»

«А что не так с той же Анной Четвертаковой?» – спросил я, просканировав Анну этого мира, которая спала и даже снов не видела.

«Последовательница той секты, в которой состоят Терновы, – ответил он, – Если отец сестричек Терновых – глава иркутской ячейки секты, а его дочери – неофитки, то Анна – тоже не на последнем месте в ячейке секты Иркутска. Владлен Тернов представляет высшего мужского Бога – чуть ли не самого Рода. Анна, как я понял, представляет Мокошь. В этой реальности она – швея. У Анны есть своя швейная мастерская. Только Мокошь – это не просто ткачество, а ещё и роль древнегреческих Мойр. Мокошь – это Мать Сыра Земля! Как понимаешь, тоже не последняя роль в этой иерархии. Анна – тоже со странностями: мнительная! При каждом чихе глотает таблетки горстями, но питается всякой гадостью. Ладно бы только колбасами и полуфабрикатами, но чего сто́ит её страсть к омулю с душком!.. Тьфу, блядь! Гадость! Это ж натуральная тухлятина!.. Следы секты, в которой состоят Анна и Терновы, есть и тут, в Кунгуре. Эта же твоя Лена Иванова тоже состоит в ней. И не на последнем месте. Заодно узнаешь через неё, что несёт эта секта. В Перми же – влияние этой секты больше. Только в Перми сильнее антагонисты секты, в которой Терновы и Четвертакова. Вроде бы, в Иркутске есть ещё какие-то секты. Твой двойник – на правах бойца тёмной секты, которая сильна по всей России. Отметился изнасилованием двойника твоей Насти Морозовой и убийством какого-то мутного хмыря…»

«Чо ты несёшь?!» – возмутился я.

«Пока только сумку, – с натянутой улыбкой ответил он, – Двойник твоей Анютки – в опасности. Мало того, в ещё большей опасности их ребёнок – твоего двойника поставили перед выбором: либо жертвоприношение родного ребёнка и пост главы едва ли не всей Тёмной секты, либо понижение в иерархии до уровня бойца-смертника».

«Пиздец!» – только и ответил я.

«Ничего, время ещё есть, – успокоил он меня, – Малышка должна родиться не раньше десятого марта. У нас есть минимум три недели, чтобы не допустить это. Я бы не упускал из вида и девятое марта. Я так прикинул, что девятого марта будет солнечное затмение, которое в как раз покроет Забайкалье и российский Дальний Восток. То, что ребёнок должен будет родиться после десятого марта – не помеха: простимулируют преждевременные роды или сделают кесарево. Не удивлюсь, если даже вспорют живот этой Анны Волковой-Ковшовой – с них станется! Только благоприятное время и место для принесения в жертву кого-либо – именно утро девятого марта где-нибудь в Чите или в какой-нибудь безвестной дыре около неё, – он вздохнул, – Что-то мне не очень нравится этот мир – чувствую кое-что неясное. Реально тут есть какая-то магия. Ты ничего не чувствуешь?»

«Да, что-то есть», – согласился я, чувствуя какую-то непонятную возню на грани своих ощущений. Только это были не люди, и не животные, а какие-то иные сущности с ярко-выраженными оттенками Света и Тьмы.

«Даст Бог, спасём твоего двойника от этого безумия».

«Завтра же утром едем в Пермь!» – решительно сказал я.

Я переключился на изучение всех, кого он перечислил. В первую очередь, своего двойника.

«Обломаем ей кайф или подождём?» – отвлёк меня Вова от чтения мрачных мыслей своего двойника, которого поставили перед нелёгким выбором: смерть жены с ребёнком и возвышение до уровня олигарха и даже едва ли не Правителя России, или же собственная неминуемая смерть, а там наверняка и смерть жены с ребёнком.

Я невольно переключился на Елену, которая уже проснулась: мой образ, который внушил ей Вова, едва раздел её и начал ласкать, как сон закончился. И она переключилась на самоудовлетворение в реальном мире.

Вова принял решение без меня – нажал на кнопку звонка. Само собой, у Елены произошёл облом. Она быстро перебрала в голове всех, кто мог прийти к ней в такое время (уже начало десятого вечера), вскочила, накинула халат на голое тело и решительно направилась к двери: в такое время к ней могли прийти лишь кто-то из её подруг. Она даже руки не ополоснула – Вова настойчиво жал на кнопку звонка. Открывая замок, она понюхала свои руки и с досадой отметила, что они пахнут её половыми выделениями.

Дверь открылась, и я увидел несколько постаревшую Елену Иванову. Нет! Немного не так! Несколько старше, чем на корабле и, тем более, на Кортаме, но не совсем старуху: морщинки на лице, чуть полноватая и опухшая ото сна. Она была достаточно высокой для девушек моего окружения (метр семьдесят пять) и с реально мощным скелетом. Я растерялся при виде мощной рыжей бабы с проседью. Признаться, даже мои подвиги в общаге сельхозколледжа не добавили мне смелости. Если честно, там все постельные подвиги были по инициативе девчат. Даже Алёнка проявила инициативу, а не я: сперва попросила помочь меня с математикой, а потом и под этим соусом соблазнила меня. Чего стоит её решимость в поисках меня в феврале 97-го, но уже после моего похищения. Думаю, если бы она приехала на неделю раньше, едва ли коротайки сумели бы похитить меня. Да, мне бы крепко влетело от родителей (не реальными побоями, но словами бы они отхлестали меня похлеще, чем ремнём), но это вполне могло подвигнуть меня на кардинальные изменения своей жизни. И что ж я не поехал к ней на Новый год? Впрочем, я тогда работал: утром пришёл со смены, и у меня совершенно не было желания куда-либо ехать. Также было и при похищении – там всё делала Сэм, соблазняя девчат и баб из иных камер.

Я совершенно растерялся при виде полуголой Елены: она думала, что к ней пришли подруги и вышла в том, в чём была – в халате на голое тело. Вернувшись домой она осталась в одних трусах, и оделась в домашний халат, собираясь сходить в душ. Прилегла и уснула. После сна она избавилась и от трусов.

Моё замешательство затянулось, и я несколько поздно проник в её мысли. Там был хаос! Её мироощущение пошатнулось: она пыталась понять, сон это, или реальность. Моё проникновение в её мысли произошло в тот момент, когда она с подачи Вовы решила, что идёт продолжение сна. И её действия стали безумными: она распахнула халатик, показывая свою наготу и чисто выбритый лобок, и решительно обняла меня, принимая под свой халат. Я окончательно растерялся и попытался привлечь на помощь Вову, но того и след простыл – он как-то незаметно успел скрыться на лестничных маршах.

«Э! – возмутился я, – Куда?»

«На пару этажей выше, к Марине Соболевой, – ответил он, уже будучи этажом выше, – Я с вами явно лишний! Пойду соблазнять её соседку и подружку. Извини, бормотуха осталась у меня, но у твоей дамы есть водка. У меня в сумке лепесины, одна из двух коробок конфет, рис и рыба, у тебя – бананы, коробка конфет, макароны и окорочка. Ну, и по буханке хлеба у обоих. С голодухи не подохнем! Деньги есть в обеих сумках – утром можем без проблем сбегать за пивом или чем-то покрепче…»

«Не гони пургу! – возмутился я, – Спасай!»

«Не-а! – с обычной хитрецой ответил он и добавил уже серьёзнее, – Это ты спасай её! Сам же чувствуешь, что она до безумия хочет ебаться», – и он отключился от телепатии.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться безумным желаниям Елены. Я затащил сумку, закрылся, и мы вместе прошли вглубь квартиры…