Время старого Бога

Сперва может показаться, что начинается детектив. Дело происходит в Ирландии. Работник убойного отдела всего-то девять месяцев, как ушел на пенсию и живет в большом старом доме, сливается с природой, обучается лениво проводить время.Иногда упоминается о дочери, которая посещает его. Но однажды на пороге его дома появляется парочка его бывших молодых коллег и...вот тут-то, кажется, старик стряхнёт с себя пыль и паутину и включится ещё на какое-то время в работу отдела, который без него не справляется. Нужны его опыт и таланты. Как бы ни так!  Всё остальное время дед будет рассказывать сам себе (и читателю) судьбу своей семьи.

В 2004 году в Ирландии прогремело "Дело католических священников", которое включало в себя более 100 преступлений сексуального характера, совершённых священниками против детей за полсотни последних лет. Разные источники называют разные сроки. Чаще всего об этих грехах было известно другим служителям церкви и высшему "духовенству" (куда уж выше-то в духовном плане?), но эпизоды эти не предавались огласке, заминались,  оставались безнаказанными.  Это преступление наиболее мерзкое потому что не только калечит тела детей, но и души, выпивая из них всю будущую радость. Они словно надламывают стебель цветка, который растёт и дальше, но никогда не распустится полным роскошным  цветом, отпущенным ему природой изначально. Он будет чахлой тенью на фоне своих благополучных собратьев.  У меня это преступление порождает мутную ненависть и брезгливость и я не вижу преступления в том, чтобы уничтожать такую мразь на месте.  Наверное я бы охотнее почитала о монашке- зорро, которая под эгидой тихого потакания, выслеживала бы негодяев и несла им возмездие некрасивое и постыдное, с такими посмертными инсталляциями, чтобы никто не мог похоронить эту "жертву" с почестями, без возгласов ужаса, шепотков, и злобных ухмылок в толпе. Но этого не было, а было многолетнее насилие над сиротами, которых должно было охранять и защищать.

Поэтому я должна была пить эту чашу - читая страницу за страницей - о сломанных судьбах, о насилии, насилии, насилии над детьми. Священники, отцы семейств, "добрые" опекуны.

Слог у книги хороший. И те фрагменты, что не относились напрямую к проблеме Crimen pessimum, читались с удовольствием.

По календарю наступило лето, и жители Долки в очередной раз заставили себя в это поверить, а погода, по обыкновению, потешалась над их верой. Птицы потянулись из теплых краев по таинственным причинам, им одним ведомым. Ласточки городские и деревенские носились, как стрелы, в бездонном небе над плодами трудов мистера Томелти. Дрожа от холода, спешили мимо замка девушки в модных блузках. В плащах уже не ходил никто, даже старики, а когда вдоль Кольемор-роуд задувал ветер, срывая до времени молодую листву, резвясь на обломках надежд и обманутой веры, люди молились, чтобы завтра погода наладилась. Таковы ирландцы, бедные странники, застрявшие на краю Европы.

а эта фраза буквально заворожила меня подобно гоголевской "птице-тройке" настолько что захотелось её выучить. (не стану, конечно)

В целом книга эта очень печальна и написана по следам уже вскрытого порока и является элементом  общественной реакции, а это уже поздно. Поздно. Помните фильм Говорухина "Ворошиловский стрелок"? Часть возмущенных зрителей покинули зал в качестве протеста идее фильма: самосуда и тому, что милиционер встал на сторону "народного мстителя", но думаю, что автор этой книги был бы в числе другой части зрителей — тех, которые вставанием почтили и разделили взгляды режиссёра.

Рекомендовать книгу я бы всё же не стала никому из своих близких.  А вот автора почитала бы ещё, если для других его книг выбраны не такие токсичные темы.  Не в том смысле, что я не хочу читать о проблемах, а просто это такое явление, что я могу только бессильно сознавать, что оно имеет место или начинать подозревать во всех мужчинах-педагогах признаки негодяя Сливко.

Ирландия, бывший полицейский и его неспешный поток мыслей, за которым ты следуешь и открываешь рану, через которую сочится боль воспоминаний главного героя Тома. Он и его жена выросли в католических учреждениях и оба пережили сексуальное насилие в детстве.

Полиция начала расследование в отношении священника, которого давно подозревали в жестоком обращении с детьми и бывшие коллеги пришли к Тому за помощью и вот тут начинается поток воспоминаний Тома…

Я не могу сказать, что это детектив, нет, но линия расследования все же будет. 

Мне книга понравилась, но в ней столько боли…

Прекрасная книга. Несмотря на страшную тему насилия над детьми, роман  рассеивает мрак и оставляет свет в душе.

Начало книги напоминает "Остаток дня" Исигуро. Светлая грусть, наслаждение радостями жизни отставного полицейского Тома Кеттла на пенсии на берегу моря. И тут,  вместе с приездом молодых коллег за советом по старому делу об убийстве священника, в его настоящее безжалостно врывается прошлое.

Прошлое героя автор открывает как трагическую бездну, но не сразу, а постепенно всплывающими воспоминаниями. Замечательный поэтичный и одновременно точный язык и этот прием - открывание тайн прошлого в конце - передает всю глубину непроходящего горя и остроты боли от воспоминаний о потерянных жене и детях.

Повороты  истории близких Тома были для меня неожиданными вспышками боли, но не вызывали недоверия. Наоборот, они заставляли осознать, как далеко простирается рука зла: выросшая в любви и заботе близких дочь Винни теряет силу жить после смерти матери и погибает.

Кажется, смысл книги ясен, все тайны раскрыты, авторский протест прозвучал. И тут неожиданный трагический и прекрасный финал, когда Том, прерывая эту цепь зла, спасает ребенка живущей по соседству женщины. Спасает единственно возможным в этот момент способом, беря на себя страшный грех перед богом,  и уходит отвечать за него.

Наверное, книги о старении и старости надо читать задолго до того, как ты начнешь растрачивать свою жизнь на что-то кажущееся в определенных моментах самым главным. Жизненный мир пожилого человека оказывается итогом всех радостей, горестей, доблестей и глупостей, которые ему удалось насовершать в своей жизни, и он становится к ним в отношение, дает внутреннюю оценку с тем, чтобы в конце концов оставить этот мир с конкретным «сухим остатком», адресованным другим людям – тем, кому еще предстоит решать и выбирать, что в своей жизни они будут считать по-настоящему важным. Вот и здесь Том, пожилой полицейский, смешивая «былое и думы» с настоящим и ни в чем особенно себя не оправдывая, пытается принять свою жизнь, как она была и есть перед лицом вечности.

Все содержание и смыслы его жизни проявляются в тексте постепенно, и, хотя главная тема мне совсем не близка, строй моих читательских мыслей постепенно переориентировался в сторону понимания того, мог ли Том прожить свою жизнь как-то иначе? Были ли у него шансы стать иным при той жизни, что ему досталась? Надо сказать, что автор слегка педалирует центральный мотив, давит на читательские эмоции, раз за разом воспроизводя одни и те же смыслы в разных временных отрезках и ситуациях, и эта депрессивная настойчивость со временем угнетает, но если сосредоточиться не на сопровождающих их гнусностях и пакостях, а на размышлениях Тома и своих собственных ассоциациях, возникающих вслед за прочитываемым, то в книге появляется даже некоторая философичность. И вот ее-то уже можно обсуждать с самим собой и с другими и решать, принимаешь ты его сторону или нет. А вот фундаментальный вопрос, сколько горя и бед, фактически, ни за что может вынести человек, все же остается без ответа.

Текст беспросветен и читается с эмоциональным скрипом, но если есть настроенность на подобное чтение, осилить его, не впав в депрессию, можно. Наверное, это не лучшая книга С. Барри, но затрагиваемая им проблематика лично мне интересна в принципе, поэтому даже скучноватые и мелодраматичные места не мешали проникнуться травматичной меланхолией главного героя и подключаться к его размышлениям о себе.

Ему вдруг нестерпимо захотелось рассказать свою историю кому-то, только обязательно глухому. Пусть он говорит, а собеседник не слышит. Вот так-то.

Том Кеттл – полицейский, девять месяцев назад вышедший на пенсию. С недавних пор он снимает жилье в пристройке викторианского замка с видом на море. Жизнь Тома спокойна и размеренна. Он почти ни с кем не видится и не общается, чистит зубы, ходит за продуктами, плавает в море, решает бытовые неурядицы, страдает от предающих его тела и разума. И вспоминает.

Воспоминания Тома — это разбитое витражное стекло. Красные осколки – бесконечная любовь к самой удивительной и неповторимой женщине на свете. Желтые – рождение любимых детей. Синие – работа в полиции и славные напарники. Зеленые – молодость и бодрость духа. Фиолетовые – напротив, старость, захватывающая и тело, и дух. Черные – смерть близких и страшные тайны прошлого.

Воспоминания Тома – это калейдоскоп. С первых страниц мы погружаемся в разноцветные узоры его памяти.

Но всё меняется с появлением двух молодых полицейских на пороге его дома. Ребятам нужна помощь в старом деле и только Том может дать им полезную информацию. С этого момента узоры в калейдоскопе меняются. В них всё больше и больше черного. Черный поглощает всё на своем пути, без жалости, без сострадания.

Все лучшее в Ирландии — дело рук неизвестных. Как зачастую и самые жуткие преступления.

Себастьян Барри пишет удивительно. Для меня это самый красиво написанный роман за последнее время. «Время старого бога» — это ажурная ткань, это черное кружево на траурном наряде. Текст тягучий, обволакивающий, утягивающий читателя в трясину тревожности, мрака и боли. Отличить, где правда, а где обман разума с каждой страницей становится всё сложнее и сложнее. Том сходит с ума? Или я?

Господь посылает тебе судьбу, открываешь конверт, а в нем чистый лист, но там уже написано все.

Одна из центральных тем книги – церковный скандал разгоревшийся в 1990-х — 2000-х годах.

«Время старого бога» читается тяжело и сложно. Здесь нет как такового сюжета. Нет и детективной линии. Но есть очень много любви, переживаний, воспоминаний и боли.

Безумно страшно, когда тебя предают люди, которые должны были оберегать и защищать. Люди, которым доверяешь по умолчанию. Такое предательство оставляет внутри черную дыру, которую ничто никогда не заполнит. Ни самая большая радость, ни самое яркое счастье, ни самая искренняя любовь.

Не из чувства профессионального долга, это был его тайный, личный долг: всех детей нужно оберегать. Дети нуждаются в безопасности и, по возможности, в любви.