Замечательная книга. А потрясает больше всего, что написана около 1000 лет назад, она очень современна. Те же мысли, слова, поступки могут быть и сейчас (конечно с поправкой на время). Сэй-Сенагон воспринимается как человек, который рассказывает тебе все это здесь и сейчас. В идеале конечно, такое нужно читать в оригинале, но кто на это способен?
Безусловно, это жемчужина японской прозы. Сколько красоты и гармонии в этой книге! Удивительно, ведь это только жизнь фрейлины, которой императрица подарила тетрадь для записей, рассказанная так умно, поэтично, живо, причем от первого лица, и в общем-то только для себя, в виде дневника.
И, мне кажется, это чудо – спустя тысячу лет перенестись сквозь времена и пространства, прожить жизнь придворной дамы и увидеть японский двор её глазами, понять её мироощущение, проникнуться..
“Это письмо от твоей, возлюбленный, Дикой Утки писано тушью на рисовой тонкой бумаге, что дала мне императрица..” （из стихотворения И. Бродского）
Сэй-Сёнагон это тот автор, который является основным столпом японской литературы, так как известно, что ,исторически, японская литература подражала китайским мастерам слова, и лишь японские женщины смогли превнести этому миру своеобразный лоск и блеск японского письма.
книга любимая с юности. Учебник женственности . Свежесть, тонкий аромат этих записок с тысячелетней историей говорит о том, что меняются обстоятельства жизни, но человек -нет.
Эта уникальная вещь в своё время положила начало моему увлечению японским литературным искусством. Особенно рекомендую читателям, которые прогружаются в книги «с головой» и обладают живым воображением – чистый восторг! К моему глубокому сожалению, на этом ресурсе не опубликовано предисловие переводчика книги Веры Марковой, которое содержит ряд исторических пояснений и несколько деталей биографии Сэй Сенагон, что ещё глубже погружает в эпоху и обстоятельства написания книги. И если вам понравится, почитайте следом поэта Мацуо Басе, для закрепления впечатлений)))
Такие книги очень нужны, напоминают нам о замечательных, важных, милых деталях, впечатлениях. Прочитайте, в современном бусидо нашей жизни, это произведение может быть для кого-то островом спокойствия и возможностью переосмысления.
Что это было за чтение! Максимально непривычное, максимально необычное, и при этом...
Не могу себя назвать новичком в японской прозе - даже в настоящей японской прозе. Такое ощущение, что это люди не просто из другой части света - с другой планеты. Даже в ряду восточных культур - ввиду своей закрытости, и при этом влияния всего на свете - японская стоит особняком.
В принципе - это дневниковые записи придворной дамы, которая после насыщенного дня приводит мысли в порядок. И начало уже поразило - это словно японские стихи в прозе: хайку, хокку, танка - не возьмусь судить. Какое-то такое поэтическое упражнение - обо всем, что увидит или в голову придет. Но - это еще не все, и записи я условно разделила на три части: 1) просто перечисление чего-то - рез, озер, гор, романов. Совершенно непонятно, к чему это было - еще и приправленное японскими названиями. 2) "То, что..." - интересные наблюдения - то, что радует, огорчает, злит. Вот это было - самым интересным, потому что на каждом пункте хотелось немного остановиться и подумать над этими наблюдениями. Как быстротечно время, как приятно, когда ребенок доверчиво утыкается в шею, почему бонза должен быть дородным... 3) Какие-то дворцовые сплетни и истории. Возможно, это было уже не так поэтично - но доказывает, что ничто человеческое японцам не чуждо. Очень женские такие истории - с оглядкой на 10й век: как мужчины посещают женщин, как приятно, когда императрица тебя выделяет... Даже мне запомнилась одна история - почти сказка - как китайский император испытывал японского загадками: где верхушка у деревяшки, которая из змей самка. И весь японский двор решает эти загадки.
Книга обладает удивительным свойством. Западный мир - он такой бегательный, соревновательный. Все куда-то бегут, за что-то борются, что-то выгрызают 
И мир вокруг - словно размывается, как из беличьего колеса. Я помню это ужасное ощущение "пони бегает по кругу" - когда и жизнью это назвать нельзя - а просто маршрут из А в Б. И тут - такая медленная, медитативная, созерцательная книга - когда можно увидеть, вздохнуть, подумать 
Конечно, у японцев возвышенное соседствует с плотским: когда ты видишь на гравюрах сакуру, сливу, журавлей, и тут - здрасьте: "Сон жены рыбака". Наверное, я была к этому готова после Рут Озеки - Моя рыба будет жить Вспомнился японский термин ваби-саби: искать красоту и возвышенное в ее истинной чистоте и неподдельности: лунном свете, слезах, дожде...
Очень мне понравилось, как автор красиво и очень по-женски передает одеяния и цвет. Меня всегда это завораживало - от живописи на кимоно до цветов одеяний - пурпурные, сливовые... Как красиво она подбирает сравнения - небеленные лица сравнить с землей... Но самое ценное - это наблюдения, которые заставляют остановиться и задуматься. Начиная с того, что
Зимой должна быть стужа, а летом - жара
*Июль месяц, а у нас с утра 10 - ну как это называется?! Не знаю даже, стоит ли рекомендовать книгу. Это - совершенно уникальный опыт чтения и созерцания. Даже когда человек вынужденно останавливается: долго ждет или заболевает - это уже смена шаблона. Но - книга сложная: зубодробительные японские названия, и на 300 заметок - больше 400 сносок. Можно использовать и в качестве культурного ликбеза: об устройстве японского двора или японских зятьях. Но лучше книгу употреблять - как инъекцию прекрасного. Словно поэзия белым стихом, когда многие заметки - называются первой строчкой. Приятное получилось чтение - когда захотелось посмотреть что-нибудь вроде "Мемуаров гейши" или "47 ронинов" (я знаю, что это Голливуд - но костюмы и пейзажи!) или добраться до зала японской гравюры в Эрмитаже. Жизнь и красота - вокруг нас, и книга об этом напомнит.
В конце своих записок Сей-Сёнагон признавалась, что она «записывала всякого рода удивительные вещи без всякой между ними связи и последовательности». Эти «удивительные вещи» записывались в небольшие самобытные рассказы - даны, которые одновременно и объединены общим духом произведения, и ни к чему не привязаны, чтобы оставаться достаточно самостоятельными отрывками-произведениями. Поэтому записки получились законченными, хоть и были неожиданно украдены у своей хозяйки. Забавно, что один из первых шедевров древнеяпонской литературы, подвергся своеобразной форме "пиратства" - покинув опочивальню императорской фрейлины, записки "пошли по рукам", далеко за дворцовые стены, пережили века и продолжают свой бег во времени, как свет, от давно погасшей звезды. Ведь только представьте себе, от Сей-Сёнагон, жившей в далекой Хэйанской эпохе, не осталось даже толкового портрета, зато сохранилась частичка души, словно в янтаре, запечатленная на страницах ее дневника. Ее личного дневника, который она, вполне может быть, и не хотела бы когда-нибудь выносить на суд общественности, уж больно в нем много интимного, чего уж точно не хочется открывать каждому встречному-поперечному. Поэтому "Записки у изголовья" литература не для всех и даже не благодаря интровертному темпераменту этой книги. Она не писалась для читателей, хоть обращение к аудитории иногда и проскакивает в главах Сей-Сёнагон, но это ни о чем не говорит, кроме того, что Сей-Сёнагон натура артистичная (что неудивительно, учитывая род ее занятий при дворе) и подобная манера держать себя вполне могла войти ей в привычку. Она писалась душою и «следуя кисти», с легкостью передала весь свой подробнейший спектр настроений и гамму чувств, сама того не подозревая, создав уникальный образец литературного жанра, слишком много заключающий в себе для просто дневничка.
В чем особенность "Записок у изголовья"? Помимо уже упомянутой самобытности жанра и способности автора к глубокой созерцательности, выраженной в ее умении восхищаться красотой окружающего мира и тонкой критике современного ей общества, "Записки у изголовья" произведение передающее то состояние, из которого сформировалась традиционная японская культура. Личность автора уже не связана с произведением, Сей-Сёнагон растворяется в толпе императорский фрейлин, дворцовой свиты, жителей столицы, превращаясь в голос целого общества, жившего в то время и разделявшего эти взгляды. Таким образом, "Записки у изголовья" является памятником древней культуры, отражением того, что имело место и что волновало японское общество, жившее 1000 лет назад. Благодаря этому "путешествию в прошлое" можно увидеть откуда сформировался тот необычный взгляд на мир, присущий японской культуре. Праздники любования цветами и луной, завораживающие мероприятия и духовные обряды, традиции и поверья. Тема единения человека с природой имеет отдельное место - в немногословных данах Сёнагон ощущаешь теплоту лучей заходящего солнца, хруст белого снега под пальцами, аромат дикой акации в зеленом лесу. Человек - гость природы, почему же она не достойна восхищения, как радушная хозяйка?
Но не только любованием природы полны "Записки...", занимательны и сцены из личных воспоминаний Сей-Сёнагон. Истории остроумных ответов, щекотливых ситуаций и их развязки, темы разговоров самых необычных оттенков. Помнится, дневник Мурасаки Сикибу больше акцентировался на личностях, окружавших писательницу, она с кропотливостью хроникера описывала происходившие сцены (не забывая практически в каждой главе оставить заметку, что в этот день императрица была просто великолепна), старается оставаться объективной и почти не упоминая о себе. У Сей-Сёнагон же больше наоборот, все происходящее пропущено через ее личностное восприятие, зачастую изображая автора как проницательную, остроумную и несколько циничную особу. Не занимать ей и доли гордости, что проявляется в ее одинокой радости за свои маленькие победы, которыми можно похвалится себе на страницах дневника, скрывшись от глаз завистников. Но сложно не восхититься любопытством к окружающему миру и жаждой ярких впечатлений. Коллекционеры бывают разные, Сей-Сёнагон же кропотливо собирала самую эфемерную коллекцию - воспоминания, мгновения, чувства. Что мешает последовать ее примеру? Не ради следа в истории, а ради себя, живущего сегодняшним днем. Собрать все частички волнующего, чтобы увидеть себя более живым, чем в зеркале.
Это одна из моих самых любимых книг, которая радует меня вновь и вновь. Сколько бы раз я ее не читала. Чтобы она понравилась, нужно быть любителем исторической японской литературы или хотя бы любопытствующим.
Эта книга состоит из трехсот с лишним заметок из жизни японских придворных, живших на рубеже тысячелетий. Все заметки небольшие по объему, но всё же встречаются совсем короткие и более развернутые, обычно описывающие какие-то случаи. Более короткие в основном состоят из восхищения природой или перечисления разнообразных вещей или событий, вызывающих радость или скуку и ещё многое тому подобное. Встречаются также пересказы легенд и баек. Среди придворных высоко ценится остроумие и способность быстро сложить стихи или к месту процитировать старинные. Особенно мне понравились красочно-поэтические описания природы. Заметки из жизни придворных бывают забавными, бывает же, что забавны они по мнению автора, а вот современный читатель в лице меня, уже не понимает соли описанного. Но все тексты занимательны в отношении знакомства с другим миром, отделенным от нас расстоянием и временем. Встречаются и несколько скучные отрывки, особенно те, что перечисляют без какой-то описательной части объекты природы. Самые короткие заметки состоят из одного-двух предложений, вот пара для примера:
44. В пору седьмой луны…
В пору седьмой луны дуют вихри, шумят дожди. Почти все время стоит холодная погода, забудешь о летнем веере. Но очень приятно бывает подремать днем, набросив на голову одежду на тонкой ватной подкладке, еще хранящую слабый запах пота. * 52. Кошки
Красиво, когда у кошки черная спина и белоснежная грудь. * 112. Леса
Лес Укита — «Плывущее поле». Лес Уэки — «Посаженные деревья». Лес Ивасэ — «Поток, бегущий по камням». Лес Татигики — «Стоит, прислушиваясь».
А читая этот список, я думала, как мало человечество изменилось за тысячу лет:
75. То, что редко встречается
Тесть, который хвалит зятя. Невестка, которую любит свекровь. Серебряные щипчики, которые хорошо выщипывают волоски бровей. Слуга, который не чернит своих господ. Человек без малейшего недостатка. Все в нем прекрасно: лицо, душа. Долгая жизнь в свете нимало не испортила его. Люди, которые, годами проживая в одном доме, ведут себя церемонно, как будто в присутствии чужих, и все время неусыпно следят за собой. В конце концов редко удается скрыть свой подлинный нрав от чужих глаз. Трудно не капнуть тушью, когда переписываешь роман или сборник стихов. В красивой тетради пишешь с особым старанием, и все равно она быстро принимает грязный вид. Что говорить о дружбе между мужчиной и женщиной! Даже между женщинами не часто сохраняется нерушимое доброе согласие, несмотря на все клятвы в вечной дружбе.
119.То, что глубоко трогает сердце (оставила наиболее понравившееся) Почтительная любовь детей к своим родителям. ... Капли росы, сверкающие поздней осенью, как многоцветные драгоценные камни, на мелком тростнике в саду. Проснуться посреди ночи или на заре и слушать, как ветер шумит в речных бамбуках, иной раз целую ночь напролет. Горная деревушка в снегу. ... Как волнует сердце лунный свет, когда он скупо точится сквозь щели в кровле ветхой хижины! ... И еще — сияние полной луны, высветившее каждый темный уголок в старом саду, оплетенном вьющимся подмаренником.
Мои впечатления по мере чтения можно описать так: как прекрасно написано, такие красивые образы!, забавно, интересно, что-то устала, читаю немного через силу, очарована, не могу оторваться, уфф, устала, а еще две трети впереди, красиво, но примерно одно и то же, может пропустить пару заметок?, вот только ещё эту дочитаю, и следующую, и ещё одну... так, незаметно, книга подошла к концу.
«Записки у изголовья» kitabının rəyləri, 145 rəylər