Kitabı oxu: «Вильям Шекспир», səhifə 5
Речь Гамлета к актерам является также первостепенным источником для характеристики взглядов Шекспира на сценическое искусство. Поразительно здесь, что в век изощреннейшей изысканности он настойчиво предостерегает актера от того, «чтобы не переступать за границу естественного», потому что «все, что изысканно, противоречит намерению театра, цель которого была, есть и будет – отражать в себе природу». Великий реалист гневно ополчается на актеров, которые «разрывают страсть в клочки, чтобы греметь в ушах райка, который не смыслит ничего, кроме неизъяснимой немой пантомимы и крика. Такого актера я в состоянии бы высечь за его крик и натяжку».
VII. Первые успехи
К 1592 году относится один весьма любопытный и важный эпизод литературной биографии Шекспира, важный тем, что здесь мы из уст врага узнаем о том крупном успехе, который весьма скоро выпал на долю молодого провинциала, поехавшего искать счастья в столице. Этим врагом и задыхающимся от ярости ненавистником является умирающий даровитый Грин, один из самых крупных предшественников Шекспира на пути расцвета английской драмы. Человек беспутнейшего, как и большинство тогдашних писателей, образа жизни, доведший себя до того, что он умирал в полнейшей нищете, Грин почувствовал перед смертью потребность публично покаяться и издал в 1592 г. брошюру, «На грош мудрости, приобретенной миллионом раскаяния» (А Croatsworth of Wit bought with a Millon of Repentance). И вот тут он, мимоходом, делает бешеный наскок на Шекспира. Обращаясь к 3 друзьям-драматургам, из которых двое знаменитые Марло и Нэш, a третий – либо Пиль, либо Лодж, он предостерегает их против тех, «которые берут наши слова себе в рот», против «шутов, носящих наши цвета».
«Не весть откуда выскочившая ворона важно щеголяет в наших перьях. Сердце тигра в оболочке актера (Tygers heart wrapt in a players hide), она воображает, что может вымотать из себя белый стих не хуже вашего, a будучи всего только Иваном на все руки (Johannes fac totum) воображает себя единственным потрясателем сцены (Shakescene) всей страны»…
Не может быть никаких сомнений относительно того, о какой «вороне» в чужих перьях тут идет речь.
«Сердце тигра в оболочке актера» – есть прямая пародия стиха из только что поставленной тогда Шекспиром с огромнейшим успехом третьей части «Генриха VI», где королева Маргарита характеризуется как сердце тигра в оболочке женщимн (Tygers heart wrapt in a woman's hide).
Иван на все руки – намек на разнообразную деятельность Шекспира в качестве автора, актера и отчасти директора театра. A в каламбуре с «потрясателем сцены» – «потрясатель копья» (Shakespeare) почти назван по имени.
Называя Шекспира вороной в чужих перьях, Грин до известной степени был прав – «Генрих VI», как и все вообще драмы Шекспира, несомненно заимствован и по сюжету, и по отдельным деталям. A то, что Шекспир от себя внес в эту слабую первую драматическую попытку свою, было слишком незначительно, чтобы заставить забыть факт заимствования, которое мы так охотно прощаем Шекспиру в других пьесах его, где гений его из грубого камня «заимствованного» сюжета создает бессмертные образцы художественного ваяния.
Но общий грубый тон выходки Грина был совершенно незаслужен, и Шекспир очень скоро получил блестящее удовлетворение. Тот же самый писатель и издатель Четль, который издал брошюру Грина, еще в том-же 1592 г. напечатал свою книгу «Kind Hart's Dreame» и в предисловии публично каялся в том, что содействовал появлению в свет озлобленной выходки только что скончавшегося Грина. Не называя Шекспира по имени, но имея в виду нападение Грина, Четль выражает крайнее сожаление, что содействовал его обнародованию:
«Ибо я получил возможность убедиться, что он (Шекспир) в одинаковой степени выдается и своею скромностью, и своим искусством в профессии актера. Кроме того, многие почтенные люди с похвалою отзываются о честности его характера, так же, как об изящной грации его писания».
Нет основания сомневаться в искренности Четля, но если даже допустить, что оно почему либо только вынужденное, то и тогда мы имеем тут яркое свидетельство, что уже на первых порах Шекспир занял очень видное и почетное положение в литературно-театральном мире Лондона.
VIII. Слава и благосостояние
Если инцидент с Грином является драгоценнейшим биографическим материалом для начала литературной карьеры Шекспира, то вторым ярким этапным пунктом его биографии должен считаться отзыв о Шекспире, принадлежащий очень известному в свое время ученому магистру кембриджского унив. Фрэнсису Миресу (Meres). Отзыв этот представляет собою также чрезвычайно важный источник для установления хронологии шекспировских пьес.
Мирес издал в 1598 г. книжку-афоризмов о морали, религии, литературе под заглавием «Palladis Tamia» («Сокровищница мудрости»), где, между прочим, трактует о современных английских писателях и в том числе о Шекспире. Всего 6 лет отделяет книгу Миреса от памфлета Грина, но какой огромный шаг по пути к бессмертию сделала за этот короткий период «ворона в чужих перьях».
Уже не сам Шекспир «воображает» себя «потрясателем» английской сцены, a другие прямо провозглашают его первым из английских драматургов.
«Точно также, как душа Евфорба», говорит Мирес, «продолжала жить, по мнению древних, в Пифагоре, сладкая, остроумная душа Овидия живет в сладостном как мед Шекспире. Доказательством могут служить его „Венера и Адонис“, его „Лукреция“, его сладкие как сахар сонеты (неизданные, но известные его друзьям). Как Плавт и Сенека считаются лучшими представителями комедии и трагедии в латинской литературе, так Шекспир лучший из английских писателей в этих обоих родах сценических произведений. В области комедии доказательством тому служат его „Два веронца“, „Комедия ошибок“, „Безплодные усилия любви“, „Вознагражденные усилия любви“, „Сон в Иванову ночь“ и „Венецианский купец“; в области трагедии – „Ричард II“, „Ричард III“, „Генрих IV“, „Король Джон“, „Тит Андроник“ и „Ромео и Джульетта“. Как Эпий Стол сказал, что музы говорили бы языком Плавта, если бы захотели говорить по-латыни, так я скажу, что захоти музы говорить по-английски, они бы усвоили себе тонко-отточенную речь Шекспира».
Параллельно огромному литературному успеху Шекспира, росло и его материальное благосостояние. О нужде уже нет и речи. Он и сам богатеет и помогает отцу выпутаться. Источником этого богатства всего менее послужил литературный гонорар, в то время совершенно ничтожный.
По сообщению Роу, начало благосостоянию Шекспира положил знатный вельможа Елизаветинского двора лорд Соутгэмптон (Southampton), которому Шекспир в 1593 г. посвятил первенцев своей музы – «Венеру и Адониса» (1593) и «Лукрецию» (1594). Польщенный граф будто бы отблагодарил поэта 1000 фн. Это сообщение явно недостоверно. Что Соутгэмптон чем-нибудь вещественным выказал свое удовольствие – не может быть сомнения: это было вполне в нравах того времени, но колоссальная сумма, сообщенная Роу, конечно, страшно преувеличена.
Вполне достоверными источниками обогащения Шекспира могут считаться его несомненная деловитость и крупные заработки в качестве актера и отчасти антрепренера. Недавний легкомысленный и страстный юноша быстро превратился в настоящего дельца. В известном нам памфлете Грина есть такая загадочная фраза. Противопоставляя «вороне» в чужих перьях Марло, Нэша и Лоджа или Пиля, Грин говорит им: «никто из вас не станет ростовщиком» (usurer). Не следует придавать чрезмерного значения этой полемической выходке и понимать ее буквально. Но, конечно, она указывает на то, что уже очень рано в Шекспире ясно определилась практическая жилка.
Целый ряд других документальных доказательств свидетельствует о том, что Шекспир умел хорошо помещать нажитые деньги. До последней степени поражает всякого, кто ценит в Шекспире то, что он ярче кого бы то ни было во всемирной литературе воспроизвел душевную жизнь избранных натур, когда узнаешь об его операциях не только по покупке и приобретению лично для себя домов и земли, но и по приему в залог чужих владений и вообще по займам. В 1605 г., уже будучи, значит, творцом «Гамлета» и «Юлия Цезаря», Шекспир становится откупщиком городских доходов родного Стратфорда! Это было очень прибыльное дело, но, как всякий откуп, было связано со всякого рода судебными воздействиями на неисправных плательщиков, с принудительными взысканиями с людей несостоятельных и т. д.
Главный источник благосостояния Шекспира – доходы его, как актера, были очень значительны. К тому времени недавно стоявшие на одном уровне с нищими и бродягами, актеры зарабатывали огромные суммы. Ежегодный доход знаменитого Бэрбеджа доходил до 300 фн., на нынешния деньги не менее 25000-30000 руб. Шекспир зарабатывал меньше, но все-таки уже в конце 1590-х гг., он имел около 130 фн., т. е., применяясь к тогдашним экономическим условиям, около 8000–9000 руб. A в начале 1600-х гг. доходы его еще значительно увеличиваются, потому что он становится пайщиком театра «Глобус».
Шекспир почти всю свою жизнь принадлежал к труппе, носившей имя «слуг» лорда камергера. В то время актеры, становясь, по требованию закона, под патронат какого-нибудь знатного покровителя, всегда составляли тесно сплоченные многочисленные труппы. Главных трупп было пять. Документально можно проследить, что Шекспир уже с 1594 г. примыкал к той, которая первоначально была известна в качестве «слуг» графа Лейстера, затем со смертью последнего, в 1588 г., носила последовательно на своих плащах гербы лорда Стрэнджа, графа Дэрби и, наконец, лорда-камергера (Lord Chamberlain) Гэнсдона (Hunsdon). С вступлением на престол в 1603 г. Иакова I, труппа, и без того первенствовавшая между всеми остальными, освобождается от патронатства частных лиц и получает название королевской. Шекспир до самой смерти находился в самых тесных дружеских отношениях с главарями труппы – первым трагиком своего времени Ричардом Бэрбеджем, Филиппсом и будущими издателями первого собрания его сочинений – знаменитого in folio 1623 г. – Юмингом (Heming) и Конделем. Труппа большею частью играла в так называемом «Театре», построенном отцом Бэрбеджа на берегу Темзы, за городской чертой – лондонский муниципалитет продолжал пренебрежительно относиться к актерам, не пускал их в город, и они должны были ютиться в трущобном месте, рядом с забавами для самой низкой черни и публичными домами. Играла также труппа Шекспира и Бэрбеджа в театре «Розы» и «Театре Занавеса» (Curtain Theatre), a в 1599 г. «Театр был снесен и на его месте и частью из того же материала был построен знаменитый „Глобус“, просуществовавший до 1613 г., когда он сгорел во время представления „Генриха VIII“». «Глобус» был построен в форме восьмиугольника и сам Шекспир называет его в прологе к «Генриху V» – «деревянным О». Он был очень вместителен – при полном сборе число зрителей доходило до 2000 человек – и доходы распределялись на компанейских началах между главными членами труппы, За 10 лет участия Шекспир получил с «Глобуса» не менее 600 фн., т. е. по нынешнему от 40-50000 р.
