Kitabı oxu: «Дорога их жизни – 2. 1946—1952 гг»
© Сергей Азарян, 2021
ISBN 978-5-0053-3934-8 (т. 2)
ISBN 978-5-0053-3935-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
СЕРГЕЙ АЗАРЯН
ДОРОГА ИХ ЖИЗНИ
(1946—1952гг)
Книга ‹‹Дорога их жизни››-2
АННОТАЦИЯ
В романе отражены некоторые эпизоды жизни героев первой книги ‹‹Дорога их жизни›› Миро, Старика и Штирьлица после Великой Отечественной войны (1946—1952 годы) – закулисная борьба советской контрразведки против спецслужб СЩА (ЦРУ), Великобритании (MI6) и Германии (организация BND-Гелен).
В основе романа изложены исторические события, основанные на исторических реалиях действий, происходящих вокруг стран Европы, Южной Америки (Аргентина, Бразилия), США и СССР, излагаются как Советская контрразведка и героизм наших разведчиков провалили операции «Джунгли», «Серебро», «Аэродинамик», которые организовали спецслужбы бывших союзников – США и Виликобритании.
Вторая книга- эта продолжени истории жизни наших героев, которая начинается с родного города, продолжается в ГУЛАГе в Алтайском крае, побег из спецлагеря в Иран, затем транзитом в Германию, и продолжение службу в организации Гелена.
Из Москвы Стариков (Ганс Гольберг) и Арсенян (Пауль Зауер) получают новые задания, и развивая действия, появляются новые лица, увеличиваются радиусы выполнения заданий, волна невидимой войны распространяется из Москвы до Берлина, оттуда до Ирана, Афганистана, Швейцарии, Италии, южной Америки, США и обратно.
Вот такая дорога их жизни и продолжение следует….
Светлой памяти моего отца
Не ошибается тот, кто ни делает ничего
Глава 6. История жизни Миро и Старика
после победы над фашизмом
Свадьба и ссылка
* * *
Прекрасная осенняя погода 1945 года. В селе Фиф (ныне Заглик) земли Гардмана Армянского нагорья мероприятие. С войны вернулся внук деда Беглара, и сын Арсена Арсеняна-Мигран. Сельчане непрерывно шли к дому Арсенянов, чтобы преподнести свои уважении к своему герою земляку Миграну и конечно может получить новости некоторые о своих близких, которые не вернулись с войны, а другие просто увидеть его…
* * *
(Информация к размышлению). СНК Советского Союза 11-го июля 1929 года принял постановление «Об использовании труда уголовно-заключённых». По этому документу, содержание всех осуждённых на срок три года и больше передавалось в ОГПУ, а с 25-го апреля 1930 года приказом ОГПУ №130/63во исполнение постановления СНК СССР «Положение об исправительно-трудовых лагерях”от 27-го апреля 1930 года был создан Управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ.
С 1-го октября 1930 года Управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ преобразовано в Главное Управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ (ГУЛаг). С 10-го апрел 1934 года был создан Народный комиссариат внутренних дел СССР, в состав которого вошли пять главных управлений. Одним из них было ГУЛаг- Главное управление лагерей.
* * *
(Время 10 часов 23 минута 27-го сентября 1945 года).
Гардман. Село Заглик. Во дворе дома Мигран со свим другом Артемом играли в нарды, а недалеко от них Дед Беглар со своими сыновьями Григором и Арсеном тихо беседовали.
– Арсен, – обратился к старшему сыну дед Беглар, – думаю, пора нашего Миграна поженить.
– Отец, если Вы говорите, значит…
– Артем, хороший парень, и хороший сын своего отца Авета, – прервал сына Дед, – как Вы думаете, – если с ними породнятся?
Братья посмотрели друг на друга и не поняли, куда клонит их отец. Понимая, что
сыновья в раздумьях, дед продолжил:
– Старшая дочь Авета очень подходящая невеста для нашего Миграна, – с серьезным
твердым голосом сказал он, – так что в субботу необходимо собираться к ним.
* * *
(Время 9 часов 49 минут 10-го октября 1946 года).
Москва. Площадь Дзержинского. В кабинете начальника главного управления контрразведки генерал полковник Борис Иванович Сафонов проводил совещание с сотрудниками. Тема совещания была программа действия управления послевоенный период.
– Сегодня наше управление получило особое задание по внедрению наших агентов в разные структуры правоохранительных органов и, ГУЛаг-а, чтобы выявить диверсантов, предателей и разного вида криминальных элементов, – сказал Сафонов, – поэтому мы должны координировать наши усилия по этим вопросам.
Совещание продлилось около часа и там тронулись разные вопросы, предложения. После совещания, когда сотрудники ушли, в кабинете остались Сафонов с генералом майором Владимиром КонстантиновичемТихомировым. Сафонов вызвал адъютанта и попросил чая. После ухода адъютанта, он начал;
– Перед нами поставлена серьезная задача, Владимир Константинович, выявлять скрытых врагов, которые внедрены в тех структурах, которые были в отчетах. Дело в том, что правительство разрабатывает программу освоения Сибири и Дальнего Востока.
– Понятно Борис Иванович, – сказал Тихомиров, – и понятно, что наши «Союзники» любыми путями будут заинтересованы приобрести большие куски Сибирского торта, т.е. газа, нефти, золота, и других полезных ископаемых материалов.
– Хорошо сказал, Сибирский торт, Владимир Константинович, – посмеялся Сафонов.
* * *
(Время 12 часов 56 минут 10-го октября 1946 года)
Мари-Турек. Алевтина во дворе возле колодца постирала, когда вошел почтальон Иван Кузнецов. Алевтина на мгновение оставила стирку и обратилась к почтальону;
– Привет Ваня, что-то случилось?
– Да Алиса, Сергей дома? – сказал Иван и из сумки вытаскивал письма, и поискав
нужное письмо, продолжил, – ему письмо из какого-то кавказского города.
– Наверно от нашего брата, – крикнула она и так быстро подошла к Ивану и забрала письмо, что почтальон испугался.
Пока Алевтина читала письмо, Иван пришел в себя и спросил;
– Какой брат, Алиса?
– Письмо от Миро, – сказала она и продолжала читать.
В этот момент из дома вышла бабушка и увидев их, спросила;
– Что случилось, Алиса?
– Бабушка, письмо от Миро, – сказала Алевтина, – он нас приглашает на свадьбу.
Алевтина задумалась; «Интересно, кого выбрал наш армянский брат».
* * *
(Информация к размышлению, продолжение истории). В 1934 году Внутренней охране НКВД были переподчинены Конвойные войска СССР. С 27-го октября 1934
года в ГУЛаг перешли все исправительно-трудовые учреждения Наркомата юстиции
РСФСР.
С 4 января 1936 года был сформирован Инженерно-строительный отдел НКВД, с
15-го января 1936 года – Управление особого строительства, с 3-го марта 1936 года.
В дальнейшем это управление ещё дважды переименовывалось и в феврале 1941 года получило закрепившееся название Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний НКВД СССР. После окончания Великой Отечественной войны, в связи с реорганизацией наркоматов в министерства.
* * *
(Время 9 часов 9 минута 29-го марта 1947 года).
Гардман. Заглик. Последняя суббота марта месяца этого года. Семья Арсенянов приготавливаются к торжеству. В этот день была назначена свадьба Миграна Арсеняна и Сона Аветяна. Вся деревня гуляла и поздравляла новобрачных и даже из Йошкар-Олы прибыл Сергей Стариков с сестрой Алевтиной.
После свадьбы, когда Стариков с сестрой должны были возвращаться, в узком семейном кругу, за столом собрались дед Беглар, Арсен, Григорий, Мигран. Они долго
молчали и тихо обедали, дед поднял парчу (типа бокала с серебра) вина и сказал:
– Мои родные, мы провожаем моего внука Сергея, да-да, – твердо сказал дед, а Миро переводил Старикову слова, – он мой внук и пусть он знает, что он родной брат Миграна и Мартироса. За тебя Сережа и пусть сопутствует тебя удача в жизни.
* * *
(Информация к размышлению, продолжение истории). Уже к началу 1930-х годов труд заключённых в Советском Союзе рассматривался как экономический ресурс.
Постановление СНК СССР от 11 июля 1929 года предписывало ОГПУ:
«…расширить существующие и организовать новые исправительно-трудовые лагеря (на территории Ухты и других отдаленных районов) в целях колонизации этих районов и эксплуатации их природных богатств путём применения труда лишённых свободы».
Ещё более чётко отношение властей к заключённым как к экономическому ресурсу выразил Сталин, в 1938 году выступивший на заседании Президиума Верховного Совета СССР и заявивший по поводу существовавшей тогда практики досрочного освобождения заключённых следующее:
«Мы плохо делаем, мы нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо. Нельзя ли дело повернуть по-другому, чтобы люди эти оставались на работе – награды давать, ордена, может быть? А то мы их освободим, вернутся они к себе, снюхаются опять с уголовниками и пойдут по старой дорожке. В лагере атмосфера другая, там трудно
испортиться. Я говорю о нашем решении: если по этому решению досрочно
освобождать, эти люди опять по старой дорожке пойдут. Может быть, так сказать: досрочно их сделать свободными от наказания с тем, чтобы они оставались на строительстве как вольнонаёмные?».
Заключёнными ГУЛага с 1930 года велось строительство ряда промышленных и
транспортных объектов. Труд заключённых использовался также в сельском хозяйстве,
в добывающих отраслях и на лесозаготовках. По данным некоторых историков на ГУЛаг в среднем приходилось 3% валового национального продукта.
* * *
(Время 14 часов 23 минута 30-го августа 1947 года).
Москва. Площадь Дзержинского. Была ясная солнечная погода в столице. Генерал майор Тихомиров в своем кабинете проводил совещание с сотрудниками управления организованного преступления. Зазвонил телефон, он поднял трубку и услышал голос генерала полковника Сафонова;
– Владимир Константинович, заходите ко мне, получена срочная радиограмма из Швейцарии.
– Сейчас буду, – сказал Тихомиров, положил трубку и обратился к сотрудникам, – пока это все, продолжим сегодня в 18.00.
* * *
(Информация к размышлению, продолжение истории). В сравнении с гражданским сектором, труд заключённых был неэффективным, а продуктивность-ничтожной. В частности, руководитель ГУЛага Наседки 13 мая 1941 года писал, что «выработка на одного рабочего в ГУЛаге на строительно-монтажных работах 23 рубля в день, а в гражданском секторе на строительно-монтажных работах 44 рубля». Труд заключённых приносил ничтожный и зачастую очень ненужный ресурс.
Лаврентий П. Берия 9 апреля 1939 г. обратился с письмом к В. М. Молотову, в котором просил увеличить нормы снабжения, заключённых продовольствием и одеждой для повышения производительности их труда;
Существующая в ГУЛаге НКВД СССР норма питания в 2000 калорий рассчитана на сидящего в тюрьме и не работающего человека. Практически и эта заниженная норма снабжающими организациями отпускается только на 65—70 процентов. В связи с этим значительный процент лагерной рабочей силы попадает в категории слабосильных и
бесполезных на производстве людей. На 1-ое марта 1939 года слабосильных в лагерях и
колониях было 200 000 человек, и поэтому в целом рабочая сила используется не выше 60—65 процентов. После войны заместитель министра внутренних дел Чернышев писал в специальной записке, что ГУЛаг просто необходимо переводить на систему,
аналогичную гражданской экономике. Но несмотря на введение новых стимулов,
детальную проработку тарифных сеток и норм выработки, самоокупаемость ГУЛага не могла быть достигнута; производительность труда заключённых была ниже, чем у вольнонаёмных работников, а стоимость содержания системы лагерей и колоний возрастала. В марте 1946 года Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний года вошло в состав МВД СССР.
* * *
(Время 14 часов 23 минута 30-го августа 1947 года).
Москва. Площадь Дзержинского. Когда Тихомиров зашел к Сафонову, тот по
телефону разговаривал с кем-то на немецком языке. После разговора, положив трубку,
он обратился к Тихомирову:
– Владимир Константинович, присаживайтесь, у нас будет долгий разговор.
Пока Тихомиров устраивался возле стола, Сафонов вызвал адъютанта и просил чая. После ухода адъютанта, Сафонов начал;
– Вы поняли я с кем разговаривал, Владимир Константинович.
– Я слышал последние слова, когда Вы попрощались сказав «Вы не волнуйтесь профессор, до свидание» и наверно этот профессор, Шнайдер, – сказал Тихомиров.
– Вы правы, Владимир Константинович, – сказал Сафонов.
Дверь кабинета открылся, вошел адъютант с двумя стаканами чая и сахарницей на подносе, поставил на столе и вышел. После ухода адъютанта Сафонов продолжил;
– Значит, так. Не знаю, как могла эта информация выйти на режу, думаю узнаем…
– Какая информация? – заволновался Тихомиров.
– В пансионате, где отдыхает дочь Шнайдера, какая-то женщина передала письмо ей, сказав, что от отца. Но когда она открыла письмо, там был на немецком языке какой-то текст, фотография жены Шнайдера с дочкой, – сказал Сафонов.
– Ии…
– Дело в том, что профессор, почти каждый день разговаривает с дочкой и зачем ей написать письмо, – сказал Сафонов, взял стакан с чаем выпил пару капель и продолжил, – сегодня она ему передает информацию об этой письме.
– Понятно, Борис Иванович, а женщину нашли?
– Ищут, но не думаю, что найдем, – сказал Сафонов, затем немного подумав, выпил пару каплей горячего чая, продолжил, – текст с письмом завтра будет у нас.
– Хорошо, Борис Иванович, -сказал Тихомиров, – но Вы по телефону мне сказали, что есть информация из Швейцарии. А от кого?
– Да, Владимир Константинович, – сказал Сафонов, из ящика стола вынув бумажную
папку, передал Тихомирову, затем продолжил, – ознакомитесь и давайте подумаем, с чего начать.
Открыв папку, Тихомиров прочитал;
«Юстас Деду! Как сообщил агент R-17, по свивту 28-го августа 1946 года получена заявка Аргентинского национального банка оплату за ГСМ в сумме четыре миллиона пятьсот тысяча швейцарских франков из в/с №236120130109 Берн банка. Сегодня в 11 часов по Берну сумма была отправлена».
Заканчивая читать, Тихомиров, сказал;
– Если я не ошибаюсь, этот счет нам….
– Да, Владимир Константинович, из этого счета были сделаны разные операции по заявкам наших ребят Миро, Старика и Юстаса, – сказал Сафонов.
* * *
(Информация к размышлению, продолжение). Постановлением Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 года «Об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдалённые местности Советского Союза» для лиц- «шпионов, диверсантов, и участников других антисоветских организаций и групп» в системе ГУЛага создавались особые лагеря (Степлаг, Минлаг, Дуубровлаг, Степлаг, Озерлаг и Берлаг). Заключённые в них должны были носить номера на одежде.
* * *
(Время 12 часов 43 минута 16-го октября 1948 года).
Село Заглик Гардманского Нагорья. Автомобиль «Вилис» остановился у сельсовета, из него вышли трое гражданских и зашли к председателю. В кабинете они показали свои документы, а один из кармана вынул постановление и передал председателю.
Григор Арсенян прочитал;
«Протокол Военного трибунала ЗС-7603н №23/73 от ‹‹16›› октября 1948 года.
Слушали…
Военный трибунал постановил; За пособничество с немецкими оккупантами во время Великой отечественной войны 1941—1945гг отправить
Миграна Арсеновича Арсеняна
как опасного государственного преступника для отбытии наказания в особый лагерь Минлаг в системе ГУЛага.
Председатель военного трибунала, подполковник (подпись, печать0 В. С. Носов».
После, Арсенян посмотрел на них, бросил постановление на стол и сказал;
– А если он преступник, а кто победил в той войне.
– Это не Вам решать, председатель, срочно вызывайте его к себе у нас нет времени.
* * *
(Информация к размышлению, продолжение). Георгий Прокопьевич Добрынин (родился в 1907 году в Саратове в семье рабочего).В 1928 году Добрынин поступил на службу в войска ОГПУ в Казани. С 15-го мая 1943 года по 2-ое сентября 1947 года
работал первым заместителем начальника Главного управления ИТЛ НКВД – МВД
СССР. С мая по 2 августа 1945 года Георгий Добрынин находился в командировке в Германии, где работал начальником опер сектора НКВД земли Мекленбург-Западная
Померания, а 2-го сентября 1947 года был назначен на должность начальника Главного управления ИТЛ МВД СССР.
* * *
(Время 15 часов 39 минута 18-го октября 1948 года).
Москва. Площадь Дзержинского. В своем кабинете генерал полковник Сафонов проводил совещание с руководящим составом контрразведки ГБ СССР. На совещании присутствовал также первый заместитель начальника Главного управления ИТЛ НКВД – МВД СССРГеоргий Добрынин и начальник ГУЛага Иван Долгих. В совещании единогласно утвердили дату начала выполнения операции с кодовым названием
«Сибирь-48С». После Сафонов обратился к Добрынину;
– Георгий Прокопьевич, по завершении совещания, генерал майор Тихомиров Вам передаст данные наших трех сотрудников, которые через неделю будут в одном из спец лагере ГУЛага, и с Иваном Ильичом, должны по возможности решать проблемы, которые возникнут перед нашими сотрудниками в ходе выполнения особого задания государственной важности.
– Понятно, Борис Иванович, – сказал Добрынин.
* * *
(Информация к размышлению). Титул «вор в законе», как и всё в новой Советской России, стал покупаться, одновременно обесцениваясь и превращаясь в обозначение представителя своего рода уголовного олигархия. А ведь ещё недавно он означал совсем другое-принадлежность к высшей касте блатного сообщества, к той категории людей, для которых понятие воровской чести стоило дороже жизни.
Саратов считался одной из столиц «правильных» уголовников – уркаганов, как они себя называли. Век «воров в законе»чаще всего был недолгим. Если они не погибали от ножа (по старым понятиям) или от пули киллера (по новым замашкам), то их сводили в могилу почётная тюремная болезнь – туберкулёз или ставшее модным пристрастие к «тяжёлым»наркотикам. Долгожители всегда были наперечёт и приковывали к себе пристальное внимание борцов с преступностью в сочетании с подчёркнутым уважением молодой уголовной поросли.
Где-то в глубине милицейских спец картотек сохранились сведения о некоем полумифическом воре из Саратова по фамилии или по прозвищу Кац, якобы он прочно обосновался по ту сторону океана, то ли в Лос-Анджелесе, то ли в Сан-Франциско, с честью представляя столицу Поволжья в рядах русской мафии в Америке.
Но был и более реальный персонаж. Прозвищ у этого выдающегося человека было несколько, иногда его называли Мордак – сокращённо от фамилии Мордаков. Но чаще
всего уважительно величали по отчеству: Василий Васильевич, подчёркивая положение
аксакала, старшего в воровской семье. О его жизни известно очень многое, но всё с
чьих-то слов, канонической биографии, понятное дело, никто не писал. Поэтому,
возможно, легенды затмили реальность. Родился Вася в Саратове в далёком 1921 году.
И 16-летие его – время уголовного почина – упало как раз на знаменитый 1937-й. Нет, к политике парнишка отношения не имел, потрошил карманы у фраеров в трамваях, на том и попался. Срок получил небольшой – года полтора, но в лагере стал стойким «отрицалом», наотрез отказывался брать в руки кайло или лопату и не выходил из «кондея» – карцера. А при первой же возможности ушёл в побег, намотав себе прибавку к изначальному приговору. Побегов у Мордака было несколько – вроде бы однажды он даже добрался из Усольского лагеря, что на земле Коми, до столицы СССР Москвы, но был опознан на вокзале и снова отправлен в край вечной мерзлоты. Судимостей в итоге получилось не меньше шести, лагерный этап в его биографии растянулся на два с лишним десятилетия.
И вернулся он в родной Саратов уже не мелким воришкой, щипачом-карманником,
а Василием Васильевичем, коронованным «вором в законе». По слухам, удостоился Мордаков такой чести за мужество и героизм, проявленные во время знаменитых «сучьих войн» в конце 1940 – начале 1950-х, когда воры-фронтовики при содействии администрации ломали и истребляли «законников» старой формации. Он тогда, рискуя жизнью и будущей свободой, пронёс в зону несколько заточек, которые помогли ворам выстоять в схватке с хорошо вооружёнными «суками». При этом сам получил увечье, оставившее след на лице. В лагерях Василий Васильевич научился профессионально играть в карты, и это, наряду с прежним ремеслом карманника, стало одной из статей его дохода. По рассказам бывалых, он регулярно выезжал на курорты Крыма и Кавказа, где собирались «богатенькие буратины» со всего Советского Союза. Перекинувшись с ними в картишки, вносил солидные суммы в воровской «общак», чем ещё больше укреплял свой авторитет. По данным оперативников, специализирующихся на новом направлении – борьбе с организованной преступностью, Василию Васильевичу оказали высокое доверие со стороны воровского сообщества: он стал «пасти» карточные долги по всей России, следить за исполнением денежных обязательств и наказывать виновных, налагая на них штрафные санкции.
Тем, кто знаком с обычаями криминального мира, известно, что «фуфлыжников» – неплательщиков по «долгам чести», там всегда презирали больше, чем стукачей.
* * *
(Время 17 часов 32 минута 10-го марта 1950 года).
Нью-Йорк. Почтальон вошел в подъезд дома №43 на авеню Лаффайет, по лестнице поднялся на второй этаж и нажал на звонок квартиры №12. Дверь открыл мужчина лет сорокапятки и спросил:
– Добрый день, уважаемый, чем могу быть полезен?
– Добрый день, – поздоровался почтальон, и немного подумав, спросил, – простите
сер, здесь проживает мистeр Джек Картер?
– Да, здесь- с удивленным видом посмотрел на почтальона, сказал мужчина, затем продолжил, – это я.
– Тогда, пожалуйста предъявите документы, – сказал почтальон и из сумки вынув
какой-то журнал, продолжил, – на Ваше имя получена телеграмма, прошу, подпишите в
журнале и получите.
После ухода почтальона, Картер прочитал телеграмму и окаменел. Эта была шифровка;
«Нью-Йорк, авеню Лаффайет, дом 43, кв 12, Джеку Картеру. Пауль Зауер с Гансом Гольбергом прилетают из Парижа 12-го марта. Пожалуйста встречайте их. Хильда».
Он растерялся, но быстро пришел в себя. Жена с детьми были у знакомых, и он тоже собирался присоединиться к ним к 18.00. Немного подумав, он из книжной полки нашел книгу Дюма «Граф Монте-Кристо», начал расшифровать и получил текст:
«Мистр Людвиг фон Бергер, Вы приглашаетесь на мероприятие, которое состоится 10.00 часов утра 12-го марта по адресу улица Гранда дом №7. Штубер».
Он еще раз прочитал текст и начал размышлять: «Я сделал ошибку, и не надо было
трогать этот счет. Уже, что сделано, то сделано. Теперь необходимо подумать так, чтобы сухим и живым выйти из…. Штубер, это человек Геринга и…».
* * *
(Информация к размышлению). Рейнхард Гелен (Reinhard Gehlen; родился 3-го
апреля 1902 года в Эрфурте, немецкий военный деятель, c 9-го апреля 1945 года
генерал-лейтенант Вермахта).
В период Второй мировой войны, один из руководителей разведки на Восточном фронте. Создатель «Организации Гелена», позже преобразованной в Федеральную разведывательную службу Германии (ФРСГ-BND). Первый президент Федеральной разведывательной службы (BND).
Карьера в армии.20-го апреля 1920 года добровольцем завербовался в рейхсвер.
С 1-го декабря 1923 года произведен в лейтенанты 3-го артиллерийского полка. С 10-го ноября 1938 года командир 8-й батареи 18-го артиллерийского полка. В Польскую кампанию (с 1 сентября 1939) – старший офицер Генерального штаба (начальник оперативного отдела) в штабе 213-й пехотной дивизии. С 25-го октября переведён в Большой Генштаб. С июня 1940 года – адъютант начальника Генштаба сухопутных войск генерала Франца Гельдера. Осенью 1940 года был назначен руководителем группы в Оперативном отделе Генштаба сухопутных войск. Первоначально отвечал за работу в Скандинавии и Южной Европе. Участвовал в разработке плана «Барбаросса».
С 1-го апреля 1942 года был назначен начальником 12-го отдела генерального штаба «Иностранные армии Востока», который занимался армейской разведкой в отношении Красной Армии. В ведении Гелена находилась оперативная разведка на советско- германском фронте, которая тесно работала с другими немецкими спецслужбами – Абвером адмирала Вильгельма Канариса (в подчинении 1-го отдела Абвера) и политической разведкой Вальтера Шелленберга.
Осознав, что данные, накопленные его отделом, впоследствии понадобятся западным державам, в начале марта 1945 года с несколькими сотрудниками скопировал все документы на микрофильмы, упаковал их в водонепроницаемые баки и спрятал в нескольких местах в Австрийских Альпах. С 9-го апреля 1945 года Гелен был заменен полковником Герхардом Весселем. С 28-го апреля Гелен, предварительно спрятав свою семью в Баварии, чтобы она не попала в руки советских войск, оставил штаб-квартиру Генштаба в Бад-Райхенхалле и 22-го мая в Фишхаузене-на-Шлирзее сдался в плен американским войскам.
После Второй мировой. Сразу после капитуляции Германии Гелен вошёл в контакт с американскими спецслужбами с предложением сформировать из бывших нацистов службу противодействия «Агрессивным устремлениям СССР в Европе».
Развивая тему советской угрозы, он получил финансирование из США и создал новую разведывательную службу «Организацию Гелена».
* * *
(Время 16 часов 43 минута 11-го марта 1950 года).
Алтайский край. В семи километрах от села Боровиха был расположен спец лагерь
№21-Ц/П-710932 в системе ГУЛага. Начальник лагеря полковник Степан Климович Колосов по телефону разговаривал с Москвой. После разговора он вызвал адъютанта к себе и сказал:
– Срочно вызывайте майора Карпова и капитана Саранцева на совещание к 18.00.
– Слушаюсь, товарищ полковник, – сказал адъютант и вышел выполнять приказ.
В 18.00 начальник лагеря полковник Колосов в своем кабинете проводил совещание с заместителем начальника лагеря майором Глебом Карповым и начальником особого отдела лагеря капитаном ДанииломСаранцевым. Минут десять анализируя информации по лагерю, полковник Колосов перешел на информацию, полученную из Москвы:
– Товарищи, получена радиограмма из Москвы по поводу двух заключенных, – сказал Колосов, немного подумал и продолжил, – которые прибыли к нам в начале февраля.
– Да есть такие, – сказал майор Карпов, – они размещены в бараке №5.
– Там, у Мордака, что-ли? – спросил Колосов.
– Так точно, товарищ полковник, – сказал Карпов.
– И как они там? – спросил Колосов.
– Первые дни им было тяжело, – вмешался капитан Саранцев, – но потом их зауважали. Даже Мордак принял свое окружение.
– Да я вспомнил, – сказал Колосов и немного подумав, продолжил, – Вы докладывали мне, если не ошибаюсь, по рассказу «Крота-5», капитан.
– Так точно, товарищ полковник, – сказал Саранцев.
Колосов задумался; «Интересно, зачем этому уголовнику Мордаку эти военные…. Он хитрый и умныйсукин сын, если он в взял под свое крыло, значит эти ребята …”. С этими мыслями он обратился к Саранцеву;
– Слушайте, капитан, соберите более конкретную информацию об этих ребят.
– Я понял, товарищ полковник.
– Тогда вперед, Вас не задерживаю, сынок.
Саранцев вышел из кабинета и минут через пятнадцать разговаривал с «Крота-5» у себя в кабинете;
– Вот тебе две пачки грузинского чая, – сказал Саранцев, на миг собрался и добавил, – вообще слухай, дружок, у тебя два дня. Мне нужна конкретная предъява на них.
– Харе, начальник, сделаем, – сказал он и быстро прятал пачки в карман.
Саранцев нажал на кнопку, зашел дежурный и проводил крота.
* * *
(Время 10 часов 12 минута 4-го февраля 1950 года).
Алтайский край. Бовориха. Капитан Данила Саранцев по рассказу «Крота» составил раппорт; «Их поселили в бараке №5 утром. Смотрящего Морадака не было в бараке. Дежурный по бараку нагло подошел к ним, померил их с ног до головы и обратился к старшему;
– Слушай, фраер, ты сегодня уборщик и давай начинай привести порядок тут.
– Как разговариваешь со старшим, уважаемый, – вмешался молодой.
– Кто тебе, слово давал Козел, – заорал дежурный по бараку, осужденный N-2367 по кличке Шестак.
– Во-первых, ты сам Козел, придурок, а чтобы ты понял кто мы такие, получай, —
громким голосом сказал молодой и молниеносным ударом завалил Шестака на пол.
В бараке в тот момент были человек шесть-семь. Они хором напали на них. Но увы. Эти ребята всех забрасывали по бараку. Один из осужденных, по кличке «Буко», ножом сзади поранил старшего, а после зашли надзиратели и успокоили всех.
Старшего повезли в лазарет, а молодого и Шестака в карцер». Он положил раппорт в папку и задумался; «Эти ребята не простые, если семерых уложили, а у самих …. Мне кажется они засланные казаки…».
* * *
(Время 18 часов 32 минута 11-го марта 1950 года).
Москва. Площадь Дзержинского. Генерал полковник Сафонов в своем кабинете по телефону разговаривал с первым заместителем начальника Главного управления ИТЛ НКВД – МВД СССРДобрыниным;
– …. ….. ……
– Георгий Прокопьевич, что случилось, то случилось, – сказал Сафонов, – но прошу Вас, в дальнейшем, чтобы…
– Все под контролем, – сказал Добрынин, – я отправил курьера с письмом, – прошу Вас, ознакомьтесь, будут вопросы, ответим и поможем.
– Хорошо, Георгий Прокопьевич, – сказал Сафонов.
– Тогда, будьте здоровы, – сказал Добрынин и положил трубку.
После разговора с Добрыниным, Сафонов вызвал адъютанта.
– Сынок, позвоните в приемную генерала майора Тихомирова, передайте, что завтра в 11.00 у нас совещание.
– Разрешите выполнять, товарищ генерал полковник, – рапортовал адъютант.
– Разрешаю, а после попросил бы чая, – усталым голосом сказал Сафонов.
После ухода адъютанта, Сафонов подошел к окну. Была хорошая погода и на улице были много людей и транспорта. Он начал размышлять;
«Интересно, как они там и как сложиться ихняя дорога жизни в дальнейшем. Мои
дорогие Старик и Миро, красавица Хильда простите, но Родина наша зовет, и мы обязаны откликнуться».
* * *
(Время 12 часов 43 минута 9-го февраля 1950 года).
Алтайский край. Боровиха. Мордак со своими корешами в кубрике собрал «сходку». Тема была случай, который произошел 4-го февраля. После, когда чифирнули, Мордак обратился к осужденному N-2702;
– Семо, позови этого Шестака, пусть расскажет братве, почему он устроил тот базар.
Семо молча встал вышел из кубрика и через пять минут вернулся с Шестаком.
– Привет честной компании, – поприветствовал «Шестак», затем вопросительным взглядом посмотрел на Мордака.
– В одном ты прав Шестак, мы честная компания, – сказал Мордак, затем на миг подумав, продолжил, – а сейчас, честно вкладывай перед братвой, почему устроил ненужный нам базар и сейчас у нас проблемы с «хозяином»?
– В тот день Вы с братвой были на лесоповале, – начал свой рассказ «Шестак», пару
минут собрал мысли и продолжил, – я им сказал, что они должны привести уборку в бараке. Им это не понравился и начался этот базар. После того, как он внезапно ударил меня, и я свалился на пол, потерял сознание, братва напали на них и Буко, «пером» сзади поранил одного.
