Kitabı oxu: «Жизнь продолжается пусть…»

Şrift:

Я вижу мир

Я вижу мир таким, каков он есть,
Без рамок золочёных, без прикрас.
Людское счастье в этом мире есть,
Но и беда преследует подчас.
«Безрадостно сегодня на Руси, —
Поведал жизнь познавший ветеран, —
Ковид, зараза, полстраны скосил,
Повсюду униженье да обман».
Но, распустив воздушную фату,
Похожую на сказочный эфир,
Жених с невестой, веруя в мечту,
Идут, обнявшись, в свой прекрасный мир.
В «зелёнке» гор Кавказского хребта,
Где будто правил оргией вампир,
В крови солдат любая высота —
Безжалостный и чуждый людям мир.
А где-то белой ватой облака
И море голубое, как сапфир,
И всякий раз волнуешься слегка,
Увидевши бескрайний этот мир.
Под вой попсы, шуршание банкнот
«Среди чумы» захвачен буйный пир —
Корпоратив «народных слуг» идёт,
Здесь без стыда пирует «антимир».
Уроки в школе кончились едва,
И ученик – задира из задир —
На стенке мелом написал слова,
Забытые недавно: «Миру – мир!»
Холёный, сытый, в золоте мундир,
Самодовольство – суть его лица,
И если кто заглянет в его мир —
Воочию увидит подлеца.
Здесь воздух как волшебный эликсир,
Цветами пахнет, сладок, как елей,
Леса и реки дарят мне свой мир,
Когда я вновь на Родине моей.
Как мир огромен, многогранна жизнь,
Как необъятна матушка-земля!
Когда мне трудно, говорю: «Держись,
Ведь вижу мир, пока на свете я».

Русь

Сквозь фейерверк бесовского веселья,
Сквозь рабскую, униженную грусть,
Сквозь череду то пьянок, то похмелий
Я вижу возрождаемую Русь —
Страну без разных «правых» или «левых»,
Где высший смысл – быть матерью, отцом,
Могучую в больших своих пределах,
Но с добрым человеческим лицом.
И верю я: в ней брат поддержит брата
И что пройдёт совсем немного лет,
Народ её очистит от разврата,
Добившись убедительных побед.
Ведь не случайно кто-то справедливый,
Всё знающий о жизни наперёд,
С лихвою наградил душою, силой
И добротой живущий здесь народ.
Все люди на Руси достойны счастья!
С поклоном низким я перекрещусь,
Чтоб сгинули скорей её напасти —
За это я радею и молюсь.

Русская душа

Два слова – русская душа…
И предстаёт перед глазами
Ручей, текущий не спеша,
И луг, усыпанный цветами.
Под сенью солнечных небес
Над полем жаворонок вьётся,
Блестит вдали церковный крест,
И песня так душевно льётся.
Над степью ворон закружил,
На Русь напала вражья стая,
Блеснули сабли и ножи,
Но им душа преградой стала.
Она уже не ручеёк —
Поток огромной страшной силы,
И враг, ступивший на порог,
На нём найдёт себе могилу.
О, эта русская душа,
Непостижимая для многих!
К друзьям проста и хороша,
Приют для слабых и убогих.
Мечтой и памятью чиста,
Защита своего народа…
Что у звезды, что у креста,
Она прекрасна год от года.
Народ наш много пережил,
Но тяжело ему как прежде,
И всё же душу сохранил,
А с нею память и надежду.
И эту память не стереть,
Горжусь я Родиной большою,
А коль придётся умереть,
Умру я с русскою душою.

С думой о России

Леса, озёра и поля,
Голубизна небес —
Полна российская земля
Невиданных чудес.
В больших селеньях и глуши,
В народе повсемест,
В основе праведной души
Наш православный крест.
Святая сила у него,
И каждый должен знать:
Коль это свыше нам дано —
Нельзя его терять.
Но для России час настал:
Объявлена война,
Идёт по душам и крестам
Лукавый Сатана.
Идёт затем, чтобы народ
Ему послушным стал,
В безликий превратился сброд,
Отрёкся от Христа.
Чтоб «золотой телец» вовек
Народу Богом был.
И что он русский, человек
Навеки позабыл.
Но день придёт, и встанет Рать
На той Святой войне,
Чтоб кол осиновый вогнать
Злодею Сатане.
Россию я люблю до слёз
И предан ей вовек!
До самых кончиков волос
Я русский человек!

Русь святая

Москва-река – крутые берега
Мелькает змейкою среди холмов высоких:
То впереди журчащий перекат,
То заводь, вся поросшая осокой.
Из глубины веков до наших дней
Мы видим в этих водах отраженье
Старинных стен и куполов церквей —
Былых времён прекрасные творенья.
Звенигородский край – какая ширь!
Земля исконно русских поселений,
Саввино-Сторожевский монастырь
Её одно из самых лучших украшений.
Здесь радостный трезвон разносится окрест
И этим словно души открывает,
А колокол старинный благовест
О доброте и счастье возвещает.
Здесь золото икон, убранство алтарей
В старинных русских храмах восхищают,
А лики всех святых о жизни на земле
Своим пытливым взглядом вопрошают.
Родная Русь моя, с волненьем говорю:
К тебе незримой пуповиной я привязан,
За каждый новый день тебя благодарю
И отплатить сторицею обязан.
И всякий раз, когда, припавши к алтарю,
Я вижу вновь пройдённую дорогу,
Мне хочется сказать, что я тебя люблю
И что живу в России, слава Богу!

Русские люди

Мне в последнее время приходится часто
Измерять километры российских дорог
И, добравшись до цели, часто вижу несчастный
И почти позабытый людьми уголок.
Занесённые снегом российские дали,
Огоньки деревень средь бескрайних лесов,
Как же много они б о себе рассказали,
Если б выслушать их был бы кто-то готов.
И встречали меня там спокойные лица
Костромских и воронежских русских людей,
И чем дальше я вновь уезжал от столицы,
Тем спокойнее были они и добрей.
Вижу грубые с виду рабочие руки,
Слышу местный особый в словах диалект,
Мне приятны их речи негромкие звуки
И какой-то житейский простой интеллект,
Но, однако, поверьте, «сторонникам силы»
Они быстро найдут адекватный ответ.
На таких мужиках и держалась Россия,
Слава Богу, уж более тысячи лет.
Мне не трудно понять их рабочую душу,
Так как вместе приходится всем выживать,
Я доверия их никогда не нарушу,
Ведь такими же были отец мой и мать.
Обсуждаем проблемы в рабочей бытовке:
По работе, зарплате и как дальше жить,
И захочется мне в той простой обстановке
Свою помощь посильную им предложить.
Уезжаю опять в направленье столицы,
Вновь несётся дорога, мелькают дома,
Только в памяти будут те русские лица
В тех далёких краях, где снегов кутерьма.

Обращение к вечному

Красива сказочно дорога
Зимой, в начале января,
Что привела, и слава Богу,
В те два святых монастыря:
Один – Кирилло-Белозерский
И Ферапонтовский другой,
Вокруг леса и перелески,
Поля, озёра и покой.
Здесь время шло неторопливо
В союзе вечном с тишиной,
И будто годы молчаливо
Их обходили стороной.
Испытывая восхищенье
При виде мощных древних стен,
Мне грезились те поколенья,
Что превратились в прах и тлен.
О них напоминали даже
Останки монастырских рвов,
В бойницах след смолы и сажи
И перезвон колоколов.
Когда, к иконам припадая,
Взывал я к милости святых,
Щемило сердце, замирая,
От теплоты, что шла от них.
И так смиренно и достойно
Просил я помощь в час такой,
Что встали на мою защиту
Отец, и Сын, и Дух Святой.
Душа вздохнула с облегченьем,
Беда промчалась стороной,
И был я рад, что в те мгновенья,
Как Ангел, ты была со мной.

Размышление над увиденным

Я вновь читал Рубцова Николая
И вспоминал с обидою до слёз
Картины умирающего края,
Заросших пашен молодью берёз.
Читал и видел сельские дороги,
Деревни, что покинул человек,
Глаза людей, молящих о подмоге,
А на дворе стоял уж двадцать первый век…
Как будто я, неведомый тот всадник,
Вновь пересёк в потёмках тот простор,
И вряд ли видел старый тот десантник
Автомобиль, свернувший за бугор.
Россия-мать, за что же так жестоко
С тобою твои дети обошлись,
Откуда взялись баре да холопы
И мутной злобы волны поднялись?
Откуда взялись новые кумиры
Взамен трудом прославивших страну
И «телевизионные вампиры»,
Что источают гнойную слюну?
И почему, народы разрывая,
Как после воровского дележа,
В стране моей от края и до края
Вдруг пролегла кровавая межа?
Ответ пронзил своею простотою,
Правдив он был, и краток, и суров:
Мы сами надругались над страною
И сами заплевали свой исток!
Но, если мы чего-нибудь хоть стоим,
Встряхнуться надо, невзирая на грехи,
Покуда наши души беспокоят
Рубцова и Есенина стихи.

Тишина

В моём окне такая тишина,
И кажется, что я совсем оглох,
И чудится, что внемлет мне она,
Немой укор некошеных лугов.
Как будто ощущаю я сквозь ночь
Ослепший взгляд забытых деревень,
Где от людей, давно ушедших прочь,
Осталась только старая сирень.
Где в окнах не горит огонь свечи,
Как бы желая путнику помочь,
Где нет тепла, хозяек у печи,
А вместо них хозяйничает ночь.
Их сотни тысяч, этих деревень —
Покинутых, затерянных во мгле,
Которые пророчат каждый день
Свою судьбу предавшей их стране.

Умирают русские деревни

Умирают русские деревни,
Не увидишь в окнах огонька,
Только как-то грустно и смиренно
Колокол звучит издалека.
Слышится в том отзвуке далёком,
Словно пролетевшем сквозь века,
То как будто скорбный вздох глубокий,
То как будто смертная тоска.
Чудится при этом в церкви пенье
В поздний час, когда уходит день,
Словно происходит погребенье
Бессловесных русских деревень.
И тотчас же около дороги,
Где растут берёзы и кусты,
Видится старинный храм убогий
Да кладбища белые кресты.
А за ними, словно к отпеванью,
Обречённо выстроившись в ряд,
В скорбном и запуганном молчанье
Избы деревенские стоят.
В сумрак упирается дорога,
Всё черней вечерний небосклон…
Если всё творимое от Бога,
Так зачем же это сделал Он?

Опять зовут меня дороги

Опять зовут меня дороги,
Опять влечёт меня простор
В тот край забытый и убогий,
Где поле, лес да косогор.
Где в первой встречной деревушке
Увидишь заводь у моста
И разорённую церквушку
Без православного креста.
Увидишь сельские дороги,
Где в колеях такая грязь,
Что по колено вязнут ноги
И не пройти, не матерясь.
Увидишь брошенные избы
Да в палисадниках сирень,
Где только ветер правит тризну
По жизни бывших деревень.
И эти сельские мотивы
Поистине наводят грусть,
Как будто в зарослях крапивы
Заглохла вся святая Русь.
Но всё же велико желанье
Мне прикоснуться снова к ней,
Испытывая состраданье
И нежность к Родине моей.

Из пятидесятых

Душное лето, раскрытые настежь
Окна соседних домов,
Самой большою считалось напастью
Лямку порвать у штанов.
Мы – поколение пятидесятых,
Власть пустырей и дворов,
Только недавно был кто-то солдатом
В семьях таких пацанов.
Все, усреднённые школьною формой,
Были на деле ярки,
Ведь не случайно такими проворными
Вышли из нас мужики.
Школьные книги – источники знаний —
Встали на полки годов,
Жизнь назначала нам новый экзамен —
Каждый ли к сдаче готов?
Только для многих итог будет горьким
В том бесконечном строю:
Кто-то погибнет в бандитских разборках,
Кто-то – в афганском бою.
Вектор движенья страна изменила —
Сунут топор под компас,
И незаметно лукавая сила
Всё порешила за нас.
Тело державы разорвано в клочья
Под одобрительный визг,
Вот приграничным становится Сочи,
Вот за границею Минск…
Разве мы думали в пятидесятых —
Дети огромной страны, —
Что превратимся в «соседей заклятых»?
Дайте ответ, пацаны!