Kitabı oxu: «Невероятные приключения Кабальеро Франсиско де Падилья в землях ацтеков и майя в 1520 году от Рождества Христова»

© Леонидов С.С., 2024

© «Пробел-2000», 2024

* * *

– 1 —

Мы отдыхали… Что ещё можно было делать в этом Богом забытом туземном городе, когда небесные хляби разверзлись, и ливень стеной без устали низвергался на землю?

Конечно, мы знали, что мятежник Кортес со своей кучкой разбойников находится недалеко от Семпоалы¹. Скорее всего, завтра или послезавтра нас ждёт сражение с ним, но я нисколько не сомневался в исходе этого противостояния – мы были сильнее, у нас было больше солдат и пушек, нами руководил опытный военачальник Нарваэс², которого послал во главе большого войска Веласкес, губернатор Кубы. Посланник губернатора имел чётко поставленную задачу – поймать предателя Кортеса и доставить его на королевский суд. Однако в большей степени Нарваэс лелеял мечту стать губернатором Новой Испании (земли к западу от Кубы), что и обещал ему Веласкес перед отплытием (правда, за это он потребовал делиться с ним доходами с этих земель и, разумеется, привести в кандалах ненавистного Кортеса). Всё это не было большим секретом в нашей офицерской среде, как и то, что Веласкес просто из зависти к успехам своего бывшего секретаря обвинил его в измене и послал нас поймать и привезти его на суд. Впрочем, я, в отличие от остальных офицеров, не ёрничаю по поводу мотивов губернатора и считаю действия Веласкеса правильными. По кодексу чести рыцаря, а я состою в рыцарском ордене «Калатрава», приказы губернатора, которого назначил сам король, помазанник божий, не обсуждаются, а исполняются. Кортес же проигнорировал запрет Веласкеса – не завоёвывать новые земли на западе, и поэтому стал мятежником.

Уже стемнело. Нарваэс с ближайшим окружением разместился в одном из городских храмов Семпоалы, который ранее был языческим, где местные туземцы тотонаки ещё год назад поклонялись своим идолам и совершали богомерзкие обряды. Но сейчас там внутри уже было изображение девы Марии, и наш падре Гарсиа вечером провёл там мессу.

К несчастью, наш преподобный отец, наверное, сильно простыл, так как во время богослужения он часто кашлял, чихал, да и выглядел неважно… Скорее всего, его поразила лихорадка. Однако у меня был чудодейственный бальзам (подарок бабушки), и поздно вечером, несмотря на непрекращающийся ливень и порывистый ветер, я – молодой кабальеро³ Франсиско де Падилья – поспешил к нашему священнику. Долг каждого христианина помогать ближнему своему.

Падре лежал на циновке в небольшом домике недалеко от резиденции Нарваэса, и ему было очень плохо – он то терял сознание, то вновь приходил в себя, стонал и всё его тело горело от внутреннего жара. За ним ухаживали местные туземки, которые старались облегчить его страдания. Одна из них, лет 25-ти, уже неплохо говорила по-кастильски.

– Синьор, – обратилась она ко мне. – Этому божьему человеку совсем плохо. Я видела много разных больных, но таких повреждений на теле ни у кого не было…

– Каких повреждений? – не понял я.

– Посмотрите, – и она приподняла нательную рубашку священника. Вся грудь больного была покрыта сыпью, а в некоторых местах уже стали образовываться пузырьки. Я побледнел… Variola vera (чёрная оспа). Кто же не сталкивался с этой заразой в наше время. И мне лет 10 назад также пришлось ею переболеть. Только, в отличие от некоторых сверстников, которые преждевременно скончались, мне удалось выжить. Богу было угодно, чтобы я остался жив, и, по словам бабушки, тот, кто переболеет оспой, уже никогда больше ею не заразится.

Надо предупредить Нарваэса. Наверняка кто-то из нашего отряда, как и падре, ещё не сталкивался с этой болезнью. Надо бы принять меры и изолировать преподобного отца.

Я вновь нырнул в нескончаемый поток дождя, который сопровождался сильным ветром. Всё это уже напоминало бурю…

– 2 —

С трудом добравшись до места, где расположился посланник губернатора, я стал настаивать на аудиенции с ним, но капитан Рохас Кастилья ла Вьеха, с пошловатой ухмылкой, не пускал меня, утверждая, что командующий «очень занят».

Должен заметить, что храмы туземцев состояли в основном из пирамиды со святилищем наверху и пристройками вокруг места, где проводились языческие ритуалы. В нескольких пристройках были найдены местечки не только для размещения солдат и их вооружения, но и место для кабинета командующего.

Я считал, что информация об оспе должна быть конфиденциальной, и поэтому ничего не сказал капитану ла Вьеха, решив дождаться, когда Нарваэс освободится.

Через полчаса из пристройки, где расположился посланник губернатора, вышли две молоденькие маркитантки из обоза. Помятый вид их одежды и раскрасневшиеся лица недвусмысленно указывали на то, чем они занимались с 50-летним будущим правителем Новой Испании.

Ла Вьеха кивнул мне головой, давая понять, что теперь я могу войти к Нарваэсу, как тут же за стенами храма послышался шум начавшегося сражения. Люди Кортеса под покровом ливня и прикрытием шума ветра незаметно проникли в город и атаковали наши позиции.

Из пристройки сразу же выскочил командующий, дал приказ трубить в трубы и начать стрельбу из пушек. Однако пушки, стоящие около пирамиды успели дать лишь пару залпов, как около храма оказалось несколько десятков мятежников.

Нападение было неожиданным, и поэтому на мне не было доспехов (мы их одевали перед сражениями, а носить их постоянно в эту жару и дожди было неудобно). Да и из оружия у меня были только рапира и стилет. Я едва успел их обнажить, когда враги ворвались к нам. Лишь немногие из защитников успели зарядить свои аркебузы⁴ и, сделав по одному выстрелу (правда, без особого ущерба для нападавших), схватились за мечи. Но преимущество было у мятежников, которые были вооружены длинными металлическими копьями с обоюдоострым лезвием. Эти лезвия походили на длинные ножи, заострённые с обеих сторон и, будучи насаженными на длинный металлический прут, были убийственным оружием. С рапирами и кинжалами мы были обречены, нас легко могли нанизать на эти шомпола…

В короткий срок почти все защитники Нарваэса либо были перебиты (ла Вьеха, например, почти сразу же получил удар копьём в грудь и упал замертво), либо, получив ранение, бросали оружие и падали на ступеньки пирамиды. Один из нападавших умудрился попасть лезвием копья в голову Нарваэса, который отчаянно отбивался рапирой. Удар пришёлся в левый глаз, и на лице посланника губернатора Кубы образовалось большое кровавое пятно. Нарваэс дико закричал от боли, закрыл руками то место, где только что находился глаз и дальше уже не мог сражаться. Те, кто ещё мог сопротивляться, подхватили раненого командира и потащили его наверх к святилищу. В это время я получил сильный удар по голове чем-то тяжёлым и потерял сознание.

– 3 —

Через какое-то время я медленно стал приходить в себя. Был уже рассвет нового дня, дождь прекратился и оставил после себя приятную свежесть. Впрочем, откуда-то шёл ещё и запах гари – видимо, где-то недавно что-то горело. Однако шума сражения уже не было слышно. Всё закончилось…

Голова жутко болела и я, схватившись за неё, присел. Мои телодвижения заметил один из нападавших, который ходил среди немногочисленных мёртвых тел некогда грозного войска Нарваэса. Это был мужчина средних лет, крепкого телосложения с небольшими усами и бородкой эспаньолка. Он был одет слишком опрятно для этого места – это первое, что пришло мне в голову. Затем я попытался дотянуться до своей рапиры, которая валялась около меня, но сил почему-то не хватило, какая-то вялость поразила всё моё тело. Шедший ко мне мужчина доброжелательно улыбнулся, подошёл, бережно взял в свои руки мою рапиру, и почти сразу же заметил на эфесе изображение красного креста с лилиями на всех четырёх его гранях.

– Вот оно что, – заметил мужчина. – Герб Калатравы…

Я хотел как-то оскорбить этого пособника Кортеса, но ничего путного в раскалывающуюся от боли голову не приходило. Мужчина же мою попытку что-то сказать понял по-своему и тут же вернул мне в вялые руки верную рапиру.

– Не надо напрягаться. Сейчас главное – покой и лечение. Я дам распоряжения на этот счёт, и скоро ты вновь будешь в строю… Мне очень нужны испанцы в этой варварской стране, и я обещаю, что ты разбогатеешь быстрее, чем можешь себе представить.

– Я… не… продаюсь… – с трудом, но всё же мне удалось выдавить из себя отношение к происходящему.

Мужчина снисходительно улыбнулся, вынул из ножен свою рапиру, взял за лезвие и показал мне её эфес с изображением красного креста, похожего на герб Калатравы, только с нижней стороны была не лилия, а острие меча.

– Герб Сантьяго, – узнал я эмблему родственного рыцарского ордена.

Мужчина кивнул в знак согласия и убрал рапиру в ножны.

– Я знаю устав ордена и рыцарские правила. Они почти одинаковы у Калатравы, Алькантары и у Сантьяго. Но здесь мы находимся в окружении дикарей, и их тьма, а нас мало. Нам никак нельзя враждовать друг с другом, мы должны быть едины, чтобы нести слово Божье этим варварам. Это наша миссия, она возложена на нас самим Господом, и все, кто противится ей – противится воле Божьей. Подумай об этом…

Последние слова я слышал уже, теряя сознание, и вновь провалился в забытьё…

– 4 —

Спустя какое-то время я очнулся уже в кровати в доме какого-то туземца. Вернее, кровать – слишком громко сказано, это была обычная циновка, которая находилась на небольшом земляном возвышении, можно даже сказать – почти на полу. Укрыт я был плащом – предметом одежды, который был у каждого взрослого туземца. Моя голова была перевязана и уже не разрывалась на части, но продолжала побаливать. Около меня сидела, скрестив ноги, на невысоком стуле без ножек, но с высокой спинкой, девушка из местных, одетая в европейское платье. Увидев, что я очнулся, она улыбнулась и вполне сносно по-кастильски, правда, с жутким акцентом, спросила меня:

– Как твоё здоровье?

– Лучше, чем было.

– Это хорошо. Ты два дня бредил, и лекарь не был уверен, что ты выздоровеешь.

– Мне грозила смерть?! – удивился я.

Получать удары по голове и терять сознание – было обычным делом в карьере воина. От этого не умирают, если, конечно, череп не проломлен и мозги не вытекли… Впрочем, мне известны случаи, когда и в этой ситуации кое-кому удавалось выжить…

– Нет-нет, – поспешила ответить девушка. – Врач говорил, что, возможно, ты станешь безумным.

Я улыбнулся в ответ и стал рассматривать девушку. Она выглядела лет на 15–16, её кожа была красноватого оттенка, а формы лица не такими, к которым я привык в Старом Свете, но миловидными. Она была юна и держалась очень непосредственно.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Изабелла – так меня назвали, когда крестили год назад. Моим крёстным отцом был сам Кецалькоатль⁵!

– Кто? – не понял я.

– Вы называете его Кортесом, но он – Кецалькоатль. Он ушёл от нас много-много лет тому назад, но сказал, что обязательно вернётся и накажет зло.

– С чего ты решила, что Кортес какой-то Кеоц… котль…

– Кецалькоатль – так его зовут. Когда он жил среди нас, то у него была белая кожа, как и у вас. У него были волосы на лице, как и у вас. И уплыл он на восток, а вы прибыли оттуда. Да и знамения были, что он вот-вот вернётся.

– Тогда почему Кортес, а не кто-то другой, этот самый Кецаль… котль? Мы же все попадаем под твоё описание. И я тоже.

– Он главный, как и Кецалькоатль!

– Тебе нравится Кортес? – я, кажется, стал понимать девушку. У меня была сестра, которая какое-то время наивно мечтала выйти замуж исключительно за инфанта⁶, и стала объектом розыгрыша одного мерзавца, который представился ей принцем, а дальше свою роль сыграли фантазии сестры о благородстве принцев и провидении судьбы… Он хотел посмеяться над наивностью сестры – и ему это удалось, что стало жестоким уроком для юной девушки, но она как-то сразу повзрослела и через месяц вышла замуж за престарелого герцога, а сейчас была уже богатой вдовой… Пути Господни неисповедимы.

Девушка, ничуть не смутившись моего вопроса, продолжила разговор.

– Он – Кецалькоатль, как он может не нравиться?! Конечно, падре Ольмедо⁷ объяснил мне, что Бог – один, и он – не Кецалькоатль. Но я думаю, падре ошибается. Кецалькоатль – это один из самых могущественных богов, который спустился в наш мир в начале времён и всё-всё создал вместе со своим братом…

Я строго посмотрел на девушку и перебил её.

– Изабелла, ты же приняла крещение, а значит должна чтить Святое Писание. Там ничего не говорится о твоих богах. Все эти сказки о разных богах – это от дьявола! Тебе надо срочно исповедаться и покаяться за свои слова.

Девушка испугалась и молча вышла из комнаты, а я вскоре заснул.

– 5 —

Когда я мог уже самостоятельно передвигаться по комнате, ко мне зашли два человека: один из них был молодым высоким парнем моего возраста, а второй – пожилым толстым старцем в монашеской рясе чёрного цвета, подпоясанной обычной белой верёвкой и с капюшоном на голове. Этот божий человек был невысокого роста и двигался неторопливо. Как только он вошёл, сразу присел на невысокий стул, находившийся около такого же невысокого стола, и стал медленно перебирать чётки. Он молчал и какое-то время никак не реагировал на наш разговор с его молодым спутником.

Молодой парень представился лейтенантом Гонсало де Сандовалем – он был одним из ближайших подручных Кортеса, говорил громко и напористо:

– Как твоё здоровье? – спросил он меня после взаимного приветствия. – Впрочем, и так видно, что неплохо.

Я не стал возражать и ответил:

– Благодаря милости Божьей и заботе, которой меня окружили, чувствую себя вполне здоровым.

– Ну, благодарить ты должен ещё и капитан-генерала Кортеса. Это он дал распоряжение хорошо о тебе заботиться.

– Кортес?! Откуда он меня знает?

Сандоваль грубо рассмеялся:

– Хорошо же я приложился своей пикой по твоей голове. Тебе повезло, что удар пришёлся плашмя, а не остриём. Иначе твоя башка была бы расколота на две части, как перезревший арбуз… Забыл, что после боя имел счастье беседовать с самим капитан-генералом?

И тут я вспомнил, как после боя очнулся, как сильно болела голова, и как ко мне подошёл… Так это был Кортес?!

Сандоваль, прочтя на моём лице удивление, снисходительно продолжил:

– Да-да, это был он. И пока ты валялся здесь без сознания, он собрал всех пленных солдат и офицеров из войска Нарваэса и рассказал им, как богата эта страна, как легко её покорить и забрать все её богатства себе. Каждый может стать богаче самого богатого торговца… Но для этого нам надо всем объединиться и действовать сообща, тогда у каждого будут несметные богатства и огромные владения. Раздоры среди нас будут лишь на руку язычникам, – затем Сандоваль покосился на своего молчаливого спутника и с неменьшим воодушевлением продолжил: – Господь Бог привёл нас сюда, чтобы мы указали этим дикарям свет Истины. Мы должны быть достойны той миссии, что на нас возложило Божье провидение.

Я молча слушал. Я понимал, что мне предложат перейти в стан Кортеса, но… его же объявили мятежником…

Лейтенант продолжал:

– Представляешь, пленных было в несколько раз больше, чем нас, и когда капитан-генерал предложил всем им сделать выбор – присоединиться к нему или вернуться на Кубу, то все (а это почти тысяча человек), все-все решили быть с ним! Вот такой у нас капитан-генерал!

– А как же Нарваэс? – спросил я. – Или он погиб в ходе сражения?

– Нет, он жив, но его рана оказалась более серьёзной, чем у тебя. Его лечат и держат под стражей⁸. Ему и не предлагали присоединиться и не предложат. Он же сам хочет быть губернатором Новой Испании⁹. Зачем нам проигравший командир, когда есть победивший… А вот тебе Кортес предлагает стать его товарищем, он ценит офицеров, которых у нас не так уж и много.

– Но… – начал возражать я.

Однако Сандоваль, догадываясь о том, что я скажу, продолжил гнуть свою линию:

– Кортес – не предатель. Он просто не хочет служить жадному и лживому Веласкесу. Он служит напрямую самому королю и регулярно отправляет его величеству отчёты. И, конечно же, пятая часть всей добычи принадлежит нашему королю. Так что, никто не изменял его величеству…

Не смотря на аргументы лейтенанта, я всё же не был уверен в их истинности. Повисла тишина. Тогда священник дал знак Сандовалю, и тот сразу же молча ушёл, а мы остались вдвоём.

– Я представлюсь, – негромко, но твёрдо произнёс священник. – Меня зовут Диего Каннаро, и я состою в Святой инквизиции. Я послан сюда самим Великим инквизитором – его преосвященством Адрианом Утрехским¹⁰.

Неприятный холодок пробежал по моей спине. Встреча с инквизицией не сулила ничего хорошего.

– 6 —

Я присел на циновку и попытался рассмотреть лицо представителя Святого трибунала. Но капюшон по-прежнему скрывал большую его часть. Я только заметил, что лицо было расплывшимся, гладко выбритым, а местами – рябым.

Преподобный отец слегка улыбнулся и спросил:

– И что вы собираетесь узнать, так пристально меня разглядывая?

– Любопытно, сколько вам лет?

– Я и сам не знаю. Сколько мне отпустил Господь – столько и будет в итоге. Могу лишь сказать, что начал служить в инквизиции ещё при Торквемаде Великом¹¹. Впрочем, он меня и пригласил, когда я еще проповедовал в Арагоне.

– Торквемада? – поморщился я. И хотя я воспитывался в монастыре в духе абсолютного послушания и беспрекословной веры своим наставником, Бог наделил меня ещё и пытливым умом, и я не мог не слышать и не понимать, что люди говорят о том или ином человеке, особенно, если он известен. О Торквемаде спустя 20 лет после того, как он ушёл в мир иной, некоторые говорили как о жестоком палаче, который погубил много невинных душ.

Отец Диего Каннаро продолжил свой рассказ.

– Торквемада был великим человеком. Когда закончилась Реконкиста¹² и вся Испания была освобождена от власти неверных, многие среди местных были либо нехристиане, либо поддались искушению дьявола и стали еретиками. Надо было заняться врачеванием душ людских, чтобы каждая из них могла быть спасена, когда настанет время Страшного суда.

– Лечить можно по-разному, – заметил я. – Я, например, считаю, что слово Божье – это уже лекарство. Надо объяснять заблудшим, в чём они ошибаются, и возвращать их в лоно нашей Святой Церкви убеждением.

Преподобный отец не стал со мной спорить:

– Вы правы, так и должно быть. Так, в основном, и было при Торквемаде… Да, много, очень много еретиков привлечено к дознанию. Но почти все они раскаялись и искупили свои грехи молитвами и постами. Только немногие, кто упорствовал и не хотел отказываться от власти дьявола, теряли свои жизни. Но зато были спасены их души!

– Однако о Торквемаде ходят другие слухи…

– Это зависть тех, кто ничего в жизни не совершил, и злоба тех, кто пострадал за дело или злоба их родственников, – жёстко ответил Каннаро. Затем примирительно продолжил. – Впрочем, я прибыл сюда не для того, чтобы поучаствовать в диспуте о методах моего учителя, хотя мне и понравилось разговаривать с вами. Как мне и докладывали, вы – неглупый молодой человек и не боитесь высказывать свои убеждения и следовать им… Вы, как и ваши доблестные предки состоите в славном Ордене Калатравы, магистром которого является наш король. У нас с вами общая цель – искоренять ересь и проповедовать истинное учение.

Затем немного помолчав, преподобный отец продолжил:

– Мне нужна ваша помощь. В нашу канцелярию поступили бумаги, где Кортеса обвиняют в ереси.

– Донос Веласкеса? – не столько спрашивая, сколько утверждая, произнёс я.

– Я полагаю, что вам известно, что по «Кодексу инквизиции»¹³ мне запрещено кому бы то ни было, как показывать содержание свидетельств в ереси, так и называть имя автора этих свидетельств. Правда, чаще всего эти свидетельства являются анонимными…

– Но не в этом случае, – продолжил настаивать я.

Я не понимал, что хочет от меня Святая инквизиция и в растерянности повёл себя непочтительно. Впрочем, я сразу же осознал свою ошибку и поспешил извиниться:

– Прошу прощения за дерзкие слова. Просто для меня донос – это что-то постыдное, недостойное рыцаря.

– Добрый христианин обязан докладывать Церкви обо всём подозрительном. Это добрый поступок, в нём нет ничего постыдного. Согласитесь, что вовремя обнаруженная зараза принесёт меньше зла, чем если о ней стыдливо замалчивать… Впрочем, я понимаю, что вы ещё юны, неопытны и именно этим объясняется ваша несдержанность в словах и ваша ограниченность в понимании обязанностей тех, кто отвечает перед самим Господом нашим за всю страну, за всех подданных, а не только за себя…

Помолчав немного, отец Диего Каннаро продолжил:

– Поскольку наш король отсутствует в Испании, обвинения против Кортеса рассматривал Великий инквизитор Адриан Утрехский, которого его величество и оставил регентом в стране. Там было много всяких обвинений: и в государственных преступлениях, и в ереси… Так вот, свидетельства в ереси было поручено расследовать мне, а обвинения в государственных преступлениях будет поручено расследовать королевскому инспектору, которого назначит сам король, когда вернётся из Германии.

– Обвинение в ереси – это очень серьёзное обвинение. Я никогда не участвовал в таких делах…

– От вас этого и не требуется, – устало заметил преподобный отец. – Вы должны будете лишь найти мне носильщиков, охрану, переводчиков и сопровождать меня до Кортеса, который недавно помчался в столицу этой варварской и безбожной страны. Что-то там произошло, и Кортес поспешил на помощь своим людям, оставленным там, когда сам он с основными силами ушёл сражаться сюда с Нарваэсом¹⁴… Так же, надеюсь на ваше понимание и содействие при расследовании… Постарайтесь уложиться в одну – две недели.

И мы отправились в Веракрус, портовый город, основанный Кортесом год назад.