Властелин. Книга 3. Император Европы

– Так он теперь всю жизнь должен будет защищать этот твой Новый Орлеан?!

– Ну, что ты? Как только американцы купят у нас Луизиану, вы сможете вернуться.

– Мы сможем?! Ты что, хочешь и меня оправить в ссылку?

– Он ведь твой муж. Ты же помнишь: «…и в горе, и в радости…».

– Это жестоко, Наполеон. Туда преступников ссылают, а ты – свою собственную сестру.

– Поменять здешний холод и снег на мягкое солнце и теплое море, разве это ссылка? Я ведь о тебе думал. Я просто представил, что будет делать генерал Леклерк, оказавшись один среди знойных мулаток. Впрочем, я не настаиваю на твоей поездке.

Полина выскочила из-за стола, метнула в сторону своего брата полный гнева взгляд и молча вышла из покоев первого консула.

***

Ольга Жеребцова добралась, наконец, до Лондона.

Сюда она приехала от отчаянья. Она уже устала ждать Чарлза. Они договорились встретиться в Берлине сразу, как только Уитворт узнает о «неприятности», случившейся с русским императором.

Прошло два месяца, Уитворт не появился. Возможно, ему помешали дела, и он приедет позже. А вдруг он решит, что она поехала его искать и не поедет в Берлин? Тогда нет смысла его ждать, а нужно срочно ехать в Копенгаген и оттуда начинать поиски. Нет, и этого делать нельзя. Только она уедет, он появится здесь, не найдет ее, решит, что она его обманула и разлюбит.

Ольга осталась в Берлине. Но как дать знать об этом Чарлзу? Из Копенгагена ответ на ее письма не приходил. Значит, Чарлза перевели в другое место, и он не может ей об этом сообщить, так как не знает, где она. Ольга не придумала ничего лучше, кроме того, чтобы дать скандальное интервью в газете. Она сообщила, что являлась главным организатором заговора против Павла, поэтому опасается преследования русских властей и намерена оставаться в Берлине. Ольга отдавала себе отчет, что этим губит свою репутацию. В высшем свете не очень жалуют заговорщиков, а цареубийц, так и вовсе презирают. Но чего не сделаешь ради любви?

Газетная статья прибавила ей сомнительной популярности, но не приблизила свидания с любимым. Он так и не приехал и даже письмом не дал о себе знать.

Потеряв всякую надежду встретиться с Чарлзом Уитвортом в Берлине, Ольга отправилась в Копенгаген. В английском посольстве ей сказали, что Чарлза уже давно отозвали в Лондон. И вот она здесь. Но что толку? В квартире, из которой они съехали год назад, он больше не появлялся. Как найти своего возлюбленного в таком большом городе?

Не будешь ведь спрашивать у каждого встречного, где живет лорд Уитворт. Едва ли кто-то из «первых встречных» знает его или хотя бы слышал о нем. А вот, где находится дом русского посла, наверняка знают многие.

Многие, не многие, а через два часа упорных расспросов, ей указали на дом посла Воронцова. Сначала граф Семен Романович Воронцов не хотел принимать скандальную сестру Зубовых, но ее напор и угроза устроить скандал перед его домом склонили посла к идее выслушать нарушительницу лондонского спокойствия. Он надел парадный генеральский мундир, нацепил все ленты и ордена, вышел в большой зал приемов и приказал впустить госпожу Жеребцову.

– Что вам угодно, мадам, – строго спросил он, едва Ольга вошла в зал.

– Мне нужна ваша помощь, граф. Я ищу одного человека, лорда Чарлза Уитворта.

Граф Воронцов не был удивлен. Он знал о связи Уитворта и Жеребцовой, знал о роли братьев и сестры Зубовых в государственном перевороте. Но ведь это было давно. Зачем эта женщина ищет его сейчас? Отношения с Англией и так не простые в последнее время, не хватало еще связать с переворотом имя Уитворта. Это будет международный скандал.

– Простите, мадам, но я должен знать, зачем вы его ищете, – твердо произнес посол.

– Вот как? – удивилась Ольга. – И какое вам до этого дело?

– За вами из Санкт-Петербурга тянется дурная слава, мадам, и будет неправильно, если часть ее перекинется на лорда Уитворта, а, значит, и на Англию. Вы можете испортить и так непростые отношения между нашими странами.

– Ха-ха-ха, – засмеялась Ольга, – мне не нужна вся Англия. С меня хватит одного английского лорда. Мы с Чарлзом любим друг друга. Мы поселимся в каком-нибудь тихом уголке. Как это может отразиться на связях между странами?

– Вы разве не знали, мадам? – удивленно спросил Воронцов. – Лорд Уитворт женился еще весной.

Этого не может быть! Ольга стояла, как громом пораженная. Она пожертвовала ради него всем: семьей, своей репутацией, своей страной. Ради него она рисковала жизнью, участвуя в заговоре. Она, как дура, ждала его больше полугода, каждый день выглядывая в окна. А он в это время спокойно наслаждался обществом молодой жены. Это низко и подло! Он ее использовал и бросил. Будь она одна, Ольга дала бы волю своему гневу, но сейчас нужно взять себя в руки и обо всем расспросить Воронцова.

– Я действительно не знала, граф, – спокойным голосом ответила она, – и кто же счастливая избранница лорда Уитворта?

– Леди Диана, герцогиня Дорсет.

– Богатая старуха? – с надеждой спросила Ольга. Она знала, что Чарлз постоянно нуждался в деньгах. Может их брак просто сделка, давшая ему средства выживания? Тогда не все потеряно.

– Да богатая, – ответил граф, – но не старуха. Ей слегка за тридцать, я думаю.

Надежда на то, что ее возлюбленный несчастен в браке, таяла, как снег в бане. А может она страшная уродина? Тогда шанс вернуть Чарлза остается.

– Мне бы хотелось их навестить. Визит вежливости, ничего больше. Скажите, где я смогу найти чету Уитворт? – в этой просьбе Ольги не было ничего необычного, поэтому граф ответил:

– Они живут в особняке герцогини на Пикадилли, когда бывают в Лондоне. Но чаще супруги пропадают в родовом поместье Дорсетов, замке Ноул.

– Благодарю за помощь, граф, – Ольга изобразила легкий поклон.

– Это мой долг, помогать соотечественникам, оказавшимся вдали от Родины, – произнес дежурную фразу посол.

– Я буду это иметь в виду, – сказала Ольга и направилась к выходу.

Нетерпение ее было столь велико, что она сразу решила пойти искать особняк герцогини Дорсет. Час скитаний по грязным улицам под мокрым снегом привели ее в нужную точку. Если бы ее не гнали вперед ревность жестоко обманутой женщины и жажда мщения, она даже из дому не вышла бы в такую погоду.

«Только бы они были дома», – заклинала Ольга всю дорогу. Кто-то там наверху ее услышал. А может и случайно так совпало, но Уитворты оказались дома, о чем и сообщил открывший Ольге слуга.

– Как о вас доложить, миледи? – спросил он.

– Графиня Ольга Жеребцова, – стуча зубами от холода, сказала она.

Слуга вышел из прихожей. Слышно было, как он представил гостью, совершенно исковеркав ее фамилию. После этого он вернулся, принял ее плащ и распахнул перед ней двери.

Неожиданно для себя, первый взгляд Ольга бросила не на Чарлза, а на его жену. Пожалуй, красавицей ее назвать нельзя, но уж точно она не страшная уродина. Правда, вряд ли она во вкусе Уитворта. Если вспомнить облик его любовниц: графини Толстой, княгини Радзивилл, да и ее самой, Ольги Жеребцовой, то это яркие красавицы, каждая со своей изюминкой. Герцогиня Дорсет, скорее, напоминает серую, ухоженную мышку.

Все это промелькнуло в голове Ольги за пару секунд, после чего он перевела взгляд на Уитворта. Он, как раз, вставал с кресла и направлялся к ней.

– Какая радостная неожиданность, – говорил он на ходу.

Приблизившись, он поцеловал ей руку и обернулся к жене.

– Дорогая, позволь представить мою знакомую по Санкт-Петербургу, леди Ольгу Жеребцову.

Герцогиня, стоявшая до этого у камина, двинулась им навстречу.

– Ольга, позвольте представить мою жену, леди Диану Уитворт, герцогиню Дорсет – закончил процедуру знакомства Уитворт.

– Рада знакомству, леди Диана, – улыбнулась ей Ольга самой лучезарной улыбкой, на какую была способна, – тем более, что Чарлз мне о вас ничего не рассказывал.

– Вы совсем промокли, дорогая леди Ольга, – хозяйка дома взяла гостю за руку и обратилась к мужу, – Чарлз, поставь нам кресла поближе к камину.

Когда все расселись, Диана, обратилась к Ольге, словно продолжая прерванный разговор:

– Вы сказали, что Чарлз вам ничего обо мне не рассказывал? Он и не мог. Мы познакомились только в прошлом году и сразу полюбили друг друга. Да, дорогой?

– Да, дорогая, – Уитворт смиренно наклонил голову.

– В этом я нисколько не сомневаюсь, – сказала Ольга, – ведь Чарлз такой любвеобильный! Он вам не рассказывал о своих похождениях в Санкт-Петербурге?

– Нет. Да я этим не особенно интересовалась, – ответила герцогиня.

Своим поведением она обезоруживала Ольгу, и та никак не могла повернуть разговор на единственно важную для себя тему: о коварстве Уитворта. Наконец, она придумала.

– А что же вы не спросите меня, Чарлз, как я справилась с вашим заданием? – обратила Ольга вопрос к своему, возможно, уже бывшему возлюбленному. Сейчас, глядя на него, она не испытывала никакого душевного трепета, как это было раньше. В его глазах она не видела ни раскаяния в том, что он втянул ее в столь тяжкие испытания, ни сочувствия к обманутой им любовнице. Что ж пусть узнает, какова она, месть отвергнутой женщины.

– Ольга, прекрати! – раздраженно ответил Уитворт по-русски.

– О чем она, Чарлз? – требовательно спросила Диана.

– Так, ни о чем…, – начал отвечать Уитворт.

– Ну, если убийство русского царя – это ни о чем, то Чарлз прав, – не дала ему договорить Ольга.

– Убийство царя?! – Диана требовательно уставилась на своего мужа, – Чарлз!

– Что Чарлз? Я не хочу лишать мадам Жеребцову счастья изложить свою версию событий.

– И правда, леди Ольга, расскажите, – попросила герцогиня.

– Вообразите себе влюбленную дуру, – начала свой рассказ Жеребцова, – которой коварный соблазнитель говорит: «Пока жив русский царь, нам не быть вместе». Влюбленная дура, естественно, удивляется, так как не видит никакой связи. Но ее красноречивый любовник убеждает ее, что он прав. Он обещает ей любую помощь, любые деньги, пока она, наконец, не соглашается. И вот, эта влюбленная дура возвращается в Санкт-Петербург из Копенгагена, куда только что приехала к своему возлюбленному. С помощью своих братьев, она на свои деньги устраивает заговор против императора и, когда дело было сделано, она на крыльях любви летит туда, где к ней должен присоединиться, ее суженый. И что она там обнаруживает? Ничего! Она устремляется на поиски любимого и находит его у ног законной жены. Согласитесь, леди Диана, печальная история.

Диана сразу и безоговорочно поверила Ольге и испугалась. А вдруг у ее мужа вновь проснутся к ней чувства? Она, безусловно, красива и умна настолько, что не боится казаться дурой. Что может заставить ее отказаться от претензий на Чарлза? Может, деньги? Она говорила, что потратилась.

– Меня до глубины души тронул ваш рассказ, леди Ольга, – заговорила Диана, – у меня есть небольшие сбережения, и я готова их вам отдать, чтобы хоть как-то смягчить ваши страдания.

– Простите меня, леди Диана, но сейчас это выглядит так, будто вы собираетесь выкупить у меня своего мужа.

Герцогиня смутилась. Эта русская графиня права. Именно так ее предложение и выглядит. Но она совсем не это имела в виду, когда предлагала деньги! Какой стыд. Кто-то смог подумать, что она собирается купить любовь мужа.

– А вы знаете, я согласна, – продолжила свою мысль «графиня» Жеребцова, – я продам вам его.

– Что?!! – взъярился Уитворт, – ты продашь меня? Продать можно то, что тебе принадлежит. Я никогда тебе не принадлежал…

Говоря это, Уитворт следил за своей женой. Он видел, как она подошла к секретеру, достала оттуда большую шкатулку и вынула из нее пачку бумаг. Она что, вправду собирается отдать этой русской свои сбережения?

– Дорогая, не вздумай! Ты же видишь, она тебя провоцирует!

Диана, между тем, подошла к Ольге с пачкой бумаг и сказала:

– Возьмите, здесь облигации на двенадцать тысяч фунтов стерлингов. Может быть, они хоть как-то сгладят вашу душевную утрату.

Ольге хотелось плакать. Если все сбережения герцогини составляют 12 тысяч фунтов, то, получается, ее, Ольгу Жеребцову, Чарлз променял не на богатую жену, а на нищенку. Ольга уже покупала фунты у менял по семь рублей за фунт. Значит, герцогиня откупается от нее, примерно, восьмьюдесятью тысячами рублей. Это стоимость двух ее платьев в России. Это даже не смешно…. Но деньги она возьмет. Пусть Чарлз для начала испытает унижение быть проданным так дешево.

– Я возьму у вас эти деньги, леди Диана, потому что вы ни в чем передо мной не виноваты, вы мне нравитесь и еще я возьму их потому, что Чарлз и этих денег не стоит.

Ольга взяла облигации и ушла.

– Чарлз! Ты ничего не хочешь мне рассказать? – строго посмотрела на мужа Диана, когда лакей закрыл за их гостьей дверь.

– Зачем ты отдала ей деньги? – Уитворт готов был взорваться.

– Это мои деньги, Чарлз. Тебе повторить мой вопрос?

– Все, что она рассказала, близко к правде. Она действительно была моей любовницей. Единственной угрозой нашей связи могла стать война между Англией и Россией. Если бы царь Павел оставался у власти, эта война была бы неминуемой. И я действительно обещал быть с ней вместе, если она вместе со своими братьями устранит это препятствие. И, поверь мне Диана, я был полон решимости выполнить свое обещание. Но тут я встретил тебя, и забыл обо всем на свете. Все женщины мира перестали для меня существовать. Осталась только ты. Можешь ли ты винить меня в этом?! – Уитворт неплохо сыграл отчаянье в последней фразе.

– О, Чарлз! – Диана подошла к его креслу и села перед ним на колени, – прости, что усомнилась в тебе.

– У тебя не было для этого повода, – сказал Чарлз, поглаживая жену по волосам, а сам думал о том, что теперь не получится выкупить расположенную рядом с их поместьем ферму, к которой он давно приглядывался.

***

Третий президент Соединенных Штатов Америки Томас Джефферсон вошел в свой рабочий кабинет, как обычно, за пять минут до восьми. Он прошел к столу и заметил письмо, которое лежало на столе отдельно от папки «входящие». Едва взглянув на печать, Джефферсон понял, от кого это письмо. Он сел в президентское кресло, надломил печати и развернул конверт. Из конверта выпал свернутый листок бумаги. Президент отложил его в сторону и пробежал глазами письмо, написанное на внутренней стороне конверта. Оно было кратким:

«Высылаю список договора, который мне удалось добыть. Если решитесь предпринять какие-то шаги, можете рассчитывать на финансовую помощь европейских банков».

Джефферсон взял переписанную от руки копию договора и начал читать. Договор заключался между королевством Испания и республикой Франция о передаче территории Луизианы, расположенной от реки Миссисипи до Скалистых гор с востока на запад и от Британской Канады до Мексиканского залива с севера на юг. Франция получала территорию вдвое большую, чем существующие Соединенные Штаты, с судоходными реками, множеством лесов и прерий, а, главное, с дельтой реки Миссисипи. На этой дельте замыкалось речное судоходство всего запада США.

Пока дельта и порт Новый Орлеан были в руках испанцев, американцы с ними особенно не церемонились. Да испанцы и не стремились с выгодой для себя использовать свое положение. Можно ли рассчитывать на такое же поведение французов? Вряд ли. На прошлой неделе уже приходило сообщение из Нового Орлеана о двух французских фрегатах, ставших на рейде. Значит, с ними нужно договариваться.

Президент взял перо, бумагу и начал сочинять письмо американскому послу во Франции Роберту Ливингстону. Джефферсон знал, что дипломатическую почту французы вскрывают. Поэтому он дал указания послу договариваться с французской стороной о совместном использовании порта Новый Орлеан и дельты Миссисипи. В случае несогласия французов, переговоры прекратить, так как правительство США будет просить Англию прислать свой флот для установления контроля над Новым Орлеаном.

На самом деле ни к какой Англии американский президент обращаться не собирался. Английская угроза, хоть бы и мнимая, по мысли Джефферсона, должна была заставить французов пойти на уступки в переговорах. Но ответ Ливингстона его удивил. Посол писал, что Франция не помышляет о совместном использовании Нового Орлеана. Французы предлагают выкупить у них всю территорию Луизианы. А если США не согласятся, то французы готовы предложить ее Англии. В настоящее время, как раз в отношениях между этими странами наступил мир и согласие.

Маленькая хитрость не сработала. Нужно срочно отправлять в Париж человека, которому президент мог доверять, как себе, и который не испугается ответственности за принятое решение. Джефферсон знал только одного человека, отвечающего этим требованиям: Джеймса Монро. У него как раз истекали полномочия губернатора Вирджинии, и президент в письме попросил его досрочно начать передачу дел.

Бывший губернатор не спеша сдал дела, вместе с домашними встретил Рождество, и в начале января 1803 года прибыл в Вашингтон.

– К чему такая спешка, Томас? – спросил он, входя в кабинет президента, – я думал отдохнуть месяц-другой после губернаторской нервотрепки.

– Не очень-то ты и спешил, Джеймс. Давай я тебе обрисую ситуацию.

– Я слушаю, – настроился Монро на серьезный лад.

– Испанцы отдали французам Луизиану. Французы собираются занять Новый Орлеан и аннулировать наши договоренности с испанцами о совместном использовании дельты Миссисипи. В Мексиканском заливе курсируют французские военные корабли. Испанские власти Нового Орлеана наложили запрет на движение товаров в порту. Купцы и местное население по этому поводу бунтуют. Французы предлагают нам выкупить всю Луизиану. Если мы не согласимся, они грозятся продать ее англичанам. Вроде ничего не упустил. Что скажешь?

– Скажу, что французам нужны деньги. А с кого они получат наличные за ненужный им кусок земли, их не волнует. Могу дать руку на отсечение, что действия испанцев в Новом Орлеане спровоцированы французами.

– Я тоже так думаю. Французы надавили на больное место чужими руками. Поэтому поезжай в Париж и разберись со всем на месте. Первоочередная задача – открыть новоорлеанский порт для американских товаров.

– Какими я могу располагать средствами, Томас?

– Я думаю, предельная цена за Новый Орлеан десять миллионов долларов. Но если они предложат выкупить всю Луизиану, я даже боюсь подумать, сколько это может стоить.

– Деньги я повезу с собой?

– Нет, Джеймс. Денег в казне нет совсем. Лорд Уэлдон обещал помочь с банковским кредитом.

– Как он на меня выйдет?

– Конкретных договоренностей пока нет. Я написал ему письмо, но ответа пока нет.

– Тогда не стоит торопиться. Давай дождемся ответа.

– Нам нельзя ждать, Джеймс! Бунт в Орлеане, ты же помнишь?

– Ничего. Потерпят полгодика. Хуже будет, если я приеду, договорюсь с французами, а денег не будет. Или будут, но потребуется какой-нибудь документ нашего казначейства. Нет, надо подождать, Томас.

Ответ лорда Уэлдона пришел в конце февраля. В нем говорилось, что голландский банк Хоупов и английский банк Бэрингов готовы кредитовать правительство США на любую сумму под 20 процентов годовых и под гарантию американских государственных казначейских обязательств.

Можно было отправляться в Европу.

Джеймс Монро прибыл в Париж 17 апреля 1803 года. Роберт Ливингстон рассказал ему, что французы готовы продать всю Луизиану за 15 миллионов долларов. Это была приятная новость. Монро думал, что цена окажется гораздо выше. На следующий день американцы в прекрасном расположении духа отправились на переговоры в Тюильри. Но первый же вопрос, которым их встретил казначей Франции Барбе-Марбуа, охладил их душевный подъем, как ушат холодной воды, выплеснутый на голову в жаркий день.

– Вы привезли деньги, господин Монро? – спросил он.

– Нет. Как я, интересно, мог это сделать, если только сегодня узнал предполагаемую сумму сделки?

– Сумма уже давно была озвучена господину послу.

– Не давно, а всего неделю назад, – возразил Ливингстон, – и у меня не было ни малейшей возможности сообщить о ней господину Монро.

– Тем не менее, господа, я должен довести до вас требование первого консула: деньги должны быть выплачены сразу после подписания договора. – казначей встал, давая понять, что на сегодня переговоры закончены.

Американцы вернулись в небольшой особняк Ливингстона с чувством, что их обманули в самых радужных надеждах. Роберт достал из бара бутылку бренди налил немного в бокалы, и они с Джеймсом прошли в библиотеку. Здесь они уселись в кресла и одновременно отхлебнули из своих бокалов.

– И что будем делать? – спросил Монро.

– Надо написать в Вашингтон и попросить, чтобы прислали деньги, – предложил посол.

– Бесполезно. Президент сказал, что денег в казне нет. Да даже если бы и были, никто бы нам их не дал, пока договор не ратифицирован, – ответил Монро.

– Тупик.

– Согласен.

В это время в библиотеку вошел секретарь и доложил, что прибыл представитель банков Бэрингов и Хоупов Йохан Верховен. Джеймс и Роберт переглянулись, одновременно кивнули головой и произнесли: «Впусти».

В библиотеку вошел высокий пожилой, далеко за шестьдесят, седовласый мужчина с умным взглядом серых глаз. Американцы дружно встали и двинулись навстречу незваному гостю.

– Я слышал у вас проблемы, джентльмены? – после взаимных приветствий и представлений произнес банкир.

– Давайте присядем, мистер Верховен, – предложил хозяин дома, – о каких проблемах вы спрашиваете?

Все расселись в кресла, и банкир продолжил:

– Для завершения сделки по покупке Луизианы вам нужны наличные, которых у вас нет. Я правильно изложил ситуацию?

– Правильно, мистер Верховен, – кивнул Ливингстон, – только у меня вопрос, откуда вам о ней известно?

– Это не вопрос, Роберт, – ответил за гостя Монро, – давай лучше спросим, чем мистер Верховен может нам помочь?

– На самом деле все просто, джентльмены, – начал говорить банкир. – Бонапарту нужны деньги, они есть у меня, вам нужна Луизиана, она есть у него. Осталось придумать, предлог, чтобы мои деньги перекочевали к вам. В качестве такого предлога мы с вами заключим кредитный договор. Вот и все. Ваша проблема решена.

– То есть, мы можем получить деньги без государственных гарантий? – удивился Монро, так как сам видел условия предоставления кредита в ответе лорда Уэлдона Джефферсону.

– Формально, да. Но фактически, вы их даже в руках не подержите. Деньги будут переданы представителю Франции за вычетом небольшой комиссии.

– Вы хотите сказать, что мы должны расписаться в получении 15 миллионов долларов и при этом даже не увидим этих денег? – с вызовом спросил Ливингстон.

– В общем, да, – подтвердил Верховен.

– Ты как хочешь, Джеймс, а я в этом не участвую, – заявил посол.

– Действительно, несколько странные требования, мистер Верховен, – соглашаясь со своим товарищем, обратился к банкиру Монро.

– Хорошо, джентльмены, я могу предложить другую схему. Вы рассчитаетесь с Бонапартом не деньгами, а государственными обязательствами уплатить деньги. Своего рода государственный вексель. Естественно он ничего не стоит без гарантии Банка погасить этот вексель. Мы такую гарантию Бонапарту дадим. Эта гарантия будет вам стоить дешевле, чем денежный кредит. Скажем, она вам будет стоить не двадцать, а восемнадцать процентов годовых.

– Что скажешь, Роберт? – Монро вопросительно посмотрел на посла.

– Против этого у меня нет возражений, но согласится ли первый консул?

– Для этого, джентльмены, предлагаю включить меня в вашу делегацию на переговоры, – сказал Йохан.

Следующие одиннадцать дней стороны обсуждали и согласовывали статьи договора, а 30 апреля он был подписан.

Так как деньги Бонапарту нужны были срочно, еще до ратификации договора правительством США, то банки, учитывая свои риски, выплатили ему только девять миллионов долларов из пятнадцати. С государства США банки за свою операцию получили, в итоге, полновесных 23 миллиона долларов наличными.

***

Лорд Чарлз Уитворт собирался покинуть Париж. Ровно год он пробыл послом во Франции, и это был не самый лучший год в его жизни. Он прибыл сюда сразу после подписания мирного договора в Амьене. Это назначение произошло без всякого учета его желания. Франция занимала самое последнее место в череде стран, куда бы он захотел поехать послом.

Но его никто не спросил. Его вызвал министр иностранных дел, вручил верительные грамоты и, напутствуя, сказал:

– Мы знаем о ваших заслугах, лорд Уитворт, в улучшении торговых отношений между Россией и Англией. Мы надеемся, что вам удастся добиться такого же прогресса в отношении с Францией.

– Я не могу принять это назначение, ваше превосходительство, – ответил Чарлз.

– Вот как? И почему же? – удивился министр.

– Нелепые слухи связывают мое имя с убийством российского императора. Бонапарт считал его своим союзником и был очень расстроен его гибелью. Не думаю, что он будет вести переговоры с тем, кого считают виновником смерти императора Павла. Поэтому, я уверен, что мое назначение не послужит для пользы дела.

– О, об этом можете не беспокоиться. Мы уже отправляли запрос Талейрану. Он ответил, что ни для кого, в том числе и для вас, нет никаких ограничений. Как вы понимаете, он не мог дать такой ответ без консультаций с первым консулом.

– Но почему я, ваше превосходительство? Неужели не ясно, что я самый худший кандидат на должность посла во Франции?

– Лично я понимаю, лорд Уитворт, ваше нежелание принять новое назначение, но это не мое решение. Мне пришло распоряжение премьер-министра.

Спорить дальше Чарлз не стал. Он принял верительные грамоты и вышел из министерства. Он уже начал догадываться откуда пришла идея назначить его послом во Францию.

Его бывшая любовница Ольга Жеребцова всего за полгода завоевала высшее общество Лондона. Теперь она звезда светских салонов, желанная гостья королевских приемов и балов. Но что еще более удивительно, она стала официальной любовницей принца Уэльского, первого наследника английского королевства. Наверняка принц, следуя совету своей новой пассии, слегка надавил на премьера, а тот отдал распоряжение своему министру.

В такой ситуации выбора у Чарлза не было. Разве только полная отставка, но это уж совсем крайний случай.

Как и ожидал Уитворт, в Париже ему оказали не самый радушный прием. Посла Англии встречали, как представителя какой-то затрапезной страны. Его сажали в конце ряда посланников на всех званых обедах и ужинах. Но что еще хуже, французское министерство иностранных дел отвечало на его предложения и ноты протеста с большим опозданием или не отвечало вовсе. При этом поводов для составления нот, французы давали предостаточно.

Они почти с момента заключения мирного договора начали его нарушать. Французы захватили остров Эльбу, присоединили к Франции Пьемонт и Пармское герцогство. В Швейцарии, Голландии и западногерманских княжествах распоряжались, как у себя дома. При этом постоянно пеняли Уитворту, что Англия до сих пор не освободила Мальту.

Наконец, два месяца назад 13 марта на приеме в Тюильри Бонапарт разыграл душераздирающую сцену. Он подошел к Уитворту и начал кричать:

– Почему английский флот еще на Мальте, Уитворт?! Вы хотите воевать?! Вы заставите меня это сделать! Только знайте, если вы первые обнажите шпагу, я последний вложу ее в ножны. Мальта или война!

– Но, господин первый консул, имеет место обоюдное нарушение договора…

Однако Наполеон уже не слышал посла. Он отошел и мирно беседовал с испанским посланником. Эту сцену он разыграл не для Уитворта, а для всех присутствующих. Бонапарту всегда было важно показать, что войны развязывает не он, а агрессивные монархи Европы. Он же, напротив, является приверженцем мира. Только когда его вынуждают, он отвечает войной, но войной освободительной, справедливой.

После памятного приема посланников, Чарлз в подробностях описал демарш Бонапарта и запросил дальнейшие инструкции у министра иностранных дел.

Ответ пришел только вчера. В нем послу предписывалось отбыть в Англию.

12 мая 1803 года лорд Уитворт покинул Париж, а 22 мая Англия объявила войну Франции.

***

Кажется, череда неприятностей закончилась. После того, как кладовые казначейства начали наполняться золотом от продажи Луизианы, плохие новости перестали тревожить Наполеона. А то ему уже стало казаться, что его удачу кто-то украл.

Сначала пришло печальное известие из Сан-Доминго. Умер от лихорадки его зять генерал Леклерк. Как не вовремя! Его смерть, чуть было не помешала переговорам с американцами. Повезло еще, что до них эти сведения дошли уже после того, как банки начали выдавать золото казначеям Франции. Но вот объяснений с сестрой Полиной избежать не удалось. Она обвинила Наполеона в смерти своего мужа и ушла от него вся в слезах и с обидой в душе.

Следующий удар по душевному спокойствию Наполеона нанес его друг, однокашник и секретарь Бурьенн. В нем вновь проснулась коммерческая жилка, и он нашел способ набить свои карманы за счет казны. Любого бы на его месте ждала тюрьма, но Бонапарт зачел своему приятелю годы дружбы в тюремный срок и отправил в отставку.

Не уставало доставлять сюрпризы первому консулу его беспокойное семейство.

Его брат Людовик неожиданно для всех оказался семейным деспотом. Наполеона это вряд ли бы волновало, если бы не одно обстоятельство. Он сам женил Людовика на своей падчерице, Гортензии Богарне. После этого он устал выслушивать жалобы Жозефины на своего зятя и, по совместительству, брата.

Возможно, другой его брат Люсьен мог стать лучшим мужем для Гортензии, но он заупрямился. Как оказалось, он завел шашни с какой-то вдовушкой банкира. Ладно бы еще она была богатой вдовой, это хоть как-то можно было понять. Но ведь ее муж обанкротился еще до своей смерти. Люсьен говорит, что любит ее, что она должна на днях родить от него, и он ее никогда не бросит.

Младший брат Жером, пишет из Америки, что женился на американке и не собирается возвращаться во Францию.

Вот семейка! Вместо того, чтобы помогать ему нести столь тяжелую ношу управления государством, его родня только и делает, что вставляет палки в колеса.

Как будто больше некому доставлять неприятности! Для этого вполне хватило бы Фуше. Его шпионы шлют одну плохую новость за другой. Из штаб-квартиры графа д’Артуа сообщают, что оттуда отправлено письмо Жоржу Кадудалю, вождю вандейских бунтовщиков, с приглашением приехать в Англию. Опять Бурбоны что-то затевают. Никак не хотят понять, что их время ушло безвозвратно.

Из посольства в Англии на днях сообщили, что инженера Лепера арестовали при попытке выкупить сборочный чертеж парового двигателя. Инженера обвиняют в шпионаже в пользу Франции.

И в это трудное время подает прошение об отставке министр полиции Фуше. Ему, видите ли, не понравилось, что Бонапарт решил преобразовать министерство полиции в три независимые структуры: уголовную полицию, тайную полицию и департамент госбезопасности. Все три новых департамента подчинялись напрямую первому консулу. Наполеон это, сделал, так как считал, что в руках Фуше сосредотачивается слишком большая власть, но терять Фуше он не хотел. С другой стороны, Бонапарт осознавал, что держать на такой должности человека против его желания, вредно для дела, поэтому отставку принял.