Kitabı oxu: «Ревизор: возвращение в СССР 40»

Глава 1

Москва, квартира Ивлевых

Только из деревни приехали и к квартире подошли, услышал, как за дверью телефон разрывается. Открыл ее, повезло – трубку бросить не успели. Сатчан оказался на проводе. Внезапный телефонный звонок от него стал полной неожиданностью и немного напряг. Тезка сообщил, что Захаров срочно хочет видеть нас обоих для разговора. Что уже случилось? – с тревогой подумал я. – Выходной день ведь. Почему так внезапно вызывает? Да еще и не сказал Сатчану, о чем разговор будет… На одном из заводов, что ли, какое происшествие?

Ехать надо в любом случае. Лучше было бы, конечно, заранее узнать, что именно произошло, чтобы было время продумать варианты реагирования, если какое ЧП. Но уж как есть, так есть. Подтвердил Сатчану, что приеду. Договорились встретиться в скверике на обычном месте через час. Прикинул, что как раз успеваю.

В сквер приехал первым, но из машины выходить не стал, припарковавшись в месте с удобным обзором. Остался сидеть в машине, внимательно поглядывая вокруг. Дождь лил как из ведра, так что я справедливо рассудил, что стоять там и мокнуть, пока никого больше нет, глупо. Минут через пять ожидания заметил приехавшую и вставшую неподалеку машину Сатчана. Достал зонт, вышел и пошёл к памятнику, где мы обычно встречались. Помахав мне, туда же подошел Сатчан.

– Не сорвал тебе планы сегодня шеф? – спросил он меня.

– Да нет, уже успели напраздноваться, – улыбнулся я в ответ.

– От тебя даже вином не пахнет, что это за праздник такой? – скривился Сатчан, от которого немного попахивало водкой.

– Да я же, когда за рулем, не пью, – напомнил ему. – Близнецам моим же год был в среду, вот и отмечали в деревне.

– О, точно! – оживился Сатчан, – хотя и невозможно поверить, что уже год прошел! Кажется, что это вчера было, когда ты мне сказал, что близнецы у тебя родились. Поздравляю, папаша!

– Спасибо! Ну так чужие дети очень быстро растут, – пожал я плечами.

Спустя буквально минуту и Захаров подтянулся. Мы стояли под зонтами, глядя друг на друга и слушая барабанящий по зонтикам дождь. Нормально разговаривать в таком шуме и сырости было затруднительно.

– Да, погода сегодня не очень, – констатировал Захаров задумчиво. – Так мы много здесь не наговорим, – подтвердил он мои мысли. – Давайте-ка не будем дурью маяться, поехали в ресторан. Здесь недалеко.

Захаров назвал нам адрес неподалеку. Быстренько вернулись к машинам и выдвинулись на место. В ресторане «Весна» нас встретили со всем почтением. Было очевидно, что Захаров здесь частый гость. Нас тут же провели за очень уютный уединенный столик. Официант, приняв заказ, умчался вихрем.

Как только мы остались втроем, мы с Сатчаном оба, не сговариваясь, выжидательно уставились на Захарова.

– Ну, значит, ситуация такая, – начал рассказывать тот. – Чтобы вы заранее не волновались, поясню, что дело касается детских площадок, а не наших дел.

Я мысленно вздохнул с облегчением, а то уже боялся, что что-то плохое произошло на одном из предприятий. Детские площадки – это не так страшно, вроде бы. Хотя, если счел нужным нас в выходной свой позвать на разговор, то может все и не так просто, как мне показалось. Интересно, и что он нам такое сообщит?

– Как вы возможно уже поняли по информации, которая проскакивала в последнее время, нашим проектом с детскими площадками вдруг особо заинтересовался мой начальник первый секретарь Гришин, – начал рассказывать Захаров. – Не знаю, что и как он там решил, и что именно себе вообразил, но не так давно, не сказав мне ни слова и не посоветовавшись предварительно, он забрал под свое начало проект и поменял места размещения детских площадок.

– Ничего себе, – выдохнул Сатчан и добавил немного разочарованно. – Понятно.

– И где же он их поставил? – осторожно поинтересовался я у Захарова.

– Насколько мне известно, площадки были размещены во дворах, где проживают внуки членов Политбюро. – тонко улыбнувшись, ответил Захаров. – Сами понимаете, с какой целью?

Мы дружно хмыкнули. Я мысленно вздохнул. Ну-ну, понятно, почему Захаров едва сдерживает ехидную улыбку. Он-то знает, какие побочки у этого проекта существуют и почему мы так спешно запустили производство новых площадок и планировали размещать их именно группами по несколько штук, чтоб реку из окрестных ребятишек разбить на отдельные потоки. Что же теперь будет твориться, когда все дети с окрестностей хлынут во дворы, где живут внуки членов Политбюро? Представляю себе, как подставился Гришин, и что ему предстоит выслушать в ближайшее время от возмущенных представителей сильных мира сего.

– Сами понимаете, – продолжил тем временем Захаров, – ситуация складывается не очень приятная и потенциально рискованная. Про площадки в соседних с вами дворах пока можете забыть. В ближайшее время на заводе окошек не предвидится. Все заказы расписаны, вы же прекрасно это помните. Понятно, что так или иначе, все задуманное мы реализуем и площадки установим там, где намеревались, но точно не в ближайшие месяцы.

– Ясно, – кивнул я за нас с Сатчаном, понимая, что это только часть вопроса, который хочет обсудить Захаров. Причем не самая главная часть…

– А как мы будем действовать теперь? – поинтересовался Сатчан, тоже прекрасно осознающий проблему. Всю жизнь в этой среде вращается все же… – Гришин как-то объяснил свои решения?

– Да никак не объяснил, – пожал плечами Захаров. – Он ни словом об этом со мной не обмолвился, делает вид, что так и надо. Вопросов никаких не задавал, пояснений не требовал. После выхода статей про площадки, в положительном свете его выставляющих как автора идеи, косвенно выказал мне свое одобрение. Но ни про установку площадок, ни про какие-то нюансы, с ними связанные, он со мной ни разу не советовался, вообще эту тему не поднимал.

– Ясно, – кивнул я, – а как эти статьи вообще появились, в которых Гришин выставляется автором этой идеи с площадками? Сами по себе?

Конечно, я прекрасно понимал, что не сами по себе…

– Ну, это была моя инициатива, – развел руками Захаров. – Но я сделал все так, чтобы концы ко мне не вели, если начнут искать автора идеи.

Да ладно! – подумал я. Гришин и искать не будет. И так понятно, кому это было выгодно…

– Но вы же понимаете, что в ближайшее время произойдет? Своими глазами наблюдали, что у меня во дворе творится. – решил все же уточнить я у него.

– Совершенно четко понимаю, – ответил Захаров. – Мой помощник доложил, что площадки уже установлены и сегодня были открыты для использования.

Я чуть не присвистнул в изумлении. Оперативно сработали, нечего сказать. Хотя и понятно, что при наличии личной заинтересованности градоначальника в условиях СССР любая работа спорится.

– Сейчас главное пережить те проблемы, которые у меня могут возникнуть, когда Гришину прилетит от других членов Политбюро. – добавил он.

– Ну, тогда тем более, – сказал я. – Давайте спрогнозируем ситуацию. Гришину явно в ближайшие дни начнутся звонки от возмущенных членов Политбюро. Они привыкли к тишине и уюту своих жилищ, а тут шум, гам, толпы незнакомых детей со всех окрестностей… Звонящие будут вполне себе резонно спрашивать Гришина, что творится и почему их респектабельные дворы резко вдруг перестали быть таковыми и конца и края этому не предвидится.

– Ну да, – пожал плечами Захаров. – Примерно так все и будет. Причем скоро…

– И как в такой ситуации будет действовать Гришин? – продолжил я мысль. – Просто отмахнуться от претензий таких людей у него не получится.

– Именно, – Захаров посерьезнел. – Ему теперь точно не позавидуешь, крутиться будет, как уж на сковородке. Если повезет, то и слетит со своей должности. И у меня появится шанс сесть на его место.

Последние фразы он сказал, понизив голос и оглядевшись по сторонам.

Вот совсем не уверен я, что на такое хлебное место именно Захарова Политбюро посадит, даже если и так все сложится.

– Но если не слетит, то когда все поутихнет, он же начнет виноватых искать, – спокойно подытожил я. – Если даже сразу вдруг не сообразит. Но он умный мужик, по слухам, так что быстро поймет, что к чему.

Захаров себя, конечно, неплохо от гнева Политбюро прикрыл, идею со статьями этими реализовав, – размышлял я. – Для всех вокруг он совершенно ни при чем, в статьях этих про Гришина как про автора расписано все. Но Гришин не дурак, моментально смекнет, как его Захаров уделал. И точно ему такого не спустит. А нам Захаров нужен сильным и влиятельным. Слишком много на него всего завязано, чтоб рисковать так. Надо что-то придумать срочно, чтоб он мог себе соломки подстелить.

– Согласен с тобой, – кивнул тем временем Захаров. – Этот момент меня беспокоит, и поэтому я хотел с вами посоветоваться, видите ли вы какие-то угрозы для нас? Определенные шаги я предпринял, на меня лично ничего не указывает, но вдруг упускаю что-то.

– Я вижу угрозы, – сказал я ему совершенно откровенно. – Гришин знает, у кого он забрал этот проект. Он в курсе, что это вы были его инициатором, соответственно, когда на него посыплются шишки, он начнет злиться на вас. И отыгрываться на вас начнет тоже. И тут не важно, указывает на вас что-то там где-то или нет, он ведь четко знает, откуда что идет.

– Но в этом случае, – поморщился Захаров, – что ты предлагаешь сделать?

– Нам нужен запасной план для того, чтобы вы смогли в перспективе сохранить с Гришиным нормальные взаимоотношения.

– Это понятно. Я и сам с ним ссориться не планировал, – нервно усмехнулся Захаров. – Мне бодаться с ним совершенно не с руки. Слишком высокий уровень. С такими людьми никогда нельзя быть уверенным, с чем можно столкнуться. Поэтому было бы очень неплохо ситуацию как-то урегулировать… Но идей как, у меня пока и нет.

– Очень правильная позиция, – кивнул я. – В данной ситуации Гришин, как только получит первые гневные звонки, явно задергается и начнёт искать выход из сложившегося положения. Было бы неплохо, чтобы именно вы подсказали ему вариант, как можно ситуацию разрешить. Если сработает, то вы еще и в плюсе окажетесь, он обязан вам будет.

– А как можно такую ситуацию в свою пользу решить? – спросил Сатчан недоуменно. Вид у него был встревоженный. Он прекрасно знал, насколько влиятелен Гришин, и тоже не мог понять, зачем Захаров вообще с ним в рубку пошел, даже в таком формате, когда Гришин, отобрав у нас детские площадки, сам нарвался на проблемы с другими членами Политбюро.

– Надо подумать, – кивнул я. – Давайте снова попробуем спрогнозировать, как поведет себя Гришин и как будет мыслить его окружение в данной ситуации. Он ведь явно соберет всех, когда вопрос встанет ребром.

– Сначала не всех, – возразил Захаров, – поначалу попытается тихо все решить, ближайших помощников созовет. Не с руки ему слишком много людей посвящать в то, что Политбюро имеет к нему серьезные претензии. Тут же как – кто-то может решить, что момент подходящий для того, чтобы его проблемы усугубить, подкинув какой-то компромат на него тем, кто готов будет его использовать.

– Хорошо, созовет ближайших помощников и потребует предложений по выходу из положения, – констатировал я. – Мы с вами это уже проходили. Думаю, что помощники, скорее всего, придут к выводам, аналогичным нашим.

– Что надо больше площадок вокруг? – заключил Сатчан.

– Именно, – подтвердил я. – И после этого Гришин спешно обратится на «Полет».

– А там ничего сделать не смогут, – развел руками Захаров. – Я с директором завода недавно говорил по этому поводу. Они и так с партией этих площадок выше головы прыгнули, сверхурочно работали, когда Гришин сказал, у кого они будут установлены. Им новые игровые площадки пока взять просто негде. Две-три недели минимум нужно, чтоб хотя бы несколько новых выпустить, а их ведь еще установить надо… Это тоже время.

– Получается, что раньше, чем через месяц, а скорее через полтора, ситуация не разрешится, – подвел я итог. – И вот тогда у меня такой вопрос. Допустим, Гришин ничего не придумает, и его снимут, а вас назначат вместо него. Вот прямо на следующей неделе, с наказом немедленно решить эту проблему или последовать в отставку за ним. Или, еще вариант вот такой, Гришин уцелеет, но издаст приказ, чтобы показать видимость активной работы над ошибками разъярённым членам Политбюро, которым назначит вас ответственным за разрешение этого кризиса, чтобы иметь основание уже вас уволить, если вы не справитесь. Наверняка у него хватит на это полномочий, он же ваш начальник. Может и не сразу сообразит это сделать, но наверняка сообразит же. Что делать-то будете, Виктор Павлович?

Захаров при этих моих словах немного побледнел. Похоже, что до него только сейчас начали доходить возможные последствия всей этой ситуации. Так-то он больше радовался, я так понял, что Гришин в такие проблемы сам себя втравил, из-за того, что тот надменно к нему отнесся. Логичная психология для человека, которого ни за что ни про что обидели на ровном месте. И только на заднем фоне он опасался последствий, не в полной мере понимая, во что они могут вылиться лично для него.

– Это очень серьезная ситуация, – сказал Захаров тихо, – и что делать тогда, я понятия не имею. Было бы сейчас лето, то такой проблемы не было бы. Многие в отпусках, на дачах и в городе сидеть необязательно. Но сейчас у нас сентябрь, самая рабочая пора, из Москвы деться некуда. Поэтому в обоих вариантах, что ты сейчас предложил, Павел, я рискую оказаться в очень плохом положении. Давайте думать, как выбираться…

Произнеся это, Захаров вопросительно посмотрел на меня. Собственно, как и Сатчан. Я мысленно хмыкнул. Что-то оба идеями не брызжут. Совсем неудивительно, в семидесятых, что такое пиар и тем более черный пиар понятия еще не имеют. Так что ждут, что я их спасу аки Бэтмен. Хотя, конечно, тут я палку перегнул, про Бэтмена они тоже, скорее всего, не в курсе, в СССР этот персонаж непопулярен. Ну что ж, не впервой мне генерировать идеи, чтобы помочь кому-то выкрутиться. Так, и что мы имеем, надо прикинуть…

Сидел в тишине, внешне сосредоточившись на еде. Жевал и думал. Крутил в голове варианты с четким пониманием, что раз экономика не сработает, площадки взять экстренно неоткуда, то надо сосредоточиться на человеческой психологии. Захаров и Сатчан притихли, как школьники в присутствии директора школы. Сатчан ладно, но видеть в таком положении такого серьезного человека, как Захаров, мне было немного смешно. Только улыбаться нельзя, а то он сразу сообразит, о чем я думаю, и станем врагами.

– Ну, есть один вариант, – сказал я задумчиво, крутя появившуюся в голове идею, – я бы на вашем месте предложил Гришину доступ на уже установленные детские площадки закрыть.

– Как закрыть? – удивленно переспросил Захаров.

– Натянуть по периметру какие-то верёвки, поставить дружинников, чтобы они следили, чтобы никто на площадки не заходил, – начал объяснять я. – Объявить всем жильцам, что проект ещё не закончен, там что-то нужно ещё доработать, закрепить, поэтому сейчас пока что пользоваться площадкой нельзя. А как только проект будет доведен до ума, доступ откроют.

– Так, – кивнул Захаров, – то есть тогда получается, у нас будет тишина во дворе, а тем временем новые площадки потихоньку можно будет сделать и установить в соседних дворах… И только члены Политбюро будут в курсе, для чего временно ограничен доступ. Чтобы шумно не было.

– Новые площадки само собой, – подтвердил я, – но суть идеи не в этом. Как только будет закрыт доступ на детские площадки, что произойдет, как думаете? А произойдет следующее, – начал сам отвечать на свой вопрос. – Взрослые родственники членов Политбюро успокоятся и будут довольны, что шума нет. Претензии к городским властям снимутся, но временно. Потому что их дети начнут очень сильно жаловаться и капризничать. Вы представьте только, у них под окнами роскошная новенькая невиданная доселе детская площадка с кучей классных развлечений, а попасть на нее нельзя… Они такие концерты своим родителям закатывать начнут, что тем шум во дворе приятной музыкой покажется.

– Ну ты Паша жук, – восхитился Захаров. – Ведь точно, так и будет. И как только доступ на площадки закроют, дети взвоют и через пару дней Гришину начнут снова звонить члены Политбюро, но уже не с претензиями, а с просьбами запустить площадки. И на любые условия пойдут, лишь бы внуки не скандалили. И ждать будут спокойно, когда узнают, что план есть, как с шумом проблему решить. И месяц-другой ожидания проблемой уже не будет. Великолепно просто! Молодец.

Я кивнул на похвалу и продолжил:

– Да. Это, думаю, должно сработать. Важно вам в правильный момент все Гришину подсказать. И если все это сработает, а оно сработает, то у вас с Гришиным интересный вариант получится. Он ведь у вас проект отобрал втихаря, то есть очень нехорошо поступил, а вы при этом его ещё и выручите, то есть по идее ваши позиции очень хорошо упрочатся после этого.

– Да, да, да, – кивал согласно Захаров, что-то явно уже прикидывая в уме, – хорошо, что я тебя вызвал сегодня. Отличную идею подсказал.

Сатчан, я увидел краем глаза, несколько расстроился, что не его сейчас похвалили. Но думаю, проблем у меня с ним из-за этого не будет, он не сильно завистлив. Не без этого, конечно, но в меру все же. По-настоящему завистливых людей я в жизни встречал, и теперь при любой возможности стараюсь к ним и близко не приближаться. Они живут по принципу, изложенному в восточном анекдоте. В том самом, когда Аллах говорит человеку – проси у меня что хочешь, но соседу я дам это вдвойне. А тот отвечает – всевышний, выколи мне один глаз!

– Если все закрутится, – подсказал я Захарову напоследок, – надо будет ситуацию на «Полете» под контролем держать. Новые площадки понадобятся все равно очень скоро и в больших количествах. Так что под это дело из Гришина можно будет выбить для завода преференции любые, премии рабочим и прочее. А нам же это на руку…

– Обязательно, – Захаров энергично кивнул.

Внешне он совершенно изменился с начала встречи. Было видно, что найденное мной решение его очень радует, и он уже готов действовать. Да уж, мои знания из очень неспокойного будущего, когда ужом приходилось постоянно выворачиваться, чтобы выжить, в спокойные и тихие семидесятые все же тоже иногда пригождаются…

***

Глава 2

Москва, квартира Ивлевых

После всей этой суеты в субботу, воскресенье выдалось тихим и безмятежным. Первую его половину я провел в библиотеке, надо же было подготовиться к выступлениям на радио в понедельник. Про ту же Японию, к примеру, я как экономист, не так и много знал помимо экономики. Какие-то основные вехи помнил, конечно, включая всецело проамериканскую ориентацию. А с КНДР ситуация вообще аховая. Кто на самом деле что-то знал про КНДР даже в двадцать первом веке, кроме редких специалистов? Не страна, а просто коллекция мифов какая-то. Чтобы про нее что-то реально понимать, надо там хоть несколько месяцев прожить, наверное, и свой любопытный нос везде там засунуть, кроме тех мест, где его прищемить могут. Так что знания точно нужно было подновить… Что я благополучно в спецхране и сделал.

Вернулся домой и по-настоящему расслабился. И ливень, то временно затихавший, то набиравший силу снова, отдыхать совершенно не мешал, ведь в квартире было сухо и уютно. Напротив, создавал даже приятную атмосферу своим шумом и озонированным воздухом. Последние относительно теплые деньки в году, скорее всего, когда можно весь день с открытым окном провести, не опасаясь простыть…

Думал, конечно, обо всей этой ситуации с детскими площадками по итогам беседы с Захаровым. Ну интриг партийцы накрутили вокруг такой вроде бы совсем безобидной темы! Да еще и Захаров сильно подставился с этими газетами. Он же не знает, как я из будущего, что Гришин еще очень долго будет градоначальником Москвы, и такими полумерами его не сковырнуть… Вот и попытался свою обиду на отобранные площадки у его внуков использовать, как возможность для мести… Вернее, внучек. Сатчан как-то сказал, что у него девочки-двойняшки.

Подумал было о том, чтобы использовать для смягчения ситуации с детскими площадками в кремлёвских дворах тот потенциал, что наверняка в Святославле энергичный Шанцев уже развил. Давно я ему все уже передал, наверняка уже и первые площадки у него готовы. Но у меня было намного больше причин этого не делать, чем делать.

Во-первых, идея была детишкам святославским сделать побыстрее что-то по-настоящему крутое, не хуже, чем в Москве. Ну и кто я буду, если у провинциальных детей эти площадки отберу ради московских, и так во многом избалованных жизнью по сравнению с ними?

Второй момент – Шанцеву я отдал этот проект без всяких согласований с Захаровым. Он об этом и не знает. Мало ли, ему не понравится такое самоуправство с моей стороны. То, что идея этих площадок моя, он уже мог и подзабыть, люди во власти имеют на благодарность память короткую. Решит еще, что я слишком самостоятелен…

Дальше момент важный – я понятия не имею, на какие деньги Шанцев там эти площадки клепает, и есть высокая вероятность, что на те самые, что мы отняли у Вагановича. Ну и нужно ему в таком случае высокое внимание со стороны члена Политбюро Гришина? Подальше от господского внимания – целее будешь, как говорится… Сначала скажут, как благодарны, а потом через полгодика какую-нибудь инспекцию пришлют, взревновав, что какой-то провинциальный городишко для себя такую мощную программу благоустройства дворов решил затеять, не хуже, чем в столице… Откуда дровишки, как говорится?

Ну и если даже взять все в самом сказочном варианте, что Шанцеву будут благодарны за эту инициативу, и приметят в Москве как перспективного человека на повышение – а оно ему надо? Зная Шанцева, уверенно могу сказать, что не надо. Он и в святославские начальники не рвался вовсе, согласился лишь потому, что в Святославле всю жизнь прожил и решил, что ради своих людей уж потерпит новую должность. А тут раз – его заприметят, да и выдернут куда-нибудь в ту же Москву на повышение. Святославль жалко, под хозяйственной рукой Шанцева у него хоть появилась возможность после нескольких лет мздоимства Вагановича немного оправиться. А дай бог, и расцвести, если Шанцев все грамотно будет делать.

В общем, столько факторов было против, что я решил не тревожить Святославль. Ну и чуйка в пользу такого решения тоже говорила, а чуйке я стараюсь доверять, если она уж так ныть начинает, как в этом случае было.

Ну а в понедельник, конечно, провел дома небольшую подготовку к выступлению на радио, да и поехал на него.

Николаев обрадовался мне, увидев.

– Павел Тарасович! – сказал он, улыбаясь во все тридцать два зуба, – как же вас не хватало в августе! Как назло, очень интересные темы словно специально под вас сделанные, просили освещать! Потом, к счастью, уже в отпуск отправился, и вот сегодня первый день, как вышел. Ну что, с какой темы начнем работать?

– А давайте с Чили! – предложил я.

Как все настроили оборудование, так и стартовали. Чтобы не повторяться, все же по Чили у нас уже была передача, сделал акцент сугубо на геополитике – почему американцам так важно было совершить переворот в Чили, свергнув социалиста Альенде. Ясно, что экономика Чили тут играла весьма второстепенные мотивы, не такая она и крупная, чтобы иметь какую-то особую важность для США. Хорошо так разошелся, клеймя американский империализм, что в итоге Николаев стал мне уже на часы свои показывать. Он конечно, свои пять копеек тоже вставил пару раз – сожалел о печальной судьбе чилийского народа и сказал, что убитого Альенде запомнят за его попытку сделать чилийцев счастливыми.

Отдохнув пяток минут и попив горячего чайку, продолжили. В этот раз затронули КНДР.

Сейчас, кстати, КНДР была на пике экономического роста. Северная Корея наращивала свою экономику такими темпами, что южнокорейцы начали присматриваться к ее идеологии и плановой экономике в надежде что-то усвоить для того, чтобы не отстать. Да, в двадцать первом веке в это трудно будет поверить, но семидесятые для Северной Кореи были чудо как хороши. А вот потом уже что-то сломалось, но об этом я говорить ничего не собирался – до этого еще очень далеко. Не мог говорить и о том, что южнокорейцы скоро слегка переделают северокорейскую идеологию и внедрят у себя, а также позаимствуют у КНДР и элементы плановой экономики, включая пятилетки. Так, намекнул только на то, что Южная Корея завистливо смотрит на то, какими темпами развивается экономика КНДР, и не исключено, что капиталисты будут заимствовать что-то у коммунистов, чтобы окончательно не отстать. Николаев в этот момент очень радостно закивал, и даже поднял вверх большой палец.

Ну и конечно, в целом рассматривал отношения СССР и КНДР. Подчеркнул огромную важность того, что СССР сделал для независимости этой страны, оказав поддержку против попыток французов и американцев поработить ее, осветил многочисленные меры Москвы по развитию промышленности нашего ближайшего союзника. Время как-то незаметно пролетело, и снова Николаеву пришлось меня тормозить.

А вот к моменту записи третьей передачи, про советско-японские отношения, я немножечко уже выдохся, и темп сбавил под более комфортный. Много внимания уделил перспективам японской экономики в ближайшие годы, осветив их как блестящие. Ну да, уже очень скоро арабы своим бойкотом по продаже нефти ряду западных стран взвинтят цены на нефть выше крыши, и вот тут-то японские дешевые автомобили, небольшие и тратящие мало бензина, валом хлынут на рынки США и Европы, оказавшись весьма востребованными.

По лицу Николаева понял, что он не очень уверен, что такую блестящую оценку перспектив враждебной нам капиталистической экономики выдадут в эфир, и быстро перешел к политике в наших отношениях. Смысл тратить время и энергию на то, что все равно потом вырежут по идеологическим соображениям?

Охарактеризовал японскую внешнюю политику как марионеточную в руках США, и предрек, что наши отношения в ближайшие пятнадцать лет не улучшатся, потому что и с США наши отношения пока что никак не могут существенно улучшиться, а против Вашингтона Токио никогда не пойдет. Так что нет у нас с японцами мирного договора и в ближайшие десятилетия и не будет. Затронул проблему спорных островов весьма патриотично, отметив без всяких компромиссов, что с нашей точки зрения никакой проблемы нет – это наша территория, и ни пяди своей земли мы никому никогда не отдадим. Так что японцы могут утереться и не иметь иллюзий.

Николаев задал наводящий вопрос про экономику, и я понял, что ему нужен какой-то негатив. Опасается, что позитив вырежут, и останется передача вовсе без экономического аспекта. Ну что же, негатива в Японии тоже много. Осудил японскую модель менеджмента как античеловеческую, ущемляющую права трудового человека вечными переработками. Разве это дело заставлять людей работать по двенадцать часов в день, часто и без выходных, и плохо относиться к тем, кто берет положенный по закону отпуск? Упомянул про многочисленные случаи, когда люди умирают от переутомления прямо на рабочих местах. Затем прошелся по коррупции в японской политике и по тому, что японцы до сих пор не хотят извиняться за зверства во время оккупации во вторую мировую войну на многочисленных территориях азиатских соседей. Напомнил про японские концлагеря и ужасные опыты над живыми людьми по тому же сценарию, которому следовали немецкие нацисты в своих концлагерях. Николаев, слушая это, совсем успокоился и расцвел.

Когда по его сигналу запись стали сворачивать, отметил на своих часах, что мы делали запись по японцам на три минуты дольше, чем по Чили или КНДР. Похоже, я верно угадал, что он боится, что хвалебную часть вырежут, и тогда материала не хватит. Послушать, что ли, потом, когда будут транслировать передачу, чтобы убедиться в правильности своей догадки? Ну разве что если только свободное время будет…

С радио поехал сразу в Верховный Совет. Уж очень меня возмутило то письмо о наезде местных партийцев на главного редактора газеты в Ярославле. Он прав – мы коллеги по перу, а своих надо защищать…

Марк был на месте, парней наших еще не было, у них еще третья пара только что закончилась, а будет еще и четвертая. Ильдар вышел к какому-то начальству. Но Марк, узнав, что у меня появились наметки для Группы молодёжного общественного контроля, предложил мне подождать его возвращения, сказав, что тот очень расстроится, если узнает, что я его не дождался. Я так понял, и Марку что-то хорошее перепало за тот успех с мясокомбинатом.

Ладно, этот тот самый случай, когда все в выигрыше. Хорошему человеку поможем справедливость восстановить, если все описанное в письме правдой окажется. Ильдар получит стимул для карьеры, и будет мне за это благодарен. Не то чтобы я сильно нуждался в его благодарности, да и понимал, что человек он достаточно двуличный, но пусть будет уж, что уж там, мало ли все же пригодится однажды. Марк вон тоже энтузиазмом горит явно, а вот Марка я в отличие от Ильдара уважал, он надежный мужик. Ну и парням нашим будет дополнительная возможность с правдой жизни познакомиться…

Ну а пока ждали, еще немножко позитива – чай горячий наладились с Марком пить, что совсем неплохо, чтобы после радио связки восстановить. И сдобы у него уже накуплено было разной, так что чай не пустой гоняли. Выпечка, конечно, в кремлевском буфете качества отменного, впрочем, как и все там, что есть в продаже…

Ильдара долго ждать не пришлось. Он аж просиял, увидев меня за столом рядом с Марком. Догадался, видимо, что раз я в неурочное время появился, то есть у меня что-то для очередного рейда.

Но начал он, крепко пожав мне руку, с другой темы.

– Так что, Павел, скоро статья выйдет по рейду на мясокомбинате?

– Да вот немного дошлифовать осталось, и завтра, скорее всего, уже и отвезу ее в редакцию. Обычно они долго не тянут, есть хорошие шансы изданной ее увидеть уже на этой неделе.

Он еще больше расцвел, услышав это. Ну а дальше я уже тянуть сам не стал, достал то самое письмо из Ярославля и зачитал.

– Ну и что скажете? – спросил обоих.

На всякий случай, если забракуют вдруг тему, взял и те два письма, на которые первоначально наткнулся в той папочке. Мало ли какие в Кремле сейчас веяния и акценты, что не позволят ярославскую тему поднимать…

Ильдар с Марком тут же переглянулись. Лица сосредоточенные, прикидывают, что к чему.

– Ну, не велики птицы в горкоме ярославльском так себя по-барски вести в отношении журналиста, что критикой недостатков в городе и области занимается… – сказал первым Марк, задумчиво глядя на Ильдара. Я так понял, что ему такая идея рейда понравилась, и он решил подтолкнуть чрезмерно осторожного Ильдара. Отлично! Один союзник у меня уже есть.