Kitabı oxu: «Сердце ведьмы даром»
Глава 1. Малина Стэр
– Воннн!.. – злое эхо разлетелось вдоль стен нашей библиотеки.
Пространство зала поглотила тень, а за ее спиной с грохотом закрылась распахнутая ударом ноги дверь.
Возмущённо задрожали витражные стекла, загудели высокие стеллажи, зашелестели древние фолианты.
– Но… – попыталась возразить смотрительница зала.
Нирочка. Приятно кругленькая, уютно-ароматная.
В ее смену мне работалось комфортнее всего, и даже самый паршивый день обретал светлый смысл.
– Пошли. Все. Вон!
Яростная пощечина смела неугодных прочь.
Оторопевшее эхо ещё какое-то время металось между бетонных колонн, надеясь затеряться среди купольных сводов, однако, в итоге утихло и оно.
В академической библиотеке этим хмуро-зимним воскресным утром остались только мы: я, мое храбро боящееся сердце и он – Сэдрик Файт, одним рыком разогнавший весь читательский бомонд.
Откровенно говоря, я бы тоже мечтала оказаться от Его Бешенства подальше, прихватив с собой и отважно замершее сердце, вот только рабочие обязанности не позволяли. Моя должность помощника библиотекаря предписывала в данный час находиться за стойкой обслуживания, и отойти я могла исключительно по сверхважному поводу.
Нежелание встречаться с Сэдриком Файтом – магом в каком-то там дцатом колене, надеждой и брекватером всего континента от безжалостных тварей Великой Пустоши – к сверхважным поводам администрацией академии не причислялось, а вот в моем личном рейтинге этот пункт шел в первой тройке, приравниваясь к прямой угрозе жизни.
– Ты!.. – рявкнуло Его Бешенство.
– Вы, – сердце тряслось в обнимку с поджилками, но этикет был в меня вбит с малых лет. Интернат и ни к такому обяжет.
– Тыыы! – степень недержания возмущения достигла у мужчины апогея.
Я лишь поправила каштановые волосы, взлохмаченные поднятым от его рева ветром, незаметно вытерла вспотевшие ладошки о клетчатую юбку и направилась к входным дверям библиотеки.
– Прикрою, а то сквозит.
Сказала и напряглась всем вниманием, отслеживая затылком состояние маловменяемого посетителя.
Что ему на этот раз нужно?!
– А ну стоять! – очередное громыхающее эхо потрясло купольные своды.
– Не нукай-ТЕ, не запряг-ЛИ!
Питекантроп недоделанный! Брюнетистая глыба под два метра ростом, на все головы родовым гонором ушибленная!
Серо-голубые глаза швырнули в мою сторону разрывную гранату, и рвано-шелестящие, предыханием сопровождаемые слова, всё-таки, вырвались из него наружу:
– Ттт… Тыыыыы!
Отдышка у него, что ли?!
Может, травок ему предложить или валерьянки накапать? У Нирочки в нижнем ящике стола всегда запас имеется. С нашими-то академовскими вредителями никаких нервов на четкое соблюдение должностной инструкции не хватит!
– Ссс… Ссс!..
– Слушаю! – гаркнула я на его ссыкания, прерывая недооформившееся непотребство на корню, а после открыла настежь захлопнутую раннее дверь, ещё и креплением подперла (я ж не сумасшедшая, с этим психом неуравновешенным в тет-а-тете оставаться).
– Твоими молитвами, ссс… стервь, я лишился невесты! Практически жены! – выдало булькающее ядом одноклеточное и потянуло свои загребущие лапы к моей лебединой шее.
– Не то, чтобы моими, – сразу же осадила я задиру. – Помнится Вы сами приложили к этому руку. Вернее… хмм… руку вместе с прочими неуёмными частями тела.
– Ууу… Уууддд…
– Удивлены? – форменные издевательства в комплекте с измывательствами продолжались. Ведьма я или где??
О, я – ведьма! В академии! Да на боевом посту! Моя территория, моя правда, моя сила!
И вообще, не я этого разбушевавшегося мужика сюда притащила, но, видимо, именно мне придется его отсюда выпроваживать. Он и так всех посетителей распугал, глядишь, с минуты на минуту куратор Дикинс заявится, а слушать его очередную замечательную тираду сил никаких нет: нахватала я этих замечаний… по шею!
Да-да, ту самую, к которой один невыдержанный субъект во второй раз протягивает свои удушающие лапы.
– Цыц! – хлопнула словом по уже поднимавшимся конечностям, явно лишним у свирепствующего мага.
Ну ничему он у жизни не учится!
Я со счета сбилась зарубки наших бурных встреч на стенках памяти отмечать.
– Вввведьма! – презрительно выплюнуло покрасневшее от едва сдерживаемых чувств существо.
Вот те на те, маг в томате! Оскорбил ведьму ее сутью!
– Могу, умею, практикую! – с гордостью ухмыльнулась я во все зубы и наглым образом, походкой от точеного бедра, вернулась на свое рабочее место.
За библиотекарскую стойку.
Ровнехонько напротив одной разъяренной, аристократически вытянутой морды.
– Ууу… Уууддд…
– Да все я знаю про ваши затаенные желания! – без намека на какую-либо совесть махнула я рукой на чужие переживания и попытки их выразить. – Ну что же Вы, неуважаемый, с нашей ведьминской сестрой который год бок о бок учитесь и по-прежнему не разобрались в управляющих берегами?! Несолидно, право слово. Даже обидно несколько… чем вас, магов, только пичкают, если об основах забывают?!
Вспыхнувшая воронка сил, не сказать, чтобы стала для меня неожиданностью.
Да и наша перепалка, по-честному, – тоже не новость.
С того момента, как пятый курс магистрата отправили на повторное прохождение практики по экстренной медицинской помощи и этих увольней великовозрастных определили довеском к нашей ведьмовской целительской группе, мы регулярно схлестывались в поединках. Словесных и не только.
Я – ведьма, молчать не буду, а уж заносчивому снобу и вовсе с радостью хвоста накручу.
Но объективности ради, отмечу, что этот магией укушенный вурдалак цепляться начал первым. Не сиделось ему спокойно в золотых рядах аристократами избранных.
Заскучало Его Бешенство среди стерильных столов и медпрепаратов и пошло кислотным вниманием разъедать коллективные связи среди нашей женской группы.
Выглядел Сэдрик Файт истинным отпрыском древнейшей ветви сильных магов. Высокий лоб, интригующие чуть сведенные хмуростью русые брови, нос с горбинкой и напряжённые серо-голубые глаза, но не те, что завлекают своей мягкостью и бездонностью, а те, что, как бетонная стена, налетев на которую вышибаешься духом и сбиваешься дыханием, – резкие, хлесткие, неподдающиеся.
Добавим к этому образу крепкую и гибкую осанистую фигуру, длинные изящные и вместе с тем убийственные в своей безжалостной хватке пальцы, натренированное сражаться тело.
Да, Сэдрик Файт был ярким представителем своего рода.
Образование, власть, богатство, одежда, манеры…
Впрочем с последним у Файта наблюдались явные сложности…
И в этом он не доучился!..
Ко всему классически упакованному букету прилагался бонус – взрывоопасный характер, отчего за глаза Файта и прозвали Его Бешенство. По-моему, парень прекрасно об этом знал и с завидным упорством подтверждал выданное ему академическим обществом звание.
Регулярные стычки, магические поединки, словесные оплеухи окружающим. Файт развлекался в стенах учебного заведения, ни в чем себе не отказывая.
И при этом слыл первым женихом в нашей альма-матер.
Весьма разборчивым, крайне придирчивым и абсолютно непостоянным.
За право греть его бок женское сообщество академии сражалось день и ночь. В кошачьих схватках летали волосы, разорванное белье и отголоски заклинаний.
Не миновала эта участь и мою учебную группу.
Стоило Сэдрику Файту взойти на помост аудитории целителей, где мы, ведьмы второго курса, по самые глаза погруженные в стерильные медкостюмы, отрабатывали на фантомах-симуляторах базовые хирургические приемы, как волну удивления, восторженной радости и восхищения сменила постоянная гонка за благосклонностью аристократа.
Дружеские связи были отброшены за ненадобностью, совместные планы расстроены, прежние увлечения забыты.
А гадский Файт не просто был непротив столь многомерного женского внимания, он ещё и подначивал, раззадоривал, провоцируя на пари и делая ставки.
Подпольный тотализатор стал финальной каплей в и без того мизерную кофейную чашечку ведьминского терпения. Когда очередной спор коснулся уже моей соседки по комнате, я, до селе молча отсиживающаяся в стороне и наблюдающая за творящейся вакханалией со свойственным мне принципом невмешательства в чужую волю и выбор, не выдержала.
Сначала честная ведьма предупредила горе-любовника по-хорошему и вежливо попросила убрать свои всякий стыд потерявшие лапы от Вилки. Вообще соседку звали Висолкасити Риатош, но для своих она была Вилкой. Моей близкой подругой. Единственной, между прочим.
Ну а Файт на прямо высказанную просьбу лишь пакостливо рассмеялся и предложил мне отработать смену за свою подружку.
Мне?!
Отработать?!
Смену! В его! Постели?!
…Сволочь аристократическая, ведьмой непуганная.
Понятно, что магического гада я послала на нашем задушевном далеко и надолго. Припечатала сверху повелением эректильной дисфункции. Благо, еще сдержалась и не прокляла на месте, пришлось бы лишний раз объясняться с куратором Дикинсом.
Не, тогда я сдержалась.
А Файт – нет.
Ставки сработали, Вилка сначала порхала, а потом рыдала.
Я пробовала с ней поговорить, успокоить, однако, тщетно. Подруга вырывалась, кричала и обвиняла в произошедшем меня.
Меня!
И все потому, что озабоченный на все части крепкожильного организма Сэдрик Файт, едва затащив Вилку в постель, тут же выставил ее вон.
Без каких-либо объяснений и обещаний продолжения.
Ну да, не дело это высшим объясняться с обслугой!
А потом, спустя пару дней, когда-таки до Его Бешенства дошло, кто же обеспечил ему состояние нестояния и вынужденный целибат, Файт обрушился всей своей мощью на нашу комнату в общежитии.
Почему на комнату?
Она оставалась единственным местом, куда вход посторонним был действительно запрещен, и как бы ни стремился поймать меня могучий и немогущий маг, преодолеть препятствие в виде зачарованных стен, дверей и окон ему было не под силу.
Целую неделю я не покидала свою комнату, забив на сытное столовское питание, учебу, работу и практику.
Хорошо, что во всей организовавшейся кутерьме нашлись те, кто вместо помощи Файту решил проявить солидарность и моей персоне. А вернее, кто решил проехаться по самолюбию зазнавшегося аристократа за мой счет.
К моему удивлению этими добрыми душами оказались все домовики и домовушки, а также две магички со старших курсов. Они-то регулярно и снабжали меня едой, информацией, нужной для учебы литературой. То, что преподаватели и куратор спустят с меня семь потов во время проверки знаний по пропущенным темам, я не сомневалась и доли секунды.
Файт за минувшие семь дней притащил к моим дверям, казалось, всех: от студентов-взломщиков до куратора Дикинса, но даже последний не смог заставить меня выйти из спасительного укрытия. Проще было вынести сто часов самой паршивейшей отработки, нежели встречаться лицом к лицу с несостоятельным магом.
С соседкой за это время мы так и не восстановили отношения. Вилка ходила в слезах, игнорируемая кумиром и, даже более того, изрядно раздражающая его своим свободным пропуском в нашу комнату.
По истечении семи дней сказанное ведьмой повеление потеряло силу, и Файт убрался восвояси.
А я, наконец, выйдя за пределы комнаты общежития, встретилась с новой реальностью. В ней отныне были я, Сэдрик Файт и его страстное желание отомстить ведьме.
Глава 2. Малина Стэр
Месть мага была скоротечной.
В том смысле, что теперь тикать и уклоняться от неприятностей мне приходилось весьма скоро.
Промедления и заминки несли за собой публичные и массовые осмеяния, осквернения, истязания и прочие изуверские последствия.
В тот же день, когда я покинула свое убежище, а Сэдрик Файт обрел крепко стоящего и основательно оголодавшего друга – так, по крайней мере, выглядело со стороны, учитывая ту частоту, с которой маг менял партнёрш, – все мои вещи покинули свои насиженные места в родной комнате и стаями кочевых птиц разлетелись по территории академии. Видимо, из-за принадлежности к отряду пернатых и куцего ума в малых черепных коробках во время перемещения тетради, учебники и то ничтожное количество одежды, что у меня имелось, подверглись надругательствам и разрушению.
Их буквально растрепали, выпотрошили и изгадили. Изгваздали в самых разных смесях, жидкостях и смолах.
Уж лучше бы сразу сожгли, право слово, меньше было бы мороки.
Во время нежданной миграции моих пожитков, организованной, безусловно, моей соседкой Вилкой – ну а других вариантов и нет, ведь вход в комнату проверенно защищён от проникновения посторонних лиц, – я объяснялась на ковре у куратора Дикинса. Разговор был долгим, эмоционально насыщенным и лишенным какой-либо справедливости. Конечно, с точки зрения ведьминского подхода: я права, потому что я права, и зло должно быть наказано, ибо ненаказанное зло плодится и размножается, как шиаторские пиявки йооду, то есть мгновенно и неуправляемо.
После разговора с куратором Дикинсом, по всему вышло, что злом, причем вселенским, оказалась я. Влепили мне тридцать часов отработки в медкорпусе, десять штрафных часов уборки территории и ещё семь долгих, самых отвратных, дней прислуживания в столовой.
Прислуживанием этот процесс назвала, конечно, я, тогда как ничего унизительного в том, чтобы стоять на линии раздачи, накладывать выбранные студентами блюда, подавать напитки, не было.
Если бы не одно но!..
Гигантское "но" в моем случае.
На модульной раздаче будет стоять не кто-нибудь, а я – мишень номер один для большинства из академической тусовки под предводительством аристократической задницы Файта.
А значит, обычное "мне, пожалуйста, это блюдо и это, спасибо" превратится в "принеси – подай – сама дура, я же сказал, что мне нужно, а ты положила другое, идиотка". Итогом может стать и разбитая тарелка (одна-вторая-третья), которую, конечно, убирать придется именно мне.
Готова спорить на ещё одно дежурство в столовой, что все "ой, я такая неловкая" и "это совершенно случайно вышло", опрокинувшие еду да ещё так феерично, что девочка с раздачи с каштановыми волосами и глазами цвета маренго будет в биомассах от лохматой макушки до пят, останутся безнаказанными. Ведь "ничего личного", просто "голова закружилась", "задумался", "меня толкнули", "оно само как-то вышло", "магнитные бури" и тому подобное.
Жизня…
Вурдалакова предстояла неделька! Хоть в разнос иди по силе и вскрывайся!
Вот только других студентов неконтролируемый выброс чистой силы мог бы еще спасти от предстоящего унижения, потому как после тревожного звонка родителям, их забрали бы на домашнее обучение, а уж когда вернули, то в академии была бы совершенно другая история, да и отношение кураторов к вскрывшимся осторожно-опасливое. Таких стараются обходить стороной и лишний раз не вовлекать в общественную деятельность, что уж говорить об отработках и штрафах.
К сожалению, в моем случае даже вскрытие силы не поможет.
Некуда мне идти, помимо стен академии. Родители погибли ещё в детстве, интернат с моим уходом вздохнул с облегчением, колледж я уже закончила, и по второму кругу меня туда не возьмут.
Вот и получалось, что вскройся я, все равно осталась бы в этом зоопарке среди гиен и прочих падальщиков. Дали бы мне отлежаться в медкорпусе и выпнули на свет божий. А там – те же грабли и сплошное месиво из недовольных. Одна я на нулях по силе, то есть беспомощна, беззащитна и без вариантов к сохранению достоинства, чести и самоуважения.
Не, к демонам такие перспективы!
За размышлениями о предстоящем я тогда спустилась с административного этажа до учебного и тут же на информационном стенде обнаружила свое нижнее белье весьма печального вида.
Безобразные тряпки позорными флагами висели на темно-зеленой доске, рождая внутри меня вихри стыда и ярости.
В принципе, уже в этот момент мне стала ясна история с Вилкой и ее глобальной подставой, поэтому дальнейшие последствия общего сговора за моей спиной я воспринимала флегматично.
И можно было бы прямо сейчас развернуться, пройти пару этажей вверх и довести до сведения руководства нашего учебного заведения, что за жесть творится его подопечными, но дятел – птиц гордый и одинокий, оттого и долбится головой без передышки.
Так и я… Просто стояла и смотрела на разворачивающийся беспредел.
Полыхающие жаром чувства прижигали, распаляя ведьминскую суть, но я выдерживала каменное лицо, стискивала стальной волей бьющееся в желании ответить тело и наматывала километры удушающей пленки вокруг разгорающихся костров жажды мести.
Я – ведьма! И мы, ведьмы, – существа мирные, но очень памятные. Настолько памятные, что помним, пока не отпустит. А отпускает нас, когда справедливость восстанавливается. Однако, если сделать это сейчас, пострадает большая часть академии.
Да и идти в лоб раззадоренной ожиданиями горячего представления толпе – едва ли разумная идея.
В конце концов, я – ведьма памятная, но не безрассудная.
А значит, нервы – в железный кулак, лицо – тяпкой, нос вверх и вперёд!
Стараясь ни к чему не прикасаться и ни с кем не сталкиваться, бронебойным ледоколом я рассекала плотные массы любопытствующих, пропуская мимо ушей все подколки и едкие замечания.
Таким образом и вернулась в комнату. Чистую, опрятную и совершенно пустую на моей половине.
Благо Вилки не было, иначе… Даже сотня дежурств в столовой не остановили бы меня от возмездия.
Удар в спину от ближнего своего, что кислота на сердце.
А Вилка мне не только подругой была – единомышленницей!
Сестрой по природе чувствования!
Все же ведьма ведьму как никто поймет.
И я Вилку в содеянном понимала. Оттого и гнев на нее поклокотал, поклокотал да и улёгся преданной собакой в ожидании внимания горе-хозяина.
Менять комнату я не стала, коварно мстить соседке – тоже. Вызвала домовых с домовушками, рассказала все, как есть, и попросила у светлого народа помощи. Они – ребята, может, и азартные, шкодливые, поерничать любят, но в настоящей беде пропащего никогда не оставят.
Достали мне новый комплект формы, белье, полотенца, запасную обувь и учебные принадлежности.
Прошлые лекции было не восстановить, не потому, что невозможно – возможно, если бы я собрала тетради и задала обратное преображение материи. Но дятел же птиц гордый!.. Оттого лекции восстановить невозможно, а потерянной информации горше всего было жаль.
На новоприобретенное хозяйство домовые наложили личные охраняющие чары, по задумке которых мои вещи не марались, не мялись, не истончались и не разрушались никаким образом, и в руки они давались только мне, а все прочие касания проходили мимо. Ворожба светлого народа так и звучала: "Пускай перед носом вьется, а в руки не даётся".
Гениальное в своей простоте и эффективности пожелание, которое спасало меня второй год!
Да, вы верно, поняли. С тех грандиозных событий минуло больше года. Теперь Малина Стэр – ведьма-третьекурсница на целительском факультете. Работаю на полставки помощником библиотекаря и веду обязательную практику в медкорпусе в отделении экстренной помощи.
И не смотря на то, что за минувший год мы с Сэдриком Файтом столько обоюдных противостояний выдержали, что и не счесть, прямо сейчас этот аристократическим снобизмом на всю голову припечатанный снова передо мной.
Рычит, брюзжит и рявкает.
И выдает в припадочном состоянии, что моими молитвами лишился невесты, практически жены.
Неее, не помню… Не состояла, не привлекалась, не участвовала!
А вот разворачивающаяся во всю мощь силовая воронка с этим явно была не согласна, как и находящийся в ее центре поглощённый яростью маг.
Ну и чего теперь делать со всем этим энергетическим богатством?
Глава 3. Малина Стэр
Справляться с Сэдриком Файтом и его вредоносным влиянием я училась постепенно.
Столовскую каторгу по первому разу выдержала ровно до появления передо мной наглой лоснящейся рожи мага в объятиях целого гарема.
На групповой подход к питанию я только фыркнула и в который раз возблагодарила истинно ценный подарок домовых – зачарованную одежду.
Уже не единожды свита Его Бешенства доставала меня на раздаче и пыталась выставить в самом неприглядном свете, вот только мой внешний вид от этого ничуть не страдал. Разбивалась посуда, разлеталась еда, кошмарился пол и весь модуль питания, а я стояла в первозданном виде, сияя оскалом улыбки.
Файт капризным тоном озвучивал свои желания, я, не слушая запросов, наполняла его тарелку блюдами на собственное усмотрение. Исключительно питательными, повышающими мужскую потенцию. А передавая плотно забитую посуду, я произвела выстрел в упор – громко, от всей души гаркнула: "Чтоб всегда стояло!".
Бурно кормящийся в этот час зал сначала замер, потом отмер и заржал. Маг же потемнел лицом, побагровел шеей и швырнул тарелку на пол.
Ничуть не растерявшись, довольная ведьма добавила:
– Ну на нет и суда нет! Пускай, как лежал, так и лежит!
Импровизация с благословением вышла спонтанной и, как по мне, до гениальности эффектной и эффективной.
Интернатовская школа адаптации в обществе не прошла-таки даром.
Тело помнило все!
Лицо аристократа после моих слов сделалось совершенно серым. Видно, вспомнил сердешный, как с неделю без друга верного маялся. Губы до бела вцепились друг в друга, и сквозь них шипяще-свистяще просочилось:
– Нннууу вееедьма!..
– Ну, погоди! – ответствовала со всем чувством я, уже слыша, как на шум битой посуды спешит заведующая по кухне.
В итоге, инцидент исчерпал сам себя: меня удалили убирать последствия разрушений, утративший аппетит Файт от питания в столовой устранился сам (лично! Все, как и хотел!), по крайней мере, до тех пор, пока в обители кастрюль и сковородок находится владеющая словом ведьма.
Его параноидное занудство ушло, а истекающая желанием выслужиться свита осталась. И мне приходилось раз за разом покидать раздаточную, брать моечные средства и тащиться наводить возле конвейерной линии чистоту ровно до тех пор, пока все та же заведующая по кухне – спасительница моя и благодетельница! – не сообразила отослать меня подальше от глаз общественности. В моечную. И, надо же, чудо! Число аварий на раздаче резко сократилось, невообразимым образом устремившись к нулю. Внезапно и магнитные бури завершились, и глюки исчезли, и даже руки перестали дрожать, а организмы студентов толкаться.
Давно бы так!..
За минувший год наказание столовой прилетало мне многократно: куратор Дикинс вычислил мое слабое место и не гнушался этим знанием низко пользоваться. Однако, он ошибся в главном: столовая являлась слабым местом не только моим, но и многих… В общем-то, всех, желающих питаться, а не цирк с жонглированием едой рассматривать.
И первой встала на мою защиту, ну ладно, на свою защиту и защиту вверенной ей территории, конечно же, заведующая по кухне.
Благослови Великая Степь эту целеустремленную и непрошибаемую женщину!
Силами ее потуг обезопасить свое детище от вредоносного влияния моего присутствия на атмосферу в столовой, вскоре наряды в пищеблоке заменились куратором дополнительными часами работы в медкорпусе.
Ха! Нашли грозное наказание для ведьмы-целителя!
Таким образом, мой ежедневный маршрут составлял теперь пять точек для перемещений: комната в общежитии, учебный этаж академии, библиотека, полигон для тренировок и медкорпус. В столовую я перестала ходить безопасности ради, а заботы по моему питанию взяли на себя домовики. В библиотеке, медкорпусе и на полигоне дисциплина была строжайшей, и нарушение ее каралось суровыми мерами. Действительно суровыми, поэтому в стенах этих помещений меня не трогали от слова вовсе.
Ну а учебные залы…
Да кого из нас не дразнили, не задирали во время обучающих сессий? Кто не бывал в центре насмешек и общего подтрунивания? Кто не испытывал крайне дискомфортного давления среди ровесников, от старшиков или даже преподавателей?
Случалось всякое, это правда, и в интернате домашней девочке, воспитывавшейся до десяти лет в любящей родительской семье, пришлось весьма туго. Первые года три точно. Но в моем случае массовой травли не случилось ни тогда, ни сейчас.
Я просто не позволила. Не разрешила себе сомневаться в своем праве на себя.
Те, кто отказывает самому себе в вере, день за днём вынуждены жить среди терзаний, метаний и неопределенностей.
Я не знаю, как сделать это. Не вижу решения достичь того. Я не уверена, что выдержу, что смогу. Я растеряна и сломлена.
Существовать в подобной недосягаемой реальности крайне тяжело.
Я не могу рассчитывать на саму себя. Мне с собой небезопасно.
Во избежание пугающего приходится, как можно чаще, держать свои реакции под контролем, и тогда контроль становится главным.
Он захватывает все внимание.
Его влияние проступает тотально.
Оно проницает каждое действие, каждое ощущение, каждую сферу жизни.
Постоянное пребывание под прицелом собственного внимания добавляет ещё больше напряжения. Внутренний контроль переходит в контроль внешний: если я слежу за собой, следят и окружающие. И поначалу подобное ещё может осознаваться, слабой тенью мелькая на заднем плане понимания, то, день за днём повторяясь, оно переходит в привычное, автоматическое, однако, не менее раздражительное и угнетающее состояние.
По факту, я подчиняю себя.
Сначала самой себе, потом и другим.
Я – подчинённая.
Кого? Да кого угодно!
Друга, одногруппника, преподавателя, поставщика товаров и услуг, продавца в лавке, насильника или толпы.
Подчинив саму себя, лишившись веры в собственные возможности, я перестаю быть надёжной опорой и поддержкой. Заботящейся, что бы не произошло, фигурой.
Я подчиняюсь событиям.
Они со мной случаются. Крутят, вертят, кидают меня из одной крайней неприятности в другую.
И этот разрушительный путь не про истинную ведьму.
А я – ведьма!
Поэтому, чтобы быть самой жизнью, равной ей, столь же сильной и могущественной, я выбрала роль интервента, вторгающегося в события, прорастающего в них, протягивающего свои руки-ветви к самым заветным желаниям.
Надеяться, что притеснения пройдут сами собой, я не стала.
Надежды лишь создают ветошь, в целях же рождаются вселенные.
И моя вселенная целиком и полностью была в моих руках.
Ведьмы – неотъемлемая составляющая этого мира. Мы сотканы из его материй и помогаем ему жить, используя энергию стихий, распределяя ее от избыточных областей к зонам дефицита. Истинные ведьмы – мирные существа, направляющие знания на исцеление и пробуждение жизни. Мы не захватываем территорий, не строим пустых козней, не влазим в чужое сознание. Случаются, конечно, и среди наших сестер неприятные отклонения, но все это больше из области исключения, нежели правил.
Ведьма живёт миром.
Пока ее не трогают.
А уж коли тронули…
В обиду и на жертвенный костер правильная ведьма себя никогда не отдаст.
И от должной схватки не уклонится.
Если сражение несёт в результатах мир, ведьма будет сражаться.
От всего нутра.
С полной отдачей и выкладкой.
За себя. За свое. За свой мир.
Заскоки высокомерных задавак, особо рьяных задир, как и высокородных снобов и их сторонников, я пресекала на корню. В академии для ведьмы с испытанным словом, проверенным и доказанным самим Сэдриком Файтом, это бывало даже весело.
Различные настойки от слабительного до афродизиака, публичное изобличение слабостей и высмеивание привычек, сорванные встречи, выступления и научные работы. И, конечно, извечные догонялки, подлянки и попытки сделать-таки одного из нас козлом отпущения.
Файт побеждал чистой магической силой, я же брала ведьминским повелением и хитростью. Там, где он мог разнести все живое в пыль, я успевала найти подходящий вариант разнести в пыль его концентрацию. Там, где он мог схватить и выпотрошить из меня все пароли, явки и схемы отпирающих заклинаний, я играла на его статусе и репутации: все же владение званием аристократа ко многому обязывает.
Поэтому здесь, в библиотеке, стоя лицом к лицу с обжигающей энергией магической воронкой, наблюдая, как с каждым мгновением серо-голубые глаза мага выцветают все заметнее, становясь прозрачно-зеркальными, я не искала варианта сбежать, скрыться или позвать кого-либо на помощь. Хотя выброс такой силы, что сейчас демонстрировал Файт, определенно уже зафиксирован, и, значит, кто-то из преподавательского состава вот-вот явится по наши души.
Нет, я скрупулезно и методично рассматривала стоящего передо мной мужчину. С медицинской точки зрения, конечно же, рассматривала.
Я препарировала его, точно кольчатого червя, диагностировала видимое и чувствовала внутреннее содержимое, в поисках ответа на вопрос: "Где сейчас самое слабое место у Сэдрика Файта?".
И оно у него определенно имелось.
Год совместного выживания стал тому наилучшим доказательством.
Сильнейшую глыбу академии я выбивала из равновесия с той же частотой, как и он заключал меня в магические ловушки.
Мы шли с ним на равных, два борца за личную справедливость.
Два соперника-дуэлянта.
Ооо!.. Вот оно!..
Ведьминская суть расплылась в клыкастой коварной улыбке.
Сытое довольство от правильно найденного решения уже затопило вены, кружа голову и опьяняя.
Для Файта я – соперник, причем не абы какой, а равный. И это вопрос не столько магии, точнее, не только магических сил, сколько вообще расклада в целом.
Мы словно два самца в схватке за территорию.
Но я – не самец!
Я – ведьма!
Женщина!
И действовать сейчас следует, как женщине. Хитрой, коварной, соблазнительной.
В бою по правилам мне мага не осилить, а к боям без правил и подавно лучше не переходить: там у мужчины уровня Сэдрика Файта навыков явно развито поболее моего.
А вот на женщин у Его Кобелячества стойка давно отработана, практически на бессознательном уровне. Неугомонный мелкий дружок не позволял магу игнорировать присутствующий в одном пространстве с ним симпатичный объект с анатомо-физиологическими женскими отличительными признаками.
И только в отношении меня этот компас оказался сбитым.
Что ж, по всему выходит, настало время это исправить.
Подход, конечно, неожиданный, мною ещё ни разу не опробованный, и вместе с тем достаточно любопытный даже не особо сведущей в этих соблазнительных делах мне.
Расправила плечи и толкнула грудь вперёд. Поймав мареговым взглядом зеркальную полынью глаз Файта, двинулась навстречу силе, облажившей энергетическими кольцами мужчину. Не задумывалась о происходящем. Я вообще не думала ни о чем, лишь только глубже увязала в собственном отражении внутри прозрачно-чистого озера. Чувствовала остро-холодные касания чуждой мне магии, которые не оттолкнули, хотя могли, не задержали и не причинили вреда, а, не смотря ни на что, пропустили в самое сердце, к своему источнику.
Под влиянием момента ли, а, может, план с самого начала родился во мне именно в таком виде, я намагниченными руками вцепилась в форменный полувер мага, слегка подтягивая его к себе (он же на полголовы меня выше!), и впилась в его жёсткие губы первым в моей жизни поцелуем.
