Триумф и трагедия Эразма Роттердамского0

Случайный выбор пал именно на прочтение этой книги Стефана Цвейга. Автор познакомил меня еще с одной интересной личностью того времени - Эразмом Роттердамским Не ожидала, что человек с таким мягким характером может достичь славы в мировом сообществе Европы того времени. Он как черепаха шел своим шагом не опережая, но и не отставая от своих предшественников, не поддаваясь ни какому влиянию и не сопротивляясь ни кому дошел до своего триумфа славы. Жалко, что идеи Эразма только начали было давать корни, но укрепиться в почве не смогли, ведь их нужно было поливать в нужное время, а не сидеть и ждать, когда кто- нибудь другой за него это сделает.

Имя, осталось только имя. И место для его трудов – многословных и всеохватывающих – тоже осталось. На книжных полках. И судьба их – покрываться прахом времен и земель – пылью. Забытый миротворец, первый европеец и первый же гражданин мира, - так звали его современники. Эразм Роттердамский. Очень легко, кстати, запомнить место его рождения, так как имя его – в каждом супермаркете, от Шанхая до LA, что в Калифорнии. Гауда – сыр и место рождения нашего героя. И ещё. Писал-писал труды свои в совершенно антисанитарных условиях, Эразм был щепетильным в этом отношении - как он вообще выжил? Вонючий туалет, блохи и вши, дикая холодина - не noir – реальность, которую отразил в письмах. Так вот: писал-писал, а в памяти остался одной-единственной книгой, написанной для собственного развлечения, в долгой дороге, так, безделица, пустяк. «Похвала глупости». Да, так бывает среди человеков: начатая как игра – оказывается судьбой. В смысле какой-нибудь встречи.

Родился незаконнорожденным, родители рано умерли, жил у родственников, комплексов – куча и на всю жизнь: неуверенность, подозрительность, навязчивое избегание любых конфликтов, человек середины, как бы миротворец, по поводу которых Цвейц пишет: «Она (история) не любит людей меры, посредников и миротворцев, людей человечных. Любимцы ее - люди страстные, меры не знающие, неистовые авантюристы духом и делом; тихого служителя гуманности она пренебрежительно склонна не замечать. В гигантской картине Реформации Эразм стоит на заднем плане». До кучи – нетрадиционная ориентация – сохранились письма к его возлюбленному-монаху, с которым Эразм познакомился, проживая в монастыре. Но странен результат такой «затравленности»: гибкость ума – необычайная, эрудиция – невообразимая. Цвейц пишет о том, что Эразм брал не глубиной, а широтой охвата; никогда не выясняя «последнюю правду» о мире и вещах. Сумел добиться привилегий невероятных: не держать пост, носить одежду и вести образ жизни той страны, где проживает. Посмотрите на дарителей: папа Римский, Карл V, «повелитель двух миров» - таков официальный титул (Америка и Священная Римская империя) – незаурядный правитель и личность. Генрих VIII Английский был среди почитателей Эразма. По большому же счету лишь к 50-ти годам к нему пришла финансовая независимость, которая дала ему внутреннюю уверенность, позволила делать Выбор с большой буквы: занимать должность или нет, преподавать или не преподавать. А до этого – сколько откровенно льстивых посвящений в единственной надежде на, по сути, подачку. Явно финансовая несостоятельность едва ли способствовала укреплению уверенности. Нет, не принципов – в этом он был натурой цельной, можно сказать – несгибаемой. Поведения. Ведь дошло до совершеннейшего безобразия: он отказал в крове и покровительству человеку, которого называл прежде своим учеником. Отказал из-за т.н. общественного мнения.

Триумф Эразма – в провозглашении гуманизма если не новой религией, то новым содержанием умонастроений той эпохи. Гуманизм – его кредо и знамя, он последователен и тверд. Он негодует против любых войн, он против любых смут, от которых лишь одни страдания. Его отношения с Лютером – от единомыслия до проклятий – символ кризиса и трагедии его эпохи, кризиса абстрактного гуманизма и, выразимся более современным термином, абстрактного же пацифизма. Уклоняющийся от любой конфрантационности, Эразм тверд в своей главной вере – вере в разум и божественное начало в человеке (Лютер же, напротив, всегда говорил: «Для меня в человеке ближе человеческое, чем божественное»). Цвейц пишет: «Мудрый, он знает: суть всех страстей в том и состоит, что они рано или поздно выдыхаются. Всякий фанатизм, в конце концов, загоняет сам себя в угол - в этом его судьба. Разум же, вечный и терпеливый в своем спокойствии разум, может ждать и не отступаться. Порой, когда другие неистовствуют в упоении, он вынужден умолкнуть и онеметь. Но время его приходит вновь - оно приходит всегда».

Эрамз свой выбор сделал, и не нам судить его. Выбор его – тишь кабинета, он – «человек литеры», но не улицы и борьбы. Буря той эпохи, эпохи Великой реформации, вынесла его на задворки Истории. Забытый Эразм. Абстрактный гуманист. Десятки пылящихся на полках томов его работ. И маленькая книжонка, сделавшего его бессмертным. Кто напишет более причудливую судьбу?

Книга – на любителя. Из подборки «100 книг, которые нужно прочесть прежде, чем…»

Где-то на просторах сети я прочла, что эта книга - настоящий панегирик Эразму. Мне так не показалось. Здесь и эпоха обрисована, и весьма выпукло дана фигура Лютера; но важно, что сам Эразм изображен - да, с огромной любовью и безмерным уважением, какие обычно свойственны ученикам по отношению к Учителю, - во всех его недостатках и нелицеприятных поступках (взять хотя бы историю с Ульрихом фон Гуттеном...). И еще: Эразм на страницах биографии С. Цвейга - очень человечен, поскольку не лишен недостатков, и нарисован с глубоким пониманием, будто бы проникновением в самую суть его личности, что вообще характерно для цвейговских биографий, если позволено судить тому, кто прочел еще лишь две других его биографии. Эразм здесь очень живой, это потрясающее чувство - приобщиться к великой эпохе через посредничество этого самого миролюбивого их христианских философов.

Это нечто новое для меня в жанре биографии. Я открывала эту книгу, ожидая увидеть привычный сюжет: родился, учился, писал, умер. Но Цвейг явно жил не для того, чтобы творить по шаблонам.

Если разделить книгу на две части, то первая будет посвящена оде. Это ода гуманизму, ода лично Эразму, человеку, олицетворявшему гуманизм и посвятившему себя труду в его честь. В этом триумф Эразма.

Книга может поначалу показаться трудной из-за постоянных восхвалений Эразма и гуманизма, но стоит только уловить ритм автора, и мир вокруг перестанет существовать. Начнется вторая часть.

Вторая половина (скорее даже процентов шестьдесят) работы это история великого противостояния гуманизма и Реформации, Роттердамского и Лютера. Хотя нет. Не так. В этом и заключена жила этой истории. И Эразм, и Лютер были реформаторами, они хотели изменить реальность. Но только избрали для этого совершенно разные методы, двигаясь к общей цели. И как же странно и грустно читать о том, что общая цель в некоторых случаях — недостаточная мотивация для примирения и общей работы.

Трагедия Эразма в том, что он не оказался достаточно смел и силен, чтобы защитить свои методы. Об этом сожалеет и сам Цвейг, который, кажется, пока писал эту работу в 1933 году, уже понимал, какого масштаба гроза движется на мир.

Эта та книга, ради которой стоит немного потерпеть введение.

Это и не нонфик и не совсем художка. Это художественная биография. Эразм Роттердамский - основатель гуманистического направления в философии эпохи Возрождения, зачинщик Реформации католической церкви и последующего ее раскола (но это он нечаянно, просто духа не хватило остановить процесс, а может просто боязнь сцены?) . Это было не прям чтобы захватывающее чтение, но достаточно познавательное. Например, о Лютере я то слышала, но его персоной не интересовалась. Но теперь знаю, что он из себя представлял. Что касается стиля написания - очень высокопарный слог. Иногда читая о Эразмовых недостатках, я недоумевала, шутит ли автор или говорит серьезно. И при этом очень много водицы разлито по страницам книги. Однако же очень живые характеры получились у автора. Сам главный герой выведен без прекрас, не причесан и не напомажен. Такой весь объемный и вполне себе осязаемый. Ему и сопереживаешь и немножечко осуждаешь, но вполне себе понимаешь, почему он так поступил. Что касается его учения, то абсолютно ясны причины его провальности. Оно изначально было нежизнеспособным, потому что направлено на незначительное количество людей, не учитывало, что в основной массе люди не стремились к беспрестанному учению и достижению высоких гуманистических идеалов. На народ, на их потребности просто закрывали глаза. И он, и Лютер. Да и церковь интересовалась только людскими кошельками, а не их душами. Поэтому получилось, что получилось.