Kitabı oxu: «Правило первой влюбленности»

Сьюзен Бишоп Криспелл

Şrift:

Susan Bishop Crispell

THE BROKEN HEARTS CLUB

Перевод с английского Н. Колесниковой

Глава 1

Правило любви № 21:

Чтобы заполучить чьё-то сердце, вы должны отдать взамен своё.

Любовь толкает нас на странные поступки. Я, например, собиралась праздновать годовщину отношений с вымышленным парнем.

Не поймите неправильно, я его не выдумала. Семнадцатилетний Август существовал на самом деле – два года назад мы провели несколько часов вместе, пока его мама регистрировалась в службе знакомств у моей. Вот только он не подозревал, что после я позаимствовала его имя и парочку наиболее привлекательных черт для личных целей.

Я не знала, был ли настоящий Август романтиком, но с вымышленным не мог сравниться никто. На нашу годовщину он якобы собирался оставить под дверью моего дома сюрприз (не без помощи моей подруги Джеммы, если кому будет интересно), чем я весь день хвасталась бы в соцсетях. Подарок состоял из букета азиатских лютиков, чьи нежные бутоны, похожие на огромные шарики из лепестков, заставили бы улыбнуться любого, и чёрной бархатной коробочки с круглым кулоном из розового золота внутри. На одной его стороне был выгравирован значок камеры, а на другой – надпись «#самая_любимая», хештег наших отношений. Настолько трогательное зрелище, что даже самые закоренелые циники поверили бы в любовь. По крайней мере, на какое-то время.

Никто не знал, что это всё неправда.

Джемма единственная была посвящена в мою тайну, потому что идея с фальшивыми отношениями вообще-то принадлежала ей. Её осенило, когда она увидела фотографию Августа, которую я исподтишка сделала в день нашего знакомства. Он был симпатичным, но при этом выглядел мрачно и таинственно. На снимке Август стоял на причале за моим домом. Несмотря на жару, на его голове была шапка-бини, из-под которой выглядывали тёмные отросшие пряди. Он казался худощавым, но облегающая футболка с длинными рукавами выгодно подчёркивала мускулы. Самое главное – он жил на другом конце штата в городе Уинстон-Сейлем, благодаря чему стал идеальной партией для вечно одинокой дочери безупречной свахи.

– Это перебор, Мо, – сказала Джемма, взглянув на подарки.

Я в ступоре уставилась на неё. Из всех идей я воплотила в жизнь самую скромную. Сначала я думала потратиться на потрясающее кольцо из розового золота с бирюзовой эмалью от одного шотландского ювелира, но оно стоило больше моей месячной зарплаты в кафе отца Джеммы. Потом был вариант с покупкой сертификата, который позволил бы мне дать имя двойной звезде, но вскоре выяснилось, что только Международный астрономический союз имел право присваивать звёздам обозначения. Ещё я думала заплатить какому-нибудь незнакомцу, чтобы он набил себе тату #самой_любимой, а я бы сделала фотографию, будто это Август. Но тут даже мне пришлось признать, что я начала перегибать палку.

– О чём ты? Это же просто высший класс, – возразила я.

– Скорее высшая степень отчаяния, – ответила Джемма и взяла кулон, разрушив результат моих десятиминутных стараний.

Шлёпнув подругу по руке, я поправила коробочку так, чтобы на неё идеально ложились лучи утреннего солнца, и сделала несколько снимков. Для фотографий я использовала профессиональную камеру Nikon D500, затем перекидывала их на телефон с помощью портативного устройства для чтения карт памяти. Времени было достаточно, чтобы успеть опубликовать всё в блоге до первого занятия.

– Я целый год пыталась заставить всех поверить в эти отношения. Мне нельзя сейчас облажаться!

– Тогда убери это подобие свадебного букета. Или все подумают, что ты слишком стараешься.

– Не я, Джемма. Август. К тому же это мои любимые цветы. Было бы странно, если бы он подарил мне какие-то другие.

Джемма демонстративно закатила глаза. Не будь она так хороша в создании декораций для драматического кружка, я бы выдвинула её кандидатуру на все главные роли в школьных постановках.

– Ладно, – наконец согласилась она, – только давай быстрее. Перед школой мне нужен кофе.

– А ведь ты могла зайти за ним по дороге сюда. Может, не отвлекай ты меня своим «перебором», я бы уже закончила.

Она наигранно вздохнула и закрыла глаза, будто даже смотреть на меня не могла. Её русалочьи сине-фиолетовые тени переливались на свету.

Я засмеялась.

Она тоже.

– И лишить тебя возможности получить сюрприз в виде кофе от Августа? Я бы не посмела! – продолжила она как ни в чём не бывало.

Джемма делала вид, что ненавидела всю эту мишуру, но я знала, что втайне ей нравилось участвовать в моём спектакле. Она тоже ни с кем не встречалась, поэтому мои фальшивые отношения – это самое интересное, что происходило с нами за долгое время. Джемма отказалась от помощи с налаживанием своей личной жизни, хотя мне достаточно было лишь взглянуть на человека, чтобы узнать его чувства по отношению к моей подруге.

– Вряд ли это теперь можно считать сюрпризом? – ухмыльнулась я.

– Как и всё, что связано с твоим парнем, – пожала плечами она.

– Жёстко.

– Зато честно. Давай щёлкай уже.

Повинуясь приказу, я сделала несколько снимков.

– Щёлк, щёлк, щёлк, – драматично сопровождала я каждое нажатие кнопки.

– Глыть, глыть, глыть, – отозвалась Джемма.

Такой жирный намёк сложно было проигнорировать, поэтому я быстро собрала все украшения для фото и запихнула их в большую сумку, в которой хранила до этого две недели. Мой взгляд задержался на кулоне. Как же тяжело оказалось не доставать его раньше времени! Подарки от Августа – это наполовину ложь и наполовину тщательное планирование, ведь часть вещей мне и так хотелось купить. Я убивала двух зайцев сразу: и мне было приятно, и легенда про идеальные отношения продолжала жить.

Джемма решила ускорить мои неторопливые сборы и поставила лютики в приготовленную для них вазу, но, сунув её мне, пролила бóльшую часть воды на моё платье.

– По дороге высохнет, – виновато проговорила она.

– Напомни не давать тебе в руки мой кофе-сюрприз, иначе он тоже окажется на мне.

– Так и будет, если мы опоздаем на первый урок, – пригрозила Джемма, подняв одну бровь.

– Идём, идём.

Я оставила сумку и вазу на журнальном столике около входной двери, попрощалась с мамой, которая уже готовилась к встрече с первым клиентом, и помчалась к машине, пока Джемма не уехала без меня. Однажды она это сделала, и мне пришлось бежать три квартала, пока я не догнала её у знака «Стоп». Подруга смеялась так сильно, что не могла дышать.

Оказавшись на переднем сиденье, я наконец перекинула фотографии с камеры на телефон, после чего выбрала лучший снимок и опубликовала, сопроводив текстом, который набросала на прошлой неделе во время смены в «Мальчишках-печенюшках»¹. Год, будучи #самой_любимой. Джемма считала этот хештег смехотворным. По её мнению, если бы настоящий Август когда-либо узнал о наших фальшивых отношениях, он бы мог оправдать моё убийство своим публичным унижением. К счастью, шансов, что это случится, было мало, ведь я специально создала фейковый аккаунт для «своего» Августа, чтобы отмечать его в постах.

Для того чтобы продать ложь, нужно обращать внимание на детали. А я была королевой деталей. Именно эта черта делала меня хорошим фотографом: я умела замечать то, что не видели другие, и выделять это.

Взять, например, фотографию для нашей годовщины. Большинство бы попыталось уместить все подарки в одном кадре, тем самым делая их равноценными, но я поступила иначе. На моём снимке кулон был немного смещён от центра, а букет с пышными бутонами выглядывал из верхнего угла, благодаря чему фотография становилась гораздо интереснее: не просто статичная картинка, а целая история. История любви. Может, однажды эта любовь станет реальной. Не с Августом, конечно, а с тем, кто наконец увидел бы во мне больше чем друга.

Отец Джеммы и его друг владели кафе «Мальчишки-печенюшки». Оно славилось завтраками в меню в течение всего дня, а их печенье считалось лучшим в Северной Каролине, что подтверждала висевшая на стене около кассы почётная табличка. Мы с Джеммой начали помогать, как только смогли выглядывать из-за стойки, но официальными работниками стали только в четырнадцать, когда появилась возможность получать зарплату².

Кафе наполняли звук разговоров и доносившийся из кухни аромат бекона. Как только мы вошли, со всех сторон тут же раздались приветствия на разные лады: «Доброе утро, Джемма», «Доброе утро, Мо». Мы помнили всех постоянных клиентов и их заказы, но поскольку нам самим часто приходилось забегать за дозой кофеина перед школой, все узнавали бы нас, даже если бы мы не работали здесь официантками.

Я здоровалась с каждым, в то время как Джемма просто махала рукой всем сразу, и только её отец Ли удостаивался персональной улыбки.

– Всего один, – сказала она.

– Что? Эспрессо? Хочешь, чтобы мы заснули на занятиях? – спросила я, якобы не понимая, что она имеет в виду.

– Ты знаешь, о чём я. Один кадр. Не крути кофе туда-сюда, пытаясь найти лучшее освещение. Всё и так идеально. – Джемма протянула мне стакан, на котором было написано чёрным маркером: «Моей самой любимой».

На долю секунды я забыла, что всё это фальшь. Что мы с Августом не встречаемся. Что любовное послание на самом деле не от него. Сердце наполнилось мягким теплом.

– Вау. Должно быть, это особенный кофе, – произнёс кто-то за моей спиной.

Я узнала голос Рена, но всё равно решила обернуться, как последняя мазохистка.

Рен Кано. Моя вечная неразделённая любовь. Как можно было не попасть под чары этой широкой улыбки? Как можно было не желать запустить пальцы в эти тёмные волнистые волосы?

Я ведь выдумала отношения с Августом именно из-за него. Думала, что так смогу перестать думать о Рене, чьи отношения с Ланой Абрамс считались в нашей школе образцовыми. Они начали встречаться, когда им было лет по четырнадцать, а такими темпами и до алтаря недалеко. Вихри розового золота вокруг них показывали мне настоящую любовь.

Моя мама стала самой востребованной свахой в стране как раз благодаря способности буквально видеть чувства других людей. Однако статус «дочери сводницы» доставлял определённые неудобства. Многие парни, которые мне нравились, относились ко мне как к чудачке. Или хуже – спрашивали меня, отвечает ли предмет их симпатии взаимностью. Но не Рен. Хотя пока в его жизни была Лана, я не могла надеяться, что он посмотрит на меня таким же влюблённым взглядом, каким я, должно быть, смотрела на свой мокко с солёной карамелью.

– Это особый подарок от Августа, у нас сегодня годовщина, – соврала я, прежде чем успела подумать. – Мы почти не видимся, поэтому Джемма помогает ему устраивать для меня такие сюрпризы. Вот я и замечталась над кофе.

Я повернула стаканчик так, чтобы они увидели придуманную мной надпись. Когда Рен отвернулся, чтобы сделать заказ, Лана наконец произнесла:

– Тебе очень повезло, что он прикладывает столько усилий, чтобы показать, как тебя любит. Особенно спустя год отношений. Мне кажется, Рен перестал стараться после первых трёх месяцев.

В её ауре привычного цвета розового золота вдруг появились вкрапления, подобные патине на меди.

Это был цвет разбитого сердца.

Контраст оттенка ауры с её тёмной кожей просто завораживал. Бирюзовое сияние, похожее на водную гладь, так разительно отличалось от того, что я привыкла видеть последние три года, что для меня Лана преобразилась до неузнаваемости. Мне хотелось сфотографировать её хотя бы ради того, чтобы убедиться, что я ничего не придумала. Но, конечно же, я сдержалась – меня всё-таки хорошо воспитали.

Если бы я решилась, то запечатлела бы завитки разбитого сердца, как наяву. Правда, увидеть их смогли бы только мы с мамой.

Я взглянула на Рена, но не увидела в его ауре ни розового золота любви, ни бирюзового цвета душевных переживаний. Если слова Ланы и заставили его что-то почувствовать, то я этого не заметила. Однако висевшее в воздухе напряжение можно было чуть ли не ножом резать, хотя все старательно не обращали на это внимания.

Я не хотела, чтобы они расстались, я не бессердечная. Но если бы это всё же произошло, то точно бы не расстроилась. Меня вдруг начало терзать жгучее чувство вины.

– Это всего лишь кофе, – сказала я, пытаясь залатать трещины, пока не стало слишком поздно. – Ты видишь Рена каждый день, поэтому ему не нужно лезть из кожи вон, чтобы напомнить, что он думает о тебе.

– И всё же иногда напоминание не помешает.

Рен махнул рукой Ли, чтобы тот пока не пробивал их заказ, и притянул Лану к себе, приобнимая.

– Хочешь, чтобы я написал что-нибудь особенное на твоём кофе?

– Это уже не будет особенным, если тебе приходится сначала спрашивать у меня.

– Значит, это «нет»? – проговорил он, стараясь скрыть раздражение дразнящей улыбкой.

Я так сильно вцепилась в стакан, что пальцы свело судорогой.

– Если предупредишь меня в следующий раз, когда будет моя смена, то я всё устрою.

Чёрт. Неужели я правда вызвалась написать любовное послание для девушки того, в кого влюблена? Со мной явно было что-то не так.

Лана бросила убийственный взгляд на мой напиток и сбросила руку Рена со своего плеча.

– Не утруждайся, Мо. Не хочет сам – я заставлять не буду. Я и так взвалила на себя слишком много.

Её бирюзовая аура начала темнеть, пока не превратилась в грозовое облако около сердца, и обида скрыла теплоту чувств, что она испытывала к Рену.

– Это ещё что должно значить? – спросил он.

– Именно то, что я сказала. Если бы я не организовывала наши свидания или не ходила туда же, куда и ты, – например, за кофе перед школой, – то наших отношений бы не существовало.

Ли протянул им напитки через барную стойку (без записки), и Рен принял свой словно меч, которым собрался обороняться.

– Если ты так считаешь, – сказал он, сунув ей в руки стаканчик, – то тебе стоит поинтересоваться, есть ли у идеального парня Мо друг, с которым ты можешь встречаться вместо меня.

Они оба повернулись ко мне, словно это была настоящая просьба, а от моего ответа зависело будущее их отношений. Это уже слишком. Вот почему я не занималась сводничеством. Единственные отношения, в которые мне хотелось бы встревать, – это мои собственные.

– Я…

– Знаешь, лучше так, чем сидеть и ждать, пока ты вспомнишь, что я вообще существую. Хочешь, чтобы я нашла кого-то другого? Ладно. Уверена, Мо с радостью мне поможет. Но когда ты поймёшь, что потерял, и приползёшь обратно, будет уже слишком поздно.

Джемма пришла мне на выручку раньше, чем я успела окончательно всё испортить.

– За сводничеством – к её маме, а нам уже пора в школу. Ещё раз опоздаю, и меня оставят после уроков.

Я ещё не успела сделать фотографию, как она взяла меня под руку и потащила к выходу. Взбитые сливки уже успели растаять, и капли шоколадного месива начали течь из-под крышки прямо вдоль моей надписи.

Счастливой мне фальшивой годовщины.

Глава 2

Правило любви № 10:

Если вы будете искать идеал, то упустите того, кто вам по-настоящему нужен.

Из-за всей этой подготовки к годовщине и шока от возможного расставания Ланы и Рена я совершенно забыла о встрече с кураторшей в обеденный перерыв. У меня осталось двадцать два дня до конца приёма заявок на летнюю программу в Школе искусств и дизайна Кинси – я даже специально вела отсчёт на телефоне. Миссис Клемент обещала помочь мне выбрать те кадры, которые наилучшим образом передавали не только запечатлённый образ, но и мои навыки как фотографа.

Когда я добралась до фотолаборатории на другом конце кампуса, кураторши там не оказалось. Вряд ли она просто ушла, не дождавшись меня, ведь я опоздала всего на пару минут. Скорее всего, она задерживалась, потому что в столовой подавали лазанью, а наши повара готовили итальянские блюда лучше, чем в самом известном ресторане города под названием «Соль + мука».

Я положила на стол кожаную папку и достала двенадцать портретов, которые мы с Джеммой отобрали вместе. Однако к заявке я могла приложить только восемь работ, поэтому мне предстояло принять трудное решение. Я перекладывала снимки снова и снова, как вдруг в студию ворвалась миссис Клемент с вилкой в одной руке и подносом в другой. Тарелка с лазаньей опасно каталась по нему из угла в угол.

– О, ты уже готова! – воскликнула она, набивая рот сочной сырной пастой. – Подожди одну секунду.

– Вы можете есть, я не против.

– Нет, нет. На следующие десять или, может, даже двенадцать минут я вся твоя. Покажи, что у тебя есть.

Ладони тут же вспотели так, будто передо мной появился Рен. Я вытерла руки о джинсы, надеясь, что миссис Клемент не заметит. Но она даже не смотрела на меня – всё её внимание было приковано к снимкам. Она прищурилась, пытаясь сконцентрироваться.

Я знала, что мои фотографии объективно хороши. Благодаря светло-серому фону и натуральному освещению, проникающему в студию сквозь огромные окна, аура настоящей любви каждого человека просто сверкала. Я снимала моделей по пояс, так что сияние было как на ладони. Миссис Клемент не могла увидеть эти завитки цвета розового золота, но тем не менее все, кого я сфотографировала, были влюблены.

Ладони продолжали сильно потеть, поэтому я сжала их в кулаки за спиной.

– Имоджен, они хороши, – осторожно начала миссис Клемент, словно боясь сболтнуть лишнего. Будто она знала, что её следующая фраза уничтожит меня. Так и вышло. – Но передают ли они твой талант? Показывают ли твою многогранность и артистическую глубину, которые, как мы обе знаем, в тебе есть?

Я мечтала стать профессиональным фотографом с самого детства, когда брала мамин телефон и снимала всех, кто попадался на глаза. Неподвижные объекты и пейзажи меня не интересовали – только люди. Больше всего мне нравилось, как они начинали улыбаться, едва завидев камеру. Помню, что даже удаляла фотографии, где человек не улыбался, считая их неудачными. Теперь же я находила красоту в разных выражениях лиц и историях, которые они рассказывали с помощью одного взгляда, наклона головы или того, насколько напряжена челюсть. Мне нужно было лишь позволить им быть услышанными.

– Но я делаю портретные снимки. Это мои лучшие работы, – сказала я.

– Они прекрасны. Но твоё портфолио выглядит однотипно. Фото слишком похожи. Если хочешь удивить приёмную комиссию, то, боюсь, эти снимки не смогут произвести должного впечатления. Но вот эту оставь. – Она указала на портрет Дилейни Томас, постоянной маминой клиентки.

Как бы сильно Дилейни ни хотелось найти настоящую любовь, пока она только пришла к пониманию, каким в принципе должен быть её идеальный мужчина. Маме всё ещё не удалось его найти.

– И вот эту, – добавила миссис Клемент, указывая на портрет Гейба, друга отца Джеммы. Он согласился позировать в качестве благодарности за то, что я неделю подменяла одного заболевшего официанта. – Можешь выбрать ещё один снимок, но для остальных давай попробуем что-нибудь новое. Что-нибудь, что выделит тебя на фоне других и позволит твоему таланту сиять. Сможешь?

В голове крутилось только слово «нет», но я так и не решилась его произнести. Нужно было доказать миссис Клемент, что она ошибается насчёт моих работ.

– Это ещё не всё. Я много снимала для школьных проектов, а иногда фотографировала в городе и на природе.

– Хорошее начало, но я хочу, чтобы ты вышла из зоны комфорта. Каждая твоя фотография – это заявление. Она должна говорить со зрителем. У тебя получаются потрясающие портреты, потому что ты любишь их снимать. Нам нужно найти ещё что-нибудь, что заинтересует тебя. Это могут быть пейзажи, питомцы… Может, вообще другой формат, вроде подводных съёмок. Что угодно, что тебя взбудоражит. Имоджен, я знаю, что у тебя получится.

Вот только я любила запечатлевать любовь. Именно поэтому мои портреты так хороши – я ловила момент, когда людей переполняли самые светлые чувства. Стоило только задать правильные вопросы и позволить им рассказать свою историю, как они начинали буквально сиять. Фотографии фактически получались сами собой.

Но я не могла сотворить ту же магию с неживым предметом. И не могла сделать так, чтобы миссис Клемент видела те же розово-золотые завитки ауры, что и я. Густоту цвета, их яркость и движения, которые были уникальны для каждого человека. Когда я фотографировала, любовь буквально вырывалась из кадра. Но её видели только я и мама – перед всеми остальными представали портреты счастливых людей, словно сбежавших из рекламы.

Если никто так и не увидит то же, что и я, то я могла навсегда остаться на уровне «чуть выше среднего».

* * *

Когда я вернулась домой, двери маминого кабинета были закрыты. Значит, у неё сеанс с клиентом. Французские стеклянные двери создавали иллюзию приватности, но на самом деле мама рассказывала мне всё, стоило только посетителю выйти за порог. К моменту, когда я фотографировала маминых клиентов для анкеты по поиску второй половинки, мне уже было известно всё, что могло помочь получить идеальный снимок. Когда знаешь, что они любят, что заставляет их сердца биться чаще, то разница видна невооружённым глазом.

Вот что миссис Клемент не понимала в моих фотографиях. Это были не просто портреты. Мне удавалось запечатлеть истинные чувства другого человека и сделать их видимыми для других. Возможно, розово-золотые завитки не видны никому, кроме нас с мамой, но любовь мог почувствовать каждый.

Нужно было лишь понять, как показать их миссис Клемент.

Мамин громкий смех вырвал меня из раздумий. Она смеялась так только тогда, когда мы устраивались на диване, чтобы посмотреть несколько серий «Хорошего места»³ подряд, а не во время беседы с клиентом. Кто бы там ни был, маме не составит труда найти этому человеку пару, если он смог рассмешить её так, что она забыла о профессионализме.

Таким я увидела и Августа в день нашей встречи. Он приехал в Портри со своей матерью на одну из консультаций с моей мамой, и всего через пару минут мне казалось, что я знаю его всю жизнь. Он был таким непринуждённым и открытым, что хотелось рассказать ему все свои секреты. Именно поэтому я попросила сфотографировать его. Чтобы запечатлеть момент, когда почувствовала, будто кто-то видит меня. Понимает. Так было у моих мамы с папой. Их история оборвалась, не успев толком начаться. Папы не стало тринадцать лет назад, но родители испытывали друг к другу настолько сильную любовь, что даже спустя столько времени мама не смогла больше никого полюбить. Фото Августа – это напоминание, почему я так цепляюсь за наши фальшивые отношения.

Правило № 1:

Настоящая любовь не разобьёт сердце.

Если вам разбили сердце, значит, это не была настоящая любовь, и вам нужно продолжать искать. По крайней мере, так мама говорила клиентам. Её список правил любви, которые она вручала на первом сеансе, должны были настроить посетителя на нужный лад при поиске второй половинки. Для меня это была не только философия, но и стиль жизни. Вот я и подумала: зачем рисковать, если я и так могла видеть, любит меня кто-то или нет?

Август не влюбился в меня в тот день на причале, но вокруг него было сияние. Как обещание чего-то большего.

Именно это мама искала для своих клиентов, а я пыталась запечатлеть на фотографиях – искру, которая могла заставить сердце пылать. Может, я слишком долго думала о любви, но я готова поклясться, что, когда полтора часа спустя мамин клиент вышел из кабинета, его окутывало розоватое сияние, словно вокруг летала сотня мелких блёсток. Он был довольно хорошо сложён: широкоплечий, закатанные рукава рубашки обнажают накачанные руки. Я уже представляла, как свет подчеркнёт его скулы и прямой нос, когда я буду делать фотографию. Он улыбался легко и искренне. Как будто у него только что было лучшее свидание в его жизни.

На пороге мама вдруг обняла его. У меня челюсть отвисла. Она смеялась? И обнималась? С клиентом? Кто эта женщина?

Возможно, любовное сияние сверкало не только над клиентом.

Я вопросительно уставилась на маму, когда она наконец помахала ему на прощание и закрыла дверь, словно боясь, что если не сделает этого, то проводит его до самого дома. Папа умер, когда мне было четыре, и за все эти годы я ни разу не видела, чтобы она проявляла интерес к мужчине. Её целью всегда был поиск любви для клиентов, чтобы они испытали такие же сильные чувства, как некогда она и папа. Но сейчас мама определённо была неравнодушна к этому человеку. Она не переставала вздыхать, а в её глазах можно было буквально увидеть сердечки, когда она наконец заметила меня.

– Он вроде ничего. Ты точно хочешь свести его с кем-то? – спросила я.

Мама старательно не встречалась со мной взглядом, возвращаясь в свой кабинет. Как будто, если бы она вернулась к делам, я бы не смогла задавать ей неудобные вопросы.

– Это моя работа, Имоджен.

– Но он милый. А ещё он определённо тебе понравился, ты же обычно не обнимаешь клиентов. «Любовь можно передать всего лишь взглядом или прикосновением». Правило № 6, помнишь? А ты его обняла.

– Мы с Алексом старые друзья.

– Насколько старые? Вы встречались? Между вами такая химия, будто вы были больше чем друзьями.

– Мы знали друг друга ещё до твоего рождения. И нет между нами никакой химии. Он просто друг. – Она вернулась за стол и начала собирать заметки, которые успела написать во время сеанса с Алексом, чтобы позже скомпоновать всё в электронном файле. – Как прошла консультация?

Я устроилась в кресле напротив, положив ноги на подлокотник, и так откинула голову, что мои каштановые кудри доставали чуть ли не до пола.

– Не так хорошо, как я надеялась. Она хочет, чтобы я попробовала снимать что-то кроме портретов. Мол, от работ, которые я показала ей сегодня, вау-эффекта не будет. – Я взмахнула руками, имитируя взрывы салютов для пущего драматизма.

Мама привыкла к моим бурным реакциям, поэтому лишь покачала головой и вздохнула:

– Я уверена, что миссис Клемент выразилась по-другому.

– Но именно это она имела в виду. У неё всё было написано на лице, мам. Ей было скучно. А если я не смогла впечатлить её, то комиссию – и подавно. Тогда придётся попрощаться с возможностью попасть в Кинси, причём не только этим летом, но и вообще.

Мне нужно было понять, как всё устроить.

– Не нагнетай раньше времени, хорошо? – Мама на всё реагировала спокойно и уравновешенно. Когда я начинала усложнять, она останавливала меня и помогала наметить дальнейшие планы. – Как я поняла, она просто хочет, чтобы ты показала больше разнообразия в своих работах. Твоя страсть к фотографии проявится независимо от того, что ты снимаешь. Мне кажется, тебе стоит воспользоваться возможностью продемонстрировать всё, на что ты способна. Заставить их запомнить твоё имя.

– Я не одна из твоих клиенток, мам. Вся эта болтовня для поддержки самооценки на мне не сработает. Люди из приёмной комиссии Кинси не собираются со мной встречаться.

– С таким настроем точно нет, – улыбнулась она, будто мы говорили не о самой большой возможности в моей жизни.

– Поверь, дело не в отсутствии уверенности. Просто никто не видит мои портреты так, как я. – На самом деле никто не видел любовь так, как я. На это были способны только мы с мамой, которая зарабатывала этим на жизнь. – Понять всё без лишних слов и есть суть фотографии. Если у меня это не получается, то в Кинси мне делать нечего.

– Правило № 4: не отвергай саму себя, – заметила мама.

– Правило № 12: когда знаешь, то знаешь, – парировала я.

Если я не смогу придумать, как улучшить своё портфолио, мои летние – да что уж там, мои жизненные планы будут настолько же безнадёжными, как и личная жизнь.

1.В оригинале Yeastie boys, что созвучно с названием американской хип-хоп группы Beastie boys.

2.В США подростки имеют право работать с 13–14 лет (в некоторых штатах – с 12). В учебное время продолжительность рабочего дня не превышает 3 часов, а во время каникул – 8 часов.

3.«The Good Place» – американский комедийный телесериал, выходивший с 2016 по 2020 год.