Kitabı oxu: «Немного о главном»

Будем знакомы (10.08.2006 г.)

Я повар, одарённый неуменьем,

Но дело это трепетно люблю.

Прошу вас запастись терпеньем

И проглотить мою стряпню.

Раздумий в кашу я добавил,

Горстку смеха мастерски,

И место горечи оставил,

А также грусти и тоски.

Хоть не сторонник вульгаризмов,

Оставьте лицемерие в покое,

Найдёте полно архаизмов,

Без брани было бы скупое.

Не судите очень строго

Во избежание туфты,

Быть может, перца, соли много,

Но знаю точно – не воды.

Амурные дела (1998 г.)

Захотев уединения,

Созерцать чтоб мир иной,

Замок выстроил забвенья,

Осветив его луной.

Стены я воздвиг из праха

Всех несбыточных надежд,

Подмешал щепотку страха,

Отпугнуть чтоб всех невежд.

Башни, что ласкают небо,

Жуть наводят, словно маг,

Напустил для вида гнева,

Водрузив амбиций флаг.

Дверь я выбрал, что покрепче,

Повернул замок тугой,

И казалось будет легче,

Все тревоги за стеной.

Ставни на засов задвинул

Окон с розовым стеклом,

Гобелен на них накинул,

Сотканный чудным творцом;

Мрачных дум в холодном зале

В троне грусти и хандры

Я вкушаю хлеб печали,

Дар не Бога – сатаны.

И вино надежд виденья

Обездвижило, как мгла,

Слышу робкое дыханье

Из далёкого угла.

Испугавшись не на шутку,

Храбрости хлебнув глоток,

Я задумался: «…минутку,

Кто сюда проникнуть смог?»

К чёрту шутки, вон сомненья,

Надо что-то предпринять,

За такое поведение

В морду можно схлопотать.

Но сопенье да пыхтенье

Всё назойливей, сильней,

Может, «змей» без позволения

Влез в кладовку чувств, страстей?

Сняв со стен кинжал забвенья

И Луны направив свет,

Думал я без сожаления –

Вот лекарство от всех бед.

«Не губи меня, сердешный,

Я те службу сослужу», –

Плачь раздался безутешный,

Эхо шло по этажу.

Кто такой ты, что за птица?

Ну, уж это чересчур!

Как же здесь не помутиться,

Заблудившийся Амур.

«Ты какого здесь рожна?

Нет здесь места проходимцам,

И похож ты на бомжа.

Да не шарь в носу мизинцем».

«Попытаюсь объясниться,

Так сказать, воззреть на суть.

Лез в дымоотвод к девице,

Чтоб стрелу в неё воткнуть.

Для сугрева мой дружок

Мне в стакан плеснул лишок.

Да и, мать… эту Луну,

Перепутал я трубу.

Интересно, вот потеха,

За окном весна страстей,

У тебя же горы снега –

Накорми и обогрей».

Лишь непосредственности сила,

Коль хамства грань не перейти,

Очаровав, разоружила,

Для виду строгость лишь блюсти.

«Ну и чушь ты напорол,

Влез сюда без разрешения.

Что ж, ты – гость, прошу за стол,

Не испытывай терпения.

Вот тебе хлеб и вино,

Скуден стол для искушения,

На диете я давно,

Да и ты без приглашения».

«Ну, жаден ты, дай поесть,

Не скупись на угощенье,

У тебя кладовка есть,

Ставь же чай, тащи варенье».

Отрицать мне было лень,

И подумал: будь что будет,

Да и впрямь не каждый день

Амур визитами балует.

«Вот пройдоха, вот нахал,

От тебя скрыть невозможно.

Ты меня скупым назвал

И поступил неосторожно.

Вот варенье чувств забытых

И настойка из страстей,

Ешь пирог надежд сокрытых,

Пей вино любви скорей».

От такого угощения

Мой божок повеселел

И без всякого смущения

Ел, да пил, да снова ел.

Известно всем и нет сомненья –

Умеренность во всём нужна,

Везде нужны ограничения,

Тем более в питье вина!

Восседая с гордым видом,

Стрел достав колчан и лук,

Со спокойствием завидным

Начал всё громить вокруг.

Разошёлся не на шутку:

«Я властитель всех сердец!

Вот погодь одну минутку,

Всех отправлю под венец!

Хочешь, я сейчас стрельну?

Стоит только захотеть,

Я в тебя Луну влюблю,

Будет чахнуть и болеть.

А не нравится Луна,

Мы найдём альтернативу –

Да и впрямь она глупа,

Ну, толкай инициативу.

Во, придумал! Выпить есть?

Нужно лишь хлебнуть ещё…

Королевн у нас не счесть,

Ща их влюбим горячо.

Будешь ты король английский,

Ну, держи скорей совет…

Или так, звучит: принц Датский?

В США? Пардон, там нет.

Вот последняя стрела,

Отплачу тебе добром

За любезные дела,

Благодарности потом…»

Не успел я возразить,

Он стрелу уже пустил.

Надо ж было столько пить,

Услужил, так услужил.

Я попятился назад,

Потемнело вдруг в глазах,

Что-то впилось больно в зад:

«Ой, спаси меня, Аллах!»

«Ах, промашка, вот досада,

Извини, я не хотел.

Всё исправлю, всё как надо,

Только нет уж больше стрел».

Я его словам значения

Изначально не придал,

От такого поведения

Гость меня теперь достал.

«Ну засранец, ну злодей,

Больно всё же как-никак.

Смуту сеешь средь людей,

Исцеляй скорей свой брак».

«Ща я другу повелю,

Он, считай, уже в пути,

У него возьму стрелу,

Ну за это ты прости!

Заживёт, и не моргнёшь,

Шрамы красят всех мужчин…»

«Что-то ты не то поёшь,

Слабоумный Херувим!»

Но теперь не до улыбок,

Что-то ёкнуло в груди,

Да ещё второй убыток

Со крылами позади.

Ну и ночь – ни дать ни взять.

«Говоришь, к девице лез?

Ну давай, пойдём искать…

Не Амур ты, точно бес».

Поселил во мне смятение,

Образ нежный подарил,

Нет тебе теперь прощения,

Ты меня в неё влюбил!

А теперь, друзья жар-птицы,

Коль хотите похвалу,

Как найдём мы ту девицу,

Вмиг запустите стрелу.

Тут заметил я смущение…

Крылья мнут, кряхтят, ворчат.

Молвит с дрожью от волнения:

«Я уж был там час назад…»

Ну, скорее и без лжи,

Расскажи всё про неё,

Да всю правду доложи,

Что случилось там ещё?

Про издержки производства,

Заикаясь, как дитя,

Про гусарское притворство

Начал он грузить меня.

Дескать, нету в жизни счастья,

Он её влюбить сумел,

На гусара, в одночасье,

Не хватило сраных стрел.

Благодарен, мол, ослу,

Что дружка его поил,

Ту злосчастную стрелу

Для гусара он хранил.

Так что надо переждать,

Наступит холод и зима,

От гусара, так сказать,

Пусть излечится сама.

Утро вечера мудрее,

Завтра мы достанем стрел,

Спать иди ложись скорее,

Нам грядёт немало дел.

«Вот утешил так утешил…

Спать, когда она с другим.

Ты, Амур, совсем опешил,

Собираемся засим»…

Вдоль по улице пустой

Спотыкаются спеша,

Вопрос решают непростой

Два Амура-алкаша.

«Эй, хозяин, не гневи…

Хмель нам крылья повязал…

Хватит на твой век любви,

Водки бы чуток достал».

Вот уже ворот мираж,

И меня бросает в жар,

Отъезжает экипаж,

В нём девица и гусар.

Да, любят девушки гусаров,

Впрочем, как их не любить?

Звон шампанского бокалов

Гусар может подарить!

Понесло на рифы лодку,

Паровоз спустил свой пар…

«Что скулил ты там про водку?

Ну, пойдём в ближайший бар»…

Рано утром на похмелье

Чай сомнений заварил,

Взял тоски густой варенье,

Хлеб печали надломил.

Не ласкает больше глаз

Замка мощь и красота,

Опротивело зараз,

Что ваял я на лета.

Стены сильно обветшали,

Башен вид стал мне смешон.

Флаг мой ветры растрепали,

Бесит цвет глухих окон.

Снег оттаял, стало худо,

Солнца свет глаза томит.

На такое вот на чудо

Нужен только динамит.

"Может, у меня цинга?

Не могу ни есть, ни спать:

Чёрт возьми, на голове рога.

Ах, Амур! Чтоб твою мать…

Где ты, сволочь, дармоед?

Я с рогами не могу…»

Но двукрылый даже след

Не оставил на снегу.

Попустила мысль слегка:

"Лобзик нужен позарез.

Ах вы, злобные рога,

Совершу я вам обрез».

Сколько я их ни пилил,

Не осталось даже вех,

Если б я со зверем жил,

Был бы счастливей их всех.

От такого вот везенья,

Рога – достоинство лосей,

Животным всем на удивление

Смех рождает средь людей.

И что за толк смотреть на небо –

Звёзд всё равно не сосчитать,

Смотри под ноги лучше смело,

Чтоб не пришлось рога ломать.

А пример сей яркий уверяет,

В назиданье вам скажу,

Кто судьбу свою вверяет

Шаловливому божку!

Искушение (март 2002 г.)

Тугую дверь задвинув кельи,

Молитву на ночь совершив,

О дне грядущем у постели,

Креста знаменья сотворив,

Тушить свечу монах собрался…

Спасибо за прошедший день,

Пусть даже сложным он казался,

Но здесь метнулась чья-то тень.

Огонь свечи легко растаял,

Монах зажёг ее опять.

«Ну что ж, меня ты видеть чаял,

Ну, согласись, не стоит лгать…

Да не крестись, какой ты нервный,

Что толку в жесте этом есть?

Ведь право, ты не суеверный,

Я пред тобой, позволь присесть.

Лови ж момент, несчастный раб,

Попавши в сети обещаний

Того, кто дарит море благ

Прошедшим горы испытаний.

Задумайся хотя б на миг,

Ведь ты обманут дерзновенно.

Пойми, реален этот мир,

И ты не верь, что всё в нём бренно…

Я уверяю, всё, что с неба,

Забот мирских чтоб избежать,

Всего лишь навсего плацебо –

В путь птицей глупою порхать.

Житие на небе глупцам и слабым,

Награда за мученья здесь.

Не кажется ль всё это странным –

Иметь пирог и нельзя есть?

Ведь, право, это так жестоко –

Дарить желания и запрет,

В соблазнах вечного потока

Где ж доброта – её здесь нет.

По счастью призрачному судишь

Взамен на жизнь, как он сказал,

Но завтраками сыт не будешь,

Какой бы завтрак он ни дал.

И кстати, слово о меню

В хвалёном царствии небесном,

Прости, никак не вразумлю,

Что манит образом чудесным?

Иль нищий духом и сумой –

Разгул шутам и всяк ущербным,

Или билет своей ценой?

Кто был последним – станет первым.

Знаком, не правда ль, сей завет?

Известно также, что он значит,

На смех табу, не это ль бред,

Ибо смеющийся восплачет.

Взгляни, причин для смеха нет,

Коль вникнуть в суть его ученья.

Врагов любить, прощать в ответ,

Молиться за их душ спасенье.

Забыть традиции и близких,

Добраться чтоб до райских врат,

Но полон путь ступеней склизких,

Где всё воздастся во сто крат.

Традиции не пепел, но огонь,

Маяк грядущих поколений,

Твой род есть щит и бронь,

Всегда вне всяких изменений.

Дитя, порока что не знает,

Рождается в грехе рабом,

Благословен, кто обретает

Друзей неправедным путём.

Непротивление злу в угоду

Вопрос – кому и для чего,

Лелеет рабскую породу

Нравоучение его.

«Мир дому вашему!» – цинично

Приветствие его звучит,

Ведь меч – не мир, здесь всё логично,

В обмен на преданность сулит.

Значение притч его прозрачно,

Искусство правым быть всегда,

Коль что-то выйдет неудачно,

Он искажён, то клевета.

Тому примеров есть немало –

И инквизиция, и гроб,

Что крестоносцам не хватало,

Кровь полилась рекою чтоб.

Художник редких дарований,

И грубый холст в его руках

Достоин упоительных признаний,

Всех тех рабов, что правит страх.

Он сотворил, и он вас бросил,

Вознёсся гордо до небес,

Назвался Богом, напророчил,

А я здесь с вами, хоть и бес.

Взять церковь – в вертеп переродилась,

Для содомитов – рай земной,

Веками ожидание длилось,

Бес с вами, топайте за мной!

Позволь замолвить о венчанье,

Здесь книгу жалоб надобно писать.

Попов нелепое брюзжанье,

Им надо статуи ваять.

Хуцпа для них плацдарм и локоть,

Живи как Сара и Авраам.

Инцест, разврат, обман и похоть,

Что мне по духу – чуждо вам.

Египетскому фараону Авимелеху

Авраам жену-сестру продал

И всем вельможам на потеху

Наложниц, скот и серебро считал.

Ложь, за высокую духовность,

Подмена истины видна,

Чужой программы хладнокровность –

И вот зомбирует она.

Охальный поп дарует весть,

Доверчивых молодожёнов обрекает

На жизнь такую, как она и есть,

Там всё дурное обитает.

Кон Рита в атавизме уличён,

Везде повсюду секс, порнуха,

Поправшие отцов, народом наречён,

Монах, такая оплеуха.

Всё начинается с детей.

Попы насильно причащают,

Так то лукавый виноват злодей,

Коль бабы алкашей рожают.

В отечестве пророк без чести

И Богом избранный народ,

Был огражден от рабской вести,

Отдали «гоям» – что ж, умный ход.

А жизнь полна курьёзов разных,

Многогранностью окружена,

В ней не ищи моментов главных,

Ведь каждый миг своя цена.

Прожить её без сожаленья

Способны глупый иль мудрец,

Но мудрость – редкое явленье,

У глупости худой конец.

Твой ум едва для знаний,

Берётся лишь из любопытства,

Но полон путь тот порицаний,

Куда деваться от бесстыдства?

В одном лице и Пифагор я, и Кюри,

Веду отсчёт с начала мирозданья.

Мы Люцифер, и как ни укори,

Но альтруизма ради и созиданья.

Зришь детективный сей сюжет,

Колен Авраама сорок два,

Родни Иисуса будто нет,

Прервался род вдруг навсегда.

Беспечность чужда иудеям,

Но вдруг им недосуг считать,

Быть может, чьим-нибудь велением

Вдруг решено не дать вам знать.

А ведь хотелось бы, признайся,

Но любопытство, увы, грех,

С сим атавизмом распрощайся,

Про всё знать будешь вся и всех.

А впрочем, прав, наверно, ты,

Но там про Кесаря динарий,

Не нужно лишней суеты,

Когда чужой тебе сценарий.

Ведь иудейский царь, в том суть,

Всё этим сказано сполна,

Глаза, монах, спеши разуть

И просто вдумайся в слова.

Ты не погибшая овца,

А знать диагноз по ошибке,

И не Израиль дом отца,

И что сверх «только», то – излишки.

Мудрее предки твои были,

«Излишками» не льстило быть

Огнём, мечом их окрестили,

За них решили, как им жить.

Ведь заповедал в назидание

В язычников не лезть уклад,

Учеников его старания –

И вот с мечом на брата брат.

Ты скажешь: принявши мученья,

Взвалил людской на плечи грех,

И спас всё разом поколение,

Но отчего неужто всех?

Быть может, просто он исполнил,

Чему начертанному быть,

Никто чтоб больше не поспорил,

Его чтоб было не забыть.

Но ведь без тьмы неведом свет,

Мы дополнения друг друга.

Иисуса, может, стёрся б след,

Не будь предателем Иуда.

Напутствовал: «Делай скорей»,

Иуду к пропасти толкал,

Чтоб удивлялись иудеи,

Момент чтоб истины настал.

А что ж Иуда? Он в забвении!

Орудьем избраного быть,

И душу обрек на мученья,

Иисусу Богом чтоб прослыть.

В геенне огненной сгорает,

Исполнивший пророчеств долг,

Иисус на небе восседает,

Но ведь где скромность, там и Бог.

Ты думаешь, что довод неуместен,

Ну сделай шаг и отрекись,

Подумай, будь с собою честен,

Всё явным станет, не молись.

Я дам тебе, что пожелаешь –

Богатство, женщин, славу, власть…

Ну как же ты не понимаешь –

От жизни ты получишь всласть!

Не для мучений ведь она дана,

Но наслаждений и познаний.

Испей бокал её до дна

Без сожалений и терзаний.

А я красив, интеллигентен

И не в лохмотья я одет,

Во всех вопросах компетентен,

Со мной ты будешь жить без бед.

Я царь земли, мне всё подвластно!

Но стой, скажи ,который час ?

Да не молчи же ты напрасно…»

Запели петухи в который раз…

Луч света робко показался,

Как жалок собеседник стал,

Заёрзал, съёжился, взорвался,

Лишь пепел под ноги упал.

«Интеллигент» в совок вместился,

Монах на мусорку пошёл,

Три раза перед тем крестился,

«Царь» царствие своё нашёл.

Не торопясь, монах поднялся,

Тугую дверь опять открыл,

Вчерашний день простым казался

Той ночи, что он пережил.

Про Васю (20.04.2002 г.)

Вот уже который день

Пьян был Вася вдребедень.

Не от радости иль счастья,

От душевного ненастья.

Хандра – русская болезнь,

Когда шлют проблемы в пень,

Но лишь стоит захандрить,

Вероятность есть запить.

Вася наш на всё забил

И по-чёрному запил.

Без разбора пил и счёта –

Довела его работа.

Пил он водку и вино

И с тоской смотрел в окно.

Пиво градус понижало,

Но лишь утро, всё сначала.

Ночь и день перемешался

И так месяц продолжался…

По диплому педагог

Содержать семью не смог,

Тёща подливала масла,

Дескать, растила дочь напрасно.

Для семьи его зарплата

Что дуршлаг, в коем заплата.

И семья в лице Людмилы

Поступила очень мило –

Забрав вещи и кота,

Не оставила следа.

Назло времени картина

Как колхозная скотина,

Когда пашешь каждый день,

Но долгов повсюду тень.

Вася – грузчик на заводе,

Унитазы нынче в моде.

Но завод почти что год

Им зарплаты не даёт.

Чтоб не грянул резонанс,

Как зарплату и аванс,

Вместо денег в месяц раз

Выдают им унитаз.

Не смог Вася доказать,

Что мужик он, так сказать,

Унитазом всех снабдил,

Что не долг, так то пропил.

Тары вот уже вагон,

Доверху забит балкон,

Надобно мешок набрать

И в ларёк ближайший сдать.

Отварил Василий дверь,

Хочешь, верь или не верь,

Нечто перед ним сидит

И глазищами глядит.

Вася, чтоб не вдарить в грязь,

По лбу сволочь эту трясь:

«Что задумал, негодяй?

Ну, быстрее отвечай!

Чай, бутылки слямзить хочешь,

Да ещё мне рожу корчишь!

А, зелёный, что замёрз?

Леший кой тебя принёс?»

Кряхтя, нечто отошло

И в сознание пришло…

Отвечает гость по-русски:

«Мол, не рассчитал нагрузки,

Поломало двигатель,

Вот такая канитель».

«Не томи больную душу,

Недосуг лапшу на уши!

Ты мне брось мозги пудрить,

Тебе меня не обдурить.

На соседа ты похожий

И фигурой, да и рожей,

Тот бывает, как в дрова,

То зелёный, как трава».

Вася спичку зажигает,

Очень быстро догорает.

Вася сдвинуться не может,

Алкоголь уж не поможет.

Сколько он чего ни пил,

Но такого он не зрил…

Неземная тварь сидит,

Вся зелёная, блестит,

Ни бровей и ни ушей,

Рот – хоть «литру» враз залей.

По три пальца на руке,

Хвост – по ласте на ноге.

Жёлтый свет лучит из глаз,

Морда словно круглый таз.

Чудо молвит Васе слово:

«Я из миру, из другого.

С Марса, друг, я приземлился…»

Вася в стопор: «Всё, допился!»

«Успокойся, не робей,

Мы не вредны для людей.

Утром гайки подкручу,

Сделаю и улечу.

А корабль мой на крыше,

Я командирован был свыше.

Ты, брат землянин, поскорей

Запусти да и налей».

Вася понял, что к чему,

И пустил домой «чуму»:

«Ты, «Юпитра», посиди.

Я, считай, уже в пути…

За водярой я сгоняю,

Три минуты, умоляю…»

Не прошло и полчаса,

Раздаются голоса:

«Ну, за дружбу меж мирами!

На, занюхай пирогами».

Хоть и стол не в разносолах,

Но Василий всё ж не промах.

Причесался и побрился,

В презент тёщин облачился –

Костюм на свадьбу поднесённый,

В шкафу от моли «схоронённый».

Ведь коль не он, вселенский саммит,

Назвали б пьянкой вы бы сами.

Знать, от рептилий польза есть –

Спасти землян, точней, их честь.

В счёт взять остаток пирога,

Что пред отъездом напекла.

Скульптуры надо воздвигать

И землю нашу украшать.

Главный же в меню заказ

Прямо в центре напоказ.

Клонов девять под столом,

Чтоб не дёргаться потом.

Вася до краёв стакан,

Оппонент, как истукан.

Смекнул Вася, как тут быть,

Но с горла негоже пить.