Kitabı oxu: «Подснежница», səhifə 2

Глава 2

Еле разлепив веки по звонку будильника, Тамерлан пошарил рукой по кровати рядом – там было пусто. Зато с кухни доносились ароматы свежесваренного кофе и яичницы. Женя, как обычно, встала раньше него и уже готовила завтрак. Быстренько освежившись под прохладным душем, Тамерлан переоделся в темно-синие джинсы и черный свитер из тонкой шерсти и вошел в кухню. Женя как раз разливала кофе по чашкам. Обхватив жену за талию, он уткнулся носом ей в шею, вдыхая такой родной запах ее кожи с еле уловимой ноткой духов.

– Снова вчера поздно вернулся, – сказала Женя. В ее тоне не было недовольства – просто констатация факта.

– Это ты рано легла, – улыбнулся Тамерлан.

– Ляжешь тут раньше, – проворчала Женя. – У меня конференция на носу, вчера до двенадцати проверяла доклады своих студентов. Такой ерунды некоторые понаписали, что пришлось полночи писать замечания. А на свою статью сил уже не хватило, – пожаловалась она.

– Профессор ты мой, – ласково потрепал Женю по лохматым кудряшкам Тамерлан.

Он помог жене переставить тарелки и кофе на обеденный стол, и сел напротив Жени.

– О чем конференция? Небось опять о своем любимом Хромом Тимуре будешь вещать, – подколол он Женю, и она состроила Тамерлану смешную рожицу.

– Не угадал, на этот раз моя тема посвящена последним годам правления Ивана III.

– Изменяешь себе, Евгения Георгиевна, – пожурил Тамерлан Женю.

– Ничуть. Живу с Тамерланом, пишу о Тамерлане. Сколько можно? Пора и отдохнуть, – не осталась в долгу Женя, и Тамерлан рассмеялся.

– Да ты от меня и не успеваешь уставать, меня и дома почти не бывает.

– Тут не поспоришь, Тамерлан Ниязович.

Оба взгрустнули, молча принявшись за завтрак. Работа старшим следователем оставляла мало времени для личной жизни. Женя, к счастью, тоже вернулась в университет, читала лекции по истории, вела дипломников. Вроде и некогда было скучать, но Женя последнее время чувствовала, что она будто перегорела к своей профессии, и ей чего-то не хватало. Тамерлан утверждал, что это в ней проснулся сыщик. После дела о маньяке, убивавшем студенток университета¹, где работала Женя, и после убийства, произошедшего в отеле в Вишневых горах², где Тамерлан с Женей провели отпуск, ей и правда казалось, что в ее работе преподавателя не хватало перчинки. Нет, историю она по-прежнему любила, часами могла перебирать старые документы, вдохновенно рассказывала студентам о монголо-татарском нашествии, Чингисхане да Батые, но нет-нет да глаза ее останавливались на какой-нибудь заметке в интернете о таинственном происшествии или нераскрытом убийстве. Женю тянуло к тому миру, от которого сам Тамерлан порядком устал, но из которого сбежать было не так просто.

– Ты уже вторые сутки приходишь за полночь, – нарушила повисшую тишину Женя. – Сложное дело?

– Не то слово, Женя. Повесил на мою команду Петрович глухаря столетней давности. С какого боку ни подойди – везде тупик.

Тамерлану нравилось, что Женя интересовалась его работой, задавала вопросы и могла часами выслушивать его жалобы на нехватку помощников, недостаток улик да медленное судопроизводство. В такие моменты он не мог не вспоминать свой первый неудачный брак, когда бывшая жена Ирина постоянно была недовольна его вечными отлучками, отсутствием выходных и праздничных дней, бесконечными дежурствами. Она упрекала его чуть ли не с первых же дней их совместной жизни, а Женя вот не упрекает, ворчит иногда, но работу бросить не уговаривает, скандалы из-за постоянных задержек в управлении допоздна не устраивает. Опять же, интересуется.

– А зачем поднимать старое дело, если не появились новые улики? – удивилась Женя.

– Улики как раз и появились. А точнее, подснежницу нашли.

– Подснежницу? – не поняла Женя.

О «подснежниках» она уже имела представление, но про «подснежницу» слышала впервые.

– Это Павел так труп девушки прозвал, что вытаял на днях из-под снега.

– Опознали? – с интересом спросила Женя.

– Опознали. Валерию Павлюк нашли. Помнишь, в декабре про это дело много говорили?

– Помню, конечно. Я же училась с ее старшей сестрой, Ксюшей.

– Правда? – удивленно уставился на жену Тамерлан.

– Ну да. Ксюша отучилась только два курса, а потом забеременела, ушла в академ и так и не закончила учебу. Мы с ней даже дружили. Ну или почти дружили.

Тамерлан хмыкнул. Знал он, что Женя не очень легко сходилась с людьми, подруг у нее было мало. Сейчас, считай, вон одна Наталья и осталась.

– Значит, знаешь сестру убитой… – задумчиво протянул Тамерлан и отхлебнул кофе. А ведь это могло им помочь. Женю ему не хотелось втягивать, но, с другой стороны, ее помощь придется как нельзя кстати. Одно дело, когда люди разговаривают с представителями власти, а другое – с друзьями и знакомыми. Наверняка эта Ксюша не постесняется рассказать Жене о погибшей сестре, да и вообще об отношениях внутри семьи, все-таки они дружили, хоть и давно. А если Тамерлан сам начнет вести расспросы или отправит хоть Аню, хоть Пашу, не факт, что сестра пойдет на контакт. Вчерашняя встреча с отцом Валерии Павлюк, приехавшего на опознание, была тому подтверждением.

После процедуры опознания Тамерлан попросил Сергея и Светлану Павлюк проехать с ним в управление и ответить на несколько вопросов. Те согласились, но разговора как такового не получилось. Отец погибшей девочки постоянно утирал носовым платком глаза, а его супруга то и дело причитала, что у Павлюка плохо с сердцем. А ведь Тамерлан прекрасно видел, что глаза Павлюка были сухи, а стоны его жены ненатуральны. Они оба переигрывали и делали это так явно, что Тамерлану хотелось хорошенько треснуть кулаком по столу и попросить прекратить ломать комедию. Он себя сдержал, но понял, что ничего от них не добьется. По словам Сергея Павлюка, с младшей дочерью отношения у них были прекрасными. В дочке он души не чаял. Из-за бизнеса ему с женой приходилось большую часть года жить в Турции, а Валерию решили оставить в России, с бабушкой, чтобы девочка спокойно окончила школу. Павлюк объяснял это желанием самой Валерии. Мол, здесь у нее много друзей, все учителя уже как родные, а в Турции пришлось бы оканчивать школу удаленно либо ходить в посольскую. Ни то, ни другое Валерию не устраивало, и на семейном совете было принято решение оставить девочку на попечение бабушки.

– Зря мы ее послушали, – плаксивым голосом говорила Светлана Павлюк. – Не пошли бы у нее на поводу, забрали бы с собой в Турцию, и была бы наша Валерочка жива, – шмыгнула женщина носом.

– Простите, а вы погибшей неродная мать? – уточнил Тамерлан.

– Нет, Света – мачеха моих дочек, – ответил Павлюк. – Но она воспитала их, как родных. Мы поженились, когда Валерии не было и десяти.

– Горе-то какое, Сережа, – всхлипнула Светлана, пряча лицо на плече мужа. – А мы все надеялись, что найдут ее живую да невредимую. Кто же нашу девочку убил?

– Это и предстоит выяснить следствию, – ответил Тамерлан. – Поэтому я прошу вас хорошенько вспомнить дни, последовавшие за исчезновением вашей дочери. Может, вам кто-то звонил и что-то требовал? Меня интересует все, что касается вашей дочери: ее привычки, друзья, знакомые.

Разговор с родителями убитой не дал следователям никакой информации. На поверку оказалось, что толком о Валерии они не знали ничего: ни как она проводила свободное время, ни с кем дружила в школе или вне ее. Может, Ксения, сестра жертвы, будет более откровенной? Тамерлан вынырнул из своих мыслей и спросил Женю:

– Жень, а ты с этой Ксенией со студенческих лет связь не поддерживала?

– Почему не поддерживала? Мы, конечно, почти не видимся, но с праздниками друг друга всегда поздравляем и болтаем иногда в соцсетях.

– А про сестру ее не разговаривали, когда та пропала? – оживился Тамерлан.

– Да нет, – пожала Женя плечами. – Я Ксюше написала пару слов, выражая сочувствие. Ну и все в таком духе, – Женя неопределенно махнула рукой. – Ты же знаешь, я не мастак в соболезнованиях или поздравлениях.

Женя бросила взгляд на часы, висевшие на стене, и встала. Пора было собираться на работу. Она сгребла тарелки со стола и сгрузила их в раковину. Тамерлан, задумавшись, попивал кофе.

– Вечером посуду помою. Некогда сейчас, – засуетилась Женя. – Побегу переодеваться.

– Я помою, – кивнул ей Тамерлан.

Она насмешливо приподняла бровь.

– Это что-то новенькое, товарищ старший следователь. Тебе явно от меня что-то нужно.

Он засмеялся.

– Не проведешь тебя, моя профессорша.

Женя остановилась в дверях и в ожидании посмотрела на мужа. Он ей подмигнул.

– Ага, – поняла Женя. – Ты ведь не просто так меня про Ксюшу расспрашивал. Хочешь, чтобы я с ней поговорила?

– Не зря ты, Евгения Георгиевна, в таком юном возрасте докторскую защитила. Все-то ты понимаешь.

– А как же твое утверждение, что нельзя непрофессионалам участвовать в расследовании? – язвительно спросила Женя. В голосе ее слышалось торжество.

– А ты и не будешь участвовать, просто пообщаешься с Ксенией. Посочувствуешь ей, ну и между делом расспросишь про отношения внутри семьи.

– Между делом, значит?

– Ну да, – Тамерлан допил последний глоток кофе и поднялся. Закатав рукава свитера, он пустил воду в раковине.

– Думаешь, помоешь раз посуду, и я стану послушной женушкой? – засмеялась Женя.

– Станешь, милая, станешь. Тебе ведь самой ох как хочется мне помочь.

– Хочется, – не стала она скрывать. – Только посуду тебе придется мыть хотя бы через день.

– Обещаю, Евгения Георгиевна, что буду мыть ее хоть каждый день.

– Жаль, что я не включила диктофон, чтобы это записать, – засмеялась Женя и, чмокнув мужа в небритую уже дня три щеку, сказала: – Побрейся, Тамерлан Ниязович.

Женя вышла из кухни и уже из прихожей крикнула:

– Все, я побежала на работу, а Ксюше позвоню сегодня-завтра.

– Спасибо, Женя, – отозвался Тамерлан.

– Пожалуйста, товарищ старший следователь.

Тамерлан не думал, что разговор Жени с сестрой убитой девочки даст следователям что-то существенное, но, может быть, поможет составить представление о членах семьи Павлюк и отношениях внутри. Вряд ли это как-то сдвинет их расследование, но начинать с чего-то было нужно, потому что изучение материалов дела об исчезновении школьницы, а также беседа с ее отцом и мачехой не дали ровным счетом ничего, как не дал и повторный опрос свидетелей, что видели Валерию Павлюк на остановке в день ее исчезновения. Прошло три с лишним месяца, и люди уже, конечно, мало что помнили, тем более не могли рассказать о каких-то новых, упущенных ранее деталях. Не дело, а сплошное белое пятно, в котором нет ни одной ниточки, за которую можно было бы потянуть. Тамерлан мотнул головой и принялся вытирать только что вымытую посуду.

***

Договориться о встрече с бывшей однокурсницей Ксюшей у Жени получилось только на пятницу. Сначала Женя хотела встретиться с девушкой как можно раньше, чтобы не откладывать разговор надолго, но выяснилось, что в среду состоялись похороны погибшей Валерии Павлюк. Женя позвонила с соболезнованиями и, как бы невзначай, спросила, не хочет ли Ксюша повидаться, хотя была уверена, что получит отказ. Однако Ксюша согласилась.

Девушки встретились в небольшом кафе. Ксюша выглядела уставшей, но не была убита горем, как опасалась Женя.

– Ну, Коршунова, рассказывай, что у тебя да как? – улыбнувшись, спросила Ксюша, едва Женя присела за столик.

– Да все как обычно, – махнула рукой Женя. – Лекции, статьи, студенты, экзамены. С той только разницей, что я теперь не Коршунова, а Нургалиева.

– Точно, я совсем забыла, что ты замуж вышла. Нургалиева, значит, – протянула Ксюша и вдруг вскинула на Женю удивленный взгляд. – Подожди-ка. Отец на похоронах Леры говорил, что убийством сестры занимается следователь по фамилии Нургалиев… Имя еще какое-то у него труднопроизносимое.

Женя мысленно прокляла себя за то, что ляпнула про замужество и смену фамилии, но отступать и врать, выкручиваясь, было уже поздно.

– Тамерлан Ниязович его имя, – удрученно сказала Женя.

– Значит, твой муж ведет дело об убийстве моей сестры? – медленно проговорила Ксюша.

Женя кивнула, чувствуя, как лицо залил румянец.

– И значит, ты не просто так решила со мной встретиться, – поняла Ксюша.

– Извини, Ксюш. Ты знаешь, я не умею врать, – затараторила Женя. – Тамерлан действительно попросил меня поговорить с тобой неофициально, расспросить про Валерию и вообще.

– А что же, полиция сама теперь не в состоянии свидетелей опрашивать? – саркастично спросила Ксюша.

– В состоянии, просто… Просто муж подумал, что раз мы знакомы, то со мной ты будешь более откровенна, чем со следователями. Разговор с твоим отцом и мачехой – тому подтверждение.

– Представляю, – поморщилась Ксюша. – Света у нас та еще актриса. На похоронах такую истерику закатила, что сам бы Станиславский восхитился ее актерским мастерством.

– Хочешь сказать, что она не так переживает из-за смерти Валерии, как хочет показать? – осторожно поинтересовалась Женя.

– Нет, конечно, с чего бы ей переживать? Мы с Лерой ей были никто.

Женя удивленно уставилась на Ксюшу.

– А твой отец утверждает, что Светлана вырастила вас как родных.

Тут Ксюша не выдержала и истерично расхохоталась.

– Да уж, папочка и не такого вам наговорит.

К их столику подошла официантка и поставила перед Женей чашку дымящегося эспрессо, а перед Ксюшей – капучино. Ксюша тут же сделала большой глоток, обожглась, ойкнула и прижала к губам салфетку. Женя с тревогой всматривалась в лицо подруги.

– Да не смотри ты на меня так, Жень, – поймав ее взгляд, дерганно улыбнулась Ксюша. – Думаешь, у меня нервный срыв? Ничего подобного. И если хочешь знать, я не переживаю смерть Леры так, как, наверное, должна бы переживать. – Она снова сделала глоток кофе, на этот раз маленький, осторожный, и добавила: – Раз уж ты хочешь знать про Леру, я расскажу. В конце концов, я очень хочу, чтобы того, кто ее убил, поймали и посадили. Но я не уверена, что чем-то реально могу помочь.

– Можно… Можно я запишу твои ответы? – с несвойственной ей робостью спросила Женя.

– Валяй, – безразлично махнула рукой Ксюша.

Достав из сумочки записную книжку и ручку, Женя раскрыла ее на странице, где заранее набросала список вопросов, которые хотела задать Ксюше.

– А ты, видимо, не просто жена следователя, но еще и поднаторела в его работе, – улыбнулась Ксюша. – Вон как подготовилась.

– Боюсь что-нибудь забыть, – засмеялась Женя. – Ты же знаешь, что у меня иногда мысли скачут в разные стороны.

– Да-да, помню этот твой талант – посреди разговора о еде вдруг ляпнуть о том, что у Мамая конь был рыжего цвета, – прыснула со смеху Ксюша.

Повспоминав студенческие годы и отсмеявшись, девушки заказали по еще одной чашке кофе и по десерту, а потом Ксюша сказала:

– Ты, наверное, думаешь, что я слишком радостно и легко себя веду для женщины, которая только что похоронила сестру? – и не дав Жене ответить, добавила: – Наверное, так оно и выглядит со стороны, но, понимаешь, Женька, у нас в семье очень сложные отношения. Это все, вообще, с натяжкой можно назвать семьей. Сергей Павлюк, то бишь мой папаша, развелся с мамой, когда мне было пять. А развелся он с ней, вернее, она с ним, потому что у него появилась любовница.

– Мать Валерии? – догадалась Женя.

– Именно. В общем, они поженились. Я, конечно, осталась жить со своей мамой. Потом у отца с той женщиной родилась Лера. С отцом я хоть и не жила, но по субботам он забирал меня к себе, так что с Лерой мы общались, считай, с самого ее рождения. Близки мы с ней никогда не были, все-таки я ее старше почти на двенадцать лет. Ее мать умерла от рака, когда Лере было восемь. И вскоре отец женился на этой Свете, – поморщилась Ксюша. – Отношения с Лерой у нее не сложились. Лера была сложной девочкой.

– А с тобой? – спросила Женя.

– А что со мной? – пожала плечами Ксюша. – Мне к тому моменту уже было двадцать. Сама знаешь, что я уже замуж успела выскочить. Да и с отцом у меня никогда не было близких отношений. Так, встречи по субботам, да и только. Свету его эту я толком и не знаю. К тому времени, как они поженились, я к отцу особо и не ездила. Чаще, наоборот, он мне изредка привозил Леру. Сестра на Свету жаловалась, не нравилась она ей, но Лере никто никогда не нравился.

– А почему Сергей и Светлана уехали в Турцию и Валерию с собой не взяли?

– Потому что, когда они втроем находились под одной крышей, то житья никому не было. У отца с Лерой вроде хорошие отношения были, но ему совершенно некогда было заниматься ребенком. Да и где ему? Тут и бизнес, и постоянные разъезды, и новая жена. Так что Леру они сбагрили бабушке.

– То есть Лера с бабушкой давно жила? – уточнила Женя.

– Как тебе сказать, – задумалась Ксюша. – Она как бы на два дома жила с десяти лет. То у отца, то у бабушки Клавы. Бабушка Клава – это бабушка не по отцовой линии, это по Лериной мамы линии, – пояснила Ксюша. – Года два назад отец со Светой переехали в Турцию, ему так удобнее дела было вести.

– А Леру оставили у бабушки?

– Нет, сначала они ее с собой увезли, но там что-то не сложилось у Леры с учебой. Да у нее и здесь с ней не складывалось, училась она плохо. Ну и, как мне объясняла Лера, она сама попросилась жить с бабушкой в России.

– И отец согласился? – удивленно поинтересовалась Женя.

– Ха, – фыркнула Ксюша. – Да ему только лучше было. Поди плохо откупаться от детей деньгами! В чем, в чем, а в скупости его не упрекнешь. Он и мне с Виталиком подарил квартиру, сами бы мы никогда не осилили, и Леру не обижал. С тринадцати лет вся в золоте ходила, – усмехнулась Ксюша.

Она замолчала, задумчиво глядя в окно, за которым распогодилось, наконец-то выглянуло солнце. Кажется, весна решила вернуться окончательно.

– Вот и вся наша семья, Жень. Отец – ходок, нарожал дочерей от разных жен, да толком в наших жизнях не участвовал. Я хоть с мамой жила, а Лера, считай, с девяти лет, как он на Свете женился, беспризорница, никому не нужная.

– А бабушка, с которой она жила?

– Бабушка? Думаю, твой муж следователь скоро увидит, что там за бабушка, если еще не увидел.

– И у тебя с Лерой были плохие отношения? – насупив брови, строчила карандашом Женя.

Ксюша нахмурилась.

– Понимаешь, у нас слишком большая разница в возрасте. Да и не жили мы никогда бок о бок. Я, конечно, пыталась с Лерой дружить, особенно последние годы, когда у нее самый сложный возраст начался, но… – Ксюша задумалась, подбирая слова. – Говорят, о покойных либо хорошо, либо ничего, но Лера была оторвой. Шлялась не пойми с кем и не пойми где. Я отцу говорила, что лучше бы он ее увез и держал под своим присмотром, иначе беда с ней случится. Так и вышло. Знаешь, я сначала думала, что она сбежала с каким-нибудь хахалем, а оказывается, убили ее, – Ксюша порывисто вздохнула, и глаза ее впервые наполнились слезами.

Женя протянула руку через стол и сжала ладонь подруги.

– Да я в порядке, – улыбнулась Ксюша. – Жалко девчонку. Какая бы она ни была, никто ведь не заслуживает такого конца. Тем более в шестнадцать лет…

Ксюша с Женей еще какое-то время поговорили об убитой Лере. Женя, уже совсем не стесняясь подруги, делала пометки у себя в блокноте, чтобы потом передать все детали Тамерлану. Наверное, надо бы завести диктофон, да вот только Женя не любила всех этих гаджетов, предпочитала по старинке – вести записи от руки.

После разговора с подругой она поспешила домой. Время еще было не позднее, и Женя решила заскочить в магазин, чтобы купить продуктов и приготовить что-нибудь вкусненькое, порадовать Тамерлана, хотя вероятность того, что он снова засидится в управлении допоздна, была велика. Каково же было ее удивление, когда, отперев входную дверь, она уловила аромат жарящегося мяса и услышала голос мужа, который напевал себе под нос навязчивый мотивчик какой-то песни.

Глава 3

С Клавдией Матвеевной, бабушкой погибшей Валерии Павлюк, Тамерлан договорился о встрече в пятницу. Вызывать в управление женщину он не стал, так как хотел посмотреть, где жила девочка, заодно и ее комнату осмотреть. Конечно, после исчезновения Валерии коллеги Тамерлана там все обыскали на предмет чего-нибудь, что могло бы помочь следствию в поисках, но мало ли, вдруг глаз Тамерлана упадет на что-то, что пропустили другие. Старший следователь Киселев, который в декабре вел дело Павлюк, нехотя поделился с Тамерланом деталями расследования, но сверх того, что было запротоколировано, ничего сказать не мог. С Киселевым Тамерлан был не в самых дружеских отношениях. Тот всегда пытался поскорее спихнуть сложные дела и обычно слишком формально подходил к расследованию.

В дачный поселок «Грибово» Тамерлан отправился вместе с Аней. Они въехали на территорию СНТ, с трудом пробираясь по весенней грязи: асфальта здесь как такового не было, а подтаявший снег смешался с песком и щебнем, превратившись в тягучее месиво. Чертыхаясь, Тамерлан кое-как въехал в расхлябанные ворота и с трудом отыскал кирпичный дом с зеленой крышей – именно такой ориентир дала ему Клавдия Матвеевна, когда они договаривались о встрече по телефону. Дом был огорожен невысоким заборчиком в три четверти человеческого роста. Доски в нем были облезлыми, кое-где прогнившими. Видно, что хозяйством тут никто не занимался. Да и само здание выглядело обветшалым. Старый кирпич с одной стороны потемнел от влаги. Видимо, там с крыши за зиму нападало много снега – изрядно подтаявший сугроб до сих пор виднелся под окном. По фасаду, от самого фундамента, шла ветвистая трещина. Ее кое-как заделали цементом, но, видимо, давно, потому что цемент раскрошился и снова треснул. В противовес этому крыша горела на солнце ослепительной зеленью – новая черепица так и блестела.

– Ну, пойдем, Анюта, – Тамерлан отпер щеколду на двери забора, просунув руку в щель между досками.

Аня прошла вперед, поднялась по бетонным ступенькам на небольшое крыльцо и позвонила, но на ее зов никто не поспешил. Она нажала кнопку звонка еще раз.

– Может, звонок не работает, – предположила девушка, приложившись ухом к двери.

Тамерлан несколько раз ударил кулачищем в дверь. К удивлению, она тут же распахнулась, и старший следователь догадался, что открывшая им женщина наверняка долго рассматривала их в глазок, решая, кто это к ней пожаловал и стоит ли их пускать.

– Здравствуйте, вы Клавдия Матвеевна Сорокина? – спросила Аня.

– Я-то – я, а вот вы кто такие? – спросила женщина прищурившись, от чего вокруг ее глаз разбежалась в стороны россыпь тоненьких морщинок.

– Мы следователи из комитета. Я вам звонил во вторник, – и чтобы избежать дальнейших вопросов, Тамерлан достал удостоверение и показал женщине.

– Нургалиев Тамерлан Ниязович, – медленно прочитала Клавдия Матвеевна. – Помню-помню, – хмыкнула она, – был у меня по молодости один ясноокий Тамерлан. Горячий был мужчина, – она подмигнула опешившей Ане и рассмеялась. – Проходите в дом, холодно на пороге стоять.

Как бы в подтверждение своих слов Клавдия Матвеевна поплотнее затянула полы цветастого халата и, обняв себя тощими руками, повела следователей на кухню. Тощими были не только руки, но и вся Клавдия Матвеевна походила на высохшую былинку. Ей было уже за семьдесят, но женщина явно молодилась. Тонкие волосы, напоминавшие, лебяжий пух – так они были воздушны, – она выкрасила в ярко-рыжий цвет и взбила в высокую прическу, собрав в нетугой узел на затылке. Шея, выглядывавшая из ворота халата, была длинной, как у балерин, привыкших гордо задирать подбородок. Морщинистые щеки Клавдия Матвеевна сдобрила густым слоем пудры, глаза подвела черным карандашом, а губы накрасила темно-малиновой помадой, в тон аляпистым цветам на халате.

Пройдя небольшим коридорчиком, все трое оказались в довольно просторной кухне. Внутри дом оказался чистеньким с недавно сделанным косметическим ремонтом.

Клавдия Матвеевна поставила на газовую плиту чайник.

– Садитесь за стол, – кивнула она Тамерлану и Ани.

Старший следователь решил не тянуть и тут же спросил:

– Клавдия Матвеевна, расскажите нам про Валерию, пожалуйста.

Она открыла ящик стола, вытащила оттуда пачку сигарет и зажигалку, развернулась к Тамерлану и, сжав сигарету сухими пальцами, спросила:

– А что вы, собственно, хотите знать? Я уже все, что могла, рассказала этому вашему, – она взмахнула сигаретой и прочертила в воздухе витиеватую фигуру, будто то была и не сигарета вовсе, а  дирижерская палочка, – Киселеву.

– Ну, Киселеву, допустим, вы ничего толком и не рассказали, – сказал Тамерлан, – а даже если бы рассказали, то я бы хотел услышать от вас ответы на мои собственные вопросы. Все-таки мы теперь убийство расследуем, и любая деталь, даже самая незначительная, могла бы нам помочь.

Клавдия Матвеевна все еще вертела сигарету в руках и смотрела на следователя изучающе. Он догадался, чего женщина ждет от него. Тамерлан поднялся, вытащил из кармана зажигалку и помог Клавдии Матвеевне прикурить.

– Мерси, – улыбнулась она и посмотрела на следователя сквозь облако выпущенного сигаретного дыма.

Тамерлан мог поклясться, что пожилая дама с ним заигрывала.

– Так что вы хотели узнать, Тамерлан Ниязович? Ваш этот Киселев, – с насмешкой сказала Клавдия Матвеевна, – ни о чем меня толком и не расспрашивал. Так… Когда ушла, куда пошла… Плохой следователь.

– А вы разбираетесь в следователях? – не выдержала Аня.

– Я много в ком разбираюсь, деточка. Всяких людей в жизни повидала, – снова усмехнулась Клавдия Матвеевна, бросив взгляд на Аню. – Вижу вот, что ты сохнешь по своему шефу, а он – ни сном ни духом.

Аня покраснела до корней волос от возмущения и уже открыла рот, чтобы возразить, но Тамерлан опередил ее, сменив тему:

– Клавдия Матвеевна, в тот день, когда ваша внучка исчезла, не произошло ничего примечательного?

– А что могло произойти? – пожала плечами женщина и отвернулась к плите, снимая закипевший чайник. Она достала с полки три чашки из тонкого фарфора с розой на стенках и, поставив их на стол, налила следователям и себе чаю.

– Угощайтесь, – пододвинула она Тамерлану блюдце с печеньем.

– Спасибо.

Тамерлан пригубил чай, отказавшись от сладкого, а вот все еще красная, как рак, Аня схватила печенюшку и запихнула ее в рот.

Клавдия Матвеевна уселась напротив Тамерлана, поставив перед собой пепельницу.

– Может, в тот день вашей внучке кто-то позвонил? Может, она вела себя не так, как всегда? – предположил Тамерлан. – Может, нервничала?

– Да нет, – не задумываясь ответила Клавдия Матвеевна. – Я тот день хорошо помню. Вела себя Лера по-скотски, впрочем, это было ее повседневное поведение. Нагрубила мне с самого утра да уехала.

– А почему нагрубила? – спросила Аня.

– Потому что вы, молодые, думаете, что все знаете лучше нас, людей зрелых, – покосившись на Аню, ответила Клавдия Матвеевна.

– А если конкретнее? – отвлек ее внимание на себя Тамерлан.

– Я ей сказала, чтобы не надевала такую короткую юбку, как шалава, все-таки к учительнице едет, а не по мужикам, – Клавдия Матвеевна затянулась в очередной раз, а потом, потушив сигарету, взяла в руки чашку с чаем. – Ей, понятное дело, это не понравилось.

– Вы часто ссорились?

– Лучше спросите, сколько дней в году мы жили в мире, – поджала губы Клавдия Матвеевна. – С Лерой было очень сложно совладать. Точнее – невозможно.

– Простите, как мы поняли, вы бабушка Леры по матери? – робко спросила Аня. Она боялась, что Клавдия Матвеевна снова ответит ей какой-нибудь колкостью, но тихо сидеть, попивая чай, ей не хотелось, иначе Тамерлан Ниязович никогда больше не возьмет ее с собой, а ей ох как надоело торчать в управлении и заниматься бумажной работой.

– Правильно поняли, деточка, – на этот раз без какой-либо иронии ответила Клавдия Матвеевна.

– А почему Лера жила с вами? – осмелев, спросила Аня и увидела, что Тамерлан ей одобрительно кивнул.

– А кому она еще была нужна, если не мне? Тома, моя дочка умерла, Сергей почти сразу же женился. Не больно-то хотела Светлана воспитывать трудного подростка.

– А отчего умерла мама Леры?

– От рака груди. Тома, знаете ли, ужасно боялась врачей, никогда не ходила проверяться, только если уж совсем припирало. Вот и с раком так получилось. Грудь беспокоила, беспокоила, а она все откладывала и откладывала, терпела, пока уже мочи не было терпеть. Но уже поздно было, – Клавдия Матвеевна подперла сухой подбородок тонкими пальцами с темно-малиновым маникюром. В выцветших от возраста бесцветных глазах заблестели слезы.

– Значит, Сергей Павлюк быстро женился после смерти вашей дочери, и Валерия в новой семье оказалась ненужной? – задумчиво спросил Тамерлан.

– Ну как сразу? Через год, наверное, или около того. А Леру он то мне сбагривал, то себе забирал, то Ксюшке подсовывал. Потом Сергей и Светлана переехали в Турцию и Леру с собой увезли. Я уж обрадовалась, думала, что и мне можно личную жизнь налаживать, но не тут-то было! – хмыкнула Клавдия Матвеевна.

– Лера вернулась в Россию? – спросила Аня.

– Через месяца два они ее прислали обратно, – кивнула Клавдия Матвеевна, – и окончательно повесили на мою шею.

– А почему?

– Потому что в Турции и своих проституток хватает, – отрезала женщина.

– Что вы хотите этим сказать? – уточнил Тамерлан.

– А то и хочу сказать. Шалава была малолетняя наша Лера. Школу прогуливала, шаталась с какими-то гопниками, вот и дошаталась.

– А что вы подумали, когда Лера исчезла? Только откровенно, Клавдия Матвеевна, – улыбнулся Тамерлан краешками губ.

Пожилая женщина улыбку следователя оценила по достоинству.

– Ну раз вы просите, – хитро усмехнулась она. – Подумала, что попала Лера в какую-то нехорошую компанию и что мы ее вряд ли когда теперь найдем.

– Значит, сразу решили, что ее убили?

– Или в какой бордель продали, – пожала женщина плечами.

– А то, что ее могли похитить из-за бизнеса отца, вы не думали? – Тамерлан пристально всматривался в лицо Клавдии Матвеевны.

– Это ваш Киселев, дурак, так думал, – фыркнула презрительно женщина. – Я его переубеждать не взялась. Они же сами с усами, а таких, как мы, в расчет не берут.

– Но мне-то ваше мнение важно, Клавдия Матвеевна, – снова улыбнулся Тамерлан.

– Хитер, – рассмеялась женщина. – Ох и хитер ваш Тамерлан Ниязович, деточка, – кивнула она Ане и снова обратилась к Тамерлану: – Лера отцу была поперек горла. Я думаю, похитить ее с целью выкупа мог полный кретин, ведь Сергей еще бы и приплатил, лишь бы Леру больше никогда не видеть.

– А вы знали кого-то из друзей внучки? Может, есть подозрения, кто ее мог убить?

– Вот здесь, Тамерлан, я вам не помощница, – развела руками Клавдия Матвеевна. – С Лерой у меня отношения были напряженные. Меня она не слушала, удержать в узде ее я не имела ни сил, ни желания. Я тоже еще женщина молодая, одинокая, – Клавдия Матвеевна многозначительно изогнула бровь, глядя прямо в глаза старшему следователю. – Мне и самой еще хочется пожить, а не в няньках сидеть.