Kitabı oxu: «Северный мир 2. Падение», səhifə 4

Глава 7

Милость Перуна

…По полю рядом с княжеским градом не спеша ехала маленькая повозка. На козлах сидел старик и внимательно смотрел вокруг.

Вся видимая глазу земля была усеяна людьми, ушедшими в царство Мары. Это были дружинники нового князя, захватившего город. Старик ехал между ними, стараясь не тревожить их покой.

Следы пламени и обгоревшей земли были повсюду. Лошадь брыкалась и не хотела идти вперёд, пыталась повернуть обратно, чтобы не ступать по земле, пропитанной болью. Но старик что-то шептал, и она, заговорённая, везла повозку дальше, вглубь поля.

Воины были обожжены настолько, что многих было не узнать. Но этого и не требовалось старику. Он искал одного-единственного, которого ему поручили спасти.

Глядя вокруг, старик вспоминал свои ратные дела. Будучи молодым и сильным мужчиной, он служил в войске Перуна у старого князя, участвовал в набегах и завоеваниях. Вёл свою огненную дружину вперёд и не знал страха.

Великий громовержец покровительствовал и давал силы, чтобы одолеть врагов. Воин чувствовал себя непобедимым и кидался в самое пекло битвы, неизменно выходя победителем.

Но однажды неприятель оказался хитрее. Организовав засаду, он отрезал от князя основную часть войска. Чудом старому князю с несколькими воинами удалось выбраться из горловины грозящего плена. Но чтобы правитель смог отойти и сохранить свою жизнь, один из служителей Перуна решил пожертвовать собой и попросил Бога о даровании ему Последней Силы, которая бы поборола неприятеля.

Громовержец услышал его просьбу, и всё вокруг запылало. Князь смог соединиться со своей дружиной и покинуть поле брани, а воин остался сдерживать неприятеля, пока были силы. Прощаясь с Явью, он и не думал, что сможет вновь увидеть синь неба, его застилало красное пламя.

Каково же было удивление, когда он очнулся в ветхой избушке рядом со старцем, который ухаживал за ним. Тот рассказал, что явился к нему Громовержец и наказал спасти огненного воина, лежащего посреди поля. Так старец и сделал. Привёз к себе в жилище, выходил, вылечил, только вот огня внутри воина больше не было. Не стал Перун забирать у него жизнь, но забрал свой огненный пояс.

– Перун не забирает лучших из нас, но лишает своего огня, ― сказал он однажды, ― потому что нельзя отнять много жизней, ничего не отдав взамен. Ты увёл к Маре много врагов, но и сам остался лишь наполовину живым.

Старик стряхнул воспоминания. Он как сейчас помнил этот разговор, помнил старца, что спас его. А также то, как мучительно было осознавать себя обычным человеком, как многократно пытался он разжечь огонь после выздоровления и как не смог воспламенить даже щепку.

Остался он жить в избе старца. Старый князь, всё-таки выигравший ту войну, узнал о его спасении. Предложил богатства и почёт, но воин отказался. Тогда ему поручили быть связным с княжеской семьёй. И дали беспрепятственный доступ в терем.

Так и жил он, передавая вести князю и ожидая, когда исполнится пророчество спасшего его старца, который перед уходом сказал, что история повторится вновь.

Когда на закате лета к нему в дом постучал темноволосый воин Перуна, приехавший на ярмарку со своей молодой женой, и попросил передать весточку княжичу, старик почувствовал, как заломило в груди.

«Неужели его я должен буду спасти?» ― подумал он. И душа наполнилась печалью, что такой молодой воин будет лишён своей силы и потеряет часть себя.

Но несколько дней назад, когда предатели открыли врагам ворота города, а на его окраине разразилась огненная битва, старик видел, как этот молодой воин уезжал вместе с княжичем на повозке. И той же ночью ему было видение с наказом найти и спасти дружинника с опалённым лицом и потухшей нитью Перуна.

Утром старик запряг свою повозку и поехал на место брани. Захватчики не спешили провожать павших в последний путь. Слишком много добычи и женщин ждало выживших в городе. А ушедшие могли подождать. Поэтому над местом битвы парили лишь вороны, и старец спокойно искал нужного ему человека.

Определив центр воспламенения, старик подъехал к нему. В центре находился воин, весь покрытый ожогами. Рядом с ним были следы, говорящие о том, что кого-то волокли с этого места. По обрывкам ткани старик понял, что здесь погибла женщина и её забрали с поля.

Он вспомнил, что на городских воротах представили почившую княгиню ― для устрашения жителей и подрыва веры и сил князя, когда он подойдёт к своему павшему городу.

Старик вздохнув, жалея о судьбе княжеской семьи, и наклонился к лежащему на земле воину.

Казалось, что он ушёл в царство Мары, но старик чувствовал, что это не так. Громовержец не стал бы посылать его к ушедшему.

С трудом перенеся воина в свою повозку, он тронулся обратно к избе. В неё нападавшие заходили ещё во время осады, так как старик жил перед воротами города. Но, увидев жалкого старика в бедной избе, трогать не стали. Да и поживиться у него было нечем. Чёрствая буханка хлеба, лежащая на столе, не привлекла внимания сытых воинов.

А сейчас перед воротами города никого не было. Дружинники пировали внутри. Дозорные стояли на городских стенах, но вид старика, переносящего к себе в дом обгоревшее тело, не привлёк их внимание. Мало ли кто решил схоронить своего родного.

Затащив воина в избу, старик подошёл к неприметной полочке над печкой. Там у него лежали травяные сборы и берестяные дощечки с заговорами, которым его научил старец, спасший его много солнц назад.

– Потеряв силу Перуна, ты можешь обрести знания предков, ― говорил он. ― Смотри, что я делаю, и запоминай. Придёт время, и они тебе пригодятся.

Разложив требы Богам и воздав им мольбу, старик начал знахарский обряд. Который сначала пробуждал душу, возвращая её из промежуточного мира, а потом исцелял тело. Воин, лежащий на полу, долго не реагировал на действия старика, но наконец захрипел, выплёвывая пепел.

Старик смотрел на лежащего в его избе воина, который никак не мог откашляться и сделать вдох. Мгновения таяли в бесконечных приступах и попытках сделать глоток воздуха. Знахарь поднёс к лицу больного пучок мятной травы, её холодный аромат проник глубоко внутрь, и страждущий смог вдохнуть.

– Слава Перуну, ― прошептал старец. ― Он пощадил ещё одного своего воина.

Ведмурд попытался открыть глаза, но их тоже заволокло пеплом. Старец положил ему на лоб влажное полотенце и стал читать заговор, чтобы вода забрала из глазниц всё худо.

– Если доброта Перуна продлится, то ты сможешь видеть, ― сказал он воину.

Ведмурд прекратил безуспешные попытки увидеть что-то вокруг себя и впал в безвременье. Ему вновь казалось, что он застрял в переходном мире и никак не может дойти до своей княжны.

Он так чётко видел её на поле брани. Когда огонь уже объял его, залез под кожу, подкосил ноги, он думал только о том, что скоро встретит её ― свою Душу, ушедшую в царство Мары намного раньше его.

Ведмурд шёл на погибель, прося Перуна о спасении своих детей, и прощался с громовержцем, готовясь пройти в царство Мары. Рядом с ним была и княгиня, она перешла грань намного раньше.

И когда Ведмурд оказался по ту сторону Яви, сёстры стояли, взявшись за руки. Призраки их амулетов светились поверх богатых одежд. Обе женщины смотрели на него. Одна с благодарностью, другая с нежностью.

Бездонные глаза жены звали и манили к себе, воин попытался сделать шаг, но не смог приблизиться к желанному образу.

– Ладо мой, ― сказала княжна, ― тебе ещё рано переходить ко мне. Наши дети ждут тебя, я вижу слёзы сыновей, которые они скрывают даже от себя самих. Их сердца с тобой.

Ведмурд смотрел и, казалось, не слышал её слов. Много солнц он мечтал соединиться со своей княжной, и теперь она была так рядом, но так же далека.

– Наши сыновья уже взрослые и могут позаботиться о себе, ― ответил он.

– Позаботиться ― да, но полюбить себя ― нет. Ты нужен им больше, чем мне, ― ответила жена. ― Свет мой, твой путь ещё не закончен. Я молила матушку Макошь надвязать нить твоей жизни и забрать её из рук Недоли, чтобы впредь обходили тебя горести и беды. И она услышала меня, будешь жить за нас обоих.

– Я просил у Перуна Последнюю Силу и должен уйти, ― ответил Ведмурд.

– Перун не всегда забирал жизнь, порой он отнимает лишь огненный пояс, ― возразила княжна, и, казалось, её губы дрогнули в лёгкой улыбке. ― Как мечтала я, что ты будешь свободен от своего служения, и я стану для тебя важнее огня. Но чаянье моё сбылось, когда я уже не могу насладиться его плодами. Так пусть мои дети вкусят радость пребывания рядом с отцом.

Воин положил руки на свой торс и не увидел на нём огненного пояса. Он заревел, как раненый зверь, испугав бредущие мимо души.

– Я не смогу жить таким, ― сказал он. ― Мой огонь ― это моя суть, моя жизнь, мой дар. Я будто калека без пламени Перуна.

– Всему своя цена, Ведмурд, ― проговорила княгиня, которая до этого стояла безмолвна. ― Я вверила тебе свою жизнь и не жалею об этом. Возвращайся к детям ― твоим и моим ― и защити их. А мы будем смотреть на вас отсюда.

Мужчина попытался сделать шаг вперёд, прикоснуться к своей княжне, но сколько бы он ни шёл вперёд, жена не становилась ближе. Она лишь улыбалась своей светлой улыбкой и с большой любовью смотрела на него.

Шаг, ещё шаг… и вдруг Ведмурд очнулся от страшного жжения в горле и невозможности вдохнуть. Закашлявшись, он пытался избавиться от нестерпимого распирания в груди, но не мог сделать ни вдоха. Вдруг знакомый запах проник внутрь его и позволил сделать вдох.

После этого воин хотел открыть глаза, но почувствовал, что они тоже занесены пеплом. Рядом с собой он услышал голос старца. Он показался ему знакомым, но не настолько, чтобы вспомнить, кто это.

И так много раз проваливался он в небытие. Образ княжны с каждым разом становился всё дальше. Уже не были видны очертания её губ и тонкий стан, нежные руки слились с силуэтом, лишь глаза неотрывно смотрели и дарили свет. В её взгляде смешались боль невозможности совместного бытия с радостью от пребывания мужа в Яви рядом с детьми.

Старец часто подходил к спасённому, менял повязки на глазах, растирал грудь, смазывал ожоги, покрывавшие почти всё тело. О том, что происходит снаружи его избы, он не думал. Внешний мир жил своим чередом, а в избе боролись жизнь с тленом и человек ― со своими желаниями.

Иногда старик недовольно ворчал себе под нос:

– Всё он уйти хочет, всё о ней думает. Сколько я трав перевёл, сколько обрядов сотворил, а он всё на ту сторону смотрит. Неужто жена дороже жизни? Хорошо, что уберегли меня Боги от такого помешательства.

Глава 8

Противники

Княжич тем временем мчался навстречу своему отцу. Покинув Демида вместе со своей беременной женой, он гнал коня к границам княжества, где восходило Солнце. Помня слова воеводы-предателя о засаде на пути войска своего отца, он свернул с основной дороги и надеялся успеть предупредить отца.

Жалел о том, что не обладает даром связываться с родными на расстоянии. Думал о воинах-перебежчиках, которые открыли ворота его града неприятелю, о поверженной обороне, о судьбе жителей, если войско отца пропадёт и не поспеет на выручку своему люду.

Душа его болела о лю́бой княжне, о наследнике, о матушке и судьбе Рода. А конь нёс его всё дальше от родных людей. Как-то вдалеке ему послышалось ржание лошадей; остановившись и прислушавшись, княжич понял, что это слышатся звуки большого похода. И постарался заметить место расположения чужого войска.

«Верно я выбрал путь обхода, ― подумал он, ― но врагов много, откуда такое полчище? У нас и людей столько нет».

Уносясь всё дальше от места засады, он вспоминал слова ведующего старца: «Сила их ведёт тёмная, мне неведомая».

А также о том, как тяжело было дышать в граде последние Луны. Как густ и тяжёл был воздух, как тревожны утра.

– Темнота кругом, ― говорила его матушка, вздыхая. ― Заползает она мне под рукава, жалит, всю меня сжимает. Что такое, сынок, к нам идёт?

Мысль о матушке ударила его будто кнутом. О судьбе её ничего не знало сердце.

А ведь говорила она, предупреждала, но отец не слушал её, не понимал тревоги. Ведующий, состоящий у него на службе, молвил, что всё спокойно, мысли врагов сейчас о другом.

– Править, княже, будешь долго, ― говорил он. ― Враги твои друг другом заняты. Не до наших земель им. Да и дойти к нам нелегко: топи да болота, бурные реки и крутые скалы. Кто к нам войско двинет, то без него от нас уйдёт.

«Как же ведун мог так ошибаться? ― думал княжич. ― Как мог не увидеть тьму надвигающуюся?»

И ответом ему было осознание, что не обладали ведующие той силой, что была подвластна волхвам. А те покинули Северные земли из-за неблагодарности старого князя.

«И остался наш край без защиты, отвернулись Боги после того как предок мой оскорбил их служителей», – думал Доброслав.

Он скакал день и ночь, конь уже выбился из сил и не реагировал на удары хлыста.

Наконец княжич увидел дозорных, охраняющих покой воинов, отдыхающих после долгого перехода.

Воины узнали его и приветствовали. Княжич спрыгнул с коня и направился в расположение отца.

– Сын мой, почему ты здесь? ― предчувствуя беду, спросил князь. ― Ты смог вывести княгиню и княжну из окружения?

– Отец, ― поклонившись, ответил сын, ― я вывел из терема матушку и жену свою. Но град наш сдан неприятелю. Доверенный воевода, которого направил ты на бой с нашими врагами у границ заходящего Солнца, оказался предателем. Он сын князя, у которого дед отобрал земли и невесту ― мою матушку и твою княгиню. Обездоленный наследник всю жизнь желал отмстить нашему Роду. Он обманом обрёл твоё доверие и предал нашу семью ― открыл ворота города.

Князь поражённо смотрел на сына.

– Я не могу в это поверить. Все люди, коих я приближаю к себе, проходят проверку у моих служителей. Те смотрят в самую душу и ничего от них скрыть ― ни мыслей тайных, ни чаяний сердечных. А воевода столько солнц был рядом со мной, я не верю, что он мог обмануть моих видящих, ― сказал он.

– Отец, я рассказал тебе то, что слышал своими ушами и видел глазами: воевода смотрел на матушку так, будто знал её всю жизнь, ― ответил княжич.

– Где сейчас княгиня? ― спросил отец.

– Я не знаю, ― склонив голову, ответил сын. ― На выходе из подземелья нас поджидали враги. Княжна была очень плоха, и я нёс её на руках. Матушка шла с Ведмурдом и Демидом. Мы хотели биться с ними, но предатели всё прибывали и значительно превосходили нас числом. Тогда Ведмурд сказал нам всем уходить, но когда мы с Демидом и княжной добрались до повозки, княгиня отстала. Нам пришлось покинуть поле брани без матушки.

– Как ты мог оставить княгиню на поле брани? ― негодовал князь.

– С ней остался Ведмурд, я уверен, что он выведет матушку из окружения, ― проговорил княжич.

Князь задумался.

– Нам остался один переход, и мы доберёмся до стен города, ― помолчав, сказал он. ― И я освобожу свой люд.

– Нет, отец, идти напрямую нельзя, ― возразил княжич. ― Я видел войско, ждущее нас на короткой дороге.

Князь крепко сжал кулаки.

– Но у нас нет другого пути, ― сказал он.

– Я ехал через лес, ― рассказал княжич, ― там плотный снег. Часть войска можно отправить там, чтобы они подошли к противнику с тыла. А небольшой отряд пустить прямо. Они вызовут воинов на себя, а основная дружина обойдёт неприятеля с другой стороны. Если Боги будут милостивы, то мы победим.

– Я надеюсь, ты прав, сын, ― проговорил князь, кладя руку на плечо сына. ― Дурные мысли ты привёз, не нравится мне, что враги со всех сторон. Откуда ещё неприятеля ждать?

Княжич не ответил, лишь вспомнил рассказ воеводы о завоеваниях своего деда, которыми были недовольны все примыкающие княжества. И предполагал, что против них сейчас объединились все князья, лишившиеся земель и подданных.

В завоёванном граде в то время правитель разговаривал со своим чародеем. Тот был из дальних стран, носил длинные цветные одежды, на коже его были выбиты загадочные символы. На кистях и шее висели амулеты из костей животных.

Он что-то шептал себе под нос, перебирал в руках обточенные кости, водил ими в пространстве, кружился вокруг себя и выкрикивал что-то зловещим голосом, похожим на вороний крик.

Князь смотрел сквозь него, он давно привык к странным методам колдовства своего служителя. Много солнц назад он подобрал этого чародея в жаркой стране. Там всё время светило Солнце, а воды было не сыскать. Люди были непохожи на привычных князю селян, их кожа была очень смуглой.

Много солнц чародей помогал князю творить тёмные дела: накладывал морок на умы других правителей, помогая совершать выгодные своему князю обмены, покрывал непроглядом засланных в стан врагов предателей, скрывал мысли своего правителя и его приспешников от других колдунов.

Колдовство его было чужеродно земле, на которой он находился. Сама матушка сыра земля была против него: не раз его скрывали высокие овраги, уносили быстрые реки, гнали сильные ветра. Но люди князя каждый раз спасали и выручали колдуна.

– Княжич отправил свою жену с воином Перуна, ― молвил он, когда князь уже устал ждать. ― Княжна в ближайшее время разрешится от бремени и подарит их Роду наследника. Вели воинам скакать по окрестным селениям, пусть ищут младую девицу-роженицу.

Услышанное князю не понравилось. Он крикнул воеводу и отдал наказ.

– Что ещё ты видишь, колдун? ― спросил он.

– Войско вашего врага разворачивается. Многие воины уходят в сторону от нашей засады, ― ответил чародей.

– Что? Откуда они узнали? Ты же говорил, что наши мысли надёжно скрыты от них! ― с негодованием сказал князь.

– Мысли наши им недоступны, к ним гонец прискакал, ― услышал он в ответ.

Правитель недовольно ударил кулаком по столу.

– Самого быстрого гонца мне! ― крикнул он.

Глава 9

Уберечь княжну

Я не отходила от Демида. Следовала за ним по пятам и не могла наглядеться. Ещё недавно я прикасалась к нему лишь в своих видениях, чувствовала лишь его дух. А сейчас Ладо мой был рядом, во плоти. Я боялась, что он вновь исчезнет, ускачет вслед за княжичем, и поэтому постоянно была рядом с ним.

Демид обходил дом, качал головой, если видел плохо сделанную работу. Они с Ведмурдом не допускали ни малейшего огреха, ни единому делу не позволяли быть сделанным плохо.

Братья слушали его наказы и с радостью бежали выполнять. Про отца больше никто не спрашивал, но я видела, как в душе каждый просил Богов о возвращении Ведмурда.

– Млада, ― повернулся ко мне Демид, ― иди, отдохни. Я никуда не уеду. Княжич оставил меня защищать княжну и наследника, и я выполню его наказ.

– Значит, ты здесь только ради них? ― с горечью обиды спросила я.

– Нет, моя душа, ― ответил муж, обнимая меня, ― я здесь ради всех вас. Ты и наш малыш столь же ценны и важны для меня, как наследник княжеской семьи. Пойми, с тобой меня связывает сердце, а с ними ― долг.

Я уткнулась в плечо Демида и вдыхала его запах. Мне хотелось увести его подальше ото всех, чтобы он был только со мной. Смотрел на меня, говорил или молчал, держал за руку или обнимал. Я хотела, чтобы он принадлежал только мне.

Но муж продолжал обход своих владений, давал указания братьям об укреплении ворот, дверей, установке наблюдения за дорогой на самой высокой точке дома.

А я слушала и впитывала его голос, он наполнял меня, как роса питает иссушенную зноем землю. Укрывал меня своим покрывалом от всех бед. Я позволила себе стать слабой и испуганной. Когда мой суженый возвращался домой, я переставала быть сильной.

И только с ним я чувствовала себя в безопасности. Это давало мне передышку в череде испытаний. Я вновь чувствовала себя мужней женой, стоящей в тени лю́бого.

Когда он был рядом, у меня пропадала необходимость оберегать покинувшего дом воина, и я наслаждалась лёгкостью бытия.

Наконец я устала, живот стал очень тяжёлым, и я пошла в дом. Поднялась к бабушке. Она осталась у нас и присматривала за княжной. Та была очень слаба. Всё время проводила на своей лежанке. Я приносила ей еду, а также помогала омыться и переодеться.

Колдунья с тревогой посматривала на её живот, который часто мучил своим окаменением. В такие мгновения бабушка качала головой и что-то шептала себе под нос. Потом давала княжне выпить травяного настоя и смазывала живот зельем. От них боль ненадолго стихала.

Все дни с возвращения путников бабушка просила поддерживать тепло в бане.

Однажды ночью я проснулась от непонятного шума. Аккуратно выйдя из опочивальни, пошла искать причину моего пробуждения.

Дойдя до комнаты княжны, я прислушалась. Из-за двери доносились приглушённые стоны. Я тихонько постучала. Ответа не последовало, и я приоткрыла дверь.

С ужасом увидела, что княжна лежит на полу, а рядом растекается лужа крови. Я вскрикнула и хотела подбежать к ней. Но меня остановила бабушка.

– Буди Демида, ― сказала она, ― княжну в баню надо отнести. Началось.

– Но ещё срок не пришёл! ― воскликнула я.

– Дитя не вынесло дороги и переживаний, ― проговорила колдунья, ― и просится на свет раньше срока. Даст Ладушка ― живым родится.

В этот момент за моей спиной показался Демид. Он слышал наш разговор. Завернув княжну в одеяло, понёс её в баню. Зайдя вместе с ними, я заметила, что в бане уже всё готово для роженицы: тёплая вода, чистые платы, душистые травы и отвары, острый нож.

– Идите, ― сказала нам колдунья, ― я пока сама справлюсь. Если что ― позову Младу. Но ей не стоит этого видеть. А то сама разволнуется и… Срок у неё поменьше будет, разрешаться сейчас никак нельзя. Не выхожу я двоих.

Я кивнула и вернулась в дом. Но мне не спалось. Мерещились стоны княжны, шёпот бабушки, неровное дыхание Демида рядом. Забывшись тревожным сном, я не могла понять, где Явь, а где видения.

Я видела скачущих воинов, странного, темнокожего человека, плетущего заклятья, старика, склонившегося над взрослым воином, который показался мне смутно знакомым. Матушку Демида, стоящую неподалёку от этого воина и латающую нить его судьбы. Княжича, бессонно сидящего у костра с мыслями о своей лю́бой. Всё это перемешалось и слилось в одну картину.

Проснулась я с лёгким криком и увидела испуганное лицо Демида, склонившегося надо мной.

– Млада, тебе больно? ― с тревогой в голосе спросил он.

– Нет, я просто видела разное… ― ответила я. ― К нам скачут всадники, их много.

Демид посмотрел вслед моим мыслям, и я смогла показать ему смутную картинку с незнакомыми всадниками, несущимися по дороге, идущей к нашему селению.

Мой Ладо быстро вскочил, разбудил братьев и начал раздавать им указания. Один был отправлен наблюдать за дорогой с высокого места дома, другой проверял ворота, третий готовил кинжалы.

Я в очередной раз порадовалась, что наш двор окружён высоким забором, таким, как ни у кого больше. Но даже он не мог спасти нас от вооружённых всадников.

Попытавшись понять, что им надо, я с удивлением увидела, что в их мыслях нет нападения и разорения домов. Наоборот, им был дан наказ не трогать селян.

«Люди нам нужны, ― сказал им князь, отправляя со своим поручением, ― они наш хлеб. Жизни больше не забирать. Найдите мне рожающую знатную девку в доме Перуна, и я отблагодарю вас».

– Они ищут княжну, ― сказала я мужу. ― Им не нужны простые жители. Новый князь поручил им найти дом, куда воин Перуна увёз жену княжича. И привести обоих к нему.

Демид подошёл ко мне. Обдумав услышанное, он изменил указания братьям.

– Я уйду наверх, ― сказал он. ― Так будет безопаснее для вас. Никто из моих братьев ещё не разбудил в себе огонь Перуна, и дружинники примут их за обычных селян. А меня они могут узнать. Мои глаза наливаются огнём при виде неприятеля. Я буду наблюдать за вами с верхних комнат, если что, приду на помощь. А вы представьтесь обычными жителями, ничего не знающими о последних событиях. Млада, тебе лучше не показываться на глаза. Любая непраздная женщина вызовет у воинов подозрение. Иди в дом и отведи их глаза от себя. Но только от себя. Я чувствую у неприятелей амулеты, настроенные на распознавание магии. Поэтому чары используй понемногу, чтобы они не заметили. Княжну защитит бабушка. Мои братья скажут, что она жена одного из них. А дальше ― пусть помогут нам Боги.

Я зашла в дом. Тревога нарастала. Бабушка с роженицей были в бане. Как чувствует себя молодая княжна, я не знала. Демид поднялся на самый верх дома, туда, где его братья устроили наблюдательное место.

Видя, как тяжело ему отступать, прятаться, я старалась мысленно поддержать мужа. Но он вновь был за непроницаемой для меня стеной. Тогда я сосредоточилась на себе. Если дружинники будут обыскивать дом, то зайдут и в мою опочивальню.

«Где я могу разместиться так, чтобы не привлекать внимания? ― подумала я. ― Если нельзя использовать сильную магию, значит, надо спрятаться и окружить себя лёгким пологом-оберегом».

Осмотрев комнату, я не нашла подходящего убежища. Подумала даже уйти в избу колдуньи, но, выглянув в окно, поняла, что не дойду.

Ночью выпал снег и лежал пушистыми горками на земле, кустах и деревьях. Мои следы сразу бы привлекли внимание преследователей. Да и дойти до лесного домика по такой дороге я не могла. Дитя вдруг сильно толкнуло меня изнутри, да так, что я задержала дыхание и поморщилась.

– Тихо, тихо, маленький, ― сказала я, поглаживая живот. ― Мы справимся, твой отец рядом, значит, всё будет хорошо.

Но малыш продолжил тревожить мой живот, и мне пришлось вернуться в опочивальню. Идти в другое место в доме сил не было. На моей лежанке были тюфяки, набитые соломой. Я подкладывала их под живот, чтобы было удобнее спать.

Тюфяки были обёрнуты в светлую материю, моё повседневное платье было из похожей ткани. Расположившись за ними, я могла попробовать укрыться от взгляда неприятеля.

Но пока я подошла к окну. Братья Демида были во дворе. Они рубили дрова, чтобы сбросить напряжение и создать видимость повседневных дел.

Обратившись вниманием к колдунье, я увидела её склонившейся над княжной. Та была бледна и будто не в разуме. Тело её не было готово к разрешению от бремени, но долгая дорога и переживания сказались на самочувствии, и дитя должно было скоро родиться.

Бабушка уже окутала баню пологом, отводящим взгляд. Я смотрела на её творение и удивлялась искусной работе. Вроде и магия, а может, и снег такое покрывало намёл, а мороз рисунок сплёл. Очень лёгкая, почти невесомая пелена вставала перед глазами, когда человек смотрел в сторону бани. Она будто возвращала ему взгляд, и идти туда не хотелось.

Баня была давно протоплена, и дым больше не шёл. Внутреннее тепло не могло растопить снег снаружи, и баня выглядела пустой. Если осматривать наш двор, то больше внимания привлекали дом и конюшни, чем укрытая снегом маленькая постройка в углу.

Пока я размышляла, на дороге за воротами почувствовала движение. Только не радость оно вызывало, как в момент возвращения Демида, а тревогу и напряжение.

Всадники приближались. Топот копыт оглушал меня, хотя на самом деле я еле слышала его. Через несколько мгновений в ворота раздался сильный стук.

– Открывайте! ― прокричал снаружи приказной голос.

Старший их братьев Демида, Белозар, подошёл к воротам.

– Кто пожаловал? ― спросил он.

– Посланники от князя, ― был ответ.

– Наш князь по дворам не ездит, ― сказал молодой мужчина.

– Открывай, а то снесём ворота, ― послышался указ, ― новый князь теперь у этих земель, от него поручение.

Я видела, как Белозар не решается открыть ворота. Хотя Демид наказывал вести себя подобно обычному селянину, который сразу бы подчинился указу вооружённого дружинника.

Стук продолжался. Из своего окна я видела за воротами несколько десятков всадников. Чтобы справиться с ними, Демиду с братом пришлось бы погубить всех нас. Ведь пока они бились бы с несколькими, другие могли напасть на нас.

Я вдруг почувствовала, как Демиду хочется сжечь их всех, защитить нас и отомстить за княжескую семью, но для этого он должен быть ближе к ним. И сражать их по очереди, оставаясь неуязвимым для них, а такой возможности не было.

Наконец Белозар открыл ворота. Прямо над ним возвышался всадник на уставшем коне.

– Отойди, ― скомандовал немолодой дружинник.

Хозяин двора посторонился, и часть всадников заехала внутрь.

– Ворота держите! ― крикнул главный своим воинам.

Несколько дружинников спрыгнули с коней и закрепили распахнутые ворота.

– Мы должны осмотреть дом и все постройки, ― сказал прибывший. Голос его был устал. ― Скажи хозяйке, пусть на стол накроет, ― добавил он. ― Третьи сутки по вашим землям скачем, ни сна, ни отдыха. Роженицу ищем знатную, чтоб её… ― воин выругался и сплюнул. ― Они княжича упустили, а мы ищи.

Глаза воина выражали гнев и усталость.

– В дом, ― крикнул он своим людям, и те зашли в наши двери.

Я слышала глухие шаги, раздающиеся внутри нашего дома. Дружинники растеклись по всему первому этажу. Они выворачивали углы, срывали накидки с лежанок. Казалось, им нравится громить чужое и чувствовать себя хозяевами. Но запах разогревающейся на печи еды отвлекал их. Младшие братья моего мужа уже накрывали на стол.

– А где хозяйка? ― удивлённо глядя на это, спросил один из воинов.

– Умерла матушка, ― ответил отрок, склонив голову.

Воины переглянулись. Обстановка вокруг и правда была мужицкой. Как бы я ни старалась приукрасить наш дом, проживающие здесь молодые мужчины сводили все мои усилия на нет.

Наскоро осмотрев помещение, дружинники уселись за стол. Разносолов не было, но горячая еда в тёплом доме после походной пищи была для них очень желанна.

Их предводитель хотел проверить верхние помещения, но видя, как его люди смотрят на выставляемую еду, решил остаться. Рассудив, что иначе ему просто не достанется.

Съев всё, что достали хозяева, недруги велели запаковать еду для оставшихся во дворе на дозоре воинов.

Разомлевший в тепле воевода осматривать верхние комнаты уже не пошёл, отправил одного из младших дружинников.

Я услышала шаги по лестнице, всё ближе и ближе подходящие к моей комнате. Чувствовала, как замираю, пытаясь вжаться в своё место, как латаю лёгкий полог-непрогляд, накинутый сверху лежанки, как хочется сделать его плотным, укрывающим от посторонних глаз, или затуманить незваному гостю очи, чтобы не увидел он моей двери. Но нельзя.

На груди его бдит амулет тёмный, чуждый. Мои лучики он сразу уловит и отражать начнёт ― нагреется. Почует меня воин неприятельский, и тогда не избежать беды. Демид за нами сверху наблюдает, если воин меня увидит, спустится к нам мой Ладо, чтобы защитить меня, и боя не избежать.

Пытаясь не думать об этом, я затаилась. Представила, как сливаюсь с окружающими меня вещами: будто они прозрачны стали, и я с ними. Одинаковые мы. Этому меня бабушка ещё в первые наши встречи учила ― как с миром сливаться, единым становиться.

Воин распахнул дверь в мою комнату. Осмотрелся. Я почти перестала дышать. Мысли собрала в тугой пучок и заставила не двигаться. Чтобы ни малейшего движения души не было в комнате. Мой защитный полог паутинкой укрывал меня.