Kitabı oxu: «Иллюзия закона. Истории про то, как незнание своих прав делает нас уязвимыми», səhifə 6

При всей показной заботе о благополучии Альфи и несправедливом отношении системы к его родителям, даже самые ярые участники процесса очень мало говорили о некоторых аспектах этой истории, которые не могут не тревожить: о настоящем ядовитом супе из неквалифицированных и неточных правовых консультаций; о тайных обследованиях детей врачами, дающими неверные и даже опасные рекомендации; о невежественном вмешательстве политиков и групп с особыми интересами, которое лишь вселяло ложную надежду и расстраивало шаткие отношения между врачами и родителями в самый трудный период жизни этих людей.

К сожалению, таблоиды, ежедневно освещавшие эти истории на первых полосах, практически не уделили внимания тщательному анализу претензий и добросовестности групп и лиц, вызвавшихся помочь несчастным семьям, – а это, мягко говоря, злостное нарушение журналистской этики. Вместо того чтобы разоблачить этих шарлатанов от медицины и права, СМИ лишь разносили их бессмысленные заявления о том, что врачей собираются преследовать за убийство, и бездумно превозносили ложные обещания «инновационных» методов лечения.

На фоне всех этих перформансов общественной «поддержки» родителей Альфи легко упустить из виду, насколько беззащитными и одинокими в своем горе были эти люди. В свой самый отчаянный час они стали мишенью, пешками в чьих-то чужих играх. Вот почему, подчеркну, здесь нет никакой критики в адрес родителей Чарли или Альфи. На их месте мог бы оказаться любой из нас. Чарли и Альфи могли бы быть нашими детьми. Определение «сущий ад», которое судья дал их положению, даже близко не описывает весь ужас ситуации. Исследовать все мыслимые и немыслимые возможности, огибая все встречающиеся на пути препоны, – это инстинктивное стремление любых любящих родителей.

ХОЛОДНЫЙ РАЦИОНАЛИЗМ ОЖИДАЕТСЯ ОТ ПРАВОВОЙ СИСТЕМЫ, А НЕ ОТ РОДИТЕЛЕЙ, СТОЛКНУВШИХСЯ СО СМЕРТЕЛЬНОЙ БОЛЕЗНЬЮ СВОЕГО РЕБЕНКА.

Даже если в чьих-то интересах и было превратить истории Чарли и Альфи в громкий скандал, в этом ни в коем случае нельзя винить Криса Гарда, Конни Йейтс, Тома Эванса или Кейт Джеймс.

Между тем то же самое нельзя сказать о группах, эксплуатировавших беззащитность родителей – их немыслимое горе – ради своих собственных корыстных целей. Давайте теперь попытаемся дать ответ на один очень важный вопрос: кто же именно все это время дергал за ниточки?

Кто за всем этим стоял?

Хоровые песнопения религиозных догматиков сопровождали общественные кампании в обоих случаях, когда борцы за жизнь налетели на несчастных родителей, подстрекаемые вводящими в заблуждение папскими прокламациями и главами католических государств вроде президента Польши Анджея Дуда, который написал в Твиттере: «Альфи Эванс должен быть спасен! Его маленькое храброе тело еще раз доказало, что чудо жизни может быть сильнее смерти. Возможно, все, что нужно, – это немного доброй воли со стороны тех, кто принимает решения. Альфи, мы молимся за тебя и твое выздоровление!» (77)

Газета The Guardian назвала одну персону, сыгравшую в этой истории важную роль, – проживающую в Италии американскую активистку по имени Кристин Брозамл (78). У нее имелись связи с итальянской организацией «Борцы за жизнь», совместно с которой она давала рекомендации родителям Чарли и Альфи. Именно она, как сообщила The Guardian, организовала тайное медицинское обследование Альфи Эванса и Исайи Хааструпа и, имея в распоряжении «словно бездонную бочку денег и связей», договорилась о транспортировке Альфи по воздуху в Италию. Кроме того, ей приписывали организацию личной встречи Тома Эванса с Папой Римским.

Также сообщалось, что миссис Брозамл была ответственна за связь семьи Эванс с Христианским правовым центром, дочерней организацией так называемого Христианского Концерна, публично выступающего против прав представителей ЛГБТ, однополых браков, исследований стволовых клеток и прав трансгендеров (79). Он также был причастен к составлению открытого письма, подписанного тридцатью семью депутатами Европарламента, в котором осуждался «возмутительный исход» дела Чарли Гарда (80). Среди волонтеров Христианского Концерна числится и вышеупомянутый Павел Строилов, прежде работавший исследователем с бывшим лидером Партии независимости Соединенного Королевства, а ныне студент юридического факультета. Именно мистер Строилов был ответственен за составление юридически безграмотных рекомендаций, предоставленных Тому Эвансу, что судья счел «полным несоответствием интересам родителей».

Миссис Брозамл раздула дело в США, заявив в эфире радио Христианских фундаменталистов, что в Великобритании следует организовать беспорядки из-за того, что врачи «одержимо» убивают детей, чтобы «что-то скрыть». И эти слова попали в цель. Опубликованный Лондонской школой экономики анализ онлайн-кампаний, которые были проведены армиями Чарли и Альфи, показал, что «огромное количество опубликованных в Твиттере сообщений, содержащих негативные высказывания в адрес британских судебных органов и учреждений здравоохранения, похоже, исходили из американских источников, многие из которых называют себя приверженцами правых взглядов» (81). Во время судебного разбирательства по делу Альфи десятки людей собрались у здания посольства Великобритании в Вашингтоне, размахивая плакатами с надписью «Сделаем Британию снова Христианской» (82).

Среди тех, кто организовывал акции протеста в поддержку Чарли и Альфи, был также преподобный Патрик Махони, исполнительный директор Коалиции христианской защиты, известный в США своим участием в кампании за сохранение жизни Терри Скьяво (83). У него на родине местную общественность знакомили с аналитическими статьями, опубликованными Fox News, в которых комментаторы проводили поверхностные связи между случаем Чарли Гарда и неприемлемо попустительским отношением Великобритании к абортам (84). Кампанию за предоставление Чарли гражданства США поддерживал конгрессмен Трент Фрэнкс, уже давно славящийся своей любовью к пикетам возле клиник по проведению абортов (85).

К этой кампании поспешили присоединиться и другие видные фигуры движения за жизнь в США. Кэтрин Гленн Фостер, президент и исполнительный директор организации «Американцы за жизнь», прилетела навестить Чарли в больнице (86), после чего провела пресс-конференцию в Вашингтоне, на которой предупредила: «Вот что происходит, когда принимаются законы, направленные на поощрение смерти, а не жизни», и эти слова были бездумно повторены новостным агенством Breitbart (87) – самопровозглашенным «ультраправым» СМИ, которое ранее возглавлял бывший главный стратег Дональда Трампа Стив Бэннон. Интерес Breitbart к Чарли и Альфи прекрасно вписывается в усиленно продвигаемый дискурс о «псевдозаконе»: оба эти случая были активно использованы для продвижения политических идей, касающихся американского здравоохранения.

История Чарли Гарда, получившая огласку в начале 2017 года, совпала с усилиями Дональда Трампа, направленными на отмену реформы здравоохранения Obamacare⁴⁰, которую американские республиканцы назвали красной дорожкой к социализированной медицине. Соблазн представить этот случай в качестве вопиющего примера опасности «монополии на здравоохранение» оказался непреодолимым. Агенство Breitbart предупредило своих читателей:

«Американцам это может показаться чем-то немыслимым, однако нам всем грозит опасность государственной монополии на здравоохранение, с упором на принятие законов, которые бы поощряли самоубийства с участием врача, а также периодическим давлением на внешние структуры, такие как Конвенция ООН по правам ребенка – договор, который позволяет ООН управлять правами детей в любой входящей в нее стране.

[…]

Дело Чарли Гарда запросто может стать прецедентом, наделяющим правительство и судебную систему полным контролем над здравоохранением, родительскими правами, образованием и многими другими сферами жизни. Как видно из многочисленных примеров по всей Европе и США, подобные прецеденты, внедрившись в бюрократию и общественное сознание, оставляют непоправимые последствия» (88).

ЖУРНАЛИСТЫ, ГОСУДАРСТВЕННЫЕ СМИ, РАДИОВЕДУЩИЕ-ПРОВОКАТОРЫ И ПОЛИТИКИ-РЕСПУБЛИКАНЦЫ С ВОЗМУЩЕНИЕМ ОЗВУЧИВАЛИ ЛОЖНЫЕ СУЖДЕНИЯ, ЧТОБЫ ИСПОЛЬЗОВАТЬ СИМПАТИИ СОГРАЖДАН В ИНТЕРЕСАХ СОБСТВЕННЫХ КАМПАНИЙ.

Вмешательство Дональда Трампа – его предложение неопределенной «помощи» в Твиттере – стало самым ярким примером такого холодного расчета в действии (89). Приписываемые британской системе здравоохранения недостатки стали постоянной темой сообщений, публикуемых Трампом в Твиттере, когда он выступал против поддержки демократами «Всеобщей системы здравоохранения» (90). Разумеется, к моменту смерти Альфи Эванса в 2018 году победа в культурной и политической войне все еще не была одержана, и республиканский истеблишмент снова завелся, чтобы донести до людей мысль о том, что социализированная медицина позволяет правительству убивать детей (91).

Сенатор Тед Круз вновь выразил ужас по поводу последствий «социализированной медицины» (92), вторя одному из известных американских блогеров, который объяснил: «Бесплатное медицинское обслуживание ваших детей подразумевает, что они являются собственностью государства» (93). Бывший губернатор Арканзаса Мик Хакаби заявил зрителям Fox News: «Британское правительство сказало: «Нет – мы не отпустим его, мы его убьем». Меня это просто пугает» (94).

Враждебное отношение к Национальной службе здравоохранения сложилось не только у американцев⁴¹. Британские политики, такие как Найджел Фарадж, были рады представить эти случаи как печальные продукты нашего подхода к здравоохранению. Когда ведущая Fox News Лорен Инграхам пригласила его на свою передачу The Ingraham Angle и спросила, почему «социализированная медицинская система Великобритании» и «суды в ЕС и Великобритании» препятствуют поискам родителей Альфи «альтернативного медицинского лечения», мистер Фарадж объяснил: «В Италии имеется лечение, которое недоступно здесь…Между тем наша подконтрольная государству медицинская система решает, что больше ничего нельзя сделать, и, заручившись поддержкой государственных судов, они запрещают родителям везти своего ребенка лечиться в другое место… Это классический пример того, как истеблишмент смыкает ряды – государство становится всесильным. По сути, то, что происходит сейчас, представляет собой своего рода спонсируемую государством эвтаназию, и я это презираю» (95).

Несмотря на публичные заявления о поддержке бесплатного здравоохранения, Найджела Фараджа в 2012 году засняли на видео, когда он говорил сторонникам партии, что будет «чувствовать себя более комфортно», если здравоохранение Великобритании будет открыто для «рынка». В лучшем случае его готовность солгать о роли НСЗ в делах Чарли и Альфи была саморекламой, однако некоторые могут счесть, что это вполне соответствует принципам, лежащим в основе самопровозглашенного либертарианского движения, которое находит свои философские аналоги в красных штатах⁴².

КОСВЕННОЕ УЧАСТИЕ В ЭТИХ ДВУХ ДЕЛАХ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПОЛОЖИЛО НАЧАЛО ДРУГОЙ ИСТОРИИ: НЕПРИЯТИЕ ЕВРОСОЮЗА.

Во время все того же интервью на Fox News Найджел Фарадж не стал поправлять ведущую Лорен Инграхам, когда та сказала, будто решения были приняты с участием «суда ЕС» – что было ложью, повторенной Breitbart. Мы более подробно поговорим о Европейском суде по правам человека в пятой главе, где я однозначно повторю тот же тезис, который в образовательных целях следует неустанно вдалбливать в головы людям: ЕСПЧ не является «судом ЕС».

И вот, по мере того как волнения нарастали, а от лжи различных фракций уже рябило в глазах, стало очевидно, что путаница всем шла только на пользу. Чем скандальнее становились эти истории, тем больше веса они придавали кампании, о какой бы конкретно кампании речь ни шла. Так возник тихий, но хорошо заметный заговор глобальной дезинформации, ускоренный и усиленный социальными сетями, в котором плачущих родителей выставляли в качестве политических манекенов, больницы штурмовали, врачам угрожали расправой, а судей называли нацистами. В конечном счете правда стала одной из многих невинных жертв в этих двух трагичных историях, в которых не было победителей – в выигрыше были лишь кружащие в воздухе стаи пускающих слюнки стервятников.

ИСТОРИИ ЧАРЛИ ГАРДА И АЛЬФИ ЭВАНСА СЛУЖАТ НАГЛЯДНЫМИ ПРИМЕРАМИ ТОГО, КАК ДЕЗИНФОРМАЦИЯ МОЖЕТ ИСПОЛЬЗОВАТЬ НАШУ ОБЩУЮ ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ И МАНИПУЛИРОВАТЬ НАШИМ ИНСТИНКТИВНЫМ ЖЕЛАНИЕМ ПОМОЧЬ НУЖДАЮЩИМСЯ.

Кроме того, они демонстрируют нашу уязвимость. Напуская туман на факты и проникая в наши самые глубокие и первобытные страхи, те, кто продвигает свои собственные интересы, могут запросто убедить нас в том, что мы на стороне ангелов, в то же время превращая нас в невольных пассажиров глобальной машины социального возмущения, служащей совершенно иным целям.

Я прекрасно понимаю, какие мотивы побудили людей присоединиться к Армии Чарли и Армии Альфи. Большинством из них руководила любовь. Их объединяло желание помочь несчастным родителям в их самый трудный час и побороться за жизни детей, которые, как им казалось, нуждались в защите. Что может быть благороднее, чем защита ребенка от тирании?

Они это прекрасно понимают. Инженеры машины возмущения, распространители идей о «псевдозаконе», они понимают, какой резонанс вызывают подобные случаи. И они умело манипулируют нами, используя силу солидарности и превращая ее в податливую ярость толпы. Как результат, мы можем отказаться от наших принципов, будучи убежденными, что закон пренебрегает интересами ребенка, вместо того чтобы их защищать, начав писать гневные сообщения в социальных сетях и, как это было в данных случаях, рассылать угрозы врачам и медсестрам, а также призывать повесить «кровожадных» судей (97).

Когда случаи, подобные историям Чарли и Альфи, попадают в заголовки газет, необходимость в общественном правовом образовании становится как нельзя более очевидной. По обоим этим делам было распространено так много дезинформации и лжи, что у правды не осталось никаких шансов выбраться на поверхность. Спокойные и трезвые объяснения терпеливых юристов по семейному праву особенностей законодательства попросту не вписывались в многочисленные цели заинтересованных лиц.

Одной из многих трагедий в этих делах было то, как были заглушены подлинные доводы юридического, морального и этического характера. Пожалуйста, не путайте мое презрение к мошенникам с безоговорочной поддержкой судебных решений по обоим делам, а также того, как английские суды разбираются с конфликтом наилучших интересов ребенка со взглядами родителей.

На эту тему полно научной литературы, в которой критикуются судебные решения и непреложная первостепенность принципа благополучия. Хотя лично меня они и не убеждают, высказываются довольно веские и хорошо продуманные доводы в пользу введения более высокого порога в случаях, когда суды рассматривают заявление, которое может привести к отмене искусственного поддержания жизни (98). Критерий «значительного вреда» имеет свои объективные позитивные стороны, даже если меня самого он и не прельщает.

Только вот осмысленное обсуждение нюансов правовой аргументации – это вовсе не то, чего добивались в этих делах лица, преследовавшие свои особые интересы. Они пришли не за принципиальными дебатами, а затем, чтобы разжечь пламя общественного негодования.

Аналогичным образом другим важным поводом для скандала в деле Чарли Гарда стало то, что из-за проведенных в 2012 году реформ, отменивших бесплатную юридическую помощь по большинству частных дел семейного права, родителям Чарли было отказано в финансируемой государством юридической помощи, так как они не соответствовали строгим критериям нуждаемости. Вместо этого им пришлось полагаться на солиситоров и барристеров⁴³, работающих pro bono – без гонорара, – чтобы заполнить глупейший пробел в законе, образовавшийся в результате циничного расчета государства на то, что отказ от повсеместного предоставления юридической помощи станет легким и популярным способом сокращения расходов.

Подобный пагубный, крохоборский подход к решению вопросов жизни и смерти не просто оскорбителен по своей сути; отказ уязвимым родителям в доступе к квалифицированному юридическому представительству создает очевидный риск, что эти родители попадут в лапы очередному Павлу Строилову, рыскающему по правовым пустырям, вооруженному фиктивными советами и обслуживающему теневые интересы третьих лиц.

Правительство скорее подвергнет вас риску получения еще большего вреда от когтей беспринципных хищников, чем обеспечит доступ к компетентному юридическому представительству в вопросах, касающихся буквально жизни и смерти. К их огромной чести, Крис Гард и Конни Йейтс, в рамках своей кампании за принятие «Закона Чарли», который бы пересмотрел критерий «наилучших интересов», также борются и за исправление текущей ситуации с этим ужасающим отказом в доступе к правосудию, за отмену существующих критериев нуждаемости, чтобы ни одному родителю не пришлось переживать об оплате услуг адвоката, когда жизнь его ребенка висит на волоске.

К сожалению, все эти преданные активисты с плакатами, мегафонами, вертолетами и выходящими в прайм-тайм телепередачами совершенно не заинтересованы в освещении этой несправедливости.

Позволяя всем этим идеям о «псевдозаконе» одержать победу и оказывая им поддержку, мы становимся не борцами с несправедливостью, а скорее ее невольными пособниками.

Глава третья. Ваше здоровье

Слишком долго некоторые эксплуатировали разгул культуры компенсаций, получая легкую наживу даже за хлыстовые травмы и тем самым увеличивая расходы миллионов законопослушных автомобилистов.

Лиз Трусс, государственный секретарь по вопросам юстиции и Верховный судья, 17 ноября 2016 года (1)

Культура компенсаций вышла из-под контроля. Какие бы ошибочные представления о преследуемых домовладельцах или судьях, убивающих младенцев, ни существовали ранее, одно мы знаем о законе наверняка. Выплаты размером с лотерейные джек-поты сваливаются на головы хватких истцов и их алчных адвокатов за самые пустяковые – и, как правило, нанесенные самим себе – травмы.

Вездесущность этой очевидной истины пропитывает нас с самого раннего детства. Она лежит в основе характеров многих персонажей в поп-культуре, от навязчивого адвокатишки Лайонела Хатца в «Симпсонах», уговаривающего Барта преувеличить полученные травмы после того, как его сбила машина мистера Бернса (2), до «Винни» Ла Гуардиа Гамбини, титулованного кузена в, пожалуй, самом лучшем в мире фильме про суд (3). Культура компенсаций создает заголовки и формирует наши ожидания от юристов, в немалой степени подпитываемая нами самими, представителями юридической профессии, с нашими билбордами и рекламой на телевидении, где спрашивается, попадали ли вы когда-либо в ДТП, случившееся не по вашей вине. Истории о правилах безопасности, переработанные бюрократами, предупреждают о том, что «игры на детских площадках, такие как «каштаны», салочки и футбол, регулярно запрещаются по соображениям охраны здоровья и обеспечения безопасности… Хапающие деньги юристы лишают детей детства» (4), в то время как газетчики также брызжут ядовитой слюной по поводу бюрократов, настаивающих на том, чтобы людей, идущих по пешему маршруту вдоль побережья, все время сопровождали спасатели (5). Как любит повторять Ричард Литтлджон из Daily Mail, «Такое нарочно не придумаешь».

Конечно, последствия оказываются куда более острыми, чем вызывающие удивление заголовки; они ощущаются всеми налогоплательщиками. Каждый раз, когда обрызганный в столовой соусом школьник получает шесть тысяч фунтов (6) или муниципальному уборщику выплачивают десять тысяч фунтов за то, что он споткнулся о швабру (7), оплачивать счет в конечном итоге приходится всем нам.

КОММЕНТАРИЙ ОТ ЮРИСТА РФ:

В России не распространено добровольное страхование жизни и здоровья, поэтому нет таких проблем и большой практики. Обязательное медицинское страхование определяется территориальной программой.

Национальная служба здравоохранения теперь тратит ежегодно более 2,2 миллиарда фунтов стерлингов на выплаты по искам о врачебной халатности – вдвое больше, чем, например, в 2013 году⁴⁴. Как пишет Daily Mail, «один фунт из каждых пятидесяти, переданных НСЗ, расходуются на компенсации пострадавшим пациентам и гонорары адвокатов» (8).

Уже несколько лет высказываются опасения, что наша цветущая и благодатная земля быстро приобретает звездно-полосатый окрас. Что мы движемся к американизированной культуре судебных процессов, в которой нелепые американские дела, вошедшие в наш популярный дискурс, становятся нам печально близки. Многие из нас наверняка слышали об «американской идиотке, которая выпила кофе в Макдоналдсе и обчистила Рональда МакДи до нитки», как это преподнесла Ванесса Фелц из Daily Star (9). Или о печально известном деле Мерва Гразински, который, как сообщает Daily Mail, «поставил свой дом на колесах Winnebago на круиз-контроль, встал из-за руля и пошел сделать себе чашечку кофе». Когда дом на колесах разбился, мистер Гразински успешно отсудил у производителя 1,75 миллиона долларов США (10).

Настоящим британским бедствием стали случаи мошенничества с исками автомобилистов, претендующих на страховые выплаты из-за якобы полученной хлыстовой травмы.

За последнее десятилетие, по словам одних министров, мы стали «столицей Европы по хлыстовым травмам» (11), или, как сказали другие министры, «мировой столицей по хлыстовым травмам» (12), а мошеннические страховые иски – включая «аварии ради навара» – «провоцируются… в промышленных масштабах» (13). Как следствие, к ежегодным страховым взносам среднестатистического британского водителя добавляется порядка девяноста фунтов стерлингов (14)⁴⁵.

То и дело разоблачают выходки недобросовестных юристов, подающих необоснованные иски, что дает пищу для заголовков СМИ, так как выясняется, что подозрения общественности насчет нечестных юристов и их темных судебных делишек оказываются вполне обоснованными (15).

Предполагается, судя по всему, что все эти истории представляют собой лишь вершину айсберга. Из-за этой повсеместно распространенной неприязни к представителям юридической профессии стало практически невозможно сделать пост в Твиттере или своем блоге по любому юридическому вопросу, не получив комментарий от аккаунта с ником, состоящим преимущественно из цифр, и историей публикаций, полной перепостов мемов, разжигающих национальную рознь, о том, что я и все подобные мне – паразиты, навязывающие свои услуги жертвам несчастных случаев. В зависимости от настроения я либо трачу время, чтобы вежливо объяснить, что, будучи барристером по уголовным делам, я обычно сталкиваюсь с вопросами медицинского характера, только когда речь заходит об оценке тяжести и причины полученных травм при рассмотрении дела о насилии, либо, если времени на это нет, я поступаю по-взрослому и отправляю в ответ эмодзи с сердечком или поцелуем, будучи уверен, что ничто не способно разозлить больше, чем непрошеные проявления любви.

ЧЕГО Я ПОЧТИ НИКОГДА НЕ ДЕЛАЮ, ТАК ЭТО НЕ ПЫТАЮСЬ РАЗВЕЯТЬ ПОДОБНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ. ВМЕСТО ЭТОГО МОЛЧА СОГЛАШАЮСЬ С ДАННЫМ СТЕРЕОТИПОМ И ПЫТАЮСЬ ДОНЕСТИ ЛИШЬ ОДНУ ПРОСТУЮ МЫСЛЬ: «Я НЕ ОДИН ИЗ НИХ».

В чем сердечно раскаиваюсь. Потому что это позволяет бесконтрольно процветать культурному заблуждению, согласно которому «компенсация» сама по себе является проблемой – когда какие-то недостойные получают нечто незаслуженное. Такие термины, как «сорванный куш», «джек-пот» и «надбавка», лежат в основе репортажей о выплатах компенсаций за полученные травмы, начиная с бульварной прессы (16) и заканчивая такими гигантами мира массовой информации, как BBC (17). Подтекст очевиден: те, кто получает деньги, по определению, являются «победителями», а те, кто за это платит, – как правило, рядовые граждане, будь то напрямую через налогообложение или косвенно, за счет повышения страховых взносов, – являются проигравшими, поверженными хитрым противником.

Противоположный аргумент почти никогда не слышен: а именно, что правовая система, обеспечивающая правосудие и справедливое финансовое возмещение для тех, кто пострадал по вине других, является исторически признанной отличительной чертой справедливого общества, которое заботится об интересах каждого своего члена. Если перейти от принципов к практической стороне вопроса, то финансовая компенсация, как правило, необходима тем – нам, нашим друзьям и членам семьи, – чья жизнь оказывается омрачена или даже разрушена чудовищными травмами, полученными от рук других людей. Тем, кто – не по своей вине – оказывается не в состоянии работать, вести обычную повседневную жизнь, а в самых серьезных случаях – даже просто заботиться о себе.

Замалчивание этого непопулярного аргумента – представленного в новостных сообщениях лишь небрежно вставленной в конце статьи цитатой адвоката – приводит к тому, что повестка дня, как в публичных дебатах, так и в законодательном поле, всегда оказывается смещена в сторону ограничения «вышедшей из-под контроля» культуры компенсаций. Мы редко задумываемся о том, как мы к этому пришли. Или почему закон работает так, как нам об этом говорят. Или, что куда более важно, правда ли закон работает так, как нам об этом говорят.

И как только мы начинаем распутывать этот клубок, всплывают и другие вопросы. Если нас вводят в заблуждение, или дезинформируют, или даже говорят откровенную ложь, то с какой именно целью все это делается? Чьи интересы в таком случае преследуются на самом деле? А если не наши – если не ваши, – то чего мы – вы – рискуем лишиться?

Законодательство в этой сфере меняется, причем быстро и значительно. Вот почему я убежден, что нужно поторопиться задать все эти вопросы, пока не стало слишком поздно.