Kitabı oxu: «Эйлем, печальная царица», səhifə 4

Эйлем смиренно наблюдала, как ее муж постепенно отдалял от себя придворных и сановников, поклонявшихся Девяти, приближая к себе почитателей Анегмара, и смутная тревога постепенно охватывала ее сердце.

Она мало знала об этой вере: в Теджрите ее приверженцев было не найти, да и в Энгереке их было гораздо меньше, чем тех, кто открыл свои сердца и души Девяти Матерям. Их власть над известным миром казалась нерушимой, и не стоило искать культа более справедливого и милосердного.

Увлекаемая смутным интересом, Эйлем стала расспрашивать жрецов об Анегмаре. Те поведали ей о том, что в начале мира было два солнца, одно из которых погасло и обратилось в прах. Второе же пылало ярче любого светила, и раскаленный огонь капал с него на безжизненные земли. Падая в пыль, его огонь облекался в плоть, и так появились первые из людей. Сильнейшим среди них был колесничий и охотник Анегмар. Он убил древнее чудовище, и из его плоти, костей и крови появились моря и реки, плодородные земли, птицы, рыбы и многие звери.

Анегмар пылал неугасимой страстью к Эрей, неуловимой гостье, которой его любовь была чужда. Но с такой силой, с какой Эрей отвергала Анегмара, его любила чародейка Леккеж. Однажды она приняла облик неуловимой возлюбленной и провела с Анегмаром ночь. Узнав об обмане, он прогнал Леккеж и снова устремился за Эрей, но она ускользала и оставалась холодна, как бьющий из недр земли ключ.

И тогда Леккеж снова пришла к нему и сказала, что расскажет, как завоевать Эрей, если Анегмар сперва возляжет с нею самой. Он согласился, и колдунья поведала ему о том, что он должен подняться в горы, ни одной живой твари не погубив, ни одного дерева не сломав, ни одного плода не сорвав, и испить воды из озера Мельд. Там на берегу его будет ждать неуловимая Эрей, и если он сделает все в точности, то она ему не откажет.

Анегмар отправился в путь, но он не мог утолить голод, не сорвав плода, не мог восполнить свои силы, не вкусив плоти убитого зверя, не мог согреться ночью, не обломав ветвей для костра. И когда он достиг горного озера, где ждала его Эрей, она увидела, что он не исполнил ее воли, и, оскорбленная, удалилась в недостижимый лунный чертог, оставив Анегмара с обожженным неутоленною страстью сердцем. Вернувшись, Анегмар наказал Леккеж и больше не искал ничьей благосклонности.

***

Опечаленная возвращалась Эйлем в свои покои, когда дворцовый раб передал ей послание из дома. Ее стареющий отец знал о несчастьях дочери, об отступничестве Кахита, о том, что творилось в Энгереке, и о сотне важных мелочей, о которых ему докладывали его лазутчики. Он писал ей, что те воины, которые прибыли в царство когда-то для помощи Кахиту, все еще верны Теджриту и с радостью встанут на ее сторону. Он предлагал дочери свободу и власть, понимая, что, если Кахит и его сподвижники, почитающие Анегмара, окажутся сильнее, Эйлем наверняка погибнет.

Слова отца не встревожили ее. Она уже давно спала и не видела снов, она ела, и еда не имела для нее вкуса. Она больше не чувствовала благодати в обителях Девяти: Милостивые Мейшет, Амра и Вириде, некогда дарившие ее надеждой, отвернулись от Эйлем, и только воинственная Вурушма и справедливая Илму питали ее ум, пока истерзанное печалями сердце билось ровно и медленно, будто принадлежало вовсе не ей.

Она снова стала искать утешения в науках и искусствах.

Править открыто она не могла: Кахит не позволил бы ей этого. Но она наблюдала, беседовала с избранными сановниками, принимала ученых мужей и лишь изредка осмеливалась донести свои мысли до мужа. Чаще всего она прятала их в речах верных ей людей и царских советников, которые были к ней благосклонны и разделяли её взгляды. Иногда он прислушивался к ним, но чаще всего поступал по-своему, и ясно было, что союз с Теджритом для него уже не так ценен, и покровительство Девяти он променял на сомнительную благосклонность Анегмара.

Иногда Эйлем думала о нежной Зеррен, и ей становилось жаль ее. Кахит не позволил выдать ее замуж или отправить в другой город. Бежать Зеррен не хотела, потому что боялась гнева брата. Эйлем не следила за нею и не знала, добился ли Кахит своего.

Она сама не испытывала к нему ни любви, ни отвращения. В ней жила холодная ярость, но она была послушна разуму Эйлем. Ни словом, ни поступком не выказала она эту ярость Кахиту. Она оставалась молчаливой и спокойной, все так же проводила время то в садах, то с другими девушками гарема; как прежде вела долгие беседы со жрецами Девяти, но нити заговора уже плотно оплели дворец.