Kitabı oxu: «Страшные сказки. Выпуск 3»
#HORROR
© Беляев П. Ю., составление, 2025
©Издательство «Союз писателей», оформление,2025
© ИП Соседко М. В., издание, 2025
Елена Кошевая
Нижневартовск
Невидимый
Поздним зимним вечером она бежала через парк с работы домой, холодный ветер, казалось, проникал прямо в душу, снежинки, словно маленькие лезвия, кололи щёки и глаза. Она грустила: вчера её предал любимый человек, сказав, что любит другую. Да и на работе было не лучше: давили, требовали, кричали. Так и хотелось убежать на край земли, выкинуть телефон, просто слушать тишину и быть самой собой, ни под кого не подстраиваясь, оттачивая навыки дипломатии и дежурно улыбаясь тем, кого просто хотелось от души послать к чёрту.
«Деньги, деньги, деньги. Такое чувство, что все сошли с ума, они стали средоточием мира, – думалось ей. – А хочется просто жить и наслаждаться жизнью, ловя каждый момент и радуясь первому солнечному лучу, а не жить на работе в формате „надо“ и „обязан“ не замечая ничего вокруг, едва помня себя…»
В парке грустили засыпанные снегом аттракционы да берёзки, согнувшиеся под порывами ветра, как будто сочувствуя девушке… Казалось, они безмолвно стонали, моля о пощаде: «Спасите!» Фонари, освещавшие главную аллею, как стражники, стояли, стараясь подарить ощущение безопасности, но им это с трудом удавалось. Стало тихо, внезапно погасли фонари, погружая всё вокруг в кромешную тьму. Девушка, дезориентированная в пространстве, остановилась: «Куда идти? Куда бежать?» Сзади послышались шаги, включился фонарь, находящийся недалеко от неё. Она обернулась, следы на снегу были видны отчётливо и приближались к ней. Она хотела сбежать, но не смогла сделать и шагу. «Что происходит?» – мелькнула мысль, красивые карие глаза расширились от ужаса, хотелось закричать, но она не могла… Девушка почувствовала, что её обнимают, словно сжимая в тисках, но как ни странно, эти объятия навевали покой и умиротворение. Она расслабилась, хотя казалось, что это ей уже давно недоступно в спешке и суматохе дней, которые будто со скоростью света сменяли друг друга.
У Невидимого было горячее дыхание…
Напевая песню, больше похожую на урчание, он приблизился к шее… В какой-то момент повеяло ледяным холодом и выключился фонарь. Девушка пробовала пошевелиться, но не смогла. В шею как будто бы вонзились тысячи маленьких острых иголок, одновременно стало очень больно, силы покинули, и она, словно в замедленной съёмке, стала опускаться на землю, покрытую белым холодным ковром…
Невидимый выкачивал из несчастной жизненные силы вместе с кровью… «Возможно, он делал это во благо: вместе с жизнью уходили боль и отчаянье, больше никто не предаст и не обидит, – проносилось в её ускользающем от действительности сознании. – А это ли не счастье?»
Наступил рассвет, первые лучи зимнего холодного ясного дня обняли землю. Снегири, клевавшие на дереве гроздья рябины, увидели на белом снегу прекрасную девушку с длинными тёмными локонами, которые беспорядочно разметались. Она была бела как мел, но прекрасна как ангел, изгиб губ, как и алый цвет, – совершенен. На шее слева еле виднелись две алые точки. Большие карие глаза с длинными изогнутыми ресницами смотрели в небо, лицо озаряла счастливая улыбка. Ничто мирское её более не волновало…
«Спасибо…»
Елена Гейли
Вологда
Нина
В старых домах живут не только воспоминания…
«Когда-то я лежала в этой кровати и мечтала наконец-то вырасти, стать взрослой… Не ходить в садик, а потом в школу!» – грустно улыбнулась Нина, уютно закутываясь в толстое ватное одеяло.
На стене перед её глазами висел старый бабушкин ковёр. В детстве она частенько водила пальцем по его извилистым узорам, прежде чем заснуть. Она представляла себе, что это запутанные дорожки в некоем лабиринте, а ей нужно найти самый короткий путь из темноты в светлую солнечную сказку. Она выучила их наизусть, когда вечерними часами пыталась заснуть у бабушки в гостях. «Теперь мне так не хватает всего этого! Не хватает бабули, очень не хватает!»
Старый дом вдали от центральной дороги почти совсем утонул в снегу. Нина проехала от главной трассы до деревни, а после поворота от сельского магазинчика остановила машину, чтобы не застрять в сугробе. Смеркалось – было уже 5 часов вечера. Увязая по колено в снегу, девушка еле доплелась до забора. Дальше, к крыльцу, и вовсе пришлось ползти на четвереньках. Хорошо ещё, что дверь открывалась вовнутрь.
С тех пор как не стало бабушки, они с мамой всё реже и реже приезжали сюда: шутка ли, больше 100 километров от города! Но вчера Нина решила наконец-то навестить старый дом – мама давно просила её съездить и посмотреть, всё ли хорошо. Закрыты ли ставни, не сорван ли замок, не течёт ли с потолка. Но всё оказалось нормально. Бабушкин дом хоть и начал дряхлеть и косить в сторону, но был ещё вполне крепок и пригоден для проживания.
Сумерки сгущались, пора было возвращаться домой – Нина не собиралась оставаться в деревне ночевать. Соседи давно уехали в город, и рядом никого из знакомых не было. Однако погода стала резко портиться. Сначала за окном грациозно закружились, затанцевали редкие снежинки, а потом вдруг налетел и пронзительно засвистел суровый февральский ветер. А ещё через каких-то 10 минут и вовсе разбушевалась, завыла, завьюжила метель. Ехать в такую погоду по безлюдной тёмной трассе было опасно. Завтра был выходной, и Нина решила остаться. Затопив печку, она долго смотрела на пляшущие язычки пламени, вспоминая дни, проведённые у бабушки в гостях. Её добрую улыбку, заботу, её ласковый голос. Нина достала из комода старый деревянный гребень, расчесала и заплела себе волосы, как её учила когда-то бабушка. Ей было уютно и удивительно хорошо. Как будто она вернулась в детство. И как будто бабуля была рядом…
Нина вздохнула и перевернулась на спину. Кровать привычно скрипнула. Снаружи, казалось, стало ещё хуже: ветер не затихал, снежные вихри метели превратились в настоящий буран. Девушка уже почти заснула, как вдруг услышала странный звук – будто что-то упало со стола. Нина насторожилась и открыла глаза. В комнате стояла непроглядная тьма. Она вдруг почувствовала, как лёгкий поток холодного воздуха, словно дуновение ветерка, коснулся её лица. За окном как будто застонали тихим жалостливым голосом. «Это ветер или мыши, – успокаивала себя Нина, натянув повыше одеяло. – Мне не страшно. Здесь никого нет. И не может быть».
Она пыталась подумать о хорошем и приятном. Вспомнила долгие летние вечера, когда бабушка читала ей сказки, рассказывала о разных лесных травах и кореньях, когда и как их собирать и сушить. Однако тревога и ощущение чьего-то присутствия нарастали. Девушку охватил озноб. В комнате опять что-то зашуршало. Странно, но даже сквозь шум бушующего ветра Нина отчётливо расслышала чьи-то медленные вкрадчивые шаги. Сердце опять заколотилось, как птица в клетке. Страх мгновенно сковал её руки и ноги. Нина как будто оцепенела – она лежала с закрытыми глазами и не могла пошевелиться. Теперь она уже явственно услышала звук передвигаемой чашки, оставленной на столе. Девушка попыталась унять ужас, взывая к своему разуму: «Дверь в дом закрыта, никого здесь нет, а призраки не топают ногами – они парят в воздухе. Мне всё это кажется! Надо меньше смотреть эти триллеры в интернете».
Но успокоиться у неё не получалось. Ледяные щупальца страха верно и безжалостно проникали в её сознание, оплетая и парализуя каждую клеточку её тела. Теперь она была уже уверена, что рядом кто-то есть. Оно стоит и смотрит на неё. Нина попыталась открыть глаза, но у неё ничего не получилось.
Внезапно ей стало трудно дышать. Ей показалось, что какое-то неведомое существо село ей на грудь и всей своей тяжестью вдавило её беззащитное онемевшее тело в кровать так, что каждый глоток воздуха теперь давался ей с невероятными усилиями.
«Бабушка! Помоги! Ты всегда меня защищала! Даже тогда, когда меня ругала мама!» – в отчаянии взмолилась Нина, стараясь перебороть панику.
Вдруг что-то произошло. За окном стало тише, свист ветра почти прекратился. Дышать стало намного легче. В комнате потеплело. Нина всё ещё лежала неподвижно и прислушивалась к слабым, еле уловимым шорохам. Ленивое безразличие и умиротворение пришли на смену ушедшему всепоглощающему ужасу. Ей даже показалось, что рядом кто-то беззвучно смеётся, и это не вызвало в ней ни страха, ни тревоги.
«Спокойной ночи, Нинушка! Спи! – тихо прошептал неведомый голос. – И не забывай, что в старых заброшенных домах живут не только воспоминания…»
«Бабуля…» – счастливо улыбнулась Нина и тотчас заснула.
Утро было солнечным. Ночная непогода сменилась лёгким морозцем и безветрием. Проснувшись, Нина долго лежала в кровати, вспоминая свои вечерние ощущения.
«Что это было?» – мучительно думала она. Несмотря на то, что она отлично выспалась, вставать не хотелось. Повалявшись ещё полчаса, Нина встала и подошла к столу. Чашка была на месте, а вот любимой бабушкиной расчёски почему-то не было. Нина всё обыскала, даже заглянула под стол и под кровать – старинный деревянный гребень бесследно исчез.
– Доброе утречко! – окликнул Нину возле магазина пожилой мужчина в меховой шапке и в валенках.
– Здравствуйте, дядя Коля! – радостно поприветствовала его девушка.
– Погостить приехала? А где мама? – спросил её сосед.
– Я одна, уже уезжаю. Вчера приехала, пришлось заночевать из-за непогоды.
– А чего бледная такая? Заболела?
– Нет, всё хорошо. Только сон вчера приснился страшный. Как будто душил меня кто-то, – пожаловалась соседу девушка.
– Да… Мара вчера разбушевалась! – покачал головой дядя Коля.
– Кто?
– Мара. Неужто тебе бабушка не сказывала? Мара злится: уходит её время, скоро весна наступает. Вот она и рыщет по старым избам, ищет себе жертву. Ты её видела?
– Нет, просто дышать было трудно…
– Это хорошо, что она тебе не показалась. Могла и до смерти запугать. Задобрить её надо было! – посоветовал дядя Коля. – Лучше вином красным. Или свежим мясом. А ещё лучше – кровью…
– Задобрить? Где ж я возьму свежее мясо? Я и ночевать-то тут не собиралась, – вздохнула Нина. – Вспомнила! У меня расчёска пропала! Старая, бабушкина! Она её очень любила!
– Так, видать, твоя бабка Татьяна и отдала её Маре. У Мары волосы длинные, косматые, неприбранные… Повезло тебе, девка! Заступилась за тебя Татьяна. Она хорошей знахаркой была. Меня мальчишкой с того света, можно сказать, вытащила, когда я заболел, – усмехнулся дядя Коля, закурив папироску.
Когда Нина выехала на трассу, вдруг резко «проснулся» телефон. Сообщения о непринятых СМС и звонках сыпались одно за другим. Девушка остановилась, вышла из машины и перезвонила маме.
– Нина, что случилось? Почему ты не отвечаешь?! – нервно прокричала в трубку мама.
– Мама, всё хорошо! Я в деревне ночевала, в бабушкином доме. Ты же знаешь, там связи нет. Не решилась ехать в такую сильную метель, – успокоила её Нина.
– Какую метель? Что ты выдумываешь? На улице тишина и спокойствие. Луна светила в полнеба. Я точно знаю – всю ночь не спала, тебя ждала!
– Странно, – проговорила девушка. – А здесь стихия разбушевалась. Ещё мне кошмар приснился. Как будто по дому кто-то ходит, а я пошевелиться не могу! С тобой такое бывало?
– Бывало! Конечно, бывало! В молодости. Это обыкновенный сонный паралич. Ничего страшного! С возрастом пройдёт! Ты на спине лежала? Так вот, больше так не делай! Давай возвращайся! Жду тебя! – прокричала мама в трубку.
– Еду, – коротко ответила Нина и села в машину.
«Если это был ночной паралич, то куда пропала расчёска? – думала девушка по дороге домой. – Видно, бабушка права – в старых домах живут не только воспоминания…»
Иван Кустовинов
Пятигорск
Детский парк моих кошмаров
Уже почти двадцать лет детский парк небольшого городка средней полосы России стоял закрытым. Мощные чёрные неприступные кованые ворота, стянутые для большей надёжности между собой толстой цепью, на которой висело сразу три огромных замка, тщательно охраняли вход. Высокий, плотный, без единой щели трёхметровый забор венчал ряд смертоносной колючей проволоки. Некогда изящные вычурные красочные фигурки на металлическом заборе сплошь покрылись едкой ржавчиной, представляя в зависимости от освещения то крайне печальное, то чрезвычайно пугающее зрелище. Тут и там, чуть ли не через каждые несколько метров, на ограде встречались большие таблички, на которых крупными красными пугающими буквами виднелись следующие надписи: «Не входить! Опасно для жизни!»
После последних печальных событий, связанных с детским парком, прошло шесть лет, но все без исключения местные жители не переставали содрогаться, если им волей-неволей приходилось проходить мимо него.
Всё началось с несчастного случая, произошедшего восемнадцать лет назад, когда пожилая женщина попала под колёса детского паровозика, вёзшего по парку весёлую гурьбу вчера ещё совсем малышей, а сегодня уже счастливых и серьёзных, довольных и расстроенных первоклассников. Непонятно, как так получилось, но водитель миниатюрного состава не только не заметил промелькнувшее почти у самого его носа удивлённое лицо старушки, чьё тело мгновенно исчезло под колёсами, но и не обратил никакого внимания на крики множества людей, сообщавших ему об этом. Впрочем, возможно, это и не слишком удивительно, когда у тебя за спиной наперебой галдит орава громкоголосых маленьких первоклашек. Поезд протащил старую женщину пару десятков метров, прежде чем до старика-водителя дошло, что произошло, и он остановился. Разумеется, старушку спасти не удалось. К счастью, никто из детей также ничего не заподозрил и не заметил. А ужаснуться было отчего: бабушку знатно намотало на колёса, так что, даже когда толпа мужчин с трудом перевернула паровозик, старую женщину всё равно долго не удавалось отскрести и отсоединить от днища.
Об этом страшном инциденте быстро забыли, и уже спустя несколько дней паровозик как ни в чём не бывало вёз новую партию своих маленьких посетителей. Но на этот раз произошла действительно ужасающая трагедия.
Прямо под весёлые детские мелодии, раздающиеся из динамика аттракциона, из двигателя вдруг повалил густой дым. Спустя считаные секунды оттуда вспыхнуло яркое алое пламя, быстро распространившееся и на остальную часть паровозика. Именно в тот день по злому стечению обстоятельств владелец состава в целях безопасности оборудовал все сидения ремнями, которые плотно закреплялись на маленьких тельцах, не давая им не только вывалиться за борт и пошевелиться, но и самостоятельно отстегнуть себя. Огонь распространился настолько быстро и был такой страшной силы, что жар от него просто не позволял никому из заламывающих руки и дравших на себе волосы родителей и обычных прохожих приблизиться к нему. Все только метались в ужасе вокруг, а кто-то просто стоял и смотрел с округлёнными от страха глазами, из которых ручьями текли слёзы, как заживо горели старик-водитель и маленькие дети. Детские истошные вопли заглушались весёлой песенкой, продолжавшей доноситься из динамика паровозика. Высоко вверх клубами валил густой чёрный дым, разносившийся по всему парку вместе с отвратительным запахом горелого человеческого мяса. Детские косточки зловеще потрескивали на этом адском кострище, ничьих воплей уже не было слышно, и только всё такая же громкая, но словно уже потусторонняя мелодия продолжала разноситься по округе из динамиков паровозика…
После этого страшного происшествия парк на время закрыли. Владелец аттракциона был осуждён на пожизненное заключение. Как оказалось, ни одного планового техосмотра его детский локомотив не прошёл. Весь город пребывал в трауре, когда его потрясла новая трагедия, произошедшая с детьми.
В том самом парке были найдены мёртвыми трое детей. По-видимому, они перебрались через забор или, что было ещё легче, залезли в одну из дыр в нём. Так или иначе, причина смерти мальчишек так и не была установлена. Признаки насильственной смерти отсутствовали, в то время как глазницы малышей были пустыми. Глаза не были вырезаны, никаких кровоподтёков, даже малейшей царапины, они как будто просто… исчезли! Это странное обстоятельство, а также тот факт, что многие жители окрестных домов утверждали, что со стороны парка они время от времени начали будто бы слышать некие мелодии, напоминающие детские песенки, которые играли во время той ужасной трагедии в паровозике, привели к тому, что всеми любимое место отдыха было решено окончательно закрыть. Дыры в заборе были залатаны, но на этом всё и кончилось, никаких дополнительных мер безопасности введено не было, в городе и так большая нехватка бюджетных средств, заявил мэр.
В течение нескольких месяцев никто не осмеливался приблизиться к зловещему детскому парку. Но вот наступил день, когда пропал маленький мальчик, живший неподалёку. Его мать заявляла, что она только отвернулась на мгновение, а его уже не было рядом. Спустя несколько дней поисков малыша, на этот раз без языка и ушей, нашли там, где ещё недавно бушевал страшный пожар. И снова никаких признаков насильственной смерти, как и следов возможного убийцы. Не говоря о том, что, как и в первом случае, отделённые от плоти удивительным бескровным способом органы так и не были найдены. На этот раз администрация города снизошла до того, что повесила на хлипких воротах предупредительную надпись.
Как это ни странно, но этого хватило на достаточно долгое время, пока в районе заброшенного места, один за другим, снова не начали исчезать дети, которые, в отличие от первых двух случаев, вообще так и не были найдены.
Последней каплей и без того до смерти запуганных горожан стал жуткий случай, произошедший с подростками.
Тогда группа старшеклассников решила прогуляться по закрытой территории и, перелезши за ограду, смело устремилась в вечернюю тьму. На следующее утро проходящие мимо пешеходы заметили одного из них, привалившегося к забору. Куртка мальчика была вся забрызгана кровью, лицо обезображено множественными ранами и царапинами, но хуже всего было его психическое состояние. Парень был настолько не в себе, что первое время от него никто не мог добиться ни одной хотя бы мало-мальски связной фразы. Позже, уже находясь в больничной палате, Игорь, говоря крайне разрозненно, сбивчиво и то и дело то впадая в апатию, то истерично крича, рассказал безумные и кошмарные вещи. Он заявлял, что в детском парке обитают тёмные силы, которые стремятся завлечь к себе и самыми страшными способами уничтожить тело и поглотить душу попавшего к ним в лапы. По его словам, все его друзья были мертвы и только он чудом смог спастись. Жители города обшарили каждый уголок проклятого места, но никаких следов восьми пропавших без вести подростков так и не нашли. Только тогда администрация города как следует взялась за парк, увеличив высоту забора, вдобавок добавив ещё и колючую проволоку, а также поменяв ворота и через каждые несколько метров разместив предупреждающие знаки. С тех пор прошло шесть лет, дети перестали пропадать, а Игорь Измайлов, сделавшись постоянным обитателем психиатрической больницы, предположительно оставался единственным свидетелем, который что-то видел и при этом смог спастись…
Уже вечерело, когда четверо неразлучников, как все называли в школе эту небольшую группку восьмиклассников, подошли к восточной части забора детского парка. Трое из них нерешительно переминались с ноги на ногу, с опаской поглядывая в сторону печально известного места, туда, откуда только что с громким зловещим карканьем взлетела стайка чёрного воронья. Геныч, он же Геннадий Трофимов, с кривой насмешкой глядел на своих друзей, временами демонстративно позёвывая, всем своим видом показывая, что его задумка – пустячное дело, сущая ерунда, от которой даже тянет в сон.
– Ну чё? Мы идём или нет? – наконец раздражённо спросил он, обращаясь ко всем сразу.
– Я как-то даже не знаю… Думаешь, стоит? – не переставая глядеть за забор, где, несмотря на порывистый ветер, верхушки уже полностью голых деревьев оставались совершенно недвижимыми, неуверенно отозвался Фрол, он же Олег Фролов, высокий худой мальчик в круглых пластиковых очках с достаточно толстыми линзами.
– Блин, ты ещё спрашиваешь?! Ты чё?! Мы же уже всё решили, обо всём договорились! Я же вам говорю, дело верняк. Мы там поснимаем клёвых видосиков, потом запилим их везде, где только можно. А уже на следующий день, глядишь, мы будем в топе просмотров во всех соцсетях! Такой шанс упускать нельзя, это дело на мил-ли-он!
– Хм… – неоднозначно ответил только Фрол, но судя по его лицу, он уже почти готов был идти.
– Херня эта твоя затея, лично я иду домой, – вдруг резко выступив вперёд, заявил Рыжий, он же Константин Попов.
– Аха-ха-ха, фу-у-у, Рыжий зассал, Рыжий засса-а-а-ал! – закричал Геныч, разразившись громким смехом и тыкая в него пальцем.
И без того весь покрытый веснушками, с огненной, ярко-оранжевой шевелюрой мальчишка залился густой краской, так что стало похоже, будто он вовсе не человек, а огненный дух.
– При чём здесь зассал, при чём здесь зассал, а?! – заорал, сжав кулаки, готовый в любую секунду наброситься на друга Костик.
– А чё тогда? – вызывающе спросил Геныч, пренебрежительно скривив рот.
– Ты ещё спрашиваешь?! Тебе не хуже меня известно, сколько в этом чёртовом парке народу пропало! А ещё те дети без глаз, тот мальчик без ушей и языка! Чёрт подери, а как насчёт того жуткого пожара?! С этим парком явно что-то не так!
– Пожар, пожалуй, был, а всё остальное – фигня полная. Ты ведь не лох, Рыжий, так зачем веришь в россказни бабок, сидящих целыми днями на лавочках возле подъезда и сочиняющих их от делать нечего?! Короче, кто не идёт, тот просто зассал! Я всё сказал!
Трое школьников быстро переглянулись между собой.
– Ладно, я иду, – сказал наконец Рыжий.
– Да-да, я тоже, – вслед за ним быстро повторил Фрол.
– Ну-у, я тоже пойду, только давайте побыстрее, скоро стемнеет, – косясь на медленно катящийся к горизонту жёлтый светящийся овал, впервые вступил в разговор Витёк, он же Виктор Буденко, низкорослый, кареглазый, болезненного вида мальчик.
– Хорошо, – хмыкнул Геныч и ободряюще потрепал Витька по плечу.
Четвёрка неразлучников приблизилась вплотную к кажущейся неприступной стене. Главарь отряда с озабоченным видом начал шарить руками по ржавой поверхности забора, что-то явно пытаясь отыскать.
– А ты точно уверен, что это здесь? – задал вопрос Фрол.
Ответа не последовало, Геныч, не оборачиваясь, продолжал копошиться возле забора, озадаченно тыкая руками в стену.
– И с чего ты вообще взял, что этот странный старик не соврал? С какой стати он вдруг тебе заявил, что тут насквозь проржавела стена и если немного постараться, то можно пробраться внутрь? Может, он пошутил или ещё чего! – не унимался растрёпанный восьмиклассник, у которого на голове в разные стороны, словно рожки, торчали волосы, а на подбородке уже пробивалась маленькая козлиная бородка.
– Не соврал! – торжественно воскликнул Геныч, когда его рука по самый локоть вдруг провалилась внутрь сказочной фигуры русалки, красующейся на заборе.
Трое мальчишек мгновенно обступили его, толкая друг друга и с интересом вглядываясь в образовавшуюся небольшую дыру в заборе.
– Вроде ничего особенного, – пожав плечами, заявил Рыжий, вглядываясь в пустынные дорожки, заваленные осенней листвой, и голые деревья, мирно дремавшие тут и там.
– Да, только едва ли в эту маленькую дырочку мы сумеем пролезть. Может, пошли отсюда? – сказал Фрол. Ему всё не давали покоя эти странные деревья, которые всё так же, несмотря на достаточно сильный порывистый ветер, ни капельки не колыхаясь, стояли по стойке смирно, замерев в словно бы неестественных, а порой даже жутких позах.
– Эту проблему мы сейчас мигом решим, – ответил ему Геныч, плотный, крепко сложённый парень с большими ушами-лопухами и короткой стрижкой, схватив лежавшую поблизости толстую палку.
Пару раз хорошенько ткнув ей в края образовавшейся дыры, он с лёгкостью смог значительно увеличить её в размерах, так что она уже вполне позволяла протиснуться в неё любому из собравшихся.
Со словами «кто последний, тот ссыкло вонючее» он юркнул внутрь прорехи. Остальные быстро, стараясь опередить друг друга, не задумываясь, пыхтя и толкаясь, последовали за ним.
– Блин, я о край дыры новую куртку порвал, чую, дома мне влетит, – были первые слова, произнесённые Фролом, сказанные на той стороне. Его слова, однако, странным образом словно утонули во мраке детского парка. Кроме того, у всех было такое ощущение, что здесь словно застыло время. Не говоря уже о дважды упомянутых раскоряченных застывших голых деревьях, тут было полно других странностей, сразу бросавшихся в глаза. Сам воздух здесь был каким-то томительно-сонным и тягучим, похожим на отвратительную жидкую клейкую массу, которую размазали по всему окружающему фону. А ещё эта жуткая зловещая тишина, не нарушаемая ничем. Все звуки города, жизни остались за стеной, ни один звук снаружи не проникал сюда. К тому же, несмотря на всё ещё сияющее солнце на горизонте за забором, тут царил потусторонний полумрак.
– Ерунда, забудь ты о своей куртке, лучше посмотри, какая тут нереальная красота! Сущая жесть! Это именно то, что нам нужно! Ребята, запомните этот день, потому что он тот самый, когда мы станем, мать его, миллионерами! Мы запилим здесь такие бомбические видосики и фоточки, что на нас неминуемо обрушится вся слава великого Интернета! О нас будут говорить, нас будут на коленях умолять появиться хоть на секунды в кадре все телеканалы страны! Да что там страны – всего грёбаного мира! Фрол, я лично тебе куплю три сотни новых курток, чтоб ты сам и твои сварливые родичи ими подавились! – пребывая в неописуемом восхищении, говорил взахлёб Гена Трофимов, ученик восьмого «Б» класса средней школы номер четырнадцать.
Его товарищи переглянулись между собой, после чего расплылись в довольной мечтательной улыбке.
– Ладно, пошли уже скорей снимать, – сказал Фрол.
– Не-е, для начала мы тут с вами осмотримся, подберём подходящие места для съёмок и всё такое. Погнали! – крикнул он, махнув рукой, увлекая за собой друзей в заваленные опавшей листвой дебри заброшенной территории. Они немедленно последовали за ним по пятам, бодро шагая по вороху жёлтых обмякших листьев, при соприкосновении с которыми вместо громкого привычного хрустящего звука раздавался только лёгкий, приглушённый, едва слышимый шумок, напоминающий чьи-то вкрадчивые голоса.
Восторгу мальчиков не было предела, когда одна за другой им попадались потрясающие мрачные локации. Они уже побывали в зловещей комнате кривых зеркал, где потускневшие стёкла были усыпаны трещинами и сколами, выдавая ещё более причудливые и уродливые изображения. Ребята излазали сломанную карусель, где кареты с облупленной краской и худой крышей были запряжены тройками безголовых, безглазых, бесхвостых и безобразных лошадей. Наконец они вволю повеселились и покривлялись на дырявой сцене, где из-под полов остриями вверх, словно колья, торчали доски, а половина крыши вместе с правой колонной обвалились.
– Ништяк, ништя-я-як! – кричал лопоухий мальчуган, натыкаясь на всё новые и новые обезображенные временем и силами природы объекты. Его товарищи от него не отставали, уже давно отдавшись на волю захватившего их целиком безумного веселья.
Они шли по одной из заброшенных пустынных дорожек, над которыми, согнувшись, протягивая свои уродливые когтистые лапы к земле, склонились голые ветви тёмных застывших деревьев. Вдруг сзади подул слабый, заунывно воющий ветерок, мгновенно закруживший впереди адским хороводом ворохи полусгнивших бледно-жёлтых листьев. Они кружились и кружились, зловеще перешёптываясь между собой, двигаясь вперёд, маня и увлекая за собой заворожённо застывших на тропинке детей. Они, словно зачарованные, немедленно последовали за ними дальше.
Вдруг дорожка кончилась и восьмиклассники вышли на округлую полянку, посреди которой стоял красочный и блестящий, словно новенький… детский паровозик…
– Во дела-а-а! – вскричал Геныч.
– Я думал, что он тогда сгорел, – почесав подбородок, проговорил Фрол. Удивлённым взглядом он окидывал представший перед его глазами, окрашенный во все цвета радуги миниатюрный состав с локомотивом и четырьмя красочными вагончиками для маленьких пассажиров. Мальчик поражённо взирал на кабину водителя, где возле словно только что примятого кем-то сиденья белел сделанный словно из кости, большой круглый руль, а над ним висел шнурок гудка.
– А выглядит вполне себе так, как будто его только вчера новый с завода привезли, – сказал успевший уже обойти паровозик вокруг Константин, машинально приглаживающий свою рыжую шевелюру назад и неотрывно смотрящий своими яркими зелёными глазами на чудесный сияющий аппарат.
– Да не-е-е, это явно не тот, может, какой другой, – подал голос Витёк, которого немного потрясывало от холода.
– Откуда тут другому взяться? Парк уже восемнадцать лет как закрыт! Да и я видел старые фотки, говорю вам, это точно он! – ответил ему Олег.
– Ещё одно доказательство, друзья мои, что это бабки на лавочках всё навыдумывали, стократно преувеличив одно небольшое происшествие и раздув из него такую кошмарную историю, что запугали ей даже весь город, – усмехнувшись, обратился ко всем Геныч.
– А ведь и правда, похоже на то, – улыбаясь вслед за ним и даже проведя рукой по гладкой поверхности паровозика, чтобы убедиться, что он действительно реальный, проговорил Рыжий.
– Ладно, хватит дурью маяться, доставайте уже свои пикалки, будем снимать, – решительно заявил, потирая руками, Геныч.
– Блин, я свой на сцене забыл, – вдруг раздался голос Олега.
– Ну так иди за ним, чего стоишь? Можешь не беспокоиться, тут его никто забрать не мог, – ухмыльнулся Геныч. – Возьми с собой Витька, если хочешь, – добавил он.
– Хорошо, – сказал Фрол, и они вместе с Витьком, две совершенно разные фигуры, самый маленький и самый высокий из четвёрки, быстро скрылись в опустившемся на парк едком густом тумане.
– Не хочешь прокатиться? – подмигнув товарищу, спросил Геныч, указывая на паровозик, когда двое друзей скрылись из виду.
– Ты серьёзно? В нём же дети тогда сгорели… – резко ответил Костик.
– Да когда это было, и было ли вообще? – махнув рукой, протянул Геныч и полез во второй вагончик.
Поколебавшись пару секунд, Рыжий полез за ним следом.
Вытянув ноги вперёд, по-барски развалившись на детских сиденьях, оба восьмиклассника сидели, уткнувшись в телефоны. Со спокойной душой они дожидались возвращения ушедших.
Где-то за забором, в городе, там, где кипела жизнь, начался восхитительный по своей красоте оранжево-розовый закат. Здесь, в детском парке, не было видно даже его слабых отблесков. На него словно бы ложилась сумрачная пелена, окутывающая своей зловещей тенью всю территорию, над которой начинал стремительно разноситься в разные стороны какой-то смрадный запах.
