Kitabı oxu: «Кто убил Полю»

Почему девятого «В» две тысячи шестого года выпуска, нет на пестрых и многогранных картах онлайн пространства? Почему некогда звонкие имена и задиристые клички не машут приветственно своей пятерней каждому гостю социальных сетей? Куда подевались те смышленые и напрочь лишенные скромности школьные кокетки, и в какую даль канули их не менее задорные друзья? Ставить четвертый вопрос в конце очередного предложения было бы слишком ожидаемым и от того бессмысленным, что герой который послужит зерном рационализма и объективности в этой истории, решил приостановить свои думы и ненадолго придаться забвению, возвратившись в некогда счастливые времена своей школьной жизни.

Наш город отличается от остальных столиц стран бывшего СССР совсем немногим, если особенно говорить про спальные районы; те же высотные, бесчувственные панельки, покрытые блевотной краской тяжёлых времён, многочисленные супермаркеты сменившие бедные киоски лихих девяностых, заставленные машины напротив подъездов и какие-никакие яркие детские площадки, построенные для весёлых игр уже нового поколения. Вереница алкогольных магазинов, выстроившихся вдоль дороги с приветственным кивком, словно без намеков шепчущая, что уйти в загул самое то для такой непроглядной серости. То ещё дело если вы к нам загляните скажем в апреле; цветущий урюк и подпевающая в такт сирень не дадут вам погрязнуть в бытовом опустошении и уж точно не призовут к рюмочке, другой, но уж если на дворе февраль дорогие друзья – самое то перебрать в голове десятки способов от разыгравшейся депрессии.

Вот и сегодня Марс был благодарен судьбе за такую инфраструктуру, работающую на руку взрослому и измученному жизнью человеку. Стоило лишь обойти свой новый-старый дом, как ты оказываешься перед фиолетовой вывеской «Вино-водка». Не то чтобы его в полной мере можно было считать знатным пьяницей и кутилой – нет-нет. Человек он был весьма отменной солидности и возмужалой стати. Годами под сорок, в весьма нехилой одежонке по слову сегодняшней моды и волосами, выстриженными у неслабого барбера.

Он шел нарочито неспешным шагом, хотя это было вовсе не по нем. Ростом он был под метр девяносто, от того и производили его длинные ноги широкие спешные шаги, но только не сегодня. Марс хотел заново познакомиться с каждой выросшей постройкой некогда родного района. Он десяток-другой перебирал в памяти свои детские прыжки по гаражам и искал архаичные возведения, но вместо этого натыкался на очередную бездушную парковку. Прикупив в шальном магазине джина, он решил сделать еще круг и навестить свою школу, в стенах которой он провел свои лучшие годы. Средняя школа под номером одиннадцать приобрела для себя уже новое графитовое покрытие и современные окна, а некогда белая плитка, обрамляющая фасад учебного заведения, разбившись на миллионы мелких осколков унесла все школьные тайны в недра строительной утилизации.

Лишь п-образное строение свидетельствовало Марсу знаком чего-то родного и теплого, словно встреча с доброй и старой тётушкой, с которой не виделся около десятка лет.

Напротив школы имелась холмистая возвышенность ведущая к открытому стадиону, на котором проходили уроки физкультуры в теплое время года. Поднявшись вверх по уже новой и широкой лестнице, Марс очутился на месте своей былой славы и нескрытого тщеславия. Дело в том, что будучи от природы спортивно превосходным и до боли хорошо сложенным, Марс отличался невероятной физической выносливостью и развитой мускулатурой. Не мудрено было, что мальчугана с неслабым генофондом ждала участь звезды стадиона. Как этому юнцу с первых классов удавалось держать первенство аж в двух спортивных секциях – не спрашивайте, ибо явно не без святого духа дело обошлось. Призер городских олимпиад по лёгкой атлетике, капитан школьной футбольной команды, которая с его участием не знала ни одного проигрыша, и десятки трофейных медалей и грамот до сих пор пылящихся в бабкином серванте как очевидные знаки не зря ушедшей юности.

Промёрзлый, но при этом совершенно сухой февраль окольцевал всё в округе, покрыв землю стадиона слоем инея и не естественной тишины. Время близилось к вечеру, но упрямое солнце не спешило сдавать позиций. Странным казалось, что вовсе не маленький район, окружённый множеством девятиэтажек, был словно заложником глухой завесы тишины. Не встречались школьники возвращающиеся со второй смены, не попадались курящие малолетки и держащиеся за руки парочки, этот район словно умер, лишь звуки машин проезжающих по дороге свидетельствовали о наличии хоть какой-то жизни.

Очерчивая круг по стадиону, сжимая под мышкой бутыль с волшебным напитком, Марс прокручивал в голове годы подобно разодранным страницам старого календаря. Возвращался к тренировкам на зелёном поле в разгар весны, к весёлым подшучиваниям среди товарищей, ну и конечно он возвращался к Данае, ибо его история не могла пройти не коснувшись ее описания.

Она пришла в их школу, когда Марс заканчивал девятый класс, а Даная стала учиться в параллельном. Ее приход был охвачен удивлением и не по-детски развитым сокрушением, ведь каждый школьник, наблюдавший за Марсом со стороны по непонятной причине, был уверен, что этим двоим суждено идти по жизни взявшись за руки. На переменах шептались, что у короля школьной элиты наконец-то появится не менее блистательная подруга. В тот момент, когда Марс лишь тайком присматривался к новенькой, его смышлёные одноклассники ставили ставки когда начнется школьный роман. Ожидания не заставили себя долго ждать, и уже летние каникулы эти двое провели вместе под статусом пары.

Даная была из тех, которую с трудом можно было назвать классической красавицей, несмотря на стать и взгляд с поволокой, она все же являла собой вполне заурядную внешне составляющую, но школьным ребятам и разумеется Марсу, это не мешало считать ее королевой красоты. Секрет такого удивительного влияния и восприятия на окружающих был лишь в том, что она была обожаемой дочкой в благополучной семье. С первых дней жизни девочки, родители, нарекшие ее именем дочери аргосского царя Акрисия, питали ее разум в осознание своей исключительной, божественной значимости.

Ни для кого не было удивлением, что невинный, школьный роман двух особ совершенно избранных, закончится вступлением не только во взрослую жизнь, но и в брак. Окончив одиннадцать классов, а позже первый год института, эти двое соединившись в клятве уз брака, поставили свои подписи в знак начала нового этапа. Далее я не буду описывать быт молодожён со всеми подробностями и тонкостями квартирных вопросов, а остановлюсь, пожалуй, на Марсе, как на персоне особой и совершенно индивидуальной, и вернусь для более детального описания снова в старшие классы. Ведь именно в тех годах кроется роковой момент повлиявший на всю оставшуюся жизнь нашего героя. Как упоминалось выше, будучи успешным и трудолюбивым в спортивных состязаниях, Марсу оставалась лишь одна широкая и чистая дорога ведущая к Олимпу спортивной карьеры. Близилось окончание школы, и как сам Бог велел Марс планировал поступить в спортивный институт и вступить в футбольный клуб, предложение которого уже было у него в кармане. Данае же тоже льстила такая роль хранительницы сердца успешного футболиста, ибо такие девчонки хорошо знают, что все красавицы выходят замуж за спортсменов или бандитов.

Но как известно человек далеко не всегда способен распоряжаться своей судьбой и смело вести корабль жизни без единой качки. Должен случиться роковой момент необратимости, пусть не с каждым вторым и не обязательно с кем-то знакомым, но он обязательно должен хоть с кем-то – да случиться. Произойти, повергнув громом, разорвав натиском тяжёлого металла – словно при случае автокатастрофы, или сломить переломом коленного сустава лишив тем самым права на игру. Так и случилось с Марсом, в неслабый момент раскаленного матча, когда юная стопа, проскользнув по свежей траве, повела все тело к необратимому крушению. Разумеется, речи о дальнейших тренировках и соревнованиях пришлось отложить в долгий ящик с неизвестным сроком, а Марса в свою очередь ждала реабилитация, окрашенная серыми кляксами безвыходности и отчаяния, курсирующего в сознание нон-стопом.

Несмотря на колоссальную поддержку родных, Марс не справлялся со своей как казалось ему на тот момент беспросветностью, а от того очень скоро приловчился к рюмке, другой, в компании неизвестно откуда взявшихся друзей сомнительного образа жизни. Но удивительным был не тот факт как Марс лихо мчался к своему краху, а в том, как на редкость изнеженной и избалованной Данае удалось вцепившись мертвой хваткой за Марса, вытащить его словно за волосы из засасывающего болота. Откуда, казалось бы, в этой деве непривыкшей к сложностям взяться такой стрессоустойчивости и силе; подобно русской доброй бабе, что и коня на скаку остановит, да и в избу горящую войдёт.

Пораскинув мозгами и перебрав в голове все идеи, смышлёная жена подключила к делу своего родного дядю, который имел неслабые связи в органах и на редкость авторитарный дар влияния. Пожалев племяшку, тучный мужчина со взглядом исподлобья решил промыть мозг молодому родственнику, смело заверив, что самое место Марсу теперь в структуре правопорядка, а не на скамейке запасных в ожидании игры. Таким образом сменив курс на семейном штурвале, лихая Даная, сориентировав амбиции Марса в сторону юридического университета, даже не подозревала на тот момент, что именно об эту бесчувственную глыбу в конце концов разобьётся их брак.

Отдав шесть лет учёбе на лекциях юрфака и приловчившись к тайнам следствия будучи ещё студентом, некогда успешный футболист безвозвратно обратился в ряды новообращённых собак-ищеек. Органично влившись в рабочую воронку, Марс являясь от природы натурой с остро развитым чутьем и прирожденной бдительностью не заставил себя долго ждать в повышении по карьерной лестнице. С особой тонкостью проникаясь в каждое дело ему всегда удавалось выйти на нужный след и прищучить злоумышленников. Врождённое чувство справедливости и некогда спортивная закалка всегда шли на руку новоиспеченному следаку, и уже он не помнил себя бегающего по полю и забивающего мячи. Марс принимал свое навсегда изменённое настоящее и шёл только вперёд. Даная же со временем утратила радость от исцеления своего благоверного, и внедрения в должность следователя. Колоссальная нагрузка, бьющая десятибалльным штормом, напрочь лишила Марса времени на личную жизнь и простые человеческие радости, от чего Даная имела полное право чувствовать себя одинокой. Да и признаться характер Марса с годами портился и заставлял уходить в панцирь, ибо издержки производства без права на покой давали о себе знать.

Однажды прямо без намеков, усталая и напрочь утратившая силы Даная указала Марсу на дверь, на что тот без единого колебания и противостояния принял ситуацию как должную, без какого-либо желания на борьбу. В тот момент он и сам не осознавал устала ли только она, или же надоело им всё обоим. Признаться по правде, у Марса в то время не было ответа на ту ситуацию и он предпочел лишь смириться с данностью.

На радость темным силам к тому личному инциденту совокупился дополнительно ещё один пренеприятный случай, который окончательно и официально ввел жизнь Марса на линию черной полосы неудачи.

Попытавшись абстрагироваться от личного фиаско, хотя справедливости ради стоит отметить, что Марса и не особо травмировал его новый, разведённый статус; так вот, пропадая и дальше всё основное время на работе и утопая в папках бесконечных дел, на пути его возникло новое испытание.

Ведя на первый взгляд не самое сложное дело, связанное с угоном машин, наш герой, прижав к стенке четверку не очень умных ребят промышляющих на продаже автозапчастей, нечаянно забрел на чужую кухню уголовного розыска. Суть в том, что мордоворот, крышевавший этих четырех мудаков был весьма солидным и почитаемым человеком в криминальных кругах и от того очень аппетитным до хищных лап инспектора уголовного розыска. Будучи в бегах и находясь в другой стране некий некто скажем по фамилии Баруза имел не одну ходку за свои сорок два года, а от того и не желающего, и если говорить по правде, просто-напросто не умеющего вести иной образ жизни. Так вот, Баруза, умело крышевавший небольшую группировку «автомехаников», находясь будучи при этом заграницей, успел нагадить не мало куч на разных территориях близь соседних государств, чем и объяснялась его привлекательность для многих силовых структур. Одним из таких жаждущих как раз-таки и был инспектор уголовного розыска по фамилии Ибрагимов, с которым наш герой имел счастье быть знакомым. Баруза находился якобы под пристальным наблюдением Ибрагимова в течение трёх лет, за которые первый так и не мог попасться на крючок опытному инспектору, но при этом умудрившийся с лёгкостью пересекать границы, хотя казалось его облик и биометрические данные должны были быть вбиты в системы всех пропускных контролей. Но Ибрагимов в те времена лишь уверял, что слежка не снята и злоумышленника вот-вот поймают. Эта история была бы не оглашаема до сегодняшнего момента, если бы Марс совершенно случайно не вытащил информацию о местонахождении Барузы, из уст одного автомеханика, который видимо будучи от природы сверхболтливым и выдал доброму следователю всю информацию. Как Марсу удалось раздобыть столь ценные данные, остаётся догадываться, но не исключено, что тот болтливый автомеханик и наш герой сошлись по-братски на теме о футболе.

Решив перепрыгнуть через голову, а если без ложной скромности, то самому забрать трофеи в свой карман, Марс, сообщив начальству о местонахождении Барузы с предвкушением радостно потёр в ладоши, в надежде на новое повышение. Когда же долгожданная облава свершилась с громким триумфом над Барузой, то самым интересным фактом всплыли все подробности телефонных звонков и переписок с тем самым Ибрагимовым, который как мы уже знаем с особым усилием ловил Барузу. С добрых рук Марса всплыли все подробности и детали, выявившие коррумпированную систему работы Ибрагимова над Барузой, с которым как выяснилось у него было деловое соглашение. Разумеется, такой поворот событий внёс сильный резонанс и не мог не задеть всех личный аспектов Марса. Очевидным являлось, что Ибрагимов был в системе не одним темным сотрудником, а имел вышестоящее попечение и покровительство. От этого не удивительным был тот факт, что все улики сочли подтасованными и сфабрикованными не кем иным как Марсом, ведь в рабочих кругах многие помнили их вражду с Ибрагимовым. По мнению руководства Марс решил прибегнуть к гнусному мщению своему недругу и прибег к изощрённым и низким способам. Дело решили не доводить до громких разъяснений и разбирательств, а попросту намекнули, что Марсу лучше положить удостоверение и оружие на стол, написав добровольное заявление об увольнении.

Школьный стадион с одной стороны обрамляла большая полукруглая высотка, отличавшаяся от всех других домов белым цветом, от того было и немудрено, что жилой дом называли «Белый». Если нужна была точная ориентировка, то так и говорили, скажем – «Не подскажите где интернет кафе «Акула»? – задавался прохожий. «В белом доме!» – отвечал местный абориген.

Марс помнил, что пара-тройка его одноклассников также проживала в этом белом доме, да и в целом дом этот был для всех как бы знаковым, отличительным. Да и не только из-за того, что в нем гнездилось достаточное количество школьников и учеников, а в крайне пренеприятном инциденте, который и послужит главной основой протекающей в ближайшем будущем Марса.

Марс не мог точно определить в какой месяц и какого года свершилась эта страшная трагедия, которая потрясла всю школу и район. Разумеется был очень теплый день с зелёным покрытием крон деревьев, но уточнить был ли это сентябрь или скажем май, Марс сейчас едва ли мог. Знает лишь точно, что это все стряслось до прихода Данаи в их школу, а значит он учился в классе восьмом. Класс же в котором собственно и произошел главный эпицентр горя, учился на два класса младше. В тот день как раз проходила одна из последних тренировок перед футбольным матчем, Марс, как всегда, направив всю свою концентрацию и собранность на тренировки поначалу даже не сразу отреагировал на пугающий возглас прохожих и зевак. Только спустя пару минут ощутив спиной страх и ужас который оцепил всё в округе, он интуитивно осознал, что стряслось нечто неведанное и на редкость жуткое.

Школьники, наслаждавшиеся большой переменой, галопом выпорхнули из стен школы лишь бы быть в числе первых свидетелей и воочию лицезреть страшное зрелище, дабы потом пересказывать каждому всё, да и обязательно с каплей чего-нибудь выдуманного. Отряд машин скорой помощи окружил двор белого дома с невероятной оперативностью, словно сигнал о вызове произошел от самой покойной.

Марс, проскользнув через узкий забор оказался внутри бедового двора, на сером асфальте которого раскинув руки в стороны подобно распятию, растянувшись в бордовой луже лежало хрупкое тельце девочки лет двенадцати.

Это была Полина Щербакова, бедняга, которую недобрые одноклассники звали «Щербатая». Правда Марс, имевший отличную память на лица и острую наблюдательность к окружающим, при всем при этом не мог с точностью вспомнить лицо девочки, кровь которой сочилась по бесчувственному покрытию.

Лишь неясный силуэт, обрисованный в памяти и образ виденный воочию с ее трупа, являли представление о заурядном облике, волокущим некогда свою жизнь в бессменном джинсовом сарафане.

Полине на момент падения было полных двенадцать лет, она была единственной дочерью убитой горем вдовы, которой ещё к ужасу удалось похоронить своего мужа тем летом, трагически погибшего под колесами автомобиля. И вот тогда на все горести недоброй судьбы, несчастная женщина столкнулась ещё с более неведомой для неё потерей.

На следующей день фойе школьного заведения было оформлено большим некрологом и охапками цветов, что обрамляли фото, с которого улыбалось грустное личико девочки.

– Говорят она высоты боялась! – слышались звонкие голоса ребятни.

– А на фиг тогда на крышу полезла? – отозвался вопросом другой пацанёнок.

– А может её заманили? – сомнения из третьих уст.

– Кто?

– Маньяк?

– Всё возможно!

– Ха… брехня!

– Да сто пудов сама сиганула!

– Говорят у нее отец погиб летом?!

– Тем более, сама спрыгнула!

– Эх… депрессия…

– Да, жаль…

И ещё немного искусственно сочувствующих возгласов и разбежалась детвора по классам, а на горе и одного денька общественности хватит, чтобы засыпать ускользающую тему новым слоем очередной бытовой стружки.

Смачно затянувшись согревающей сигаретой и приподняв свой взор ввысь многоэтажки, Марс мысленно задался вопросом, от чего двенадцатилетняя девочка, не отличавшаяся особой резвостью и смелостью поднялась на крышу дома. Был ли этот подъем намеренный для осуществления суицида, или это на самом деле был несчастный случай, как впоследствии и выяснилось ленивым следователем, а может всё было неслучайным? Углубившись в воспоминания Марс смог разобрать несколько эпизодов из той истории, в которых якобы упоминалось, что девочка поднялась на крышу вовсе не одна, а в компании одноклассников.

Подойдя вплотную к подъезду, Марс решился было уже сам подняться на крышу злачного дома, но неподкупный кодовый замок подъездной двери не хотел впускать Марса, даже за взятку в виде глоточка английского джина.

Развернувшись в сторону местного магазина, что отвечал за снабжение снэков для всех школьников, выбегающих из недр учебного заведения в моменты голодной перемены, Марс направился к одному козырному местечку для всей районной молодежи. Центр движа для молодняка являл собой большой бетонный парапет, возведенный над непоколебимым гаражом живущего здесь генерала. Суть в том, что в нашем городе уже не осталось ни одного гаража, лишь парковки покрытые навесом, но только не это старое сооружение, напоминающее больше по виду бункер. Так как район наш по непонятной причине имеет холмистое и от того неровное покрытие, то и гараж этот был построен буквально внутри возвышенности, с которой и вела лестница ведущая к уже упомянутому магазину, напротив которого и был тусовочный парапет для местной молодежи. И если бы даже городскому комитету вздумалось снести гараж генерала, то соответственно держащиеся постройки на ней подверглись бы крушению, а помимо магазина там имеется ещё несколько высоток на минуточку. Вот и стоит военный бункер, как фундамент развесёлого духа молодости и кутежа.

Забив на холод и возможное обморожение мошонки Марс подобно подростку присел на такой забытый, но все же родной парапет. Тут же словив в сознании сенсорные отклики воспоминаний утраченной юности, когда он, будучи подростком в компании одноклассников любил пропустить сигарету, другую. Без сомнения это бетонное сооружение некогда являлось подобием восточного шатра с дымящимся кальяном и лениво разбросанными подушками, служащими для расслабления после занудных уроков. Правда на деле вместо бархатных покрытий детские жопы терпели бетон, а метафорический кальян заменяли дешёвые папиросы, купленные на деньги так бесстыдно стащенные из отцовских карманов. Тем не менее это место местная шпана до боли любила и считала высшей точкой культуры и отдыха.

Пришедший вечер совершенно справедливо прогнав солнце на покой, вступив в свою суточную власть захватил всё в округе в объятие темной вуали. В окружении стали появляться спешащие прохожие, освободившись которые от не любимых работ мчались домой к не менее нелюбимой бытовухи. Темные, невзрачные силуэты почти не отличающиеся друг от друга заканчивали очередной бессмысленный день своей жизни. Снисходящим, оценивающим взглядом Марс провожал каждого встречного, что обходил его поле зрения. Какая-то грустная и неоправданная тоска скрипела в его сознании, когда он увлеченно рассматривал каждого. Казалось бы, от чего ему было жаль всех этих людей неоправданно зачисленных в список безнадег и бедолаг, что послужило истоком его грустной жалости и покровительственного снисхождения? Имел ли он на самом деле право считать их несчастными и обречёнными, когда и сам так одиноко и обречённо хлебал джин из горла, сидя на бетонном парапете.

В те же минуты внимание его привлек вяло слонявшийся силуэт, что хаотично совершал шаги направляясь вкось от одного дерева к другому. Невысокий некто был явно тощего телосложения, который словно в насмешку над собой был облачён в гипертрофированный оверсайз. Ярко-желтая куртка в сочетании с мешковатыми джинсами, обрамленными множеством карманов и огромными ботинками на толстой подошве, создавали впечатление, что незнакомец вот-вот затонет под волнами тяжёлых материй. Неизвестный, на удивление Марса разгильдяйской походкой намеренно направлялся в его сторону. Им оказался молодой то ли парень – то ли мужчина, конкретное возрастное объяснение было сложным либо из-за от того, что человек был слишком мелкого телосложения, или же из-за того, что одеяния неизвестного были не по возрасту.

– А… брат… – немного развязным, чванливым голосом протянул человек. – М… Здравствуй… – протягивая руку Марсу, но при этом находясь в нескольких шагов от него, что без сомнения воспринялось Марсом как оскорбление, ибо неизвестный жаждал, чтобы он намерено приподнялся и сам подошёл к мелкому. «Вот урод наглый» – подумал Марс.

– Чего хотел? – выдал Марс в своей бессменной манере крутого парня.

– Поздороваться, хотел! Чего хотел… – обиженно выдал тот и уже ближе подошёл к Марсу с протянутой рукой.

– Не обессудь, я с незнакомыми за руку не здороваюсь!

– О… даёшь… – не то с насмешкой, не то с обидой.

– Хотел то чего, прикурить или сигарет? – уже добрым тоном поинтересовался Марс.

– Да не, есть у меня свои знаешь ли… – усмехнувшись.

– Предлагаешь если что, то мне не нужно ничего!

– Вижу, вижу. – проведя взглядом по бутылке с джином.

– Если хочешь налью, только стакан принеси, из горла не дам! – отрезал Марс. – Хотя и тебе из чужого лакать не советую.

– Да не нужно мне твое пойло, это ведь вообще отрава та ещё, что мама не горюй.

Марс с ухмылкой посмотрел на неизвестного и издал слабый смешок, что было весьма ожидаемым и уместным, ибо мелкий был явно не пай мальчиком знатного образа жизни. Слегка заторможенная речь и неясный взгляд с потрохами выдавали мелкого как опытного торчка, мотающего свою жизнь исключительно с одной целью неслабо поширяться.

– Но алкоголь реально разрушает организм! – выдал тот.

– Знаю брат, знаю. – выдохнул Марс.

– Чё то звучит как-то пессимистично! – с сочувствием неизвестный отмерил взглядом Марса. – Я Алишер, Алишерка! – сев на парапет рядом с Марсом.

– Марс.

– Знаю, знаю кто ты! – довольно протянул Алишер. – Ты ж легенда!

– Шутишь?

– Да чё ты, я же тебя сразу узнал, ты учился в спортивном классе, был капитаном школьной команды по футболу. Мы же все тогда пацаны на тебя как на икону смотрели, как ты там отплясывал на поле! Ты же был за всех за нас, мы не могли, а ты мог, понимаешь? Все с придыханием сердца следили за твоей игрой! Особенно когда на последнем матче, вернее на предпоследнем, ну до того случая… – приостановившись. – Потом ты куда-то пропал.

– Угу, верно говоришь.

– У тебя ещё подружка была по которой вся школа писалась кипятком. – нервно заржал Алишер. – И я в том числе.

– Подружка – это моя жена с которой я прожил больше пятнадцати лет! – отрезав, но без злобы или ревности, а словно специально чтобы проверить реакцию Алишера, тот же в свою очередь, что было весьма ожидаемым нервно закашлял от смущения.

– Извини, я это не того, ну…

– Расслабься, бывшая уже жена – развелись.

– А чё так? – оживлённо и на редкость смехотворно выдал Алишер, словно имел в дальнейшем надежды на покорение Данаи.

– Не сошлись характерами.

– Бывает, бывает, а дети есть?

– Не нажили.

– Слушай, а куда ты всё-таки потом пропал, а? Всей школе было интересно, ну вернее тем кто выпустился уже на то время. О тебе ведь после одиннадцатого класса не было никаких вестей. Сиял, сиял, а потом бац и поминай легенду школьных дней.

– Профориентацию сменил. – отхлебывая из горла.

– И в какую отрасль?

– Да так, дела решать всякие, помогать тем кто не справляется сам.

– А это мы знаем. – засмеявшись. – Я и сам по этой части, тоже людям помогаю – несу счастье!

– Слушай! – уже более дружелюбным голосом от наигравшегося хмеля сказал Марс. – Точно! Алишер – Алишерка! Ты ещё рэпом увлекался, читал там Эминема, Децла! Прикольно кстати читал. – с одобрением выдал Марс. – Точно, точно ты учился в параллельном классе, в математическом. Все верно, я в спортивном, моя в лингвистическом – упомянув о Данаи слегка заглушено и грустно – А ты в математическом, точно.

– А говоришь с незнакомыми не здороваешься! – засмеялся Алишер. – Давай краба легенда… – насмешливо протянул тот пожимая руку Марса. – Ну знаешь, я ведь тоже профориентацию сменил, уже не математик!

– Да, и как?

– Что как? На жизнь не жалуюсь! – довольно протянул.

– Серьезно? А у меня как-то не выходит.

– Чего так?

– Чего, чего – радости мало.

– Да ладно… – протянул Алишер – Тебе ли горевать, ты же был везунчик, у тебя это на лбу было написано.

– Да стёрлось там все уже давно.

– Не понял?

– Я говорю везенье стёрлось, что на лбу было написано!

– А ты чё, опять сюда вернулся?

– Ну да. – закурил Марс – В родительскую квартиру.

– А они сами где?

– У сестры живут, им там хорошо на берегу моря.

– А я вот на море не был ни разу.

– Я тоже.

– Шутить?

– Не-а, времени все не было.

– А сейчас?

– А сейчас желания нет. – снова отхлебнув – Слушай, а ты помнишь в школе у нас девчонка с крыши упала? – Марс не хотел обсуждать личную жизнь от того и сменил тему, хотя справедливости ради стоит отметить, что и ситуация случившаяся много лет назад не выходила из головы Марса.

– Помню, помню. Она кажется на два класса младше нас училась. Да, да – точно, она ещё дружила с Варей, как её там фамилия… – задумавшись – Не помню, но лицо хорошо помню, она с другом моим ещё встречалась с Диманом Смирновым, точно.

– А саму девочку как звали, ту что упала?

– Ее имя я точно не помню, чего таить девка была неприметная, чего не скажешь о Варе, ту то я хорошо помню, интересная такая…

– Они были близкими подругами?

– Ага, не разлей вода. Знаешь, не даром говорят, что у красивой девчонки всегда есть страшная подруга, вот и тут так было.

– Нельзя так! Тем более о покойной, тем более о ребенке, который сейчас тебе по возрасту в дочери годится! – укоризненно сказал Марс.

– Ну чё ты с предъявой, я же просто вспомнил как было, ты спросил – я ответил!

Марс промолчал и решил не судить строго Алишера, ибо хорошо понимал, чего взять от беспутного наркомана.

– А чё это тебя так интересует тот случай?

– Да так, гулял сегодня по стадиону, вспоминал школьные годы и в памяти всплыл тот случай.

– Дело прошлое – покойница в земле лежит, к чему воспоминания?

– А зачем тогда всё? – удивился Марс.

– Что все?

– Ну вот это вот все! – Марс руками провел перед собой – Все в мире, в жизни, если не вспоминать, что от нас вообще останется?

– И не надо чтобы что-то оставалось. – отметил Алишер – У меня знаешь тоже много друзей в землю ушло, там Гоша в том году представился, Юсуп, ещё Руслан Дутый, если я их буду постоянно вспоминать, то что со мной тогда станется?

– Друзья твои небось от передоза ушли?

– А это неважно! – обиженно выдал Алишер – Перед смертью все равны, а кто там от иглы или с крыши сиганул, то это никого уже не парит. Жизнь – это сегодня, понимаешь легенда?

– Не-а, гонишь ты все!

– Чего гоню? – вновь обиделся

– Сам же меня легендой зовёшь, а значит помнишь с тех времён, запомнился ведь я тебе, хотя сколько воды уже утекло, так что нельзя воспоминания обесценивать.

– Ну ты сравнил! – усмехнулся Алишер – Ты и девчонка какая-то, шутишь что ли?

– Так не только перед смертью все равны Алишерка!

– Не понял?

– У ближнего то тоже сердце бьётся.

– Ха… выдал! – засмеялся Алишер – Если ты об этом, то думалки не хватит думать обо всех. Мне вот мать с утрица каждый день такое загоняет, новости читать больно любит и переваривать каждую дичь через себя, а я считаю глупости все это. Меньше знаешь – крепче спишь!

– А как же сострадание, справедливость, чувство правды?

– Ты все туда же, что тебе даст вся эта правда и там сочувствие? Вот тебе они на хлеб масло намажут?

– При чем тут материальное?

– При том, что как раз материального тебе никто не даст, вот мне когда надо, то ни одна падла не даст, тогда и приходится камеру, ноутбук, телефон, да даже утюг заложить! Так с какого перепуга я должен кому-то, даже элементарное сострадание? Правильно, никому не должен!