Kitabı oxu: «Иные пути: Точка невозврата.»

Пролог

Пол под ногами вздрогнул, будто вздохнул. Стены начали осыпаться – не с треском, не с грохотом, а словно крошились, как песочный торт. Медленно, но неумолимо. Штукатурка и бетон падали слоями, точно кто-то огромной ложкой срезал поверхность. Я замерла. Все тело застыло. Ни крикнуть, ни отпрянуть. Просто стояла в оцепенении, не в силах отвести взгляда от неба за окном.

Небо… разломилось.

С треском, с давлением в ушах, с вибрацией в грудной клетке – как будто сама реальность дала трещину. Разлом пронзил небеса прямо напротив нашего здания, на расстоянии каких-то шести метров.

И из него открылось… другое…

Другое небо – пурпурное, чужое, переливчатое. Где-то вдалеке сияло огромное светило – в пять раз больше солнца, но не ослепляло. Его лиловый свет мягко разливался по воздуху, как жидкий металл. Он зачаровывал, парализовал. Из этого разлома начали вырываться существа.

Они были пугающе высокими, гибкими, с длинными волосами, лица – вытянутые, как у хищных птиц. Одежды – доспехи или мантии, что-то органичное, будто растущее прямо на них. Они стояли на досках, которые парили в воздухе. «Эльфы?..» – пронеслось в голове. Не те, сказочные, а древние, чужие, первобытные, невероятно холодная красота. «Все фильмы снимали с натуры», – странная, почти хихикающая мысль вдруг скользнула в сознании и отрезвила. Я моргнула – и пришла в себя.

Перевела взгляд вниз. Среди завалов, оставленных землетрясением – лежал мой новый начальник. Без движения. Я стояла, не в силах оторвать глаз. Со стороны казалось, будто он просто уснул в неудобной позе – раскинувшись на полу, с вытянутой рукой и чуть приоткрытым ртом. Но что-то в этой позе было слишком… окончательным. Никакой агонии, ни боли на лице. Лишь пустота. И эти глаза. Потухшие. Стеклянные. В них все еще отражался пульсирующий свет разлома. Пурпурные и лиловые всполохи разрезали тени на его лице, скользили по скуле, оставляя иллюзию движения – как будто он вот-вот моргнет, очнется, скажет что-то. Но нет.

Я смотрела – и не могла дышать. Грудь сдавило, как будто меня тоже прижало к земле. Окружающее пространство будто замедлилось. Звуки приглушились, даже треск уцелевших конструкций вдалеке звучал так, словно я под водой. Воздух стал гуще, словно в нем растворили что-то чуждое – острое, металлическое, с примесью пепла. Я почувствовала, как по спине скатилась тонкая струйка пота. Под ногами продолжала вибрировать земля – не резко, а ровно, почти ритмично, как дыхание чего-то огромного.

Я сделала шаг вперед – медленно, с усилием, как будто двигалась против вязкого потока. В груди отозвался тупой страх: если подойду ближе, что-то изменится. И все же… тянуло. Как магнитом к краю.

Глава 1

Моя жизнь мало чем отличалась от тысяч других, затерянных в сером лабиринте будней. Трудное детство, словно терновый венок, впивалось в сердце острыми колючками: отчужденность в отношениях с родителями, болезненные столкновения с суровой реальностью, разочарование в тех, кто должен был быть опорой. Я с завистью наблюдала за ровесниками, чьи семьи, казалось, купались в теплом свете настоящего счастья. Их беззаботный смех звучал для меня как напоминание о том, что есть миры, где отец не прячется в бутылке, а мать не утопает в истерике.

Для моего детского восприятия счастье выглядело удивительно просто: отец, который возвращается домой с доброй улыбкой, а не с мутным взглядом, полным гнева; мать, чьи объятия пахнут теплом и заботой, а не горечью бессонных ночей; холодильник, в котором всегда есть еда, а не пустота, зловеще зияющая за потрескавшимися полками.

Подростковые годы принесли с собой новый виток испытаний. Сверстники, словно стайка хищных птиц, безжалостно клевали мою уязвимость. Их колкие слова оставляли незримые, но глубокие шрамы. Я пряталась от этой боли, возводя вокруг себя невидимые стены. В моем мире было уютно и тихо, но этот островок безопасности постепенно превращался в темницу. Я грезила о доброте, о любви, которых мне так не хватало. Иллюзии становились моими верными спутниками, унося туда, где можно было вздохнуть полной грудью, не опасаясь удара.

Но годы шли, и стены моего внутреннего мира начали сжиматься все сильнее, словно пытались задушить меня собственной тишиной. Я осознала, что одиночество, которое я так долго считала спасением, стало моим пленом. Страх перед болью парализовал, но именно он подтолкнул меня к решению: я должна найти дорогу наружу. Каждая попытка сделать шаг к реальному миру казалась подвигом. Я спотыкалась, падала, отступала, но вновь вставала. С каждым усилием я становилась сильнее, училась прощать не только других, но и себя.

Теперь я знаю: счастье – это не идеальная картинка из детских грез. Оно живет в мелочах, в искорках, которые мы зажигаем в сердце, даже когда вокруг царит мрак. Это чашка горячего чая в холодный вечер, добрый взгляд случайного прохожего, теплая рука, сжимающая твою в трудный момент.

Я всегда инстинктивно пряталась в себе, когда не видела выхода из ситуации. Невидимость была моим щитом. Родителям было все равно – у них хватало своих битв. Отец уходил в алкогольный туман или исчезал на неделю, преследуя иллюзию счастья в объятиях очередной любовницы. Мать, измотанная жизнью, уставшая от разочарований, находила утешение в злых словах. Ее язвительные замечания, словно раскаленные иглы, безжалостно пронзали мое сердце. Она не замечала, что каждое обидное слово оставляет рубец.

Но я научилась выживать. Я собрала себя из осколков, бережно склеивая трещины собственными мечтами. Я научилась видеть свет даже сквозь густой туман прошлого. И пусть мои шаги не всегда уверены, а прошлое тянет назад, я знаю: жизнь – это движение вперед. И у меня есть сила идти дальше.

Больше всего я боялась ночей. Сколько раз меня будил пьяный, пронзительный голос матери, настойчиво пытавшейся прорваться в мою комнату, словно она искала не меня, а способ вылить свое горе наружу. Однажды я забылась и оставила дверь открытой – эта ночь стала самой страшной в моей жизни, и больше я не повторяла этой ошибки.

Та ночь врезалась в память, как кошмар, от которого невозможно проснуться. Я помню каждый ее миг: резкий запах алкоголя, тяжелые шаги, приближающиеся к моей кровати, и горящий взгляд, полный ярости. Мать, пьяная, с перекошенным лицом, ворвалась в комнату с ремнем в руках. Она не просто била – ее слова проникали в самую глубину, разрушая меня сильнее, чем боль от ударов.

"Ты – падаль!" – кричала она, захлебываясь злобой. – "Рожденная от скотины, ты пьешь мою кровь, как паразит, и даже сгинуть не можешь с этого света!"

Эти слова стали частью меня, словно клеймо, выжженное на сердце. Они звенели в голове, наполняя сознание болью и страхом. Я не могла понять, чем заслужила такую ненависть. Почему человек, которому суждено было быть моей защитой и опорой, стал источником самого сокрушительного страха?

Та ночь научила меня не оставлять двери открытыми. Но еще больше – не оставлять открытой душу. С того момента я жила за стеной, которую воздвигла вокруг себя. Я старалась не слышать, не чувствовать, не надеяться. Мир за пределами этой стены был опасен, а доверие – слишком дорогой ценой, которую я больше не могла себе позволить.

Ненависть в глазах – именно ее я запомнила ярче всего из своего детства. Этот взгляд, полный пожирающего безумия, навсегда остался в моей памяти, словно ожог, который невозможно залечить. В те страшные минуты я осознала одно: если это повторится, я могу убить, чтобы защитить себя. Именно тогда на двери моей комнаты появился замок – хрупкая преграда между мной и хаосом внешнего мира.

Я росла, словно пробираясь через густые заросли терновника. Каждый шаг давался с болью, но я смогла. Я поступила в университет на бюджет, полностью своими усилиями, своими разработками, своими бессонными ночами, проведенными над учебниками. В этом новом для меня мире появились первые подруги, и только тогда я начала понимать: в нашей стране счастливое детство – скорее исключение, чем правило. Здесь родители либо не пьют и не дерутся, либо просто оставляют ребенка в одиночестве, предоставляя его самому себе. А иногда они, напротив, возводят его на пьедестал без всяких на то оснований, ослепленные своими несбывшимися надеждами.

Я узнала, что мир не делится четко на черное и белое, а человеческая душа – это бескрайний океан, в котором может соседствовать как свет, так и мрак. И даже у тех, кто казался счастливыми, часто были свои внутренние демоны. Но я решила, что мое прошлое не станет моим будущим. Я стала сильнее, чтобы никогда больше не смотреть в глаза ненависти, не испытывать того липкого, всепоглощающего ужаса. Я научилась жить, несмотря на ожоги детского отчаяния, и каждый новый день напоминал мне: я – это больше, чем боль, через которую прошла.

Эти откровения были для меня горькими, но освобождающими. Я осознала, что мое прошлое – не основа темной истории. У многих за плечами такие же тяжелые воспоминания, полные боли и разочарования. И, несмотря на это, мы продолжаем жить, бороться, искать свое место в этом мире.

Есть, конечно, еще один критерий воспитания, который я замечала у многих родителей – повышенный контроль или завышенные ожидания от ребенка. Порой казалось, что они ломают жизнь своим детям, осознанно или по глупости – кто их знает? Когда я поняла, что так живут многие, просто у каждого свои проблемы, мне стало проще. Даже, пожалуй, легче.

Я дала себе обещание: если у меня будут дети, они получат все то, чего была лишена я. Постараюсь изо всех сил научить их жить в этом непростом мире, не только справляться с трудностями, но и обрести броню, которая защитит их от ударов судьбы и предательства. Я буду их опорой, надежным щитом, которого мне самой так не хватало. Это стало моей самой сокровенной мечтой.

Годы шли. Из всех подруг у меня осталась только одна – Илона. Она оказалась самой стойкой к моим закидонам и самой понимающей. Когда я уходила в себя, Илона умела незаметно проникнуть под мою отчужденность, достучаться до той части меня, которая отчаянно нуждалась в поддержке, и вернуть в общество. Она была из зажиточной семьи: модные наряды, дорогие машины, а вокруг нее всегда кружили самые красивые мальчики. Но несмотря на всю свою блестящую оболочку, Илона была настоящей. Она видела во мне не только замкнутого человека с тяжелым прошлым, но и подругу, чью дружбу ценила по-настоящему.

Мы с ней часто смеялись, что судьба свела нас, таких разных, но таких близких. И каждый раз, когда она звонила мне среди ночи со словами "Ну что, как ты там, панцирная черепаха?", я знала – я не одна.

Ведь она дочь самого Кудрявцего Геннадия Васильевича, владельца металло-перерабатывающего завода. Очень завидная невеста, меня всегда удивляло отношение молодых людей к Илоне. Они искренне считали, что, став мужем богатой наследницы, мгновенно войдут в разряд влиятельных людей, хотя по факту все было совсем иначе.

Илона была умничкой, которая прекрасно понимала, что из себя представляли эти «товарищи». Между нами зародилось нечто большее, чем простое чувство привязанности – это был глубокий, эмоциональный союз, где каждый взгляд и каждое слово были наполнены пониманием и тихой силой. Для нее я была островком спокойствия в бурном океане тщеславия и притворства, а для меня она становилась источником света, способным рассеять любую тьму сомнений.

Глава 2

С годами наша дружба становилась все крепче – мы стали сродни сестрам, неизменной опорой друг для друга перед лицом любых жизненных испытаний. Мы понимали друг друга без слов: в ее глазах играла веселая непосредственность, оттененная глубокой мудростью прожитых лет, а во мне рождалось единственное желание – уберечь ее от мира, полного иллюзий и притворства. В этой тонкой, почти неразрывной связи мы находили утешение и уверенность, ведь истинная дружба не знает преград и не подчиняется социальным условностям.

В моей жизни Илоны было немного – она бесконечно путешествовала, ускользая, словно ветер. Появлялась внезапно, как девочка-праздник, освещая будни вспышкой радости. Бывало, мы не виделись месяцами, но неизменно созванивались или переписывались хотя бы раз в неделю.

Однажды Илона ошеломила меня известием: она решила бросить наш экономический факультет – и это на третьем курсе! Я пыталась ее убедить хотя бы перевестись на заочное обучение, довести начатое до конца, получить диплом. Но Илона, как всегда, шла своей дорогой, движимая одним ей понятными порывами

Мне популярно объяснили, что жизнь у нас одна, и если ты учишься, но больше не чувствуешь притяжения к своему пути, значит, пора менять маршрут. Конечно же, Илона поступила так, как решила: бросила экономический и улетела за границу учиться на дизайнера.

А я после этих слов крепко задумалась. Ведь на экономический, со специализацией в менеджменте, я поступила исключительно из прагматичных соображений – хорошие профессионалы всегда востребованы. Но вот парадокс: меня никогда не тянуло к офисной рутине, и все же я училась на отлично.

Бросить университет, как Илона, я не могла себе позволить – для меня это было недосягаемой роскошью. Но искать себя в новых профессиях мне никто не запрещал. Так я увлеклась созданием сайтов – от разработки с нуля до вывода в топ поисковых систем.

Я быстро поняла, что вовсе не обязательно тратить баснословные суммы на SEO-продвижение и контекстную рекламу. У меня была интуиция и хорошо наточенный взгляд на тренды. Я умела анализировать конкурентов, предлагающих те же товары, что и мои клиенты, выявлять слабые места, неработающие стратегии и отбрасывать все лишнее.

Поначалу было непросто собрать клиентскую базу, но шаг за шагом я росла, а вскоре заработало сарафанное радио. Люди передавали мои контакты друг другу, и с каждым новым проектом я становилась увереннее в том, что нашла свое дело.

Один клиент посоветовал меня другому, затем третьему – так и пошло. Всем было выгодно: мои услуги обходились недорого, а для меня это был бесценный опыт. Со временем, набравшись знаний и уверенности, я стала предлагать дополнительные услуги – рекламу и развитие проектов.

Но работать однообразно мне было скучно. Я установила для себя правило: не брать больше двух заказчиков одновременно. Знала, что иначе начну зашиваться, плохо спать, переживать, что не успеваю и подвожу людей. Поэтому сроки выполнения задач я всегда назначала с запасом, чтобы не работать в аврале.

Однажды я решила попробовать себя в команде, но быстро поняла, что это не мое. Скажем так, мы не сошлись характерами. Мне начали указывать, как надо работать, ведь всех учили по одним и тем же методикам, а я была самоучкой. Я честно пыталась объяснить, что эти схемы давно устарели, но меня слушать не хотели. Спорить и что-то доказывать – не в моих правилах.

Тогда я просто поставила заказчиков перед фактом: я работаю одна, без руководства и контроля. Мне дают задание, а я выполняю его в строго оговоренные сроки – так, как считаю нужным.

Как именно я работаю, их больше не должно было беспокоить. Либо так, либо никак. В итоге мне пошли навстречу – даже повысили гонорар. Так я начала зарабатывать первые приличные деньги, и со временем смогла купить квартиру. Без ипотеки.

Но самое большое счастье было в том, что я наконец съехала от родителей. Эти бесконечные эмоциональные качели выматывали меня до изнеможения. Мать пила, отец гулял – и ничего в их жизни не менялось. Единственное «изменение» заключалось в том, что я больше не была у них под боком. Обуза съехала, и слава богу.

Хотя, будь у меня желание спорить, я бы еще могла доказать, кто для кого был обузой. Но не стану. Дороже выйдет. Так мы и разъехались, тихо, без драм. Жизнь у меня продолжалась по-прежнему – отдельно от людей, которые умудрились меня родить… и не убить.

Началась новая жизнь, и вместе с ней пришла первая любовь. Его звали Юрий. Он был всего на год старше меня, учился на параллельном потоке на филологическом факультете. Скромный, серьезный, даже немного занудный зубрила, но при этом – настоящий интеллигент. Меня покорила его начитанность, его умение говорить о книгах так, словно они были живыми.

Как-то незаметно мы съехались и начали жить вместе.

Через год приехала Илона. Она не слишком оценила мой выбор. В ее глазах Юрий выглядел чем-то средним между тараканом и приживалкой. Я впервые на нее обиделась. Она искренне не понимала, почему. Я говорила ей о великих чувствах, а она – об амбициях.

Илона сразу сказала, что Юрий ничего не добьется и будет сидеть у меня на шее. Тогда я не поняла, с чего вдруг она сделала такой вывод. Но через год после выпуска Юрий так и не смог найти работу. Точнее, у меня складывалось ощущение, что он ее особо и не искал.

А я зашивалась. Учеба, работа, дом – все на мне. Но вместо поддержки я получала претензии. Юрий все чаще твердил, что женщина должна заботиться о доме, создавать уют, а у нас, мол, срач. Я искренне не понимала, чего он от меня хочет – ведь я работаю, зарабатываю, тащу на себе и быт, и его заскоки. Ни разу не упрекнула, что вся финансовая часть нашей семьи висит на мне. Только один раз я ему сказала что я работаю и у меня нет свободного времени для идеальной чистоты дома.

– Дорогая, ты же работаешь дома. У тебя полно свободного времени, а твоя работа – вообще не бей лежачего.На что получила спокойный ответ:

Меня это возмущало до глубины души, но наружу я ничего не выпускала. Терпеть и замалчивать – вот, пожалуй, самое ценное «наследство», которое оставили мне родители.

В таком эмоциональном демпинге я прожила еще полгода. Пока не приехала Илона. Моей замечательной девочке хватило всего одного разговора со мной, чтобы все понять. И, к моему удивлению, я только кивнула, когда она предложила помочь мне разрулить эту ситуацию.