Kitabı oxu: «Короткая жизнь»

© Юлия Сватова, 2020

ISBN 978-5-0051-5565-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Короткая жизнь.

Предисловие.

Это история об опыте, о потерях, об удаче, о любви и о вере в лучшее. Это просто книга о жизни. Об одной жизни. О моей жизни. Я писала её о себе. Для себя.

Если вам интересно – добро пожаловать!

Эпизоды расположены в том порядке, в котором они всплывали из глубин память. Я не буду их систематизировать. Как родились, так родились.

Коротко обо мне…, впрочем, ниже все обо мне…

***

Мама росла в интернате. Без личного времени и пространства. Она всегда мечтала иметь большую семью, полный дом друзей, детей, родственников. Ей за 60. Больше всего на свете она биться одиночества. Она его не переносит на физическом уровне.

Я росла в большой семье, доме полном детей, друзей и родственников. С минимальным личным временем и пространством. Сейчас у меня не большая семья. Иногда я скучаю по друзьям, родственникам и полном и шумном доме, а еще я скучаю по недополученному одиночеству. Больше всего на свете я боюсь, что меня «разберут на кусочки» и я закончу свои дни в сумасшедшем доме. Слишком много людей я не переношу на физическом уровне.

У меня растет сын. В маленькой семье. У него уже есть личное время, но пока нет личного пространства. Чего он будет бояться больше всего? Что не будет переносить на физическом уровне?

***

Зарисовка из юности. Мне около 18. Сижу в зале. Здесь почти вся семья: мама, папа, бабушка, собака, кот. Брата нет. У него есть убежище – своя комната. Встаю, иду на кухню. Через минуту за мной идет бабушка, за ней собака. За собакой кот. Через некоторое время возвращаюсь обратно. Все за мной. В том же порядке. В том же составе. Мама украдкой смеётся. Я украдкой хочу умереть. Я должна всех понять, всех простить. Бабушку, которая старенькая, кота и собаку, которые животные. Я всех люблю. Всех понимаю. Меня не понимает никто. Мне никто не должен. Я прощаю всех: бабушку, потому, что старенькая, собаку и кота потому, что животные. Не прощаю маму, не за то, что смеётся, ведь и вправду смешно, да? за то, что не может понять. За то, что я должна. Я люблю ночь.

***

Мне толи 7, толи 8 лет. Хочу сшить наряд для куклы. Прячусь в родительской комнате за большой кроватью. Через некоторое время слышу бабушкины шаги. Нужно успеть спрятать лоскутки, ножницы, иголку. Если она меня «застукает» кукла опять останется без наряда.

Бабушка очень хочет научить меня шить. Шить хорошо, красиво, правильно, аккуратно, как и положено прилежным девочкам. Как учили ее. Как она учила свою дочь, свою старшую внучку. А потом подросла я…

– Сынок, давай нарисуем крышу вот так.

– Я не хочу рисовать так, – раздраженно кричит мой трехлетний сын.

– А как ты хочешь, дорогой?

– Я хочу, как я хочу!

Я целую его в макушку и иду заниматься своими делами. Я ненавижу шить.

***

Мне 3—4 года. У меня в гостях друг Женька. Мой отец подкидывает его вверх. Женька радуется и хохочет. Я жду своей очереди, которая так и не наступает. Наверное, играют только с гостями. Мама – вот красивые чашки только для гостей достает…

В гостях отцы играют со своими детьми. Я та, с кем не играет никто, да и отца у меня уже нет.

Пойду, поиграю с сыном про запас. Я конечно не отец, но мало ли…

***

Мне 23. Засыпаю на тонком матрасе, на полу съемной квартиры. Из мебели стол, табурет, импровизированный шкаф из досок и книг.

Мама в панике: я остаюсь ночевать одна в незнакомой квартире, просила остаться еще одну ночь дома.

Я в панике: а вдруг мне все это сниться, и я вот-вот проснусь и все исчезнет… Но это не сон.

Как мало нужно для счастья. Эту ночь я не забуду никогда. Открытое окно, запах осени. Запах свободы.

Софка.

В детстве была у меня подруга, Софка. Странная у них была семейка. Мне многие тогда казались странными. Это теперь не странные, а разные. Это были нищие, полуголодные 90-е… у всех в нашем дворе.

В Софкиной семье мороженое покупалось редко, но если покупалось, то только дорогой пломбир, а простому молочному стаканчику в их жизни места не находилось. И конфеты Софка ела не абы какие, а только дорогие, остальные отвергала презрительно, сморщив носик. Но не абы какие конфетки в ее детстве случались редко, как собственно и в нашем.

Свой первый пломбир я попробовала в гостях, а вот молочных стаканчик был, наверное, моим самым частым лакомством того времени. С конфетами тоже особо не церемонилась, как говориться хорошо, что вообще есть.

Мне 33. Ровно год я не пользовалась духами – не было. Все деньги, подаренные на день рождения, я потратила на «Lacoste».

Бабушка

Мне 3 месяца от зачатия. Моего появления на свет не хочет никто кроме мамы. Бабушка третирует маму и гонит на аборт. Мама не сдается.

Мне 3. Я «не садовский» ребенок. Бабушка бросает работу.

Мне 13. Моя непохожесть на других внуков сводит бабушку с ума. Я отродье своего отца. Узнаю, что я не всеми желанный ребенок. Ненавижу бабушку, за то, что не хотела моего появления. Ненавижу маму, за то, что родила. Ненавижу себя за то, что родилась.

Мне 23. Помогаю Бабушке мыться. Терпеливо отвечаю на все её вопросы про компьютер (любопытная у меня бабуля). Бегаю в магазин за йогуртами, читаю ей вслух Дюма. Пока не видят родители, вместе едим Ролтон¹.

Мне 33. Нестерпимо тоскую по бабушкиным сухим и теплым рукам, особенно когда болею. По ее сказкам. По ее историям, которые случились так давно, что казались сказками. По тем минутам, когда ты, приходя к бабушке, вдруг из такого взрослого и самостоятельного вмиг становишься маленьким и беспомощным, и тебя поят теплым чаем с малиной, кормят блинчиками, прижимаю к сердцу. Не задавая глупых вопросов и не давая ненужных советов, просто любят, как могут только они – бабушки.

***

Мне 18. Август. Звездопад. Наверное, самый сильный звездопад за всю мою жизнь. Загадываю желания. Самые заветные, самые сокровенные.

Мне 19. Желания начинают сбываться. Я счастлива.

Мне 21. Желания продолжают сбываться. Я в ужасе.

Мне 29. Приходит окончательное понимание того, что звездопад, снегопад, день рождения и даже Дед Мороз с Новым годом не причем. Мы сами себе Дед Мороз.

Мне 34. Задувая свечи на торте, не забываю загадать желание. Самое заветное, самое сокровенное…

***

В восьмом классе (или в девятом) впервые узнала, что люди умеют плакать… от счастья. Первая моя, за всю жизнь, годовая четверка по русскому языку. Бабушка плакала. Бабушка в юности учитель русского.

Ты ушел от меня к рыжей женщине хромой… (Ю. Чичерина)

Мало того, что ты УШЕЛ от меня к ней. Ты благородный, а мне больно.

Так ты еще ушел от меня к НЕЙ. Это уже обидно.

Смущаясь, ты просишь прощения. Странно.

Разводишься. Закономерно…

Тебя опять клеймили, ой, прости, женили. Забавно.

Хорошо, что мне больше не больно, наблюдать за тобой интересно.

Здравствуйте мама и папа, писала курица лапой (автор-?)

Бабушка с тяжелым вздохом проверяет мою тетрадь. В очередной раз выговаривает мне за мой корявый (да, именно корявый) почерк. Она всегда проверяет мою «домашку». Она всегда выговаривает. Искренне стараюсь писать ровно. После второго слова буквы предательски ползут в разные стороны, после второй строчки жутко устают пальцы, а после второго предложения все становится на круги своя: вкривь и вкось.

Однажды в порыве отчаянья бабушка «вспоминает» замечательную историю о чудесном исправлении своего почерка. С той поры эта история с удовольствием рассказывается мне при любом удобном и не удобном случае.

История была действительной замечательной, и я решила записать ее. А руководитель кружка журналистики, где я занималась в то время, с удовольствием опубликовал ее в местной газете.

Так я начала писать и не могу остановиться до сих пор. Жаль только почерк у меня корявый.

Развод.

Мне 27 или коло того. Мой старший братец развелся после 12 лет совместной жизни. Днем он работает и держится «бодрячком», а с наступлением вечера на него нападает ностальгия, тоска, отчаянье и еще много неприятных эмоций сопутствующих разводу, с которыми он не в силах справиться сам. Часам к десяти вечера эмоции достигают апогея, и он звонит… конечно же сестренке, которая всегда приедет и никогда не откажет…

Мчусь через весь город. Пьем красное вино, говорим. Утешаю, подбадриваю и слушаю, слушаю, слушаю… Это все, что я могу ему дать, да собственно это все, что ему сейчас необходимо.

Возвращаюсь домой за полночь, бесшумно, почти не дыша открываю дверь, с единственной мыслью поскорее добраться до кровати и забыться крепким сном, на те несколько часов, что остались до начала рабочего дня. Прохода в обход кухни нет. На кухне держит оборону мама, атакованная ностальгией, тоской, отчаяньем и множеством неприятных переживаний, сопутствующих разводу любимого сына. Я мобилизуюсь и утешаю, подбадриваю и слушаю, слушаю, слушаю… хоть сил больше нет… надежды выспаться тоже нет. Завтра, или после завтра позвонит братик сестренке, которая всегда приедет и никогда не откажет. Со временем брат стал справляться все лучше, звонить все реже. А прохода в обход кухни по-прежнему нет…

Отец.

Мне три. Мама на работе во вторую смену. Сижу на полу в коридоре, прижавшись спиной к стене. Уже не плачу, слишком страшно, чтобы плакать, да и сил плакать больше нет. Бабушка в кухне «разбирается» с пьяным отцом. Бабушка не боится никого. Мне не важно, чем закончатся их «разборки». Все чего я хочу в эту минуту, что бы мама никогда не возвращалась домой. Отец грозится выкинуть маму с балкона. Мы жили на 9-м.

***

Мне 34. Знакомая знакомой маминой знакомой сообщила новость. Мой отец лежит в реанимации, ампутировали одну ногу, покушаются на вторую. Впала в ступор. Я не знаю, что чувствовать. Перебираю все знакомые чувства, но подходящего так и не находится. Даже спросила у коллег, все теряются с ответом. Я не чувствую ничего. Но ведь я должна что-то чувствовать? Да?

***

Мне не знаю сколько. Наверное, большую часть жизни. Так мало учитываются мои интересы. Так мало времени на себя. Так много хотят от меня реакции. Всю жизнь. Всю жизнь я кому-то, что- то должна. Нет, рябят, не должна. Я не занимала.

Какая простая мысль – «Я не занимала». Как же поздно она пришла в мою мысль.

***

Сыну 3. Он счастлив. Мне 33. Похоже, я зануда.

– Не бегай по лужам!

– А почему?

Действительно, почему нельзя бегать по лужам? Мы идем домой, в прогулочной одежде и ноги он не промочит. А если и промочит, то замерзнуть не успеет, а если и замерзнет, то не обязательно от одних замерзших ног надо болеть… вроде все логично. Но так хочется сказать: «Не бегай по лужам!», нет, это не я говорю, это во мне говорит моя мама, а в ней говорила ее мама…, и я сдерживаюсь. Сдерживаюсь из всех сил. И изо всех сил стараюсь вспомнить, как это здорово, скакать по лужам!

А сын скачет по лужам. Он счастлив. Я тоже. Только лужи обхожу стороной, мокрые они все-таки.

Отец.

Мне 34. Август. Похороны. Плачет только его старшая сестра. Плачет с причитанием, периодически отвлекается, видимо устав от причитаний, разглядывает «пятнышко» на рубашке покойника, иконки в его руках, надписи на саване. Остальные присутствующие, смахнув скупую слезу (вряд ли по покойному, скорее по смерти в принципе, как неизбежному факту) стоят с задумчивым видом. Каждый думает о своем и немного о вечном.