Kitabı oxu: «Переходный возраст»

На полосе не взлётной разгонись,

найди свой коридор среди движений.

Есть в чёрно-белом мире высь и низь

и между ними сонмы положений.

Всё рано или поздно съедет в круг,

но как бы не хотелось оторваться,

храни опору для души и рук -

так легче при падении отжаться.

Империя.

Мой инструмент к рукам притерт

то ли цевье, то ли орало.

Не разберется даже черт,

что больше в плен меня забрало.

Мы любим вешать всех собак:

соблазны, войны, грязь, морозы.

Ох, эти внешние угрозы

мир в доме не хранят никак.

Необходимость выбирать -

великорусская нелепость -

Руси во славу жизнь отдать,

или из дома сделать крепость.

Дитя во времени

Время без облика внешней натуры

нижет века, как шашлык на шампуры.

Каменный… медный… века Ренессанса…

нынешний – тоже ведь должен назваться.

Правда, пока он еще слишком молод -

будет нескоро на вертел наколот,

но по традиции факта предтечи

круто замешан и остро наперчен:

нефтью, отходами «прома», тротилом,

страхом и злом, демонстрацией силы.

Выдержан в грохоте войн перманентном,

связан глобальностью и интернетом.

Вроде бы все человечьих рук дело,

но под контролем уже не умело.

Кто день грядущий пророчить решится?-

и с этим всем как-то надо ужиться.

Кто-то силен, кто-то просит на помощь;

есть – кому всё, а кому – знатный овощ.

Вплавь удержаться – частенько проблема.

(Опись приемов – отдельная тема).

Не направляя поток, буду плыть им-

пленником и летописцем событий.

Врать не хочу – бытие не приелось -

хочется жить, но жить так, чтоб хотелось.

Герой нашего времени.

С детства нас ставили в ряд по ранжиру.

Мерялись ростом по-детски, без злобы.

И не сказать, что бы жизнь «не до жиру»,

но и слабить не давала особо.

Власть для народа – всегда идеолог.

Ценности в нас прививались с кумиром.

Врач, инженер, космонавт и геолог

чтились высОко мальчишечьим миром.

Все, чем богата душа человека,

классика творчества нам подарила,

не предсказав, что со сменою века

станут в почете другие мерила.

Кубики, метры, лошадки, квадраты,

звания, чин, принадлежность к бомонду,

куш на счету, серый нал и караты -

все, что считают престижным и модным.

Многие воды в годах утекали.

Мы теперь строимся по вертикали.

Что бы найти свое место в том строе,

каждый себе выбирает героя:

мэр-олигарх, депутат-воротила,

мент, вор в законе, скареда, кутила,

крупный художник и мелкий чиновник,

грешник по жизни, церковный сановник.

Где-то поют и читают молебны,

где-то патроны и «броник» полезны.

В полной связи от среды и настроя

каждый себе выбирает героя.

Подлетное время

От прежних устоев, состаренных в хлам,

спешим отмахнуться умом и рукою.

В свободном полете, как кажется нам,

мы любим себя и немножко другое.

Вживаясь в среду, коллектив, кутерьму,

уже не понять – это грязь или князи -

нет времени вдуматься и потому

все больше в цене мимолетные связи.

А жизнь перед выбором ставит везде.

Постичь его смысл – непосильное бремя.

Из всех категорий мир держит в узде

«подлетное время».

Мы все еще дети земной красоты.

От гидрометцентра ждем прежних прогнозов.

Мне нравится запах весенней листвы

особенно после трескучих морозов.

Но кто-то мечтает вершину сложить

заметнее взвившейся многоэтажки.

И социум принял за правило жить -

на почве науки игру в «догоняшки».

Глядь, снова прогресс заставляет неметь;

и я со всех ног постигаю «быть в теме».

Вот только позволит ли это успеть

«подлетное время».

Хлеб, пусть не един, но святая из тем.

Фолы и голы отвлекут ненадолго.

Ругаем мы тех и вверяемся тем,

кто нам формулирует тезисы долга.

А с долгом у нас и беда и вина.

Весь смысл его сосредоточен в монете.

Она – и еда, и игра, и война

и новое «действо» – висеть в интернете.

А всё ж напрягает военная прыть -

ведь хочется жить, не беря это в темя.

Но кто-то опять норовит сократить

«подлетное время».

Тонкое дело Востока.

Над Алеппо и Мосулом птицы в небе не летают.

там создания другие ищут жертвы на земле.

Их, на страх себе подобным, в странах развитых клепают

и неразвитые страны приучают к кабале.

Что-то манит в эти земли современных англосаксов,

знать «крестовая походка» сильно в генах проросла.

На земле обетованной климат выгодный для баксов -

прорастают без полива семена войны и зла.

В тёплых офисах удобно в мягком кресельном изгибе

мир оценивать с позиций шутников Шарли Эбдо.

Повезло родиться в Сити и не повезло в Идлибе -

где-то ж надо сыпать бомбы и как фейк сливать потом.

Место массовых разборок как-то слишком символично -

весь ресурс высокой веры в людях вычерпан до дна.

Мировых религий боги разобраться выйдут лично -

где культура зарождалась там и кончится она.

Нету дня, что бы на Ближнем – не бомбят, не убивают -

по догматам всех конфессий просто полный беспредел.

Над Алеппо и Мосулом птицы в небе не летают;

но так хочется поверить – что бы ангел пролетел.

Печать

Нам – людям – свойственен обман,

что правда есть, а значит истина;

и верить в сказочный дурман

готовы мы светло и искренно.

Возводим замки из песка,

что б в сердце выстроить гармонию,

но жажда счастья нам близка,

как и приверженность к агонии.

И в той шкале разноса чувств

легко смешаться и запутаться -

в душе – бродяжу и мечусь;

в ногах – вериги и распутица.

Любовь моя, подставь плечо.

да, знаю, что моя обязанность.

Я мирозданьем увлечён,

а там – сплошная недосказанность.

Как ни прекрасен свет сновА,

все канет в бытовую «мусорку».

Гласим и слушаем слова;

и только избранные – музыку.

Взорвать эфир и низко пасть -

подобие равно различию.

Что за нелепая напасть -

мир убеждать в своём наличии.

Не сохранишь небесный знак,

увлёкшись яркими картинками.

И он исчезнет тоже, как

напитка вкус в бокале с льдинками.

Ариадна отдыхает

Условны вход и выход в лабиринте.

Нить Ариадны свернута в клубок.

Терпения в пригоршни наберите -

мир заплутавших темен и глубок.

Когда уже надежная страховка

беспомощным узлом на грудь легла,

внезапным ходом будет рокировка;

и ты уйдешь из тени и угла.

Чтоб через сутки снова быть в потемках

и постигать, что прелести морок

не в шахматных сидят головоломках,

а в каждодневных суетах дорог,

где каждая развилка – приступ боли

от рока в камне выбитой молвы -

определить – какое зло тут боле:

коня потеря? воли? головы?

Падший ангел

Помню как-то в очередь стоял,

и слегка уже соседи злят.

Вдруг приятный голос зазвучал;

легкий поворот и замер взгляд.

Даже не пытаюсь объяснить гениальный замысел творца.

Просто покоряюсь чарам черт, прелестям и магии лица.

Просто околдован жестом рук, зоной декольте, кулоном-скань.

Даже не пытаюсь описать, что скрывает под собою ткань.

У кого ж такой талант найдется -

на границе чувств и не дыша,

я стоял не в силах сделать шаг,

ощущая лишь как сердце бьется.

В колдовстве задействован обряд торжества неведомых нам сил.

Словно до таинственных небес свЕдомый архангел допустил.

Это просто бал твоей души правит кратковременная власть.

Тем верней с достигнутых высот быстро опуститься, больно пасть.

Гул людей сумел меня вернуть,

взвившуюся душу приземлить.

Чтобы к богу прикоснуться чуть,

надо чаще в люди выходить.

Точечная застройка

Поздороваюсь утром с соседом -

он живет в секционке напротив.

Я в лицо хорошо его знаю -

друг для друга мы – вид из окна.

Слава богу, с утра есть забота -

потеплее куртчонку набросив,

закоулком дворов пробираюсь

к месту сбора под индексом «А».

Здесь, вдыхая пары диоксида,

терпеливо стоят горожане

те, кому обязательно надо

где то быть, невзирая на рань.

Перевозчик подгонит автобус

будь «хундай» это или «волжанин»;

и сглотнув всех желающих ехать,

тот нырнет в предрассветный туман.

Как же вкусно, покинув квартиру,

подышать атмосферой промцентра,

влиться в ритм деловых завихрений,

прокоптиться набором проблем.

Город хоть и вонючий, промозглый

нужен, как эмбриону плацента.

И хотелось бы рвать пуповину,

только привязей более чем.

И одна из них – место приюта.

пусть клетушка – "полтинник" по кругу,

но сюда я приду без сомненья -

дом есть дом, как его ни зови.

Брошу взгляд на фасад за окошком,

подниму в знак приветствия руку.

И ответит мне жестом таким же

в доме рядышком мой визави.

Что ж, окей, все домашние в сборе.

Полчаса – между кухней и ванной.

Сбавит пульсом сердечная мышца,

дружбе радуясь, морщась от дрязг.

Размягчится душа, подобреет,

примет позу экранно-диванной.

Смотришь – о-па, а день то к исходу.

Доброй ночи, родной Красноярск.

Фарватер

I

Кто во что горазд и чем силён,

свой мирок мы строим неустанно.

Мним своё пространство кораблём,

а себя конечно капитаном.

Легкий бриз не купишь за рубли -

молим, чтобы парус не сорвало,

ведь идут по курсу корабли,

выполняя поворот штурвала.

Заглянуть не забываем в трал,

лишним хламом трюмы забивая,

и свистим попутчикам аврал,

подчас даже имя забывая.

В фазе, где пробег уже «ништо»,

каждый день мерещится как судный.

И не знаешь – кто? накличет шторм-

сам ты или женщина на судне.

Счастье – категория мечты;

чаще птица синяя – синица.

Краткий отдых в бездне суеты;

и какую ночь упорно снится:

II

В буйных волнах мчит кораблик.

Бъётся пульс, как в клетке зяблик.

Вновь подложенные грабли -

не наступишь – не пройдёшь.

Чувство прожитого – остро.

Землю ждёшь, а снова остров.

Сразу вроде бы всё просто -

ум за разум – чуть копнёшь.

Скрашивает будни шутка,

редких радостей минутка,

наполнение желудка

толи ради, толи для.

Маюсь, точно аниматор.

И не кормит «альма матер».

Небо, укажи фарватер

капитану корабля.

III

А теперь томлюсь приколом:

притворялся ледоколом,

но дал корпус трещину…

я теряю женщину.