Kitabı oxu: «Жили-были дед да баба. Юмористические рассказы и другое»

Юрий Фукс

Şrift:

ISBN 978-5-4483-6468-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Жили-были дед да баба, ели кашу с молоком»

В некотором царстве, в некотором государстве жили были Дед да Баба.

С утра до ночи ели они кашу с молоком.

И был у них Кот Жора по провищу Обжора.

Мышей ловить он не любил – бегать за ними надо, а вот кашу с молоком жрать – всегда пожалуйста!

Каждый из них постоянно был при деле.

БАБА – почти непрерывно варила кашу с молоком: то манную, то пшёную, то гречневую. Как только сварит – подует на неё, чтобы остыла, маслицем и сахарком заправит и – на стол.

А на лавке у стола уже Дед сидит, облизывается, большой ложкой по столешнице стучит, торопит:

– И чего ты, Баба, копаисси?! Давай сюды скорей! Оголодали мы!

Кот Жора сидит на задних лапах рядышком, передними – свою миску на столе обхватил, тоже каши дожидается и усатой башкой кивает в знак своего полного с Дедом согласия.

ДЕД же в перерывах между кашами сидит на завалинке, курит и на белый свет с прищуром пялится. Со стороны кажется, что он о чём-то важном думает, а на самом деле – спит с открытыми глазами.

КОТ Жора-Обжора тоже не простаивает: сначала по запаху определяет какая каша будет следующей, а определив, заваливается набок в тенёчке, торопясь во сне проголодаться, чтобы к свежей каше успеть аппетит набрать.

Как говорится, все при деле – никто не простаивает.

Раскладывает Баба кашу по мискам: Деду – Коту, Деду – Коту, а себе – в последнюю очередь.

Не успеет сама кашу толком попробовать, как эти два обжоры добавки требуют! Пока она туда-сюда – каши уже нет: съели, паразиты!

Ну что тут поделаешь! Надо новую варить: Ведь этой-то кашей Баба не наелась!

И вот так крутится она с утра до ночи и зимой и летом!

Но однажды всё круто поменялось: Пришло письмо от дочки Деда с Бабой.

Дочка жила далеко отсюда и просила маму-Бабу приехать пожить с месячишко с трёхлетним внуком, и заодно покараулить зятя, чтобы не загулял и не запил, пока она, Нюра, съездит в столицу экзамены для заочников сдавать.

Бабка собралась быстро, как солдат по тревоге: Раз-два! – и нету её! Ускакала!!!

Дед сидит на завалинке, скучает, только про кашу и думает!

Кот лежит на боку и тоже печалится: есть хочет!

Но: Нет Бабы – нет и каши!

Кот, не моргая, смотрит на Деда с надеждой, а тот – на Кота.

Долго смотрел Дед, пока не понял, что Кот ему каши точно не сварит!

Ну и невезуха! Как кашу есть – Дед знает, а вот как сварить – нет!

Сидит, а в животе пусто! Как бы с голоду не помереть, пока Бабы нет!

И вдруг видит: Кот Обжора выволок из сарая детские дедовы удочки и к нему тащит! Мол: «Чего расселся? Иди рыбу лови!».

Хоть и лень было шевелиться, но ковырнул Дед в огороде землю лопатой, червей набрал и пошёл к речке. Кот Жора – за ним.

Долго сидели на бережку – а толку мало! Всего одну рыбку размером чуть больше дедовой ладони выловили: да это же на один зубок! Ни то, ни сё!

Видел когда-то давно Дед, как на берегу мужики уху варили, смутно вспомнил. Решил сам её сварить с картошечкой, лучком, а для большей сытости рецепт подправить: муку туда подсыпать и крупу разную добавить.

Поставил на лавку ведёрко с рыбкой, а сам в кухню направился – воду кипятить, да пока вода греется заправку всякую готовить,

Заглянул Кот Жора в ведёрко, а там рыба снулая то шевельнётся, то замрёт ненадолго – Кота как бы разглядывает.

«Ещё дразнится, зараза!» – подумал Кот, быстро засунул лапу в ведро и попробовал прихватить когтями рыбу. Но та – заметалась, забилась, как припадочная!

«Ах, ты так?!!» – возмутился Кот и, сунув в ведро вторую лапу, поймал рыбу когтями за бока, вытащил из ведёрка и впился в неё зубами.

Спрыгнул он на пол и быстро добычу сожрал: только голова и хвостовой плавник остались.

Чтобы не попасть Деду под горячую руку, спрятал остатки в надёжное место – за веником. Кот точно знал, что Дед к венику даже и не притронется!

А сам ушёл подальше от мокрого места на полу и завалился набок, глаза закрыл – спит как бы и потому не в курсе.

Закипела вода, побросал туда Дед картошку, лук, зачем-то муку и крупу насыпал, добавил соли щепотку и лист лавровый, перец горошком и за рыбкой пришёл, чтобы живьём её в котёл бросить – а рыбы-то НЕТ!

Ведро – вот оно, вода – тоже в наличии, а рыбу – как черти унесли!

Взревел Дед от гнева, к Коту бросился:

– Ты сожрал????!!!!!!!!!!!!!!!!! – кулаки сжаты, из глаз искры сыпятся!!!

Вскочил Кот, в испуге выгнул горбом спину и головой отрицательно мотает:

– НЕТ!!! НЕ Я!!!

– А хто ж тогда?!! – яростно допытывался Дед.

– МяяяуууОН!!! (ОН!) – громко мяукнул Кот, ткнул передней лапой в сторону двери и бросился к ней. Дед – за ним!

Выбежали из двора на улицу: Впереди, задрав хвост, Кот мчится, а за ним, не поспевая, Дед бежать пытается.

Взлаяли хрипло во дворах псы, задёргали, натянули свои цепи, а те собаки, что без привязи, разом вынырнули из-под заборов и, рыча, помчались догонять эту диковинную парочку: Да какая же нормальная собака тут устоит?!

Самые быстроногие, поднимая пыль, легко обогнали Деда и мчались за главной приманкой – Котом Жорой.

Жора рывком включил высшую передачу и стал так часто перебирать лапами, что их даже видно не было: казалось, Кот летел по воздуху!

Хотя среди преследователей не было гончих собак, но и деревенские беспородные почти настигли Кота. Буквально в последние доли секунды Жора успел прыгнуть на ствол дерева и судорожными рывками вознёсся вверх!

Преследователи, задрав головы и не спуская с Кота ненавидящих глаз, безуспешно метались вокруг дерева, становились на задние лапы, напрыгивали на ствол – всё бестолку! Кота было не достать!

А тихоходные собаки настигли Деда и стали хватать его за штаны и пятки, хоть Дед им был хорошо знаком. Спокойно видеть бегущего было выше их собачьих сил!

Кусали не как врага, но больно! Пришлось Деду остановиться.

В изнеможении от бега уселся он прямо на землю у чужого забора.

Сидит, тяжело дышит. Тут Дед собакам стал сразу неинтересен и они, высунув языки, отправились по своим собачьим делам.

В это время открылась калитка соседнего двора и недавний дембель Сашка вывел за руль свой старый мотоцикл – куда-то собрался ехать.

Увидел Деда у забора, спрашивает:

– Эй, Дед! Помощь нужна?

– Не-ет… А ты никак в город наладился?

– Ну!

– Заедь к Нюрке, Бабка моя щас у неё, скажи: «Оголодал тут Дед, силов нет, так и помереть может…».

– Лады, Дед! Чао! – и укатил, преследуемый недолго – больше для порядка – знакомыми собаками.

Неведомо что уж там порассказал Сашка Бабке, может и от себя что добавил – известный был выдумщик! – только на следующее утро в рань-раннюю Бабка с внуком под мышкой дома объявилась – не запылилась!

Ей Деда стало жалко: Какой-никакой, а свой! А вдруг и вправду с голоду помрёт?

Не брать же грех такой на душу!

И опять жизнь наладилась – лучше некуда! И все – при деле:

ДЕД – на завалинке сидит, цигарку с умным видом смолит, каши очередной дожидается, дремлет с открытыми глазами;

КОТ Жора на боку валяется, принюхивается, отойти боится, чтобы кашу с молоком и маслицем не проворонить;

ВНУК-малыш – то по углам шарится, то плачет, то по двору верхом на палочке скачет, курей пугает, штаны почём зря мочит;

только одна БАБА ничегошеньки не делает, всё отдыхает:

с утра пораньше на огороде травку щиплет, а потом весь день кашу за кашей варит – ведь на одного едока больше стало! – да внуку нос вытирает, штаны меняет, по дому убирается, а иной раз для пущего отдыха и занятие сменит: сбегает на речку постираться по-быстрому, ну а сверх того – палец о палец не ударит!

Да-а-а… Промашка у Деда вышла: С ленцой Баба досталась…

И пошла с той поры их жизнь по давно накатанной колее,

легко, как в сказке

«Жили-были дед да баба,
ели кашу с молоком!»

Больничный хулиган

________________________________________________

Эта история изложена от первого лица —

точно так, как её рассказал мне приятель

________________________________________________

Начальнику полиции

города N*

Объяснительная записка

Находясь в кардиологическом отделении интенсивной терапии после операции на сердце и из врождённой деликатности не желая беспокоить уставший за день персонал, я собрался с силами и отправился по общему коридору в место всем хорошо известное.

Возвращаясь в 03:57 ночи, вследствие моего послеоперационного дремотного состояния и по трагической ошибке, вошёл я в полуоткрытую дверь не своей, а соседней женской палаты.

Лежавшие там старухи, сплошь опутанные проводами, все храпели и спали, кроме одной самой вредной, которая, увидев меня при слабом свете ночной лампы, подняла визг и вой громче, чем автомобильная противоугонная сигнализация, отчего другие старухи, проснувшись, мгновенно возбудились и, из женской солидарности, противными голосами и вразнобой издали свой визг и вой такой большой звуковой мощности, что переполошили не только наш корпус, но и соседний, отстоящий метров на 50 или больше.

Оторопев от испуга и находясь в панике, я поспешно включил задний ход, развернулся и постарался как мог быстро прошаркать в свою – соседнюю – палату и скрыться с головой под одеялом, как будто это был не я, а кто-то другой:

Ведь кто хорошо спрятался – тот не виноват! В детстве это помогало!

Удрать из коридора я успел только потому, что проснувшиеся медики бросились не на крик, как это сделали бы нормальные люди, а к контрольным мониторам, пытаясь понять, что же произошло.

Пока они, ничего не понимая со сна, пялились на экраны, я укрылся одеялом и уже изображал тихо спящего младенца.

C этих нынешних медиков – какой спрос? Их теперь так учат: больной – ничто, компьютер – всё!

Большая загадка, почему я бабкам сразу не понравился – ведь я не такой уж страшный для своих неполных 89 лет: В такие годы не только я, а многие носят бороду взамен давно утраченной шевелюры и никому, кроме этих одичавших старух, не кажется, что голова у мужика повёрнута на 180 градусов причёской вниз, как они всем рассказывали.

Причина наверняка в другом: их возмутило, что я приковылял верхом на роляторе, а не прискакал к ним на белом коне, как эти – извините, господин Начальник! – романтические дуры до сих пор ждут и надеются, надеются и опять ждут, хотя, как теперь говорят, «и ежу понятно», что принцы остались только в сказках, а белый конь из-за кошмарной экологии сразу же по выходе из конюшни станет серобуромалиновым и в лысинках.

Бабки явно кого-то ждали, иначе с чего бы это вдруг дверь держать приглашающе полуоткрытой точно так, как я оставил свою, чтобы не ошибиться палатой, потому что ошибиться как-раз было легко: номера написаны на дверных табличках мелкими цифирками, а я в полумраке без очков плохо вижу, а в очках – ещё хуже.

Описываю всё я так подробно – как на духу! – только по вашему требованию. Никакого злого умысла у меня не было и вся история не стоит выеденного яйца!

Приметливые как Штирлиц старухи всё же успели меня с ролятором как-то разглядеть и, нафантазировав, что кто-то на них, бедных овечек, покушался, потребовали вызвать полицию, что и было сделано персоналом Клиники.

Явившийся старший следователь г. Сутягин Обормот Горыныч составил фоторобот выдуманного «злодея», и хотя ролятор мой был без номера, нас с ним легко нашли.

На очной ставке, которую бабки, войдя во вкус, ждали больше, чем когда-то очередную серию «Рабыни Изауры», они дружно опознали ролятор, да и про меня уверенно заявили: «Это – он!», хотя если бы верили, что я преступник – рта бы при мне не раскрыли, опасаясь мести, а ролятор – не доказательство: таких как у меня роляторов – миллионы!

Естественно, я – всё отрицал.

Тогда этот ваш старший следователь, которого все почему-то называли «Важняком», дождался темноты и провёл следственный эксперимент, на основании которого он решил, что бабки говорят правду.

На мои справедливые слова, что лучше бы ему настоящих злодеев ловить, а не здесь ошиваться, грубо ответил: «Заткнись, дед!» и, склонившись к моему уху, послал меня по общеизвестному адресу, куда я, естественно, не пошёл: Cам пусть идёт!

Потом «Важняк» потребовал выделить ему комнату для допроса и разогнал зрителей по палатам, а любопытный персонал – по рабочим местам.

Оставшись со мной наедине, он нарисовал жуткую картину разрушения и ущерба от моего краткого заглядывания в чужую палату, как будто я пронёсся там как ураган или какое-нибудь торнадо, с чем я не согласился, но он потребовал от меня возмещения ущерба, нанесенного Клинике плюс компенсация морального ущерба оравшим бабкам плюс его зарплата за сутки работы по моему дутому «делу» с учётом сверхурочного тарифа плюс упущенная им выгода за этот день, на что я, сдержавшись, интеллигентно сказал ему только: «Хрен тебе!» и добавил, что буду жаловаться Начальнику Полиции, на что он цинично рассмеялся мне в лицо и поощрил: «Давай, дед, давай!», наводя тем самым тень на чужой плетень.

То, что у этих – извините! – дур от крика подскочили и перепутались все линии на мониторах и всплески на них выскочили далеко за пределы экранов, а один отечественный монитор даже перегорел – виноват не я, а конструкторы мониторов, не снабдившие их «защитой от дурака», точнее, от «дур» – сэкономили, наверное на предохранителе! Так часто бывает и в нашей жизни, отчего спустя 9 месяцев появляются у временно молодых будущих злых старух нежеланные дети, которые с малых лет шпанят на улицах и в других общественных местах – ну, это вы в полиции и сами хорошо знаете!

Убедительно прошу, господин Начальник, не валить всю вину на меня за испорченный монитор и за ухудшение старушечьего здоровья, а расследовать с присущими вам умением и беспристрастностью: Кого же ждали среди ночи проходящие по моему «делу» совсем одичавшие от жизни старухи и взыскать и с этого ночного котяры, и с отечественного производителя мониторов весь ущерб, а не требовать от меня невозможного: Всё равно таких деньжищ у меня не было, нет, и никогда не будет!

Прошу вас также, господин Начальник, передать старухам, что я их прощаю за то, что они в грубой и истеричной форме показали, что такой как я им даром не нужен, а они по-прежнему ждут неведомо кого, но на всякий случай сообщаю, что они тоже мне не очень-то глянулись и хоть тресни – лучшего, чем я вовек им не найти, потому что это только с виду – особенно тёмной ночью – можно меня испугаться, совсем не зная, что на самом-то деле внутри я хороший, но только поизносился за жизнь и теперь на моих органах – позвоночнике, сердце с печёнками и селезёнками, потрошках и прочем – паталогоанатомы точно не заработают, разве что продадут в стеклянных банках музею, куда спирт точно не нальют – сами выпьют, гады!

Отношусь с большим уважением, господин полицейский Начальник, к вашей опасной и нелёгкой службе, и хотя ни одна собака в это моё уважение не поверит, но я один постоянно твержу всем вокруг, что наши полицейские – профессионалы высшего класса и деньги от всех нас требуют исключительно для общественной пользы, потому что они – то есть вы – часть общества, пропади оно – такое – пропадом!

Очень на вас надеюсь!