Kitabı oxu: «Клад монахов. Книга 1. Сысоева кровь»
Пролог
На крутом утесе реки Туры стоит красавец монастырь. Когда-то здесь монахи торговали святой водой из животворящего источника, а золоченые купола его говорили о том почтении, которое заслужил Троицкий монастырь. Мне и самому мальчишкой довелось однажды увидеть, как зимой, лихо подкатив на санях к площади перед монастырем, упал на колени бородатый мужик, крестясь и проливая слезы, полз к нему, целуя землю и прося прощения у Всевышнего за свои прегрешения. Как это ни странно, но такое уважение к этому месту осталось даже в годы советсткой власти и ещё больше возросло в наши дни.
Рядом с ним стоит другой монастырь – мужской. Когда-то купала его напоминали купола рейхстага в день победы над фашистами в 1945 году. Это работа людей, живущих здесь. Ограниченный стенами шестиметровой высоты и бойцовыми башенками он был всегда защитой для разных людей. Здесь жили, молились и трудились монахи, покрывая позолотой свою утварь и иконы. Потом он стал прибежищем для воров и малолетних преступников. Ничего не боялись стены монастыря: ни снарядов пушек, ни взрывов. И только нечистые помысли людей, живших внутри его, погубили то, что не смогли сделать люди: стены дали трещину, башни стали клониться к земле.
Ниже по течению реки Туры на небольшом утесе когда-то стоял женский Покровский монастырь. Его участь просто печальна: он был сначала взорван, потом стал конюшней и лишь малая часть – больницей. И это тоже дела людей.
До сих пор бытует в тех краях легенда, что где-то были спрятаны в недрах утесов золото, иконы и утварь мужского и женского монастырей, а так же то, что с помощью подземного хода через реку спаслись от зверств красных значительное число монахов и белых офицеров. Факт наличия подземных ходов потом подтвердился, но клады те никто так и не нашел…
Однако были и такие люди, которые, в водовороте мутной политической воды того времени всё же сохранили то, что помогло им выстоять, выжить и вырастить новых бойцов.
Однако при внимательном сравнении с нашим временем, очень многое из того повторяется и в наше время. К сожалению, настоящей правды мы, видимо, теперь никогда не узнаем.
Зачастую принятие правильного решения, как для будущего самого человека, так и его детей, просто невозможно без знания прошлого, того, что когда-то случилось с его родителями, дедушками и бабушками. А в некоторых особо опасных случаях, роковых ситуациях необходимо знать и о случаях, произошедших когда – то с прадедушками и прабабушками, а то и дальше. Однако, часто это бывает сделать просто невозможно, хотя бы уже потому, что они умерли и не оставили своим потомкам ничего о своей личной жизни. Бывало и так, что вся информация о наших предках просто стиралась, чтобы оставить нас «иванушками, не помнящими родства», в угоду отдельной личности или целому строю.
Но чаще всего мы сами стремимся скрывать от всех всё то плохое, что совершили в этой жизни, не понимая при этом того, что обрекаем своих потомков на еще большие страдания. Ибо, как показывает жизнь, эти случаи особенно часто повторяются из поколения в поколение. Ошибки людей и общества, разорвавшие родовую связь, нивелировавшие почтительное отношение к своим отцам и матерям, дедушкам и бабушкам только усугубили ошибки потомков, подарив нам целый букет наследственных болезней и ситуаций, практически полностью воспроизводящих дела давно минувших дней…
Где же вы наши прабабушки и прадедушки, бабушки и дедушки, отцы и матери? И почему в свое время вы не справились с заданиями Судьбы-матушки? А теперь нам приходится на себе испытывать удары ее, которые с каждым поколением становятся все мощнее и страшнее, заставляя уже нас и наших потомков принудительно решать невыполненные «домашние задания» учителя по имени Судьба. Казалось бы, чего проще: поклонись до земли, да спроси у бабушек или дедушек! Ан нет… Ведь мы такие грамотные да такие гордые – не успели родиться и выучиться, как уже считаем, что всё знаем! А раз всё знаем, то зачем унижаться? Вдруг еще нарвешься на неприятности. Вот и совершаем ошибки, не в силах разобраться сами – свои это ошибки или чужие? И те из нас, которые совершают роковые ошибки, безжалостно отбраковываются Судьбой. И только те, кто, изначально намучавшись и настрадавшись, кое-как научились кланяться родителям, поняли, ради чего живут и приобрели сильный духовный стержень, теперь в состоянии правильно оценить ситуацию и развязать тот тугой узел, который когда-то завязала Судьба…
Этот роман лишь художественная реконструкция тех событий. К сожалению, настоящей правды мы, видимо, теперь никогда не узнаем. Совпадение имен и фамилий с реальными следует считать фактом ничтожным.
Клад монахов. Книга 1. Сысоева кровь
Часть 1. Сысоева кровь
Глава 1. Находка
1.
Июнь 1991 года, г. Верхотурье.
Галина Андреевна Колесникова, сорокапятилетняя женщина, переживающая в данный момент свою вторую молодость, как обычно сидела перед зеркалом в пеньюаре и изредка поглядывала на огород, в котором экскаваторщик Федька рыл котлован под фундамент будущего дома.
Между тем Федька, приехавший к Колесниковым недавно, особого настроя делать эту работу «на сухую» явно не имел. Однако, увидев из окна старого дома выразительный кулак Галины Андреевны, смирился и к работе приступил от греха подальше.
Усевшись снова перед зеркалом, Галина Андреевна критично осмотрела свою фигуру и тут же сделала необходимую скидку.
– Да я еще и ничего… Даже очень ничего! – подумала она и довольно щелкнула двумя пальцами. – И грудь сохранилась… И глазки не потускнели! А как мужикам нравился их голубой цвет?! Да… Вот разве что усики чуть-чуть появились… Ну, дак я их быстро! Щипчиками… Раз-раз! Сутулиться начала? Дак и это исправлю…
Хозяйка встала, через плечо, рассматривая свою почти обнаженную фигуру. Положив руки на развитые бедра и, сделав ими движение вперед-назад, она выгнула спину и выставила напоказ свою большую грудь.
– Ну, чем я хуже этой? – она попыталась вспомнить одну из обнаженных красоток, которых видела на картах сына Сашки совсем недавно. – А чё? Я еще ни чё! Ишшо сто очков вперед дам некоторым… И чё Сашка нашел в этой дылде зачуханной, Верке?
Мысли о жене сына чуть было не испортили хорошего настроения, в котором пребывала хозяйка. И, чувствуя это, она снова посмотрела на себя в зеркало, и с улыбкой кивнула той, в зеркале.
– «Женщине всегда дают столько лет, насколько она выглядит!» – процитировала она чьи-то слова, всего лишь на минутку попытавшись вспомнить, где их видела. Однако, так и не вспомнив ни места, ни автора, тут же успокоила себя тем, что отнесла их к народной мудрости и довольно ухмыльнулась. – Та-а-ак… Полнота чуть выше средней… Едва заметный второй подбородок… Вроде бы нигде нет обвислости… Ну-у-у, на лет, эдак, на тридцать с хвостиком, я потяну запросто! Ну, дак недаром же наш мент Беспалов так любезен со мной?!
И на минутку представив, как она могла бы «осчастливить» этого милиционера, как женщина, Галина Андреевна закрыла глаза и погрузилась в сладкие грезы секса… Покончив с участковым, она вздохнула и открыла глаза.
Мысли как-то незаметно увели ее в прошлое, на целых двадцать семь лет назад, когда молодая, но уже прошедшая огни и воды, Галочка Михеева решила твердо обзавестись семьей.
– Нагулялась, хватит! – цвет ее голубых глаз превратился в стальной. – Не пора ли прибрать к рукам какого-нибудь растяпу военного? А уж потом строить жизнь так, как мне захочется!?
Почему именно военный? Все очень просто – предыдущий ее возлюбленный был лейтенантом, показавшим на практике некоторые тонкости личной жизни, которые так ей понравились.
– Сволочь! А еще офицер… – подумала она с негодованием о своем так не кстати сбежавшем возлюбленном. – А я уже планы начала строить…
Теперь мысль стать женой военного, однажды пришедшая в шальную девичью головку, больше не покидала её.
– Паразит, какой?! – было очень трудно даже ей самой определить, чего же она хочет больше: сердиться или восхищаться своим бывшим возлюбленным. – Я, значит, как дура, отдала ему все самое лучшее, что у меня было, а он сбежал?!
Поскольку речь шла о самом лучшем, что у нее было – о ее теле, то Галочка сердилась недолго. И в тот же вечер отправилась в училище на танцы. В голубой надежде увидеть заблудшую овечку и вернуть ее назад, она вышла в первую шеренгу девиц, жаждущих молодого лейтенантского тела.
– Такая красавица и простаивает?! – услышала она голос сбоку и, повернувшись, увидела молодого лейтенанта-выпускника. – Девушка, пойдемте танцевать!
– Давайте, попробуем… – как бы нехотя произнесла она, подумав про себя: Мой-то… Вот гад! Сбежал и не показывается… Ну, где его, топерича, искать? Ладно, пойду… «На безрыбье и рак – рыба». Смотри, Галка, хоть этого не прозевай: клев-то, видать, начался!
Между тем лейтенант танцевал неважно и тем смущался. Особенно, когда замечал свои промахи.
– Павел… – наконец решился заговорить он. – Вас как зовут?
– Ну, наконец-то! А то молчит, как рыба … – подумала охотница и тут же вспомнила шкалу поведения, которую поведал ей бывший возлюбленный. – Так, значит, началась разведка боем! Сказать ему свое имя или нет? Может он такая же сволочь, как и мой? Нет… Этот другой: робкий, часто краснеет! Видать ничего лучше морковки и не видал… Скажу!
– Галина! – на ее лице появилась улыбка номер один, которая, однако на тренировках у хозяйки долго не получалась, и с которой так долго пришлось потрудиться перед зеркалом.
Однако, не зря она столько времени посвятила ей: лейтенант улыбнулся и начал откровенно ее разглядывать от щиколоток до кончиков волос.
– Как в магазине одежду покупает! – ехидно подумала она, но тут же спохватилась и изобразила улыбку номер два. – Посмотрим: у меня ещё ни один не срывался после нее!
Охотница не ошиблась: рыбка болталась на крючке основательно.
– Что это вы, Павел, меня так рассматриваете?
– Послушайте, Галина… – неожиданно произнес он. – Вы, несомненно, девушка красивая… Как говорится «все при всем»! Мне предлагают место замполита роты, но при условии… Что я женюсь! Если я вам задам один нескромный вопрос, вы ответите на него?
– Спокойно, Галка, спокойно! – сердце ее было готово выскочить из груди. Так оно стучало, звонило, кричало: это то! Но опытная рыбачка уже знала, что жирный карась хоть и подцеплен на крючок и никуда не денется, однако… – Спокойно, он сейчас скажет, что хотел бы оказаться в одной постели со мной… А ты не заводись! Вспомни про своего подлого изменьшшика… И учти, назад дороги уже не будет: ты теперь ученая…
– Ну, так какой же это нескромный вопрос? – как ни в чем не бывало, спросила она: ни одна жилка на лице ее не дрогнула, лишь только блеск глаз усилился. Но лейтенант себя уже считал рыбаком, а ее рыбкой, и никак не мог представить себе, что все наоборот.
– Если ты понравишься мне… – он замялся, но потом, собравшись с духом, произнес. – в постели, то я женюсь на тебе!
Ни один мускул не дрогнул на лице девушки. Нечто такое она и ждала. – Так, быстро изобрази лицо девушки, оскорбленной таким предложением! Немедленно! Он клюнул…
Приветливое личико девушки изуродовала гримаса оскорбления. – Ты чё, парень, издеваешься? Я тебе кто? А ты… Я – девушка честная, а ты со мной как на базаре… Вон их таких сколько: иди и выбирай любую, а ко мне не смей! Знаем мы вас таких: в постель шасть, использовал, как презерватив, а сам потом в сторону? Уходи!
А сама с тревогой смотрела в лицо лейтенанта. – А вдруг и вправду уйдет? Повернется и уйдет? Нет, этого допустить никак нельзя! Но и отступать тоже…
Изобразив обиженную и оскорбленную девушку, охотница от избытка чувств, чуть и по-настоящему не расплакалась, вспомнив предателя-лейтенанта.
Однако неискушенного Павла слезы на щеках из голубых глаз девушки сразили наповал.
– Ты, вот что… Извини! Я не с того начал… – робко произнес он и погладил плечо девушки. – Пойдем в кафе, побалдеем немного…
Слезы в глазах девушки мгновенно высохли. – Ну, вот теперь – порядок! А то сразу «постель»! Нет, дорогой мой… Давай-ка, все как положено: танцы – кафе – постель! И ни каких отступлений: уж теперь-то ты, мой милый, никуда от меня не денешься!
Он старался изо всех сил ей понравиться, а она как кошка с мышкой забавлялась им, моментально оценив его со всех сторон и просчитав ходы. Теперь уже не он, а она, не торопясь, направляла его к своей цели. Позволив Павлу проводить себя до дома, Галина внимательно следила за тем, чтобы молодой лейтенантик не сорвался с крючка… Не зная этого, Павел усердно зарабатывал своими анекдотами право подняться к ней домой, и уже был наполовину влюблен в эту неприступную девушку…
Осторожно налив ему в кофе в три раза больше коньяка, чем было нужно, Галина с удовольствием наблюдала, как быстро развязывался язык лейтенанта, и улыбалась: он уже трижды признавался ей в своей любви и делал предложение выйти за него замуж. Она благосклонно и с удовольствием приняла его предложение, напомнив, что такими словами даром не бросаются. И, только увидев его на коленях с мольбой о принятии предложения, она допустила его к себе в постель. Ну, и конечно, показала все, на что была способна!
Павлу этого было больше чем достаточно – днем они уже стояли в ЗАГСе и расписывались. Они оба были довольны: каждый получил то, что хотел. Теперь у Галины был муж, которым она будет управлять все свою жизнь, а он получит должность замполита, о которой мечтал, и красавицу – жену в придачу…
Галина Андреевна рассмеялась, вспомнив свою первую настоящую победу. – Ну – ну… Дурачок, ты даже не знаешь, сколько таких побед было потом… И в средних и в больших погонах! Это я твои погоны зарабатывала, а ты только получал…
И засмеялась, вспомнив о муже.
Услышав мат Федьки на огороде, она быстро вернулась к действительности.
– Эй, ты чего встал? Когда дальше копать будешь? – закричала она Федьке, высунувшись в окно. Тот подбежал к ковшу, матерясь, и что-то начал вытаскивать из земли.
Скрипнула дверь – это пришли Сашка и Верка, которая несла на руках дочку
– Андревна, глянь! – крикнул экскаваторщик. – Тута яшшик какой – то…
Бабка Полина, жившая по соседству с Колесниковыми и любившая смотреть передачи про террористов по телевизору, по привычке наблюдала за своим внуком Федькой. Причин наблюдать за ним было две: во-первых, она беззаветно любила его, а во-вторых, знала, что он вчера со своим дружками поглощал самогонку в большом количестве.
– Федькя, брось ево! А вдруг тама бонба? – закричала она, увидев в руках какой-то ящик. – Ишшо убьеть!
Но Федька даже ухом не повел на слова бабки: он ждал ответа от хозяйки. Однако та даже и не пошевелилась.
– Если нужно будет – сам принесет! – подумала она, спешно переодеваясь в спортивный костюм. Но тут другая мысль заставила ее еще быстрее одеваться. – А чё если этот грязный экскаваторщик притащит мне земли сюда, прямо в дом? Ведь придется все это потом убирать… И кому? Мне! Вон, Верка -то совсем обнаглела – живет себе как принцесса: енто я не буду делать! И енто я не буду делать… А я чё, проклятая? Итак, вся уборка на мне!
И выскочила из дома навстречу экскаваторщику Федьке, перехватив его у самого порога дома.
– Ну, чё там у тебя, Федька? – она облегченно вздохнула, опередив соседского внука с грязными руками, и брезгливо показала пальцем на ящик, который тот держал в руках. – Только не сори мне здесь!
– Дак я тово… Уберу потом! Ей бог уберу… – загоревшись интересом, пробормотал Федька и сглотнул слюну. – Хозяйка! Вешшь-то старинная по всему… Отмыть бы надоть… Водочкой!
– Чево!? Водочки захотел? А ну отмывай водой! – по узким глазам хозяйки Федька понял: спорить бесполезно. И, вздохнув, пошел неровной походкой к луже с водой.
Федька, тридцатилетний холостяк и пьяница, быстро очистив налипшую глину, стал открывать монтировкой ящик, отдирая одну за другой доски. Подгнившие доски легко поддавались яростному напору мужика с перепою, словно понимали его состояние. Поэтому довольно скоро на свет явился ларец, закрытый на внутренний замок.
– Андревна, матушка! – взмолился Федька, обливающийся потом. – Ну, хоть ты – то пожалей! Ить трубы – то… Вона как горят! Ну, перебрали мы того… Опеть с Васькой… Вчерась… Ну, налей хоть пять капель!
– Много вас таких… – отозвалась хозяйка. – Ты мне котлован сначала вырой, а потом уж проси!
Федька вздохнул и обреченно опустил голову. Он уже собрался повернуться и идти назад, но тут вдруг услышал:
– Дак, ты чё ж, голубчик, совсем не собираешься открывать ларец?
То ли с издевкой, то ли с интересом, вопрос, произнесенный с бархатисто – нежной интонацией, вдруг зажег у Федьки некоторую надежду погасить пылающие трубы.
– А будет? – показав пальцами руки то, что именно ему нужно, Федька решил поторговаться.
Быстро сообразив, что ни она, ни сын не смогут открыть этот ларец, хозяйка сдалась.
– Ладно, твоя взяла! – уже примирительным тоном произнесла она. – Будет!
Федька радостно потер руки, предвкушая знакомый вкус водочки, и схватил монтировку. Через несколько секунд ларец хрустнул и открылся. Четверо взрослых пар глаз уставились на дно находки.
– А ну, дай-ка сюда все! – оттолкнув всех, решительно заявила хозяйка. – А ты, Федька, иди и копай котлован!
– Ну, дак, мы жа договорилися. Про енто… – и он опять выразительно щелкнул себя по горлу.
– Да, договорились?! Вот выроешь – и поставлю! – твердо заявила хозяйка и забыла о существовании Федьки.
На дне ларца лежала коробка жестяная из-под монпансье, записная книжка в кожаном переплете, тетрадь и какие-то чертежи. Выкинув тетрадь и чертежи, покрутив записную книжку в руках и отложив ее, Галина Андреевна решительно взяла в руки коробку.
– Ого, какая тяжелая! – с удивлением произнесла она, пытаясь ее открыть, но та так и не открылась. – Давай-ка, сынок, потрудись. Теперь твоя очередь!
И отдала ее Сашке, светловолосому двадцатисемилетнему балбесу невысокого роста, которого баловала с малых лет.
Меж тем Сашка, взяв в руки небольшую круглую коробку, тоже удивился ее весу. Лезвие его перочинного ножа легко вошло в щель между крышками, сминая тонкое железо коробки. Крышка дрогнула и начала сдвигаться.
– А ну, дай ее сюда! – решительно отобрала коробку хозяйка и тут же открыла ее: блеск золота на мгновение ослепил.
Увидев, что коробка до краев заполнена золотыми монетами – червонцами, она обомлела. Но тут же мгновенный испуг перешел в радость.
– Вы посмотрите, какая прелесть! – воскликнула она, с торжеством оглядывая сына и невестку, однако при этом отметила, что сын разделяет ее восторг, а невестка – нет.
И вообще, Вера Колесникова как-то сильно выпадала из этой компании.
Во-первых, Вера, будучи хорошо сложенной и рослой синеглазой простушкой, ничего нового от жизни не хотела, кроме нормальной семьи, а потому в дела матери– свекрови и мужа не лезла.
Во-вторых, она поняла очень рано, что Сашка ревнив болезненно и в своих действиях непредсказуем совершенно, поэтому никуда из дома не выходила. Так как после родов Вера сильно пополнела и стала для мужиков еще привлекательнее, то Сашка отправил ее к матери, чтобы та учинила за ней контроль по всем правилам. Когда же Вера стала с дочкой ходить к бабушке, свекровь стала ее еще больше преследовать. Это Вере не нравилось, но она терпела, понимая, что в ответе за всю семью. Однако к бабушке ходить не перестала, потому что там она опять становилась сама собой. Именно там она и пела дочке старинные песни своим низким грудным голосом, которые слышала от бабушки.
Однако в этой коробке с золотом она увидела нечто, от чего немедленно отвернулась и тут же зажала рот руками. Так с приступом рвоты она и выскочила из комнаты. Это был целый зуб в золотой коронке…
Меж тем Сашка взвесил на руке коробку и спокойно сказал матери:
– Давай переплавим их в слитки: в таком виде иметь это золото нельзя!
Вера, вернувшись со двора, к ним близко не подходила. Увидев на полу записную книжку, тетрадь и чертежи, подобрала их, посмотрела на мужа и свекровь: они о чем-то напряженно шептались, никак не приходя к согласию. Безразлично посмотрев на них, невестка пошла в другую комнату к спящей дочери. Там Вера бесшумно села на диван в ногах у ребенка и только после этого обнаружила в руках подобранные предметы. Тетрадь и чертежи сазу же легли на диван рядом с ногами дочери, а записная книжка неожиданно заинтересовала.
Кто-то неизвестный неровным почерком записывал под номерами фамилии людей и даты, делая какие-то пометки.
– Какие-то списки… Что бы это значило? – подумала она, с интересом вглядываясь в почерк. – Полистаю-ка я дальше. Может потом все разъяснится?
Где-то на средине книжки, когда эти списки уже начали ей надоедать, неожиданно глаз остановился на строчке:«121. Северьян Гур. Гурьянов. Расстрелян в 47 г. в Ивдельском следств. изоляторе».
– Постой, постой… Что-то уж больно знакомая фамилия! – и Вера стала вспоминать, где и когда уже слышала это имя и фамилию. – Тю, да это же одна из фамилий моей бабушки!
И Вера с еще большим интересом стала смотреть на какие-то буковки, которые шли дальше по тексту за этой строчкой.
–«С. о кл. мон. в В. 100ш. по л.с.п.х. от дв.х.м.м.» – прочитала она, возмутившись от того, что ничего не понимает. – Какая-то белиберда!
Снова прочитав все с самого начала, молодая женщина захлопнула книжку. – Надо будет сходить к бабушке и спросить ее!
В комнату вошел Сашка и подозрительно посмотрел на жену.
– Дай-ка сюда эти бумажки! – со злостью выхватив из рук жены записную книжку и подобрав с дивана тетрадь и чертеж, рассерженный Сашка вышел из комнаты. Однако не успела молодая мать возмутиться столь бесцеремонным поведением своего мужа в комнате спящей дочери, как он вновь появился и без слов небрежно бросил найденные документы на полку. Записная книжка не удержалась и, покачавшись, полетела вниз прямо на спящую девочку. Рывок и записная книжка оказалась зажатой в руке. Так же аккуратно она положила ее на диван.
– Ну, вот что… Вы тут делайте, что хотите, а я иду к бабушке. И Ниночку возьму с собой! – произнесла она сквозь зубы, сверля глазами мужа от злости за то, что тот мог попасть записной книжкой в дочь.
Однако Сашка только махнул ей рукой, чтобы не приставала: впервые нечто более сильное, чем ревность овладело им.
Вера шла к бабе Ане, повторяя про себя каждое слово, прочитанное ею в записной книжке. В школе она училась неважно – ученье давалось с трудом. Однако, то, что девочка запоминала, намертво впечатывалось в ее память.
Её бабушка, Анна Семеновна Коровина, жила в заречной части города на заслуженную трудной работой пенсию и свой огород. Этого ей хватало с избытком, поэтому она частенько пускала к себе жить молоденьких квартиранток и не брала с них ни копейки за квартплату. Девчонки эти приезжали учиться в городе или работать, подолгу жили у нее, а иногда и выходили замуж. Как правило, это были дочки или внучки ее многочисленных подруг из ближайших деревень, с которыми хозяйка умудрялась поддерживать долгие и хорошие отношения.
Вот и сейчас у нее жила внучка давней деревенской подруги. Света Деменихина, высокая, светловолосая и кареглазая девушка, приветливо встретила Веру с дочкой, но все же не смогла скрыть свое волнение. Она хотела отметить с друзьями свой восемнадцатилетний день рождения у бабы Ани, но откровенно побаивалась своей суровой, но справедливой хозяйки.
Тем не менее, она не знала, что суховатая, с крючковатым носом, стремительная и гордая баба Аня тоже собиралась устроить ей праздник. Кроме того, через три недели подходило семидесятидвухлетие хозяйки, и его эта жизнерадостная старушенция тоже собиралась отметить, но уже со своими подружками. И никому не приходило в голову, видя эти зоркие карие глаза и копну когда-то рыжих волос, напомнить ей о столь преклонном возрасте. Однако все ее жилички знали о самом уязвимом месте бабы Ани, но пользовались им только в самых крайних случаях. Конечно, знала о нем и Вера: вот она – то уж пользовалась им довольно часто и не безуспешно. Это слабое место у железной Бабы Ани называлось просто – «лесть».
– Здравствуйте! Какие вы сегодня красивые! – произнесла она свое традиционное приветствие, нарушая уединение хозяйки и жилички. – Баб Ань, можно тебя на два слова?
– Да ты чё, говори здеся: от Светки у меня секретов -то нету! – отозвалась та, отрываясь от нитки с иголкой, и внимательно контролируя состояние здоровья правнучки. И, как бы, между прочим, добавила. – Вот, думаю, как Светке день рождения справить, да перед кавалерами ее в грязь лицом не упасть!
От услышанного Светка чуть не упала с крыльца. Она так и осталась сидеть на какое-то время с открытым ртом, от удивления и восхищения своей хозяйкой.
– Иди ко мне, мое «сольнышко»… – баба Аня протянула руки к Ниночке и взяла к себе правнучку, посюсюкалась с ней и посмотрела на внучку. – Ну, чё ты замялась? Пришла с вопросом, дак задавай ево!
– Баб Ань, ты не знаешь, кто сразу же после войны жил в доме Колесниковых? – неожиданно спросила Вера.
– Ой, да ведь сразу-то и не вспомнить… – подняла брови хозяйка.
Светка притихла, почувствовав некую важность этого разговора. Ниночка закапризничала и попросилась к маме. Установилась тишина, изредка нарушаемая Ниночкой.
– Кажись, вспомнила: в их доме сразу после войны жил один очень плохой человек… Он начальником колонии пришел… Тимофеев евоная фамилия. Майором пришел… – недовольно ответила она. – А зачем тебе это?
– Да сегодня в огороде у Колесниковых нашли шкатулку…
Баба Аня удивленно посмотрела на внучку.
– Ну, и чё ж в ней было такое, что ты сама не своя?
– Коробка из-под монпансье полная золотых монет и одним целым зубом в коронке, записная книжка, тетрадь и чертеж. – выпалила Вера, освобождаясь от непосильного груза и смотря на свою бабушку внимательно. – Так, вот в этой-то записной книжке, в самой середине я встретила строчку с таким содержанием…
И Вера подняла глаза вверх, как когда-то в школе читала стихи наизусть.
– «Номер сто двадцать один. Северьян Гур точка Гурьянов точка Расстрелян в сорок седьмом году в Ивдельском следств точка изоляторе». – цитировала она по памяти. – А дальше было написано вообще что-то непонятное: «С точка о кл точка мон точка в В точка сто ш точка по л точка х точка от дв точка х точка м точка м точка» Я вот даже записала на бумажку весь этот странный текст, чтобы не забыть!
Еще никогда Вера не видела такой свою неустрашимую бабу Аню: та побледнела, разом осунулась, глаза смотрели куда-то вдаль и не видели никого. В какой-то момент внучка решила не беспокоить бабушку больше и начала себя ругать за то, что вообще завела весь этот разговор.
Но та вдруг вернулась к ним и знаками показала ей, чтобы внучка продолжила свой рассказ.
– Я почему-то…вдруг вспомнила…– Вера сама занервничала и была готова прекратить разговор, но глаза бабушки настойчиво требовали договорить до конца: теперь та сверлила ее своими жгучими глазищами. И внучка выдохнула то, что мучало всю дорогу. – Может это родственник наш, какой – то?
– Так… звали… моего мужа… – с изменившимся лицом тихо выдохнула из себя баба Аня. – В сорок шестом году у меня родился сын – уродец. Вот тогда и запил мой муж… А потом вдруг загорелся идеей найти клад монахов: уж не знаю, кто ему эту дурь в голову тогда вбил! Целую неделю лазил и лазил по монастырям, пока не забрался в храм мужского монастыря. А вернулся оттуда сам не свой… Вот тогда и сказывал он мне … Мол, видел там и этого… Майора Тимофеева… Он тоже искал этот клад! А на следуюшший день мово Северьяна и забрали… Больше я его никогда уже не видела… Говорили верные люди: мол, в лагерь попал… Да я и верила и не верила… Вот, значит, где мой – то Северьянушко головушку свою сложил! А все этот, гад, Тимофеев! И чё вот имя надоть было? Жили бы как люди… Дак нет: клад искать! Вот и сдох, как собака…
Баба Аня положила на колени свои натруженные руки и вдруг унеслась мыслями куда-то в далекое прошлое.
– Когда после войны он появился в Верхотурье, я уже, такой как Светка, была… – задумчиво произнесла хозяйка после долгого молчания. – Важный такой… Приехал и начальником колонии сразу стал! Дом купил… Как раз там, где твои свекор и свекровь живут. Видать клад все свой искал! Не помню, вроде года через три или четыре он от рака горла помер. Или ног? Вот уж топерича и не помню точно. Вот те и клад!
– Вер, а как ты думаешь, откуда у него столько золотых монет? – не удержалась Светка.
– Да откуда я знаю?
– Видать, изверг был, мучитель… Зубы выбивал – отсюда и золото! Потому и умер от рака… – неожиданно, будто из подземелья, отсутствующим голосом произнесла баба Аня.
– Да, похоже, так.… Одна-то коронка была прямо с зубом! – согласилась Вера.
– Я тоже читала где-то, что ГПУшники мучали людей. – вставила свое слово Светка, карие глаза которой стали похожи на крупные бусинки от страха.
– У меня почему-то такое чувство, что это был мой Северьянушко… – неожиданно произнесла баба Аня, повернув голову куда-то в сторону. – Вот только непонятно, почему в сорок седьмом?
– А может его долго в тюрьме или лагере где-нибудь держали, а в сорок седьмом расстреляли… – попыталась утешить хоть как-то хозяйку Светка. – Ты, баб Ань, вот чё, «не бери это в голову», как говорит мой отец!
– Да и про клад-то только муж мой и знал…– снова заговорила вдруг хозяйка.
– Дак, чё за клад-то такой? – не унималась Светка, стараясь хоть как-то отблагодарить свою хозяйку за разрешение отпраздновать день рождения.
– Точно не знаю, но мать говорила, будто отец наш знал, иде спрятаны иконы монастырския…
– Дак, ведь это же большой грех! – возмутилась Вера. – Присваивать чужое… Тем более – божье…
– Дак, отец-то и не присваивал… Он просто знал, иде все енто находится… – тихо сказала хозяйка, задумчиво посмотрев куда-то в сторону. – А вот зачем после войны ГПУшник суды пожаловал? Вот енто действительно интересно!
– Ну, дак, чё ж тоды тута думать? Ясно как день: искать этот клад, и приехал! – усмехнулась Светка.
– Может почитать каки бумаги снова? Да поговорить со знающими людьми? – Вера с надеждой посмотрела на бабушку.
– Дак, иде их взять-то, знаюшших-то? – хозяйка о чем-то задумалась.
– Верк, ты, вот чё… Принеси-ка те бумажки-то суды! Ежели смогешь.. – и баба Аня хитро улыбнулась внучке. – Вот и покумекам! Чё да как…
Вера улыбнулась ей в ответ и кивнула головой в знак согласия, побыла еще немного с ними и ушла вместе с дочкой.
Никто и не заметил, как хозяйка быстро собралась и вышла из дома. А через полчаса она постучала в дверь уполномоченного ФСБ по городу…
Тем временем в доме Колесниковых назревал скандал.
