Kitabı oxu: «Балатовский лес 2.0»

Şrift:

ISBN 978-5-0065-5921-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга не пропагандирует употребление наркотиков, психотропных веществ или каких бы то ни было других запрещенных веществ. Автор категорически осуждает производство, распространение, употребление, рекламу и пропаганду запрещенных веществ. Наркотики – это плохо!

Часть I

Что делать со счастьем?

Камская набережная красуется на левом берегу реки словно бутоньерка на вороте пиджака. Излюбленное место отдыха пермяков неоднократно перестраивали: ремонтировали причалы, сооружали спортивные площадки, меняли фонари и, конечно же, несчетное число раз обновляли газоны и перекладывали плитку. То немногое, что оставалось в неизменном виде, – это арт-объект «Счастье не за горами». Высокие красные буквы примостились на бетонном ограждении, как снегири на ветке. Они обнадеживают горожан с 2009 года, то есть ровно тридцать лет…

Давненько губернатор Мишин не чувствовал себя так неловко. Неизменно находчивый и остроумный, сейчас он стоял возле арт-объекта, как двоечник у доски. Только что Мишин вдохновенно, но опрометчиво рассказал делегации из далекой азиатской страны смысл фразеологизма про счастье:

– В русском языке выражение «не за горами» означает событие, которое должно скоро случиться. Но пермяки часто трактуют надпись буквально: на востоке региона находятся Уральские горы, и мы, жители города, считаем, что счастье бессмысленно искать где-то там, – Мишин махнул рукой куда-то в сторону Речного вокзала, – в далеких краях.

Выслушав переводчика, глава делегации задумчиво спросил:

– Наша страна находится на востоке, и чтобы туда попасть, нужно пересечь Уральские горы. Считаете ли вы, что отношения между странами не будут счастливыми?

Мишин нахмурился и недоброжелательно оглядел гостя, мысленно упрекая его в непонимании диалектики и глубины русской души.

– Будут! – односложно сказал губернатор после затянувшейся паузы.

Разумеется, такой ответ показался неубедителен, и министр из Азии явно ждал пояснений. Но Мишин не знал, что добавить. Он смотрел на помощников в надежде на подсказку, намек, какое-то ключевое слово, которое позволит выкрутиться, но те лишь неуверенно пожимали плечами.

– Исключение! – нашелся наконец губернатор. – В каждом правиле есть исключения. Азимут в сторону вашей страны должен оказаться счастливым!

Министр приветливо улыбнулся, всем своим видом давая понять, что охотно верит и губернатору, и в его счастливый азимут. «Исключение» – одобрительно зашептали по обе стороны языкового барьера. И все же въедливый дипломат не успокоился, он задал еще один коварный вопрос:

– Вы говорите, что арт-объекту уже много лет, и все эти годы жители города тщетно ждут счастья, которое вроде близко, но все никак не наступает. Так получается?

Губернатор начал отнекиваться, утверждая, что три десятилетия для памятника – не такой уж большой срок, тем более мы все-таки счастье ждем, а не тарелку с посикунчиками.

– Кстати! – неестественно громко воскликнул он. – Мы же хотели угостить дорогих гостей блинами и посикунчиками!

Мишин недвусмысленно посмотрел на помощников. Его призыв тут же материализовался в виде девушек из кейтеринговой компании, которые стали разносить чай и еду. Народная кухня сгладила впечатление от невразумительной беседы о счастье. Инвесторы, советники и замы всех мастей охотно уплетали сытные мясные пирожки, сдобренные протертым салом, редькой и грибами. Организаторам даже не пришлось прибегать к запасному варианту: на случай, если кому-то из гостей русская кухня не зайдет ни под сметаной, ни под каким другим соусом, в закромах имелись две коробки с роллами.

После угощения делегация продолжила осматривать достопримечательности. С набережной поднялись к дому Мешкова, затем направились к Оперному театру. В сквере им. Дягилева гости с удовольствием рассматривали фотовыставку, посвященную дружбе двух стран. Казалось, экскурсия удалась, однако Мишин никак не мог забыть конфуз, произошедший у арт-объекта. Случалось, что натянутая дежурная улыбка стекала с его лица, и он застывал с мрачным видом, вспоминая разговор про «азимут» и «исключения». Так и не смирившись c произошедшим, Мишин поручил как можно скорее провести общественное слушание о замене Счастья.

Слушание прошло через три недели в одном из помещений Законодательного собрания. В качестве экспертов пригласили ученого-филолога Наталью Павловну Каменскую, известного в узких кругах пермского художника Александра Борисовича Петрова и главу комитета по городскому строительству и благоустройству Льва Семеновича Хваткого. Возглавлял слушание сам губернатор Мишин, секретарем назначили его помощницу Маргариту Алексеевну. На встречу пришло порядка пятидесяти человек, в основном скучающие пенсионеры и небезразличные студенты. Балатовский научно-производственный центр, занимающийся среди прочего исследованием общественного мнения, тоже попросили отрядить специалиста (на случай, если власти решат провести соцопрос). Этим специалистом жребий выбрал Полину – молодую, курносую и очень высокую девушку, которая проходила в Балатовском испытательный срок. Ей дали четкую установку ни на что не соглашаться, так как деньги на такие исследования администрация выделяет смехотворные. Тем не менее присутствовать обязательно, дабы не портить отношения. Полина пришла к самому началу собрания, высмотрела группу старушек на дальних рядах и спряталась за их спинами.

Вступительное слово на правах председателя взял Мишин:

– Дорогие пермяки! Не так давно наш город посетила делегация бизнесменов и политиков из Азии. Мы провели конструктивные переговоры и заключили ряд перспективных контрактов. Но сейчас не об этом. Наши партнеры подсветили, что арт-объект «Счастье не за горами», как бы сказать тактичнее, устарел и не отвечает новым веяниям и складывающейся внешнеполитической конъюнктуре. Этот памятник давно уже не современного искусства по-прежнему символизирует наше стремление ориентироваться на запад. Хотя всем давно понятно, что западные страны для нас всегда были и остаются чуждыми и враждебными. Цель нашего совещания – решить: что делать со Счастьем?

Мишин замолк, оглядел присутствующих, силясь понять по их глазам, ясна ли цель и можно ли переходить дальше. Похоже, присутствующие осознавали глубину проблемы, хотя отдельные смешки его насторожили. Губернатор предоставил слово первому эксперту:

– Наталья Павловна, прошу вас начать с историко-лингвистического анализа.

Мишин сел, достал из кармана носовой платок и вытер выступившую на гладковыбритых щеках испарину. Наталья Павловна начала чинно, основательно, издалека. За пятнадцать минут она помянула и Ермака, и Золотую Орду, и татар, и вогулов, и множество русских писателей разных веков, начиная от Василия Жуковского и заканчивая Алексеем Ивановым.

Поначалу Мишин с любопытством слушал и удовлетворенно кивал, но постепенно стал терять нить повествования. Последние пять минут он откровенно скучал и периодически поглядывал на часы. А Наталья Павловна входила в раж: с русских писателей она перескочила на западных, затем и вовсе на музыку и кинематограф, вспомнив, что надпись «Счастье не за горами» фигурировала и в клипе рэпера Канье Уэста и в сериале «Реальные Пацаны».

– Наталья Павловна, – наконец прервал ее Мишин, – реальные пацаны Перми, а именно я, Лев Семенович и Александр Борисович, интересуются, что все-таки делать со Счастьем?

Наталья Павловна округлила и без того большие от природы глаза и со всей искренностью заявила:

– А почему мы должны что-то делать со Счастьем? Возможно, проблема в горах, в нашем отношении к ним. Сейчас Камень (это старое название Уральских гор) не разделяет русский этнос, как раньше – напротив, Камень его сцепляет, является его хребтом. Это нашло свое отражение в языке…

– Простите, Наталья Павловна, я вас перебью. Вы сказали, надо что-то делать с горами. Не могли бы уточнить?

– Конечно! На Руси Уральские горы называли не только Камнем, но и Земным Поясом. Если мы взглянем на карту, то увидим, что Уральские горы действительно опоясывают Россию. Как прозорливы наши предки! Европейская часть России меньше Сибири и Дальнего Востока, равно как и у человека верхняя часть туловища меньше. Продолжая аналогию, можно сказать, что Европейская часть – это голова, Сибирь – это его опора и чресла.

Наталья Павловна продолжала вдохновенно фонтанировать метафорами и этимологическими изысканиями. Мишин не знал, как поступить. Можно, конечно, еще раз прервать филолога и в третий раз задать прямой вопрос «А что делать-то?» Но он сомневался в успехе. Мишин посмотрел на секретаря. Маргарита Алексеевна за годы совместной работы хорошо изучила руководителя и поняла, что нужна помощь. Она дождалась паузы в монологе Натальи Павловны, и словно человек, в последний момент протянувший руку в двери лифта, успела-таки задать вопрос:

– Давайте что-нибудь запишем в протокол: «На совещании выступала Каменская Н. П. Она отметила значимую роль Уральских гор в русской истории и культуре. Конкретных предложений о сносе или изменении арт-объекта не последовало.» Все верно? – обратилась Маргарита Алексеевна к губернатору.

Мишин с облегчением согласился:

– Да, верно. Наталья Павловна, спасибо за содержательный и разносторонний рассказ о…, о… – председатель запнулся, его рука, словно буксующее колесо, вхолостую описывала в воздухе круги.

«О чем же был рассказ?» – судорожно вспоминал Мишин.

– … рассказ о том, что нам близко и дорого, – нашелся он наконец.

Наталья Павловна удовлетворенно поклонилась и заняла свое место.

Мишин гадал, кому предоставить слово. «Петров – мужик умный, но его тоже может понести,» – размышлял про себя губернатор. – «А Лев Семенович наверняка предложит вместо Счастья построить что-нибудь помасштабнее да подороже».

– Давайте поступим так, – сказал он наконец вслух. – Проведем мозговой штурм. Сначала каждый предложит одну-две идеи, коротенько, тезисно; мы их не оцениваем, не критикуем, просто запишем; после того, как все выступят, каждую идею предметно обсудим. Как вам?

Мишин посмотрел на экспертов. Перечить губернатору никто не решил.

– Тогда начну с себя. Первое. Мы можем сократить фразу: давайте оставим просто «Счастье» или «Счастье здесь». То есть считаем, что счастье в нашем городе уже наступило и мы можем им поделиться со всеми, кто готов сотрудничать. Второе. Можно, наоборот, оставить конец фразы – «Не за горами». Пусть каждый сам домысливает, что именно не за горами. Третье. Раз вопросы возникли только у наших иностранных партнеров, так давайте переведем фразу на другие языки, напишем ее иероглифами, если угодно. Маргарита Алексеевна, записали?

Помощница губернатора набирала текст, словно играла тремоло на рояле:

– Да, записала: обрезать и перевести.

– Хорошо, кто следующий? Может, вы, Александр Борисович?

Седовласый мужчина в сером пуловере и узких «плюсовых» очках начал неторопливо вставать со стула. Формат мозгового штурма, предложенный председателем, подрезал ему крылья, не давал развернуться и показать себя.

– Нам стоит подумать над изменением формы и способа подачи. Если честно, у меня язык не поворачивается назвать эти четыре слова произведением искусства. Они подойдут для статуса в соцсети или в качестве названия фильма, но не как самостоятельное художественное произведение. А ведь речь идет о счастье! Почему мы не пробуем его изобразить? Например, счастье – это любовь, дети, семья. Давайте поставим памятник беременной женщине и ее мужу. Разве в таком случае возникнут вопросы к названию «Счастье не за горами»?

– Памятник беременной… Любопытная идея, Александр Борисович, – поблагодарил художника губернатор. – Что-то еще?

– Поймите, это только пример. Главное, что я хотел донести: нам нужно художественное переосмысление, нужен образ!

– Обсудим, обсудим, – прервал его Мишин. – Теперь вы, Лев Семеныч?

Хваткий, не вставая, резко стукнул торцом ладони по столу:

– Слова или образы – это все фикция! Если наша цель сделать горожан счастливее, давайте на этом месте построим фуникулер! Или дебаркадер! Еще хочу напомнить, что только за последние десять лет наше Счастье несколько раз ломали, дважды поджигали, один раз затопляли, а сколько его перекрашивали, уж и не припомнить!

– Но наше счастье и в огне не горит и в воде не тонет, – прокомментировал Мишин.

– А дебаркадер не тонет по определению! – парировал Хваткий.

– Может, кто еще из присутствующих хочет высказаться? – обратился Мишин в зал.

Повисла тишина. Примолкли даже старушки, активно обсуждавшие до этого, что такое «Фанни Кулер»? Самая образованная из них, та, что еще помнила, что «Ландан из-за капитал оф грейтбритан», утверждала, будто «Фанни Кулер» – это поющий частушки фонтан (потому что «фанни» – это смешной, а «кулер» – место откуда вода льется). Дополнительным аргументом было то, что фонтан нужно строить около реки – так проще воду подвести.

– Раз иных предложений нет, обсудим что есть. Пожалуй, начнем с конца: я бы хотел поставить крест на фуникулере.

– Отличный образ! – воскликнул Петров. – Образ креста, православного единства! Это то, что способно сделать народ счастливым! А фуникулер как бы притягивает к кресту заблудшие души.

– Заметьте, притягивает с западного берега на восточный, – добавила Наталья Павловна. – А те, кто уезжает на запад, – те отдаляются от креста.

– Коллеги! Я все-таки против фуникулера, – вмешался ничего не понимающий Мишин. – Это бессмыслица: ставить его на уровне реки. Если и делать фуникулер, то он должен стоять на горе, например, в районе сквера Решетникова или Галереи.

– Значит, мы сходимся на фуникулере! – восторженно сказал Хваткий. – Если его ставить на горе, то у причала останется место для дебаркадера.

– С крестом? – поинтересовалась Наталья Павловна.

– Хоть с крестом, хоть без, – равнодушно ответил Хваткий. – На бюджете это не сильно скажется.

– Крест на дебаркадере – сложный и неоднозначный образ, – задумчиво сказал Петров.

– Господа, а со Счастьем что? Мы же собрались поговорить про наше Счастье, – терял самообладание Мишин.

– Лично я буду счастлив, – заявил Хваткий.

В зале становилось шумно. Спор о Счастье, как ветрянка, заразил пришедших на слушание горожан.

– Давайте обсудим оставшиеся варианты, – пытался направить разговор в нужное русло председатель. – Маргарита Алексеевна, напомните, какие идеи еще озвучивались?

– Предлагали беременную женщину, предлагали обрезать надпись. Еще про иероглифы говорили.

– Ничего не слышно. Повторите, что предлагали обрезать беременной женщине?

– Иероглифы! – ужаснулся Петров. – Иероглифы! Какой избитый и пошлый штамп! Сколько нелепых татуировок набивают молодые люди. Можно подумать, мысль, выраженная иероглифами, глубже, чем написанная кириллицей.

– Я запуталась, – вмешалась в разговор помощница губернатора, которая уже не успевала записывать. – У малолетней беременной женщины татуировка должна быть в виде иероглифа или все-таки креста?

– Должна быть семья. Семья – это главное, – прокомментировала Наталья Павловна.

Сотрудница Балатовского центра сидела рядом с пожилой дамой, которая периодически вполголоса поддакивала ораторам: «Правильно, семья – это главное!» или «Верно говорит. Кто уезжает на запад – те отдаляются от креста!» Любопытства ради Полина решила поинтересоваться, на что бы та поменяла Счастье.

– А зачем его менять? Сколько я живу в Перми, у нас всегда Счастье было.

– А мы возле него на свадьбу фотографировались, – вклинилась в беседу ее подруга.

Тем временем Мишин совсем отчаялся добиться конструктивного разговора. Он переводил взгляд с одного эксперта на другого, силясь вычленить хоть какое-то рациональное зерно. Но напрасно. Петров все кричал про художественный образ, Каменская цитировала Пастернака, Хваткий предлагал под шумок еще раз плитку переложить.

– Достало меня это Счастье, – буркнул он в сторону помощницы, а затем громко спросил:

– Скажите, здесь есть кто-то из Балатовского?

Мишин с надеждой смотрел в зал. Полина поняла, что отсидеться не получится и надо выручать губера.

– Варианты очень разные, спорить мы можем долго. Может, нам соцопрос провести? – продолжал Мишин. – Балатовский Центр прислал кого-то на слушания?

– Да, прислал, – ответила Полина.

Она почувствовала удивление и косые взгляды со стороны своих недавних собеседниц. Вся ситуация была настолько комична, что Полине неожиданно захотелось внести свою лепту в этот балаган.

– Хоть мы и не планировали проводить серьезное исследование, тем не менее небольшой опрос уже начали. Вам интересны предварительные результаты?

– Разумеется, любая информация будет полезной, – согласился Мишин.

– Пока абсолютное большинство респондентов высказалось за то, что «Счастье не за горами» – это в первую очередь памятник. И, простите за тавтологию, этот памятник дорог пермякам как память. У кого-то Счастье ассоциируется со свадьбой, у кого-то – с выпускным, с первым свиданием. Так ведь?

Полина вопросительно посмотрела на свою соседку. Та, несколько смутившись от неожиданного внимания, сумбурно заговорила:

– Да, да! Племянница моя с первым своим мужем, царствие ему небесное, фотографировались на набережной в 2014-м.

Зал загудел. Кто-то выкрикнул про свою свадьбу. Мишин довольно улыбнулся. «Обойдемся без крестов пока, поживем еще», – подумал он про себя.

– Господа, мы уже исчерпали отведенное время. Предлагаю не пороть горячку и прислушаться к мнению горожан. Этот памятник любим, востребован. А фуникулер мы и так рано или поздно построим. Но сначала зоопарк доведем до ума, – Мишин наигранно строго посмотрел на Льва Семеновича и пригрозил ему пальцем.

– Доведем, – пообещал Хваткий, – и именно до ума доведем, а не до ручки.

– А как же наши восточные гости, внешнеполитическая конъюнктура? – вспомнил Петров.

– Разберемся. Мы же не просим Китайскую Стену ради нас сносить. Вот и они пусть не лезут к нашему Счастью!

Слушание завершилось. Заскрипели стулья, зашаркали полы, конференц-зал наполнялся воздухом из открытых окон. Полина, сама того не ведая, завершила свое первое исследование на новом месте работы. По пути домой она размышляла, действительно ли так важно число респондентов, разнообразие социальных слоев, представленных в выборке, все эти квантили и статистические распределения? Или важнее понять причины, почувствовать, что делает человека счастливым?

Последнюю неделю младший научный сотрудник занималась планированием эксперимента, который считала неправильным и неестественным. По недоказанным законам насилие над природой приводит к ответной реакции. Природа не подставляет левую щеку.

Дурная наследственность

С детства Полина мечтала работать исследователем в сфере информационных технологий. Справедливости ради, большинство ее одноклассников, знакомых, а чуть позже и младший брат грезили тем же: все они хотели «войти в айти». Как шутила Полина, у нее дурная наследственность: отец, Андрей Юрьевич, всю жизнь трудился программистом, а мама… Ах, мама! Надежда Федоровна, была замечательной! Кажется, ее любили все, кроме тех, кто завидовал. А поводов для зависти много: это и красота, и ум, и ученое звание, и «муж-айтишник». Надежда Федоровна работала в университете и действительно прививала детям тягу к знаниям.

Надя и Андрей ладили друг с другом. Залогом семейного благополучия было взаимное уважение и терпение жены, ведь Андрей был человеком эмоциональным, прямолинейным и упрямым. Возможно, из всего окружения Нади только муж мог критиковать ее или ее работу:

– Значит, ты говоришь, – мог передернуть Андрей слова жены за завтраком, – что почти два десятка ученых лбов и лбиц не могут скинуться по сорок рублей, чтобы купить недостающий шнур к новому проектору?

– Я так не говорю, – с недоумением отвечала Надя. – Я жалуюсь на бестолковость отдела закупок: приобрели дорогостоящую вещь, а пользоваться ей не получается.

– Когда ты жаловалась в первый раз – это действительно была история про бестолковость отдела закупок. Но когда через месяц я слышу то же самое во второй раз, то это уже история про двадцать ученых лбов, которые не способны решить тривиальную проблему.

Подобные колкости были нередки со стороны Андрея. Работа в IT накладывала свой отпечаток. Как он сам объяснял, IT-сфера привнесла в общество расслоение, и не только расслоение зарплат, но и ментальности. Его раздражали причитания родных и знакомых о формализме, о том, как они вынуждены тратить рабочее время на составление однотипных отчетов, о том, как медленно и топорно что-либо внедряется:

– Мне тяжело слушать такие рассказы вдвойне, – продолжал Андрей. – Ведь я, так же как и ты, вижу глупость и бюрократию со стороны вашего руководства. Но кроме того, я ощущаю какую-то лень или даже выученную беспомощность со стороны твоих коллег. Проблема не только в том, что сайт университета работает уж чересчур неспешно, но и в том, что вы жалуетесь об этом друг другу, а не разработчикам сайта. Проблема не только в том, что, закупив наконец-то проекторы в аудитории, забыли обзавестись переходниками, но и в том, что люди с учеными степенями будут месяцами ждать, пока им докупят эти шнуры, вместо того чтобы скинуться по 40 рублей с ученого носа и принести чек в бухгалтерию.

Безусловно, Надю порой задевали категоричные высказывания мужа, но с ним было интересно! Он не был пресным и уклончивым, он умел воодушевить и не боялся брать на себя ответственность. Честных людей легче прощать.

– В IT-компаниях, – не унимался Андрей, – бюрократия сведена к минимуму. Большинство процессов выстраивают сами работники. Причем, заметь, – Андрей трижды постучал указательным пальцем по столу, чтобы привлечь внимание, – именно выстраивают, а не плачутся друг другу да приговаривают: «А вот было бы неплохо…»

Надя знала, что монолог скоро закончится, надо еще немного потерпеть. Она подмигнула первокласснице Полине, которая зависла с ложкой в руке, слушая отца:

– Кушай, на уроки опоздаешь, – шепнула мама. – Посмотри на брата, как он ест.

А брат, действительно, не обращал никакого внимания на папу. Он доедал тарелку овсянки и явно рассчитывал на добавку. Конечно, в свои три года он значительную часть каши оставлял на щеках и на столе, но его порция изначально была богатырская.

Монолог же отца и вправду подходил к концу:

– Разумеется, в любой компании есть и высокое руководство, которое стремится причинить команде как можно больше пользы. Однако редкие, предлагаемые сверху, начинания напоминают метеоры, сгорающие в плотных слоях атмосферы. До земли, то есть до рядовых работников, долетает лишь мизерное число метеоритов. И защитой от благих намерений высокого руководства занимаются все – от джуна до лида. «IT’шная Джамахирия» в действии!

Сколько слов понимала Полина в папиных монологах, а сколько нет – неизвестно. Но даже не зная, что такое Джамахирия, кто такие джуны, или чем метеоры отличаются от метеоритов, девочка утверждалась во мнении, что хочет в будущем работать там же, где отец.

Первая ласточка прилетела однажды вечером, когда ничего не подозревающий Андрей Юрьевич снимал с сушилки выстиранные носки и раскладывал их по парам. Такое занятие развивает наблюдательность, его можно включать в программу подготовки дошкольников.

– Как мне попасть в IT? – спросила Полина, которая разлеглась на фитболе, как объевшийся енот на ветке.

Внезапно оказалось, что между первым классом и девятым всего восемь лет, две олимпиады и один неоконченный ремонт.

– Ты уверена, что хочешь именно в IT? – ответил вопросом на вопрос огорошенный отец.

– Папа, ты же сам разработчик! Неужели станешь меня отговаривать? – удивилась Полина.

– Отговаривать не стану, но хочу узнать твою мотивацию, – подбирал мягкие и округлые формулировки Андрей.

– В IT много платят, – уверенно заявила Полина.

– Деньги – не лучшая мотивация. Но не будем о деньгах, о них и так слишком много говорят. Что еще?

Полина искренне считала, что второй, третий и последующие аргументы уже лишние, но отец на деньги даже не обратил внимания.

– В IT можно работать удаленно, – уже менее уверенно сказала она.

– Если ты опытный специалист! Начинающего разработчика никто не примет на таких условиях, – возразил отец.

– Ну не в ядерную же физику мне идти! Мне физика не дается, а с программированием, что называется, «на ты».

– Гены, – задумчиво произнес папа, а потом с досадой сказал: – Почему их всегда остается три?

– Кого? – уточнила Полина, сползая с мяча.

– Три непарных носка. Многие физические константы не такие уж и постоянные, как «число непарных носков после стирки». Ускорение свободного падения зависит от радиуса Земли в конкретной точке планеты, температура кипения воды – от атмосферного давления, а вот число носков не зависит ни от чего! Даже если тебе кажется, что ты заложил в машинку только постельное белье, то после стирки все равно обнаружишь те же три непарных носка в пододеяльнике!

– Что насчет моего вопроса? – перебила отца Полина.

Андрей Юрьевич задумался. Часто во время размышлений он поигрывал обручальным кольцом: то снимал его, то надевал. Из-за этой привычки приходилось чаще мыть пол.

– Слышал байку, как один физик-ядерщик перешел в программирование и радовался, как все легко: просто берешь нужную библиотеку и гуглишь проблемы. В ядерной физике нужную тебе штуку построят лет через 20, а в интернете по проблеме только одна статья – твоя. Так что перейти в IT можно и позже, – лукаво намекнул папа. – Найди прикладную специальность, а IT тебя само найдет.

Дети растут неудержимо, невзирая на сложности, исторические времена или «давай потом, я занят». Еще через две олимпиады Полина окончила университет и пришла на собеседование в крупную компанию, напрямую связанную с высокими технологиями.