"Кольца Сатурна" – та редкая книга, которая становится значительно лучше после первых ста страниц.
Сюжет здесь, конечно, не бей лежачего: в 1992 году рассказчик, более или менее эквивалентный В. Г. Зебальду (филологическая корректность требует воздерживаться от отождествления автора и персонажа), всю книгу бродит по восточному побережью Англии, надеясь развеять сплин, при этом на восточном побережье Англии царит такая разруха, что от ее созерцания становится только сплинее; каждая увиденная деталь порождает у рассказчика воспоминания и ассоциации, которыми он в потоковом режиме делится с бумагой и, как следствие, читателем. То есть буквально "я добрался до такого-то местечка, там все умерло, и это напомнило мне [воспоминание], кстати, тут я подумал, что [ассоциация]; затем я добрался до следующего местечка, там тоже все умерло, и т. д.".
Грустные кольца
Первая треть текста выглядит так, будто вы в изрядном подпитии сидите с Зебальдом в кабаке, и он который час подряд рассказывает вам, как страшно жить, подкрепляя эту непростую мысль первыми пришедшими на ум примерами из истории, экологии и литературы. Вам в целом приятно расслабляться за бутылочкой по-шмидтовски крепкого в компании умного и начитанного человека, но, если бы не взаимное опьянение, вы бы уже давно процитировали Максу Георгиевичу сакраментальную фразу Мясника Билла "Да что ты, черт побери, такое несешь?". То про истребление селедки начнет рассказывать, то про косяк в картине Рембрандта "Урок анатомии доктора Тульпа", выставленной в Маурицхёйсе, то про трактаты Томаса Брауна, то вдруг перескажет сюжет "Тлён, Укбар, Орбис Терциус" Борхеса, то подробно изложит до середины биографию Джозефа Конрада, хотя говорил вроде о совсем другом человеке. Поток образованного сознания как он есть.
Но вскоре (если начало второй трети 300-страничного текста можно назвать "вскоре", многие же и первые 30 страниц считают слишком большим авансом читательского доверия автору) бессвязные ассоциации, все разрастаясь вширь, начинают собираться во вполне конкретную и явно заранее продуманную систему. И Маурицхёйс, и Томас Браун, и многое другое, что набрасывал автор в начале, вплоть до селедки, раз за разом возвращается в текст и показывается с неожиданных сторон – мысли рассказчика как бы ходят по кругу, а в данном случае вращаются по орбите Сатурна в окружении осколков небесного тела, в далеком прошлом разрушенного приливными силами. Сатурном в "Кольцах Сатурна" выступает либо Время, либо Природа (римский бог, как и его древнегреческий первообраз поначалу, является богом земледелия), а кольцами – руины человеческих попыток Время и Природу перебороть и подчинить себе.
К таким кольцам Сатурна относятся и исторические документы – мутные и малодостоверные отпечатки реальных событий, – и столь же нечеткие, не заслуживающие доверия из-за избирательности памяти воспоминания, и предметы искусства, созданные на основе документов и воспоминаний, и вся совокупность депрессивной разрухи в полувымершем графстве Суффолк, куда рассказчик поехал справляться с чувством внутренней пустоты не иначе как по принципу "клин клином". В душе у персонажа беспорядочные обломки мыслей и чувств посреди ничего, в Суффолке беспорядочные обломки былой оживленной человеческой деятельности посреди ничего, и на орбите Сатурна тоже обломки неизвестно когда разорванного законами физики спутника посреди ничего. Отчего в рассказчике так все печально, мы не узнаем, зато узнаем, в чем причина обломков и ничего на восточном побережье Англии, а также много где еще на планете Земля. Все дело в насилии, объясняет текстовый аналог автора, и его тщете.
Грехи расцвета
Бродя от одних развалин к другим, рассказчик обязательно излагает их историю: что и почему на этом месте было построено, а главное, как оно выглядело в пору расцвета. Расцвет промысла, предприятия, города или государства важен, потому что он является целью и, значит, оправданием совершенных в том или ином месте преступлений против Природы и Человечности. Характерно, что все рассмотренные в "Кольцах Сатурна" исторические случаи развиваются по одному и тому же сценарию головокружительного успеха, когда человек, организация или сообщество на ровном месте в считанные годы создает огромное богатство. Переизбыток ресурсов порождает элитное потребление, и вот по воле скороспелых богачей возводятся сказочные замки и создаются произведения искусства, чтобы было чем эти замки заполнять и показывать всем, какой ты не только богатый, но и высококультурный. Обильные деньги – плодородная почва для значительной доли культурного наследия человечества, это и так все знают, но рассказчик предлагает пройтись немного дальше от поры расцвета в обе стороны и посмотреть, во-первых, откуда эти деньги взялись, а во-вторых, что с их производными стало впоследствии.
Во-первых, оказывается, что большие легкие деньги добываются всегда одним и тем же способом – насилием, и чем головокружительнее успех, тем большее насилие ему предшествовало. Благосостояние европейских государств выжато из крови и слез колоний в Африке, Азии и Америке. Дурные правители с начала времен накапливают богатства в своих дворцах вместо заботы о подданных, а население воспринимают только как топливо для безумных прожектов. Ловкие дельцы выбиваются в миллиардеры, если относятся к людям так же, как дурные правители. О природе вообще никто никогда не думает как о чем-то отличном от склада со стройматериалами, жратвой и одеждой. Процветание одного зиждется на разрушении другого, указывает рассказчик, вернее, на разрушении множества других, и ему даже нельзя установить какую-то конкретную цену, потому что ни боль, ни смерть не исчислимы. И вот начинают новыми красками играть вспоминания о, например, Маурицхёйсе, потому что королевская галерея в Гааге построена на кровавые деньги, а значит, призвана обелить ее спонсоров.
Во-вторых, оказывается, что расцвет мимолетен. Сатурн совершает еще один виток вокруг Солнца, и промысел оскудевает, предприятие разоряется, город нищает, государство рушится. Время и/или Природа очень быстро разрушает разрушителей, и скорость их гибели зависит от того же фактора: чем больше было совершено насилия ради успеха, тем раньше наступит крах. Мой любимый эпизод в книге – о судьбе средневекового порта Данвич, вынужденного постоянно сдвигаться на запад: его строители выжгли прибрежные леса, державшие берег, никак не озаботились укрепление береговой линии, и в результате низинные районы во время очередного шторма съехали в море; порт перестроили на новом берегу, опять уничтожив большой кусок леса, и лишенная корней почва снова ушла под воду – и так далее, пока жители не бросили Данвич; в итоге море постепенно поглотило его целиком. Все истории, приведенные рассказчиком, завершаются обязательным увяданием, распадом и забвением начинаний, вознесшихся мощно на страданиях и гибели ни в чем не повинных людей, животных, растений.
Все тлен, и это хорошо!
И тут рассказчик предлагает читателю закономерный вопрос: а зачем грабить и убивать, если преступные богатства живут немногим дольше, чем бабочки тутового шелкопряда? Смысл-то в чем, если смотреть в долгосрочной перспективе? В краткосрочной все понятно: очередная сильная обезьяна захотела что-то отнять у менее сильных обезьян, просто потому что так у нее в мозгу перемкнуло, но человек же способен думать не только о текущем моменте, так? В будущем, наглядно разбирает персонаж по имени Винфрид, погибнет не только каждый ныне живущий человек, но и дело его рук тоже. Даже такие устойчивые объекты, как каменные замки, взорвут или разломают, либо их поглотит вода/песок. Умрет все без исключения – вся красота, все величие, все социальное превосходство – и к чему тогда ускорять чужую смерть сегодня, если ничего вечного из такого злодеяния не выйдет?
Это, на мой взгляд, наиболее ударная мысль Зебальда: он не просто говорит о том, что грабить и убивать плохо, а ярко, на множестве примеров живописует тщету насилия. Онтологический ужас насилия в том, что оно всегда напрасно. По этой причине не может быть ни оправдания, ни утешения, что очередные тысячи жизней были отняты ради какой-то высшей цели – нет, при любых обстоятельствах они были отняты зря. В убийствах нет смысла. Загубленные жизни так и так прекратятся по законам Времени/Природы и более не возобновятся, а "высшая цель" погибнет вслед за ними, и тут не важно, через год, десять лет или век; важно, что чужими смертями бессмертия не достичь. Внешне рассказчик путешествует по Суффолку, а на самом деле – по цивилизационному кладбищу Англии, в каждом новом местечке перечисляя ассоциированные с ним преступления. Благодаря широте ассоциаций достается не только британцам, но и немцам, и бельгийцам, и французам, и даже китайцам. Итог один – в общем, все умерли.
Рассказчик с самого начала не скрывает, что, пусть руины и наводят на него еще большую тоску, он не хотел бы увидеть те же места в пору их расцвета. В первой трети это выглядит позой меланхолика, но затем любовь к тлену обретает железную логику, ведь мертвые дворцы богачей служат доказательством неотвратимости возмездия за грабежи и убийства. Когда эти здания были полны жизни и денег, они служили вместилищем Зла, а в 1992 году их населяют лишь тени и ветры, а значит, хотя бы они от Зла очищены. Хотя бы они убеждают тревожное сердце рассказчика, что каждое Зло будет наказано Сатурном, разорвано его приливными силами на обломки и ничего. В этом и состоит терапевтический эффект английского паломничества в "Кольцах Сатурна": оно, как кольцо Соломона, убеждает, что и Зло тоже проходит.
Так вот
Получается, В. Г. Зебальд – во многих смыслах батя современной литературной мысли. В "Кольцах Сатурна" есть сильная экологическая повестка с хорошими примерами, почему бездумное уничтожение биоресурсов опасно для человечества, а не просто с призывами "берегите природу, мать вашу!". Есть мощнейшая критика колониализма. Есть очень популярная в наши дни проблема памяти и забвения. И все это написано в 1995 году не по каким-то внешним лекалам, а напрямую из души автора, потому что его беспокоила всеобщая смертность бытия, тем более напрасно преждевременная смертность. Такое я, тем более как танатофоб, уважаю, поэтому "Аустерлиц" ставлю в читательский вери-лонг-лист. Хорошие книги о смерти и умирании – редкость, спасибо Гелианову за наводочку.
В постскриптуме отмечу КАРТИНКИ. В книгу вставлено штук сорок изображений, иллюстрирующих тот или иной факт из наблюдений, воспоминаний и ассоциаций рассказчика. В совокупности с потоковостью повествования создается ощущение, будто перед нами распечатка блога из разрешенных либо запрещенных соцсетей. Картинки потрясают концептуальностью: на большинстве из них крайне трудно что-то разобрать. То есть они вроде как служат фотодокументами, но на практике почти ничего не изображают, настолько низкое у них качество. Они тоже – обломки и ничего в составе одного из колец нашего экзистенциального Сатурна.
«Головокружение», «Эмигранты» в таком порядке, «Кольца» Г. Зебальда - третий роман в трилогии. В этом году должен выйти роман «Эмигранты» на русском языке. Не знаю точно какой мой любимый роман у Зебальда («Аустерлиц» я пока не прочитала), но во время чтения ловила себя на том, что провожу мысленно связующие нити между событиями, городами, которые посещал автор из книги в книгу и думаю, что буду еще перечитывать эти романы после того, как прочту всю трилогию. Эту взаимосвязь искала для того, чтобы сопоставить правду и вымысел, тк жанр книги не ограничен одним единственным словом "биография", "нон-фикшн", "история" и т.д., а совмещает в себе все вместе, к тому же повествование дополнено фото вставками, встроенными в текст, как бы подтверждающими путь и историю автора, которые так же как в принципе обычно бывает в книге, связаны с текстом, но здесь не всегда выходит найти очевидную связь. На некоторых фото изображение нечеткое, такой интересный нарративный подход, выход за границы реального, за границы повествования. Я очень долго, например, рассматривала разворот с фото, и точно не могла понять, что на нём такое изображено, лежащее на земле среди деревьев: чьи-то тела, может быть людей или свиней, или поваленные деревья. Причем эти все кажущиеся варианты имеют место быть, тк в тексте можно найти подтверждение из разных историй и притчи всем трём вариантам. В Кольцах автор шествует по своему намеченному пути (вдоль Восточного побережья Англии), рассказывая истории о людях давно умерших и событиях, связанных с теми или иными местами своего "паломничества", переключается на пейзаж местности, погружающий в атмосферу "разрушения", носящей как человеческий (война, осваивание территорий, жестокость, лень, праздность, жадность и тд.), так и стихийный (море, штормы) характер. Читать лучше в бумажном виде, издательство «Новое издательство» порадовало оформлением и переводом.
Вот живешь-живешь в своей стране., в Мухосранске каком-нибудь или в Москве. Ходишь с пакетом мусора от дома к мусорке и мысли тебя посещают разные. Как денег заработать или что на ужин приготовить. А тут человек, ходит вдоль Британского побережья и рассказывает разные сказки и байки для интеллигентов. Вот скажи мне username смог бы ты, так идти и рассказывать о своих краях, как кто то-то кого то бил или построил там церковь на медвежьих отходах. А этот смог.
Вот ходит он как кот из сказки Руслан и Людмила и рассказывает о интересных событиях в жизни прошлого и биографии разных людей. Что ты уже знаешь, что нет. Но кашу маслом не испортить. Истории интересные, Люди тоже. А вот если взглянуть по существу, это обычный журналистский треп с подвешенным языком.
Для себя лично я многое что открыл. И много что читал и разбирал в википедии. Интерпретированные взгляды на те или иные события. Смотришь и думаешь, да мы же на эти грабли каждый день наступаем и ниче – крепче лбы. Что мы хуже немцев там или бельгийцев. Так и вся книга. Интересно, и ни о чем.
Посвящается ирландскому поэту Дугласу О'Райли, который лишь по странному стечению обстоятельств не был включен в эту книгу. Он не выходил на улицы, не заседал в комитетах, не путешествовал и оставил лишь пару тысяч строк и скромное надгробие. Но как минимум половину строк он посвятил навек умолкнувшим соплеменникам - изгнанным, убитым, замученным. В оставшейся половине он поёт и пьёт вместо них, в память о них и с потаёнными слезами о них. Посему ему было бы не стыдно стоять рядом с Кейсментом и Конрадом, героями "Колец Сатурна".
Сатурн - 1) бог земледелия, мифический царь, научивший жителей Италии возделывать землю; 2) воплощение греческого бога Кроноса, пожиравшего своих детей; 3)символ времени, чьи атрибуты - песочные часы и коса. "Кольца Сатурна" - это попытка высказать неназываемое, приблизиться к объяснению человеческой цивилизации. Ни много, ни мало. Для этого нужно идти окольными путями, кружить по пресловутым кольцам, карабкаться по побережью, вновь и вновь возвращаясь к одним и тем же мотивам. Биться мухой в тесной коробке настоящего, чьи стены - непроницаемое прошлое и сомнительное будущее. Камень, брошенный в воду, порождает круги на её поверхности. Вмешательство человека в ход вещей порождает круги (кольца!) во времени и пространстве. Когда появились эти круги? Много раньше технических революций, изменивших лик земли. Не в момент ли первого убийства, открывшего путь для окопов, виселиц и концлагерей? И кого убили - юного Авеля или ту самую бабочку, невовремя присевшую отдохнуть на тропу? Первое разрушение запустило созидание. Созидание и разрушение идут рука об руку. Прекрасные шёлковые ткани - результат порабощения червей и людей. Взлёт европейской коммерции и искусства обязан жестокой колониальной политике, миллионам безымянных смертей. Всё связано, мучительно связано, нить времён рвётся только в "Гамлете", а голый человек на голой земле существует только в "Короле Лире". Чтобы обнаружить эти связи, надо стать путешественником, чудаком вне домашнего уюта и устоев. В одну жизнь вмещается ссылка в Вологду и написание "Сердца тьмы". В одну жизнь входит огонь революции Франции и любовь в сонной английской усадьба. Шёлковые нити протянутся из невообразимо далёкого Китая в глухие деревни Германии, и некоего крестьянина буду сечь розгами из-за червей, пронесённых в бамбуковом посохе персидским монахом. На счастье автора и читателя следы прошлого разбросаны под ногами - руины, надгробия, стопки старых писем и книг. Автор живёт в мире свидетельств, некой кунсткамере, занося её диковины в свой реестр. Мир - немой и говорящий одновременно. Безмолвные косяки рыб, молчащие толпы казненных, страница книги, обрывки ткани, высохшие вязы, даже зарницы во время урагана - всё равноценно в этом странном собрании. Спасибо автору и за то, что это собрание обозримо. Не огромный Лувр, а скромный музей на вышедшем из моды морском курорте. Будь книга раза в три толще, в холодных северных водах стало бы на одну селёдку больше. Потому что стиль холоден, лаконичен, но силён. Во рту остаётся вкус картона, сжеванного от голода. Под пальцами - распухшее тело китайского императора. В носу - пыль его последнего убежища. В ушах - пронзительный тишина безвременья, той коробки между прошлым и будущим. В голове - странная ясность ума, что бывает на рассвете.
Дни расплетают тряпочку, сотканную Тобою. И она скукоживается на глазах, под рукою. Зеленая нитка, следом за голубою, становится серой, коричневой, никакою. И. Бродский
Эту рецензию я посвящаю своему другу Jane100 , благодаря которой, я стала такой, какая есть, и, кроме того, свела полезное и чрезвычайно интересное знакомство с М. Прустом.
Если взять идеи В. Г. Зебальда из романа «Кольца Сатурна» за основу нового мифа об устройстве вселенной, то человечество расположилось бы на тонкой ветви всемирного древа, прогнувшейся под тяжестью до угрожающих пределов. И при этом люди, сиживающие на этом вселенском суку, умудряются с поразительным безотчетным трудолюбием пилить его и оправдывать свои действия высокими целями и идеалами. И даже разверзшаяся пропасть небытия им не страшна.
С первых страниц роман задает свой собственный размеренный темп. Живи быстро, умри молодым и при этом успей прочитать тонну легкого мотивирующего чтива – это не про «Кольца Сатурна». Содержание накатывает ритмично и плавно, медленными шуршащими волнами воспоминаний главного героя, которые наверняка похожи на волны моря, вдоль безлюдных берегов, которого и проходило английское паломничество.
О чем думает человек, отправившийся в путешествие? Эх, отдохну наконец-то от работы и привычной рутины, да посмотрю на новые удивительные вещи! В общем-то, каким-то похожим образом рассуждал и рассказчик, ну, по крайней мере, сам надеялся развеяться и «избавиться от охватившего меня (после окончания довольно большой работы) чувства пустоты». Наверное, каждый человек сам придумывает, чем заглушать то самое «чувство пустоты»: суетным необременительным весельем, пустыми и не очень хлопотами или шквалом новых впечатлений. Как же так получилось, что на смену пустоте пришел невыносимый ужас бытия? Открывающиеся в дальнейшем сцены запустения и разрухи, медленное умирание городов, одинокие старики и безразличная юность – как тут тонко чувствующему и высокообразованному человеку в мрачной атмосфере уныния не прийти в единение с такой сильной окружающей средой? Тем более что большая часть этого медленного и на первый взгляд незаметного разложения происходит прямо на наших глазах. Какие-нибудь древние развалины, безусловно, могут поражать воображение своей диковинной формой или необычной историей, но настоящее искреннее сопереживание вряд ли вызовут. Совсем другое дело, когда смотришь на не столь древние свидетельства неизбежного хода времени, времени которое прожил ты сам, и деятельности человечества, частью которого являешься. Это может казаться глупым и сентиментальным, но при таком сопричастном отношении к миру вырубка лесов, изменение ландшафта и истребление животных могут переживаться, как личная трагедия человека, считающего себя неотъемлемой частью мира.
Вот как описывает Зебальд свои ощущения после одной разрушительной бури:
В тот момент, когда над парком появился необычный ночной свет, я понял, что там, внизу, все разрушено. И все же я надеялся, что эту жуткую пустоту можно объяснить как-то иначе, ведь за шумом бури я не расслышал ни малейшего намека на треск, который раздается при лесоповале. Только потом я сообразил, что корни до последнего удерживали деревья от падения, деревья не валились, но медленно ложились на землю, а их сплетенные кроны не расплющивались, но оставались неповрежденными. Целые участки леса полегли таким образом на землю, как колосья на сжатой ниве. На рассвете буря немного утихла, и я решился выйти в сад, и долго стоял, задыхаясь от горя, среди этого разорения.
Нет ничего удивительного в том, что такой чувствительный человек, оставшись наедине с собой, будет рассуждать о внутреннем мире сельди:
Впрочем, считалось, что особая физиологическая организация рыб предохраняет их от страха и боли, которую испытывают более высокоорганизованные животные в борьбе тел и душ. Но, если честно, о чувствах сельди мы не знаем ничего.
Зебальд в ходе своего путешествия подмечает текущие признаки угасания и распада, вспоминает разные исторические случаи и события, истории незаметных людей, которые только подтверждают неутешительную тенденцию, которая ведет не к светлому будущему, а к катастрофическому концу времен. Несмотря на такие безрадостные выводы, книга полна какой-то необъяснимой любви ко всему: к окружающей природе, к людям, прошлому, к знанию и к чужим воспоминаниям. Наверное, именно это чувство как-то и примиряет с мыслью, что весь мир когда-нибудь рискует превратиться в осколки льда и метеоритной пыли, составляющие кольца какой-нибудь другой планеты. Но это не страшно, т.к. таков естественный порядок вещей.
В последние годы я редко (к сожалению) читаю художественную литературу, ведь она требует определенного вовлечения в текст, а ритм моей жизни таков, что читать получается урывками и отрывками, и в таком случае никакого вовлечения почти не происходит. "Кольца Сатурна" Зебальда оказались удачным компромиссом: с одной стороны, это явно не художественная литература, здесь нет вымышленного сюжета, персонажей и их арок, по сути это путевые заметки или даже эссеистика. С другой, все эти заметки и эссеистика собираются в единый сюжет, полный самых разнообразных персонажей и объединенный одним и тем же местом действия. Они сплетены в тугую нить, перетекают друг в друга, и читая их, будто сам совершаешь путешествие по временам, странам и судьбам. Все это разбито на части, содержание которых, как в старых романах, обозначается краткими описаниями, разделенными тире.
Рассказчик путешествует, преимущественно пешком, по Восточной Англии, двигается от одного вымирающего городка к другому по полям, побережью, тропинкам и римским дорогам. Как и в любом настоящем путешествии (в истинном смысле этого слова, а не в смысле туризма, который им в наше время чаще всего обозначают), вместе с физическими перемещениями его тела путешествуют и его разум и душа. "Кольца Сатурна" по своей повествовательной структуре похожи на тот поток мыслей и образов, который возникает в сознании человека перед тем, как он засыпает. Ты не контролируешь этот поток и просто наблюдаешь за ним, постепенно погружаясь в сон. Я очень люблю это ощущение, поэтому книга Зебальда так мне понравилась.
Понравилась она и благодаря своему главному мотиву. Рассказы об эксцентричных ученых, чудаках-затворниках, живущих тихой замкнутой жизнью в увядающих имениях, об этих самых имениях, некогда цветущих, а теперь поглощаемых и перевариваемых природой, о городах, некогда оживленных, а потом проглоченных морем, о секретных прибрежных объектах и слухах, окружавших их, о лесах и рощах, сведенных под корень, о деревьях, переживших это, только чтобы потом пасть жертвой смертоносного грибка и разрушительного урагана, о китайских императрицах, польских писателях-колонизаторах, тутовом шелкопряде и еще много о чем объединены одним: всепоглощающей меланхолией, чувством тревоги, произошедшего бедствия, катастрофы. Такую книгу вполне мог бы написать человек, путешествующий по российскому Нечерноземью, так же (а то и сильнее) опустошенному ХХ веком, так же разрушающемуся и поглощаемому природой. Первую половину книги я прочитал, находясь в конце года на даче, которая расположена в одном из таких мест. Интересуясь историей тех краев, проводя там много времени, катаясь по ним на велосипеде и рассматривая старые карты, я многое узнал о людях, когда-то их населявших. От стоявших там некогда усадеб порой не осталось и руин. Многие деревни, присутствующие на довоенных картах, на послевоенных существуют только в виде урочищ, носящих их старые названия. Много раз я испытывал в связи с этим ту самую меланхолию, которую сейчас узнал на страницах книги Зебальда. По сути, "Кольца Сатурна" это книга о времени, стирающем с лица земли все лишнее, наносное, историческое - человеческое. Закрыв эту книгу, остается только одно - принять это как данность.
Посвящается моему деду, рыбаку, натуралисту и отличному рассказчику. Спасибо, что слышал меня и научил слушать других.
Теплая осенняя ночь, время отдохнуть от дневной суеты и забот. Все спят. Только я отправляюсь в путешествие с прекрасным рассказчиком. Мы неспеша идём по побережью, внимательно рассматривая все на нашем пути. Ни одна деталь от нас не скроется. Мне очень повезло с путником. На каждую деталь у него припасена интересная история, исторический факт. Его эрудиции можно только позавидовать. Я впитываю каждое слово словно губка. И мне хочется слушать ещё и ещё. Манера повествования моего друга, как отдельный вид искусства. Метафоры, эпитеты придают обычным вещам волшебство и рассказ получается подобно кружеву,ажурным и лёгким. Темы же,которых мы касаемся, не такие простые какими кажутся. За простым обсуждением сельди, можно обнаружить, как то или иное событие серьезно влияет на историю, людей. Целый пласт проблем раскрывается. Мысли цепляются одна за другую. Наш разговор многослоен. К сожалению, наше путешествие быстро заканчивается. По телу растекается приятная усталость, но на душе спокойно. Спасибо, друг. За эти 300 стр ты показал мне, что за кажущейся простотой есть глубина, что любая тема может быть интересна, главное- каким языком она подана.
Это произведение - дневник путешествия рассказчика по Северо-Восточному побережью Англии. Я думала, написанное автором будет более целостной историей. Напротив, текст оказался рваным. Некое философское повествование.
Эта та книга, читая которую, ты можешь себе позволить отвлечься на другие мысли, так как ты не отойдешь от сюжета. Его нет. Но какие же красивые выражения подбирает автор... Читаешь предложение, и так оно аккуратно, искусно сформулировано… Вообщем-то, если захочется чего-то абстрактного, несущего при этом определенные смыслы, 'Кольца Сатурна' подойдет отлично. Все-таки это не пустословие. Автор одно за одним сплетает в произведении свои воспоминания, рассуждения о предметах искусства и фигурах прошлого.
• «Мы воспринимаем лишь разрозненные огни в бездне неведения, в мироздании, наполненном глубокими тенями». • «У придуманных нами машин, как и у наших тел, как и у наших страстей, есть медленно угасающее сердце». • «Майкл принес чайник, из которого то и дело вырывалось облачко пара, как из игрушечного паровозика». • «Месяцами и годами воспоминания, незаметно разрастаясь, дремлют в нашей душе, пока какая-то мелочь, безделица не вызовет их наружу, и они странным образом ослепят нас, закроют от нас реальную жизнь».
Немного цитат в оригинальной версии: • «We’re unwilling to spin out our thoughts into the phantasmes of sleep, making cables of cowebs and wildernesses of handsome groves». - (Мы не намерены распускать наши мысли и предаваться снам, плетя узор из паутины и зарослей дремучего леса). • «Oh, for the countless things one fails to do». - (О, сколько же всего так никогда и не делается).
Настал момент тишины, моей тишины… то время, когда хочется теплого пледа, горячего какао на окне и бесконечного дождя и конечно набор должен быть полным и без грустной истории в данной ситуации никуда. Моей грустной историей на этот раз стали «Кольца Сатурна». Получив задание, я была немного в замешательстве, у автора очень-очень немного переведенных книг и выбор был мягко говоря не велик, но Кольца Сатурна зацепили названием, и я была сразу уверенна что это то что мне нужно в данный момент. Грусть, тоска, уединения и строчки в которых так точно и полно отражено мое отношению к миру в данный момент. Бесконечный, монотонный, успокаивающий монолог. Ты полностью растворяешься в этой тишине и строчки уводят тебя в свой мир. «Кольца Сатурна" - книга о путешествии по окрестностям Лоустофта, четких описаний или упоминаний мест очень немного, да они и не нужны. Я бы описала этот текст как заметки о путешествиях автора. Причем далеко не всегда это повествование о каком-то конкретный истории, это скорее смесь воспоминаний. Эти волшебные переходы от одного событий к другому. Есть между ними общее, автор описывает разрушение маленьких «мирков», в начале они всегда разные, но по факту финал один. Разрушения в ходе войны, катастроф или простых решений людей. Очень просто потеряться в местах, героях, отдельных историях, но видимо в этом и есть шарм данного произведения. Книга займет свое законное место в моей библиотеке, но к ней нужно подходить с осторожностью. Произведение требует времени на размышления и если его нет, то лучше отложить ее в сторону.
Кольца Сатурна – это неторопливое путешествие по английским пустошам, ветшающим и вымирающим провинциальным городам, и по чертогам разума автора. Не без удовольствия Зебальд рассуждает об мировой истории, о жизни и быте англичан, выдающихся и не очень, тонко намекая, что перед временем все одинаково бессильны. Если вы читали «Лето целого века» Илииеса, то Английское паломничество вам тоже понравится, Зебальд отличный рассказчик.
«Кольца Сатурна. Английское паломничество» kitabının rəyləri, səhifə 2, 21 rəylər