CAI

Они прошли в другое помещение, намного меньше предыдущего, и почти пустое. У стен стояли столы с компьютерами, а в центре некая фигура, закрытая тканью. Генерал направился прямиком к ней и легким движением сбросил ткань на пол. Под ней обнаружился человекоподобный робот, разве что пропорции не везде совпадали.

– Высота на кончике головы – два метра, сорок девять сантиметров. Ширина в плечах – метр одиннадцать. Ширина в сечении – пятьдесят семь. Масса в базовом варианте – двести шестьдесят килограмм. Если повесить оружие и прочее, возрастет до четырехсот, в среднем. Силовая установка – газотурбинный двигатель на девяносто лошадей, который питает гидравлическую систему. По ровной поверхности вышагивает со скоростью двадцать километров в час, но лучше выше пятнадцати не разгонятся. Подвижность хорошая, в окно залезет, небольшую стенку переползет.

Виктор обошел робота вокруг. Машина немного напоминала гориллу своими длинными передними конечностями, но стояла прямо. Задние конечности были так же длиннее человеческих, но относительно пропорций тела, казались вполне нормальными.

– Гидравлику собирали в вертолетостроительных цехах, шарнирные механизмы отдаленно могут напомнить винты наших вертушек. Двигатель пришлось придумывать новый, ничего из существующего не подходило. Бак занимает треть объема корпуса, и вмещает приблизительно сто литров горючего. Заполнен пенополиуретаном. В голове собрана вся оптическая аппаратура. Она закрыта прозрачными силикатными блоками, толщиной тридцать миллиметров. Большая часть корпуса спереди и слева, а так же левые конечности, закрыты двадцати миллиметровой броней. Правая сторона имеет бронирование в пятнадцать миллиметров. Это сделано по причине позы, в которой находится дрон во время стрельбы, – Александр повернулся к Виктору левой стороной, градусов на сорок, и сделал вид, будто держит пулемет.

Виктор хмыкнул, переведя взгляд на места крепления конечностей. Александр, проследив его взгляд, продолжил:

– Здесь этого нет, но в боевых моделях все сочленения закрыты мягкой броней, удерживающей пулеметный патрон со ста метров. Сзади броня поменьше, но там бак, поджечь который сложнее, чем взорвать всего дрона целиком. Сложи все это воедино, и знаешь, что получится?

Виктор кивнул, проводя ладонью по ребрам лобовой брони:

– Неуязвим для ручного противопехотного оружия. Ну, правильно София Александровна сказала, легкая бронемашина. Насколько хватает бака?

– Тридцать часов активного боя. Два аккумулятора, каждый может обеспечивать электронику в течение пятидесяти часов активного использования.

– Круто, – Виктор даже присвистнул, – это вам не урановые топливные элементы.

– Да, в этом американцы прогадали, – кивнул генерал, – их Авто-Боты конечно дольше работать в автономке могут. Но заправка…

Оба офицера ухмыльнулись. Смена топливного элемента у зарубежного аналога была процессом сложным и опасным.

– Понятно. А что с вооружением?

Александр отошел к одному из столов и начал ворошить бумаги.

– Я, когда этот вопрос решался, пригласил оружейников из Ижевска и Коврова. Умные люди походили, посовещались, и пришли к выводу, что ставить на это чудо пехотное вооружение, как основное, неразумно. Вот и предложили…

Он все же нашел какую-то бумагу, но она уже была исписана, и понять, что именно было изображено на смутно проглядывающемся рисунке, оказалось затруднительно.

– Вот же… Ученые, – Александр отложил бумагу, и, ухмыльнувшись, посмотрел на Виктора, – Корд они предложили поставить, модернизированный.

– А не жирно? – полковник поморщился, – все равно, что по воробьям из РПК.

Все же это была слишком большая колотушка для пехоты.

– Нет, в самый раз. С поставленной на дрона прицельной оптикой Кай на стрельбищах укладывал один патрон в одну мишень с тысячи метров, сходу. Вот и посчитай расход боеприпасов, если дроны стреляют, как снайперы. Да, в боевой обстановке все будет не так просто, но полезной нагрузки хватает. Двадцать пять кило – пулемет. Пять кило – станок для удержания лапками дрона. Шестьдесят килограмм ящик с лентой в три с половиной сотни выстрелов. Так же…

– А вы все о своих игрушках, Александр Олегович, – неожиданно раздался женский голос.

К мужчинам присоединилась молодая женщина, скорее даже девушка. Невысокая стройная блондинка была облачена в обтягивающие светло синие джинсы и легкую оранжевую кофту.

– Ни как не устанете нахваливать свое детище? – мило улыбаясь, продолжила она.

– Ну, это точно не мое детище, – указывая на дрона, ответил Александр, – что же касается Кая, то он куда больше плод вашего труда, нежели моего. Виктор, знакомься, Елена Николаевна…

– Что вы, Александр Олегович, какая Елена Николаевна в моем возрасте. Лена, просто Лена, – поправила она.

– Хорошо, Лена – генерал кивнул, и обратился уже к полковнику, – Это тот человек, который воспитывал Кая. А это Виктор Константинович.

– Добрый день, – Виктор аккуратно пожал девушке руку.

– Рада познакомиться. Я хотела успеть на выступление Софии Александровны, но… – Лена поджала губки от обиды, – опоздала. Было интересно?

Александр, как истинный джентльмен, переключился на разговор с особой прекрасного пола, а Виктор подошел к дрону, еще раз проведя ладонью по гладкой стальной броне механического воина.

– Вот ты какой, солдат, что нас заменит, – негромко произнес он.

– М? Виктор, ты что-то сказал? – Александр, похоже, услышал его слова, но не разобрал.

– Да, мне пора. Очень познавательная экскурсия, об остальном я узнаю от Кая. Надеюсь, меня без проблем выпустят?

– Тогда идемте все вместе, – предложила Лена, – теперь, когда это место опустело, мне здесь не по себе.

– Конечно, идемте, – поддержал генерал.

Люди покинули здание, оставив механического гиганта стоять посреди комнаты, так и не накрыв его тканью.

Полигон встретил Софию нервным оживлением. Женщина внутренне ухмылялась, вспоминая, чего стоило практически перенести лабораторию в поле вместе с половиной сотрудников. Сейчас все ровное пространство, где обычно должна была стоять техника, было занято палатками ее подчиненных. Ученые не особо стремились лишний раз покидать комфортные кондиционируемые убежища, в которых не было полигонной пыли различных раздражающих запахов и насекомых, поэтому палатки были соединены между собой переходами. Солдаты, несшие караульную службу, посматривали на тружеников ума, как на чокнутых, но вели себя в целом вежливо.

Оживление, выраженное необычно частыми перебежками сотрудников от одной группы палаток к другой, было вызвано скорым приездом большого руководства и будущего командования. Самих ученых это уже не затрагивало, но им необходимо было собрать свой походный лагерь и перебраться обратно в закрытый корпус академии. По честному, они должны были сделать это еще вчера, но по молчаливому сговору специально собирались нарочито медленно, чтобы своими глазами увидеть процедуру передачи. София улыбнулась, зная, что сотрудников ждет разочарование. Она сложно представляла, чего именно ожидали увидеть ее подчиненные, но чего-либо сколько-нибудь интересного не предвиделось. Должны были приехать генерал-майор Дементьев и теперь уже знакомый ей полковник Беляев, а так же группа обслуживания дронов. На этом почетная делегация заканчивалась, все необходимое оборудование загрузят на транспортные вертолеты и улетят. Не то представление, которое стоит потраченного в пустую дня.

Ее машина остановилась на относительно чистой площадке, но София к полигонной грязи относилась философски, и запачкаться не боялась. Выйдя из машины, женщина не пошла сразу в свою палатку, в которой сотрудники любовно скопировали обстановку ее рабочего кабинета, а взошла на холмик, с которого открывался неплохой вид на полигон. Несколько домов без окон и дверей, позиции, стрельбища. Почти месяц дроны под чутким контролем Кая месили полигонную грязь и отстреливали сотни патронов за день. Не так уж и много, по сути, просто проверять на стрельбу всех дронов большого смысла не было, стреляли они одинаково. Кай управлял всеми одинаково. Он, конечно, постепенно совершенствовал программу прицеливания, но в тепличных условиях полигона это были сотые доли процента, ИИ пора уже накапливать реальный боевой опыт. Машина для убийства. Созданная ими машина.

– Здравствуйте, София Александровна.

Женщина обернулась. К ней на холмик, опираясь на трость, поднимался невысокий пожилой мужчина, облаченный в камуфляжную форму без знаков отличия.

– Здравствуйте, Юрий Сергеевич. Я ждала вас намного раньше.

Или уже не ждала совсем. Приглашенный эксперт, армейский психолог, бывший военный, ранее служил в должности заместителя по воспитательной работе. Он должен был появиться на полигоне еще до начала тестирования дронов, но не появился. И София уже решила, что он и не появится.

– Меня попросили дать оценку действий вашего Искусственного Разума, а не следить за тестами новых игрушек Мин Обороны.

– Вы уже познакомились с Каем?

Мужчина встал рядом с ней и направил взор в сторону полигона, хотя смотрел он скорее в небо.

– О, избавьте меня от самообмана. Я верю, что вы создали программу, способную относительно эффективно управлять этими железными солдатиками. Но не верю, что эта программа действительно способна иметь собственное мнение, мне не о чем с ней разговаривать.

Женщина тяжело выдохнула, этот человек ей уже не нравился.

– И не надо так вздыхать. Меня попросили дать непредвзятую оценку эффективности ИИ в бою. Хотя, как психолог, вы не хуже меня понимаете, непредвзятого мнения не существует в природе. Человек опирается на собственный опыт, полученное воспитание, образование и множество прочих факторов, формирующих характер. Сколько людей, столько и мнений. Мы научились объединять людей по группам исходя из сиюминутных решений. Вы считаете, что я противник ИИ, но это узкий взгляд на мир. Я сторонник человека, София Александровна. Как только машина сможет заменить человека, эпохе людей придет конец, и настанет эра машин.

София раздраженно поморщилась, подобных речей в последнее время она выслушала немалое количество, потому отмахнулась:

– Это все сказки технофобов. Не будет никакой войны между машинами и людьми.

– Войны? – хмыкнул Юрий Сергеевич, – войны не будет. Машинам не потребуется война. Они постепенно вытеснят нас из нашего же жизненного пространства. Сначала будут воевать вместо нас. Затем начнут строить вместо нас. Работать вместо нас. А когда-нибудь и жить вместо нас.

– Вы утрируете.

– Отнюдь. Я насмехаюсь над теми, кто боится ИИ. Люди почти столетие пытались создать Искусственный Разум, но потерпели неудачу. Отчего то, что нам не удавалось столько времени, вдруг удастся сейчас? – спросил он.

– Технологический прогресс, накопление теоретического опыта, научный прорыв.

Юрий немного посмеялся:

– Это утопия, София Александровна. Люди мечтали сделать летающую машину, но сейчас все понимают, что это, пусть и возможно, но никому не нужно. Это была мечта, утопичная мечта. Такой же мечтой является ИИ. Красивой, но несбыточной. Искусственный Интеллект невозможен в принципе.

Женщина с трудом подавила возмущение:

– Пообщайтесь с Каем, он докажет вам обратное.

Но Юрий лишь вновь посмеялся над ее словами:

– Чуть меньше столетия назад люди изобрели машину, способную имитировать диалог. За сто лет вы могли неплохо продвинуться в этой сфере. И обмануть меня, старика, ваша программа вполне в состоянии, я не удивлюсь такому. Как я уже сказал, я верю, что ваша машина способна управлять дронами в бою, но не верю, что она действительно разумна. Более того, я уверен, что ваш ИИ все еще не повторил судьбу одного из своих братьев лишь потому, что еще не встречался с человеческой реальностью, где полно противоречий, которые просто невозможно разрешить с помощью логики.

София выдохнула, пытаясь вернуть себе спокойствие, подорванное коллегой.

– Вы так уверены, что он закончит аналогично ИИ Raison или ИИ Prime?

– Конечно. Как мы можем создать машину, которая будет с нами контактировать, если сами между собой контактировать не научились. Особенно четко это проявится во время боевых действий. И я лишь надеюсь, что в момент, когда у вашей машины замкнет логику, он просто сгорит от нагрузки, а не бросится убивать всех и каждого в округе. Машинная логика не выдержит встречи с суровой реальностью человеческой войны.

– Мы обучали Кая на примерах реальных вооруженных конфликтов. На примерах реального боевого опыта. То, с чем он столкнется, не станет для него неожиданностью.

– Читать про войну в книжках и участвовать в ней, это не одно и тоже, София Александровна. Уж вы-то должны это понимать, – снисходительно пояснил он.

– Для ИИ это одно и то же. Он не испытывает эмоций, не способен испытывать. Он не знает страха. Что может такого произойти в бою, с чем он не сталкивался на опыте боевых действий?

Юрий Сергеевич, наконец, соизволил повернуться к ней лицом.

– На войне ему придется убивать.

– Это ничего не меняет, – пожала плечами София.

– Так вы признаете, что ваша машина с одинаковым безразличием будет стрелять по картонным мишеням и живым людям.

Ученый набрала в грудь побольше воздуха, чтобы вместе с ним выдохнуть желание разразиться гневной матерной триадой.

– Естественно. Это машина. Инструмент. Единственная разница при стрельбе по людям в том, что он обучен убивать только по приказу.

– Вы используете слово «обучен», а не слово «запрограммирован» умышленно? – улыбнулся Юрий.

– Потому что слово «обучен» ближе к реальности.

– Утопия, – с едва скрываемой насмешкой бросил Юрий, – ваша вера в собственные заблуждения поразительна. Вы говорите так, будто ваша машина понимает, что значит «убить человека».

– Вы удивитесь, но да. Понимает.

– Тогда, раз она обладает таким развитым интеллектом, я еще больше уверен в том, что после первого же боевого столкновения этот… Кай последует примеру одного из своих братьев.

– Боюсь вас разочаровать, – процедила София, – но вы не увидите не того, не другого. Что вам нужно для вашей работы, раз разговаривать с Каем вы отказываетесь?

– Записи. Все записи, что делает машина. Это возможно?

– Конечно, – кивнула София и злорадно улыбнулась, – Кай предоставит вам все необходимые данные.

– Я же сказал, что не буду общаться с машиной, – напомнил Юрий.

– Тогда найдите секретаршу, чтобы она делала это за вас. Я на такое не нанималась. И не бойтесь, Кай не кусается, и даже током не бьет. Так что вы справитесь и победите свой страх.

Юрий нахмурился:

– Ваши глупые шутки могут отрицательно сказаться на моем докладе.

– О, разве вас не просили быть непредвзятым? – бросила ученый, прежде чем уйти в свой кабинет.

Пусть этот старик и сумел ее взбесить, но София уходила, чувствуя, что сумела отыграться.

Небольшой конвой неторопливо полз по пыльной дороге. Машины могли бы ехать быстрее, если бы не одна единственная иномарка престиж класса. Немец чисто физически не мог бодро бежать по не особо ровной грунтовой дороге, предназначенной для армейской техники. На заднем сидении иномарки расположились двое мужчин. Александр чувствовал себя отлично, и на легкую качку внимания не обращал. А вот Виктор определенно находился не в своей тарелке. За последние несколько лет офицер как-то слишком привык к грубым армейским джипам и грузовикам, не говоря уже о бронетехнике, и в комфортном салоне ему было неуютно. Его раздражал бар в передней части салона, раздражал телевизор, не сильно уступающий в размерах экрана тому, что стоял у Виктора дома. Кожаные сидения были удобными и комфортными, но какими-то слишком комфортными. На саму по себе роскошь офицеру было плевать, его мучила старая проверенная примета: если сейчас слишком хорошо, то очень скоро может стать совсем плохо.

– Что ты такой нервный? – наблюдая за ним краем глаза, спросил Александр.

– Я бы с большим удовольствием прокатился на Тигре. Не люблю такие штуки, их лучше держать на замке. Они так хрупки и так дороги, что приходится их беречь.

– Хм, а я уже начал привыкать к этой машине. Да и к личному водителю тоже, – задумчиво улыбнулся Александр. Совсем не так, как он улыбался на публику, – в высоком статусе все же есть приятные стороны.

– Спорить не буду, – легко согласился Виктор, – ты не договорил в прошлый раз. Отвлекся на щебет певчей птички.

– Между прочим, Елена очень образованная девушка, – встал на защиту молодой ученой генерал.

– Я это понял, потому что и слова понять в вашем разговоре не мог. Но меня больше интересует, что ты там мне еще не рассказал?

– ТТХ дронов и ударных вертолетов уточнишь у Кая, я, в общем-то, не к этому вел, но и впрямь увлекся. Напомню, каждый дрон стоит по десять миллионов. Терять их ну очень нежелательно.

– Догадался, – кивнул Виктор, – по головке за такую потерю точно не погладят.

– Вот именно. Все операции, которые вы будете проводить, спланированы так, чтобы не понести потерь. Но ты сам знаешь, всего не предусмотришь. Планы планами, а ты присматривай за этими железными дровосеками.

– Что делать, если наткнемся на бронетехнику? Знаю, что маловероятно, но все же?

– На вертушках есть противотанковые ракеты, если цель попадется совсем твердолобая. А так два дрона в каждой группе оснащены вместо пулемета тридцати миллиметровой автопушкой. Отобьетесь, я думаю.

– Постараемся.

– Но это не все, – продолжил Александр, – сами дроны, это понятно. Но они чем-то действительно секретным не являются. А вот блоки управления, которые есть в каждой машине, пропасть не должны. Наша технология создания ИИ сейчас передовая в мире, и блоки, где записаны управляющие программы, расскажут умным людям все, или почти все, о том, чего мы достигли. Кай предупрежден, в случае потери дрона он постарается стереть все данные с блока, или сжечь его, это уж как получится, но тебе тоже стоит это понимать.

Виктор улыбнулся.

– Ясно. Что я, не знаю, что такое прототип? Не денутся никуда твои игрушки.

– Хорошо, что знаешь. По дронам вроде все. Теперь к вашему заданию.

Александр поставил на колени свой кейс. Открыв его, он передал Виктору планшет и информационный носитель, напоминающий внешним видом переносной жесткий диск.

– На носителе коды подтверждения для Кая, разрешение на боевые действия. Просто бюрократическая процедура. Там же информация о задании. На планшете вся информация уже для тебя.

Виктор убрал носитель во внутренний карман и включил планшет.

– Что тут у нас? – сам себе задал вопрос полковник.

Но Александр, похоже, принял вопрос на свой счет, потому ответил:

– Ваша цель – захват главаря одной из крупных банд. Кличка – «Судья». Имен много, какое из них настоящее, он, наверное, и сам не помнит. Этот… Судья завтра проводит совещание со своими ближайшими подчиненными. Место и время там указано.

На экране планшета появилась фотография. За ней – карта местности.

– Высаживаетесь, подавляете огневое сопротивление, захватываете цели, обеспечиваете площадку для вертушки десанта. Когда они прилетят, передадите груз им, обеспечите взлет, и можете удирать сами. Судью брать живым обязательно. Его ближайших приспешников – желательно, но по ситуации. Их фото там есть. Гражданских поблизости быть не должно, но по безоружным лучше не стрелять. Сам понимаешь, Кай ведет записи и передает их на досмотр.

Виктор продолжал листать информацию:

– Да, зрелище их, чувствую, ждет интересное. С Судьей не более трех сот человек? Что-то не вериться.

– Завтра регулярные части пошумят примерно в двадцати километрах севернее. Так что, в районе операции противников будет не особо много. Техники не ожидается, разведка не нашла ничего, кроме пары фургонов с пулеметами. Но это даже не смешно.

Виктор хмыкнул, гася экран планшета.

– Вот ты мне скажи. Мы чисто случайно будет проводить тестирование новейшей техники в стране, где идет гражданская война?

– Про политику хочешь послушать? – поморщился Александр.

– То, что мы туда не сами залезли, я знаю. Кому в голову пришла идея испытывать там дронов?

На этот раз генерал улыбнулся:

– В этом нет ничего особенного, Виктор. Тесты Кай отбил с отличными результатами. Умные люди решили воспользоваться моментом и проверить, как поведет себя машина в бою реальном. Других горячих точек, которыми мы сможем с такой же легкостью воспользоваться, как большими песочницами для железных солдатиков, на планете нет.

Виктор отрицательно покачал головой.

– Не верю. У меня стойкое чувство, что ты снова втянул меня в какую-то нехорошую игру.

– Не беспокойся. Тебя я ни во что не втягиваю. Во всяком случае, это не твой уровень, игра идет выше. Просто сделай свою работу, и сделай ее хорошо, вот и все.

Виктор глубоко вздохнул, все еще не до конца доверяя Александру, но спорить больше не стал.

– Полетим своим ходом?

– Да. Кроме четырех Ка пятьдесят, модернизированных для использования ИИ, на полигоне базируются Ми двадцать семь и два Ми двадцать шесть. Корпус двадцать седьмого переоборудован, основная часть Кая размещена именно в нем, там же командный пункт, он же пункт управления. Двадцать шестые переоборудованы для транспортировки и высадки дронов. Каждый борт тридцать единиц, всего у тебя шестьдесят дронов, готовых к бою, условно две роты. За раз используешь одну роту, вторая на техосмотре. Там же два уже обычных двадцать шестых, для техников обслуживания и пассажиров, вроде тебя.

Но полковника удивило другое:

– Почему выбрали Черные Акулы? Поскупились новенькие машины взять?

– А чем тебе пятидесятые не нравятся? – возмутился Александр.

– Не то, чтобы не нравиться, просто…

Генерал даже сплюнул в сердцах:

– Вот как будто сам не понимаешь? Новые образцы, что Камовские, что Милявские, поступили недавно, еще не объезжены. Не мне тебе про детские болезни рассказывать. Хватит нам собранных второпях дронов. А пятидесятки мы модернизировали, кабину убрали, поставили элементы управлении для ИИ, ну и новые системы наведения. Тебе не с регулярными армиями воевать, этих проверенных машинок хватит за глаза.

Виктор примеряющее поднял руки:

– Ладно-ладно, не кипятись. Понял я, и с ними хорошо справлюсь.

– Да меня за последнее время достали с этим вопросом, – отмахнулся быстро успокоившийся Александр, – Ракетное вооружение на них новехонькое, системы прицеливания, синхронизированные с оптическими системами дронов, обеспечивают такую точность огня, что у тебя глаза на лоб полезут, когда увидишь.

Александр хмыкнул, не как не мог избавиться от привычки говорить красивыми терминами.

– Я же сказал, убедил.

– Ладно. Как я уже сказал, ТТХ тебе предоставит Кай, в полете изучишь, ничего особо нового для тебя там нет. Приехали почти.

Конвой пересекал границу полигона, и до места базирования исследовательской группы оставалось недалеко.

– Еще раз напомню. Все, что делает Кай, пишется, и в его рубке управления тоже. Так что постарайся лишний раз ничего нелицеприятного не ляпнуть… или не сделать.

– Договорились, – фыркнул Виктор, – все будет в лучшем виде. Бабам цветы, детям мороженое.

В командном пункте, оборудованном в нутре тяжелого транспортного вертолета, загорелся свет.

– Здравствуйте, София Александровна.

Женщина остановилась, втягивая привычный пропитанный озоном воздух и глядя на основной экран. Голос на слух принадлежал молодому человека лет двадцати пяти, разве что был неприятно пустым, лишенным эмоций, лишенным чувств, и отдающим чем-то механическим. Кай намеренно не пытался придать голосу излишней человечности, объясняя это собранной им же статистике. Оставляя голос именно таким, он добивался правильного отношения к нему у людей. Собеседник не забывал, что говорит с машиной, но и жесткого отторжения не ощущал. Машинная логика. Добиться максимально возможной эффективности во всех аспектах взаимодействия с человеком, и во всех аспектах собственной деятельности тоже.

– Здравствуй, Кай.

Экран тускло загорелся. Огромный монитор, два с половиной метра в высоту и чуть больше четырех метров в ширину. А кроме него сенсорный дисплей, сделанный в виде стола, со схожими, пусть и несколько меньшими габаритами. Кай мог выводить на эти дисплеи любую информацию, карты, планы, текстовые данные, даже прямую картинку с камер дронов. Сейчас на экран выводилось схематичное отображение верхней части туловища человека, сохраняя приблизительные с человеком пропорции. Создавалось впечатление, что на другой стороне стола стоял собеседник, ведущий разговор. Еще один хитрый трюк, существование визуализированного собеседника делало диалог более комфортным для человека, а отсутствие мелких деталей позволяло не ассоциировать машину с реальными людьми. Кай отображал только контуры тела, и контуры лица, но никаких деталей.

– Вы решили посетить меня с какой-то конкретной целью? – спросил спокойный механический голос.

Кай не будет умышленно вступать в диалог, не будет навязывать общение. Однако ему известно, что люди не всегда сами готовы заговорить о том, что их тревожит в данный момент. Но Софии начало казаться, что с хорошо знакомыми ему людьми Кай разговаривает, как бы неохотно, хотя этот термин странен для существа, не испытывающего эмоции. Единственное, что испытывает Машинный Разум, это интерес к новой информации. Но хорошо знакомые люди зачастую ничего нового рассказать ему уже не могут, и этот интерес угасает. София никогда не спрашивала об этом напрямую, и сам Кай о таком не говорил, но у нее складывалось такое ощущение. Хотя так же было вполне возможно, что это подсознательное желание человека дать собеседнику хоть какие-то, пусть и иллюзорные эмоции.

– Ты готов к следующему этапу?

Кай не испытывает эмоций. Можно называть его любыми словами, обозвать, хоть матом покрыть, для него это не будет иметь абсолютно никакого значения. Обидеться Кай не в состоянии. Он лишь для статистики отметит, что и такое поведение у человека возможно, а вот такие слова люди могут использовать вместо имен собственных, когда обращаются к нему, а вот такие для выражения ярких эмоций. Он не может ощущать эмоции, и не видит их на лицах людей. Точнее видит, но не распознает. Он может распознать слезы, как признак боли, или смех, как признак радости. Но далеко не факт, что решит как-то отреагировать на эти проявления.

– Мне необходимо выполнить какие-то определенные действия? – уточняет машина, – Что вы понимаете под готовностью?

София вымучено улыбается, даже вопросительные интонации у машины несколько своеобразны, и к ним пришлось привыкать. И кто бы ее спросил, готова ли она к следующей стадии. Действительно, что именно, по ее мнению, должна сделать машина, для которой полная работоспособность всех систем и готовность в любой момент выполнять любые приказы не более чем обычное состояние. Кай умел ставить в тупик.

– Проведи тестирование всех систем. Не хочу, чтобы что-либо отказало в самый неподходящий момент, – выкрутилась она.

Даже если забыть, что он и так, наверняка, это делает практически постоянно. Диагностика системы для ИИ такая же мелочь, как для человека остановиться на миг и подумать, ничего ли у него не болит. Разве что ощущения человека будут субъективны, а быстрая проверка систем машины объективна. И точна.

– Выполнено. Все системы работают в штатном режиме.

Машинный Разум оперирует логикой, а не ощущениями, как разум человеческий. Он не заговорит просто от желания что-то сказать, или для продолжения диалога. Сложный собеседник.

– Ты проанализировал те книги, что я тебе дала?

Чтение художественной литературы со временем развивает лингвистические способности Искусственного Разума. И, как выяснилось, записать в свою память текст книги Кай может за секунды. Но вот анализ текста требует определенного времени, порой достаточно длительного. Здесь стояло достаточно производительное оборудование, имевшее огромную вычислительную мощность. И, при постепенной оптимизации, процессы контроля над дронами, их вооружением, тактическим планированием, и прочих условно простых механических функций эту мощность практически не потребляли. Но вот когда Кая просили составить свое мнение по какому-то либо вопросу, он съедал весь процессор разом. Какие именно логические цепочки в такие моменты выстраивал Искусственный Разум, Софии было совершенно непонятно. Зато она понимала другое, разницу между Разумом логическим и Разумом эмоциональным. Без понимания эмоций, оперируя одной лишь логикой понимание человеческих поступков было действительно сложным делом.

– Как и ранее, я не понимаю мотивов человеческих поступков. Персонажи вымышленных историй, ставя перед собой цель, выбирают неэффективные пути ее достижения, отвлекаются на несущественные задачи, расходуют силы и время без должной пользы.

София кивнула. Развернутый ответ, очень неплохо. Еще несколько недель назад Кай бы обошелся фразой «я не понял теста», или чем-то подобным.

– У людей есть не только цели, но и мечты. И на самом деле человек может стремиться к мечте, которая… бывает не столь очевидной, как цель. Или же настолько простой и очевидной, что ее не всегда можно заметить. Что же касается отвлечения на посторонние вещи. В человеческом мире прямой путь к цели далеко не всегда оправдан. Если путь извилист и сложен, человек, прошедший по нему до конца, будет иметь больше опыта, больше возможностей, чем человек, прошедший по прямому пути.

София с содроганием вспомнила, чего стоило научить Кая воспринимать метафоры. Образность мышления Искусственному Разуму оказалась не свойственна совершенно. Сложнее было только объяснить ему, что такое сарказм. И то ученый и сейчас не была уверена, что Кай всегда понимал сарказмы. Ведь понимать юмор он так и не научился.

– В изученной мною литературе я часто находил утверждения о поиске пути. Александр Пушкин, произведение Моцарт и Сальери: «Труден первый шаг. И скучен первый путь». Пауло Коэльо в произведении: Алхимик. «У каждого свой способ учиться. Ему не подходит мой, а мне – его. Но оба мы ищем свой Путь, и за одно это я не могу не уважать его». Джон Апдайк. Произведение «Кролик вернулся». «В развитии сознания заложено предательство. Иного пути нет. Нельзя к чему-то прийти, не оставив чего-то позади». Елизавета Дворецкая. «Ветер с Варяжского моря». «У каждого свой путь. И человек может только одно: пройти его достойно». Я нашел еще более сотни примеров, синонимичных или близких по контексту к приведенным. Исходя из озвученных цитат, будет ли корректным предположение: «Для человека сам путь достижения цели бывает важнее, чем конечная цель этого пути»?

София некоторое время потратила даже не осмысление сказанного Каем, а на возможных последствиях такого логического заключения. Исходя из способности Машинного Разума проводить логические аналогии, он вполне способен применить данное предположение к различным человеческим действиям. И еще неизвестно, к каким выводам сможет придти впоследствии.