Врата бога. Ашшур в гневе. Часть третья

Предисловие

 Дорогой читатель, если, открывая эту книгу, ты предполагаешь, что исторический роман-трилогия «Врата бога» будет посвящён в основном войнам, восстаниям, а также дворцовым переворотам, то тогда ты серьёзно заблуждаешься.

Одна из главных сюжетных линий этой трилогии посвящается любви.

И прежде всего тому чувству, пылкому и страстному, которое возникает лишь однажды, и которое вспыхнуло между лидийской поэтессой Аматтеей и халдейским князем Набуэлем по прозвищу Красавчик.

На талантливую поэтессу, дочь правителя лидийской пограничной крепости, начал засматриваться сам могущественный правитель Ассирийской империи, который познакомился с ней в доме своего учителя. Вскоре он так увлёкся этой лидийкой, что в итоге пожелал взять её в жёны и сделать главной своей женой, но она предпочла царскому гарему халдейского князя.

Много препятствий влюблённым пришлось преодолеть, чтобы быть вместе.

Однако, как и все большие произведения, роман «Врата бога» одним этим сюжетом не ограничивается. Он многогранен, и потому в нём десятки героев, и он охватывает значительный временной промежуток, равный почти всему VII веку до нашей эры.

Вообще отмечу ещё, что многие из нас обычно надеются извлечь из Истории какие-то уроки, и вот этим нам ценна данная наука. Так что же мы для себя можем почерпнуть из Истории VII века до нашей эры?

Ну, прежде всего то, что как бы не казалась нам могущественной какая-либо империя (та же Ассирия), но внутренние противоречия могут её быстро подкосить и привести к упадку, и даже к неожиданному краху. Это очень характерно было в том числе и для Ассирийской великой державы, господствовавшей на Ближнем Востоке больше четырёх веков.

И об этом тоже повествуется в моём романе трилогии «Врата бога».

Уверен, что эту книгу, как и предыдущие из этой серии, ты, читатель, прочтёшь на одном дыхании.

Глава первая

Лучшая армия Великого царя по-прежнему беспомощно топталась под Вавилоном. Уже больше двух лет столица Мира держалась, и ассирийцы всё никак не могли её взять приступом. И причиной тому были не только храбрость и самоотверженность защитников города, но и грандиозные его укрепления.

Стены Вавилона тогда причисляли к одному из чудес Света! Они опоясывали весь огромный город и были двойными.

Внешняя стена называлась Немет-Эллиль («Местожительство бога Эллиля»), а более высокая, внутренняя- Имгур-Эллиль («Услышал Эллиль). Ширина внешней составляла пять с половиной царских локтей (3,7 метра), а внутренней – свыше девяти локтей (6,5 метров). Высота внешней стены была 18 метров, ну а внутренней 25! А ещё через каждых шестьдесят шагов вздымалась башня, которая возвышалась над стенами на десять локтей.

Но и этого строителям этих укреплений показалось недостаточно, и они перед внешней стеной устроили глубокий ров, который тоже облицевали кирпичом и пустили по нему воду Евфрата.

Кирпич для всех этих укреплений использовался сырцовый, однако внешние части укреплений облицовывались обожжённым кирпичом. И только теперь представьте: строители потратили на эти укрепления больше двадцати пяти миллиардов кирпичей!

Неудивительно, что любой человек, который впервые видел стены и башни Вавилона, просто терял дар речи! Они тогда считались совершенно неприступными!

Вот потому и держалась столица Мира уже столько времени! И вся ярость осаждавших её ассирийцев разбивалась о вавилонские стены!

***

О том, что высшее воинское звание в армии Ассирийской империи туртан, досталось не кому-то, а великану, то есть Бел-ибни (так по своему капризу распорядился Великий царь, и это его решение многих повергло в удивление и даже породило кривотолки), карлику сообщили незадолго до того, как к нему прибыл из окрестностей Борсиппы генерал Белшарицар.

Генерал думал, что его весть о полном разгроме эламитов под Борсиппой обрадует командующего, однако тот, выслушав Белшарицара, только кивнул головой, но хмурое выражение на его лице не изменилось. Он явно чем-то был озабочен. И этого карлик не мог скрыть.

– Что-то произошло? – не удержался и спросил командующего Белшарицар.

Карлик поначалу хотел отмахнуться и ничего не собирался говорить, однако затем не выдержал и всё-таки высказался:

– Вот скажи мне, генерал, а есть какая та у меня заслуга в том, что по сути уже подавлено восстание сводного брата Великого царя?

Белшарицар удивился этому неожиданному вопросу, однако всё же ответил:

– Ну а это разве кто-то посмеет оспаривать, командующий? Это было бы глупо.

Карлик по этому поводу ничего не сказал. Он только проворчал что-то себе под нос, сполз с кресла и проковылял к столу, где находилась карта.

Белшарицар послушно последовал за командующим. Они оба остановились у карты Месопотамии и прилегающих к ней стран.

Карлик жадно отхлебнул воды из кубка и затем резко ткнул указательным пальцем в папирус с картой:

– Вот тут, тут, и потом вот здесь, под Баб-Саме, произошли крупные сражения. Самые крупные за последние два с половиной года. И во всех этих сражениях враги Ассирии и бунтовщики были наголову разгромлены! Теперь большая часть Вавилонии освобождена от бунтовщиков и находится в наших руках, а главный зачинщик всего этого возмущения заперт в своём логове. Почти трёхлетняя кампания уже выиграна, а ведь ещё недавно над империей нависала очень серьёзная угроза! Но именно я устранил эту угрозу! Именно я, генерал Мардук-апла-иддин! Не так ли, Белшарицар?

– Да! Это именно так! Призываю в свидетели всех богов! – поддакнул командующему генерал.

Карлика по-прежнему перехлёстывали эмоции. Он от них чуть-ли не задохнулся. Но, наконец-то, он сумел взять себя в руки и немного успокоился.

Разумеется, он полностью доверял Белшарицару, этот генерал ему был ближе всех из его окружения по духу, и даже по темперамену, но карлику было обидно, что не его отметили высшим званием главнокомандующего, а впро-о-очем… Ну, не следовало ни перед кем показывать своё недовольство, тем более если оно вызвано было решением Великого царя. Со стороны командующего случился срыв. У карлика явно сдали нервы, и он на какое-то время потерял над собой контроль. И повторюсь, что подобным образом поступать было ой, как неразумно.

Карлик пришёл в себя. Взгляд у него прояснился. Он аккуратно свернул папирус с картой и вновь проковылял к своему креслу.

Белшарицар помог ему на него опять взгромоздиться.

Мардук-апла-иддин кажется окончательно успокоился и хотел ещё кое-что сказать, чтобы сгладить свою опрометчивую несдержанность, но тут совсем рядом послышалось конское ржание. Возникла какая-та суматоха. Это видно кто-то подъехал к шатру командующего.

Вскоре полог шатра затрепетал и на пороге его нарисовался начальник охраны Мардук-апла-иддина. Он сообщил, что только что в расположение их лагеря прибыл гонец из Ниневии.

– Он что, от Великого царя? – переспросил карлик появившегося сотника.

– Да, господин, – ответил начальник телохранителей.

– Пусть впустят!

Тут же на пороге появился гонец.

***

Гонец сжал правую руку в кулак и ударил ею себя в грудь, отдав честь командующему, и затем протянул ему свиток с печатью.

Мардук-апла-иддин приложил папирусный список ко лбу, в знак глубокого уважения к тому, кто отправил это послание, и затем развернул его и прочитал.

В нём Ашшурбанапал выражал своё нетерпение в том, что касалось осады Вавилона. По мнению Великого царя, осада неоправданно и слишком уж затянулась, так как продолжалась уже много месяцев. Но в конце своего послания Великий царь подсластил горькую пилюлю: он уведомлял карлика, что в качестве награды за хорошую службу тому выделяются два обширных имения в окрестностях Арбел с полутора тысячами рабов, а также Великий царь сообщал, что передаёт карлику из казны пятнадцать талантов золота! Пятнадцать талантов!

Да-а-а, после этого Мардук-апла-иддин становился не просто богатым, а очень и очень богатым человеком! Теперь он мог безбедно жить и ничего не делать все оставшиеся дни. И даже его потомкам в третьем и четвёртом поколении перепадёт, и они ещё будут припеваючи жить!

«Ну и ла-а-адно, – подумал про себя карлик, – пусть я и не удостоился высшего воинского звания, но мне то что от этого? Разве холодно или жарко?! Надеюсь Бел-ибни в новой должности не будет мне связывать руки и как-то мешать. А вот закончится эта кампания и я смогу жить в своих новых имениях и наслаждаться радостями спокойного и размеренного времяпрепровождения! Что может быть лучше этого? Вот теперь, наконец-то, и женюсь. Да, да! Обязательно! Ведь мне не мало лет! И сколько лет я об этом мечтал! Подыщу себе молодую и красивую жену и затем, наконец-то, заведу деток… Много-много деток. Как же можно жить без наследников? Не-ет, это даже и хорошо, что не его сделали главнокомандующим! Ему будет легче уйти со службы после этой затянувшейся и изнурительной кампании! Об этом он уже думал. Ну а Бел-ибни… Что же, пусть этот великан халдей рвёт себе жилы! Здоровья у него много и сил с избытком! Эта должность как раз для Бел-ибни и подходит!»

– Господин, мне ждать ответ государю? – переспросил надолго задумавшегося карлика гонец.

– Через час ты его получишь! – ответил Мардук-апла-иддин.

Гонец удалился, а вслед за ним покинули шатёр Белшарицар и сотник телохранителей командующего.

***

Мардук-апла-иддин не стал вызывать к себе штабного писца, а сам засел за ответное послание Великому царю Ашшурбанапалу.

Он подставил доску, развернул чистый лист заранее заготовленного папируса и начал своей рукой писать.

Во-первых, он в ответном послании поблагодарил Великого царя за необыкновенную щедрость, в очередной раз изъявил свою преданность и в заключении написал, что им готовится решающий штурм Вавилона и он надеется вскоре доставить к ногам государя живого или мёртвого главного бунтовщика, то есть его сводного брата, и всех его ближайших сподвижников. И, во-вторых, он спрашивал у Ашшурбанапала, что ему делать с многочисленным населением города, когда Вавилон будет захвачен ассирийской армией. А то, что столица Мира падёт, в этом никто уже не сомневался.

Написав лично это послание, карлик скрепил его своей печатью и вызвал гонца.

Тот тут же появился.

Командующий передал послание.

Гонец принял его и переспросил:

– Государю что-то на словах ещё передать?

– Да!

– Говори, командующий.

– Передай мою безмерную благодарность… за его внимание и необыкновенную щедрость! Да, и вот ещё что… Пе-е-ередай… передай государю, что я предприму всё возможное, чтобы как можно быстрее захватить Вавилон! Его осада действительно несколько затянулась. Вавилон обязательно будет взят! А теперь, ступай!

И гонец тут же покинул шатёр командующего.

***

Эйфория от появления эламской армии в Вавилонии у Шамаш-шум-укина прошла. Он уже не тешил себя никакими иллюзиями. Он осознавал, что проиграл, причём проиграл всё, и теперь неминуемо приближалась развязка. Её ещё можно было на какое-то время оттянуть, но избежать её- это было уже нереально. Только находясь в кругу семьи, Шамащ-шум-укин ненадолго забывался от душивших его тяжких мыслей.

Вот и в этот раз он пришёл посмотреть на детей и пообщаться с Эушмиш.

Маленькие бегали и резвились, а более старшие вели себя степенно. Они уже кое-что понимали, и это их не могло не тяготить. Эушмиш за последние дни поблекла. Теперь она не следила за собой, позабыла о своих любимых украшениях и не красилась.

– Ну что, что там слышно об эламитах? – спросила мужа Эушмиш.

Шамаш-шум-укин тяжело вздохнул.

Эушмиш с тревогой в голосе переспросила:

– У них ничего не получилось? Признайся! Это так? Ну, скажи!

– Они разбиты, – не стал скрывать от супруги правду Шамаш-шум-укин.

Наступило молчание. И без того красные глаза Эушмиш наполнились слезами.

Наконец Эушмиш, едва сдерживая рыдания, задала ещё один вопрос:

– Ну, хорошо, эламиты нас не спасли, ну а ты же ещё говорил о каком-то подземном ходе?

– Да, дорогая.

– Он уже обследован?

– Его уже обследовали и где образовались завалы, даже расчистили их.

– Значит, мы можем через него вырваться из Вавилона?

– Я, думаю, мы это сможем сделать, – подтвердил слова супруги Шамаш.

– Тогда чего мы ждём?! С этим нельзя тянуть!

– Не беспокойся. Я распорядился, и завтра же первая группа наших людей по нему направится…– ответил Шамаш-шум-укин.

– А почему не мы? – переспросила Эушимш.

– Почему не мы? Я не могу тебя и детей отправлять первыми. Вначале необходимо всё ещё раз разведать.

– Хорошо. Ну а мы-то, когда отправимся?

– Если всё закончится благополучно для нашей первой группы, то вслед за ней… отправишься и ты с детьми. Следует только немного подождать. Наберись терпения, дорогая, – ответил Шамаш-шум-укин.

Тут к Шамашу подбежал самый младший его сын- пятилетний Урмииш. Он схватил за руку отца и заливисто засмеялся:

– Папа, папа! А я сегодня впервые катался на пони!

Шамаш подхватил Урмииша на руки и прижал его к своей груди:

– Ну и как, сынок, тебе понравилось?

– Здорово! Я ещё хочу!

Шамаш поцеловал сынишку и опустил его на пол, а Эушмиш строго ему выговорила:

– Не мешай нам разговаривать! Иди, играй с братьями, Урмииш!

Урмииш по-детски надул губки и побежал к своим братьям.

Посмотрев ему вслед, Эушмиш уже тихо произнесла:

– За себя я не боюсь… Я боюсь за наших детей. Их ведь может ожидать трагическая участь. Я же знаю, что твой брат их не пощадит. Он изгнал из своего сердца жалость ко всем нам.

Шамаш взял руку Эушмиш в свою и тоже тихо произнёс:

– Будем молиться. Боги должны нам помочь, дорогая…

***

В первую группу, которая направилась по подземному ходу Менгараби, вошло семь человек. И возглавить её насмелился не кто иной, как тесть Шамаш-шум-укина.

Набу-ката-цабат решил лично всё выяснить и окончательно убедиться в том, что этот подземный ход их приведёт к спасению.

Несколько часов визирь и его приближённые пробирались по этому тайному лазу, и вот наконец-то они глубокой ночью вышли на поверхность и оказались на достаточном удалении от города.

Вокруг не было никого, а вдали виднелся Вавилон, Евфрат и огни ассирийского лагеря.

Менгараби обратился к визирю:

– Ну что, господин, куда теперь?

– Мы сейчас направимся на восток. Подальше от ассирийцев. И если поможет нам Мардук, то к утру мы доберёмся до его священной рощи, и там затаимся, – ответил визирь. – Мы будем ждать остальных три дня. А ты, Менгараби, возвращайся в город и поведёшь уже моего зятя, мою дочь и их детей, а также мою супругу и ещё кое-кого. Ступай, и не теряй времени! Да помогут нам великие боги! Я надеюсь, что мы все сможем спастись…

– Повинуюсь, господин! – откликнулся Менгараби и тут же он скрылся в чёрной пасте подземного хода.

К утру визирь и пять человек, его сопровождавших, благополучно добрались до рощи Мардука и там затаились.

***

Время шло.

Шло оно очень томительно и даже нудно.

Рискуя быть раскрытыми не три дня, а почти неделю Набу-ката-цабат ждал своих. Уже всякие мысли полезли в его голову. И, наконец, у Набу-ката-цабата лопнуло терпение, и он отправил на разведку одного из своих людей.

Тот вернулся только к вечеру следующего дня.

– Ну, что там? – спросил сразу же его визирь.

– Плохи дела, господин, – ответил визирю его человек.

Услышав это, визирь побледнел и весь напрягся:

– Ну-у! Не томи, говори! Что там всё-таки случилось?

– Я пробрался как можно ближе к Вавилону и из укрытия всё видел…

– И что ты там увидел?

– Ассирийцы предприняли новый штурм. Они использовали тараны, катапульты и даже огромные передвижные башни… Ассирийцы штурмовали весь день Вавилон и…

– И-и… Ну, что ты замолчал?! Воды в рот набрал?

– О-о-они… о-они…

– Ну-у же!

– Город почти весь объят пламенем.

– Вавилон пал?

– По всей видимости, мой господин…

– О-о, боги! – воздел руки к небу визирь. – За что вы разгневались на меня и мой город?! Почему вы покарали всю мою семью?!– не выдержал и воскликнул пришедший в отчаяние визирь.

– Ассирийцам на этот раз удалось Вавилон захватить, – произнёс как приговор слуга Набу-ката-цабата.

Набу-ката-цабат ничего не смог выговорить в ответ. Он отошёл в сторону, отвернулся от всех и очень долго молчал. Он не хотел, чтобы его приближённые видели выступившие на его глазах слёзы. Он сейчас переживал одну из самых тяжёлых минут в своей жизни. Ему было очень трудно. Он почувствовал, как у него закололо где-то под сердцем или в самом сердце, и он схватился за грудь. Ему было невыносимо больно. Он никогда не чувствовал себя так. Ну и понятно, ведь он потерял почти всех родных ему людей. Каким бы не был чёрствым и прожжённым циником и стяжателем вавилонский визирь, каким бы не был он пройдохой, однако его многочисленная семья для него многое значила. Ради неё он по сути и жил, и всё в этой жизни ради неё делал.

Где-то через час, Набу-ката-цабат немного отошёл и принял решение двигаться на Восток и пробираться к эламской границе, обходя стороной все поселения и избегая встречи с кем-либо.

Набу-ката-цабат ещё не знал, что в Эламе Таммариту уже не правил и в Сузах при поддержке агентуры ассирийцев утвердился Индабигаш.

А ещё разведчик визиря ошибся.

Ассирийцы действительно предприняли очередной штурм Вавилона, и он действительно увенчался успехом. Но только успех этот оказался частичным, потому что ассирийцам удалось захватить лишь Новый город, располагавшийся на левом берегу Евфрата, а вот Старый, имевший наиболее мощные укрепления, по-прежнему защитниками столицы Мира удерживался.

Глава вторая

Саурмаг всегда вставал чуть забрезжит рассвет. И сегодня он так же встал ни свет ни заря. И тут же он прошёл к месту, где сейчас находился его красавец, подбросил ему овса и похлопал по крупу. Тот выгнул шею и радостно заржал, ударил копытами о землю, а потом покосился лиловым глазом на хозяина.

– Хороший мой, хо-о-ороший! – приласкал его Саурмаг.

Его гнедой Орлик вновь в ответ заржал. Он уже пять лет служил ему верой и правдой, и они с ним были как единое целое! Они, по большому счёту, никогда и не разлучались.

Орлик не раз его спасал в жестоких сечах и Саурмаг считал его своим лучшим другом. Он всегда следил за состоянием Орлика, чтобы у того не были сбиты копыта, чтобы Орлик был накормлен, ну и чтобы был здоров. И Саурмаг никогда не жалел на него время. Опытный воин каждый день уделял другу внимание, сам его мыл и расчесывал ему гриву.

Такого же отношения к своим коням Саурмаг требовал и от воинов его полка. Он постоянно внушал подчинённым, что в иных ситуациях только кони могут их спасти. И в подтверждение этого приводил примеры из своей бурной жизни. Ему пришлось пройти через сотни стычек и немало битв, и только благодаря Орлику, а до него его отцу, тоже гнедому жеребцу Аресу, он ещё жив. Поэтому скифы и должны были относиться к своим коням по-особенному.

И ещё…

Как и все прочие соплеменники, Саурмаг не любил осаждать крепости, особенно такие мощные и неприступные, которые были подобны Вавилону. Стихией Саурмага были конный бой и стрельба из лука, и в этом ему не было равных. Но карлик вновь решил поставить на скифов.

Он вызвал Саурмага к себе.

При их разговоре присутствовал и ещё один генерал. Разумеется, это был Белшарицар.

***

Саурмаг появился в шатре карлика, когда тот рассматривал вместе с генералом Белшарицаром план Вавилона. Они кое-что обсуждали и так этим были заняты, что даже не услышали, как вошёл скиф.

Мардук-апла-иддин, указывая пальцем на план, произнёс:

– За долгое время у нас именно здесь появляется возможность прорваться во внутрь города.

– А насколько можно доверять этим людям? – спросил Белшарицар.

– Я в них уверен. Они не просто получают по сорок сиклей серебра, а ещё им и их родным будет дарована жизнь, – заметил Мардук-апла-иддин. – И не разграбят их дома. И потом, их вожак всегда был предан Великому царю и является по-прежнему агентом службы Главного глашатая. И очень хорошо, что его назначили начальником охраны именно этих ворот. Для нас это большущая удача! – карлик потёр руки и тут же с ещё большим вдохновением продолжил: – Люди Шамаша до сих пор не знают, кто на самом деле этот человек, так как он умело скрывает свою истинную сущность. Они нам ненароком сделали большой подарок! Ведь он только притворяется, что всецело предан вавилонскому узурпатору, ну а на самом деле…

Саурмаг топтался с ноги на ногу в ожидании, когда же на него обратят внимание.

Наконец-то, карлик и Белшарицар увидели вошедшего в шатёр скифа.

Мардук-апла-иддин кивнул головой на приветствие Саурмага и попросил его подойти.

Когда военачальник скифов вперевалочку приблизился, карлик спросил его:

– А ты умеешь читать, достопочтенный Саурмаг?

– Письмо мне не ведомо, – ответил стушевавшийся скиф. При этих словах он ещё и покраснел.

– Ну, действительно, а что я об этом скифа спрашиваю? – слегка и в общем-то незлобиво усмехнулся Мардук-апла-иддин. – Хорошо. Тогда внимательно слушай меня, Саурмаг. Объяснять буду всё на словах. А ты запоминай. В Новом городе есть ворота, которые называются Хаббанскими и располагаются они на самой северной его оконечности, у царской цитадели и Летнего дворца. Там, примерно две недели назад, начальником назначили нашего человека. Но, конечно же, защитники об этом не догадываются. И вот из своих подчинённых он подобрал нескольких помощников и следующей ночью он и его люди нам откроют эти ворота. И мы сможем проникнуть через них в город. Первым в город войдёшь со своими воинами ты, Саурмаг…

– Но моей коннице не развернуться внутри города! – попытался возразить скиф.

– А у тебя будет другая задача, – ответил Саурмагу карлик.

– Какая же?

– Вслед за тобой войдёт тяжёлая пехота, – ответил карлик. – И вот она то и будет занимать территорию Нового города, ну а ты и твои скифы… Тебе, и твоим соплеменникам, Саурмаг, необходимо будет как можно быстрее преодолеть расстояние от Хаббанских ворот и доскакать до Внутренних стен и до ворот Сина, и, застав врасплох охрану этих ворот, ворваться вовнутрь Старого города. И там ты уже должен будешь закрепиться. Расстояние достаточно большое, я согласен, но я очень надеюсь на то, что ты сможешь его преодолеть за кратчайшее время и не дашь людям Шамаша опомниться и что-то предпринять. От тебя и от твоих скифов зависит очень многое! Запомни, Саурмаг!

– Я всё понял, командующий! – откликнулся скиф.

Замысел карлика стал предельно ясен. Мардук-апла-иддин решил действовать на опережение. Он хотел застать защитников Вавилона врасплох.

***

– Э-э-эй, сотник, тут тебя кто-то спрашивает, – обратился к Сабууму один из стражников.

Сотник потянулся, нехотя приподнялся с лежака, перепоясался ремнём, обулся в сандалии, которые, как у всех военных, перевязывались высоко, под самыми коленями, и, размашисто почесав бороду, вышел из своей каморки, располагавшейся на самом верху Хаббанских ворот.

Затем он спустился по крутой узкой лестнице и вышел на воздух.

– Кто меня тут искал? – оглядел Сабуум нескольких человек, среди которых было два незнакомца, а остальные являлись стражниками, подчинявшимися ему. Все они толпились перед воротами.

– Ты – Сабуум? – посмотрел пытливо на сотника один из незнакомцев.

– Ну, я, – мотнул своей нечесаной и заросшей головой сотник. Вид у него ещё был тот! Он смахивал скорее не на командира стражников, а на отъявленного разбойника с большой дороги! Впрочем, когда-то он таковым и был. Но это было давно.

– Тогда я к тебе! – произнёс незнакомец.

– А кто ты такой? – криво усмехнулся сотник.

– Я – Харбе-аххе! – ответил незнакомец.

– Харбе-аххе? Хм-м…это мне ничего не говорит, – вновь скривился в усмешке сотник.

– Ну как же? Ты что, уже забыл?! Я же твоей жены родственник. Насилу тебя нашёл! – и новоявленный родственник полез к сотнику обниматься.

– По-остой, постой! – остановил его Сабуум. – Какой такой родственник?! Я тебя что-то не припомню… Да и вообще, я в первый раз тебя вижу. Что ты тут мне непонятное лепечешь…Что пристал? Ты, верно, обознался! Проходи мимо…

– Не спеши, Сабуум. Вот же какой торопыга! Выслушай же меня! – всё не унимался незнакомец.

– Ну-у …Я слушаю…

– Я двоюродный племянник твоей жены!

– И-и-и…

– Мы жили под Борсиппой, но когда пришли проклятые ассирийцы, то решили укрыться в Вавилоне. И только на днях мы узнали, что ты стал шишкой! Вот сестра и послала меня, чтобы я тебя отыскал. И слава Мардуку, я тебя, дядя, нашёл!

Эти слова не убедили сотника. Он по-прежнему ещё сомневался, однако не так активно проявлял уже своё недоверие:

– Н-ну-у…Ну, допустим, и что из этого? Что ты от меня хочешь?

– Ну, не здесь же говорить! – с лица Харбе-аххе сошла улыбка.

Сабуум дал знать новоявленному родственнику жены, чтобы тот зашёл с ним в башню, и они стали подниматься наверх, в каморку сотника.

***

Когда они поднялись и остались наедине, выражение лица у незнакомца тут же изменилось. Он совсем перестал улыбаться и стал более чем серьёзен.

– Слушай меня, Сабуум, – произнёс незнакомец уже совсем другим голосом. – Я – на самом деле не родня тебе, я – человек Главного глашатая и слуга Великого царя Ашшурбанапала. Я начальствую над всеми, кто находится в Вавилоне и не нарушил клятву, и по-прежнему верен империи и Великому царю!

После этих слов незнакомец показал сотнику медную бляшку, на которой был изображён герб тайной ассирийской службы:

– Ну, что, ты убедился? – усмехнулся незнакомец.

Глаза у сотника округлились:

– Та-а-ак, зна-ачит… з-з-значит, это ты командуешь нами всеми?!

Незнакомец кивнул головой:

– Я!

Сотник нервно потеребил нечёсаную бороду, и стало видно, как его пальцы внезапно задрожали.

– Мда-а-а…первый раз с тобой сталкиваюсь… Во-от, значит, как…А как т-т-тебя на самом деле звать?

– А это не важно! Однако меня по-прежнему называй Харбе-аххе, – продолжил незнакомец, – и я по-прежнему буду считаться твоим родственником. Ты же и твои люди уже получили серебро?

– На днях.

– Всё до последнего сикля?

– Сполна!

– Значит, теперь пора исполнить то, что вы должны сделать за полученное серебро.

– Ко-огда? – дрогнувшим голосом пролепетал сотник.

– Сегодня…

– С-с… что, уже… у-у-уже сегодня? – жила с права на шеи у сотника набухла и нервно задёргалась

– И-и-именно! Именно сегодня! – подтвердил незнакомец. – Сделаете это в полночь. Во время третьей стражи.

После некоторого молчания, Харбе-аххе продолжил:

– Сколько под твоим началом людей?

– Тридцать. Дежурим не все, а по очереди. По шесть человек.

– И скольким ты можешь из этих тридцати доверять?

– Двоим. Я их посвятил в наши дела. И поделился с ними серебром.

– Сделаешь так, – продолжил Харбе-аххе, – чтобы в полночь эти двое и заступили на охрану ворот. В третью стражу. Ну а остальных… Найди предлог и как-то удали … или отправь их куда-нибудь подальше… Что бы они не путались под ногами и никак тебе не помешали. И вот уже со своими посвящёнными людьми, в назначенный час ворота и откроете. Пусть каждый из твоих посвящённых в наши замыслы людей повяжет голову белой ленточкой. И тоже самое пусть сделают их родственники. Тогда их ассирийцы не тронут. Ты всё понял?

Сотник кивнул головой.

Больше ничего не сказав, мнимый Харбе-аххе покинул башню.

***

Ночь стояла безлунная, по-особенному тёмная. Тучи надёжно закрыли месяц.

Сабууму не спалось. Он очень нервничал. И он понимал, что уже через несколько часов произойдёт что-то ужасное и непоправимое.

Великий город, который неслучайно тогда называли столицей Мира, блистательный Вавилон, державшийся уже больше двух лет, может пасть. А за этим страшно подумать, что последует…

Будут жертвы. Причём, будут многотысячные жертвы.

Было понятно, что ассирийцы мало кого пощадят. Это уже стало совершенно ясно после того, как пали те города, которые осмелились выступить на стороне Шамаша.

Захватив эти города, воины Ашшурбанапала в них не просто бесчинствовали, а грабили и истребляли тысячи людей, и устраивали зверства и жуткие расправы над побеждёнными.

Сабуум уже давно пожалел, что связался с ассирийцами. Он вышел наверх башни и устремил свой взгляд на ассирийский лагерь.

Лагерь вражеского войска вроде бы был погружён в покой, там не слышно и не видно было никакого движения, но сотник понимал, что всё это было обманчиво. Ассирийцы не спали, а бодрствовали, и готовились совершить бросок и скрытно, не зажигая огней, подбирались к воротам, которые им должны были уже через пару часов открыть.

Пора было спускаться.

Сабуум тяжело вздохнул, поправил на своей патлатой голове белую ленточку и стал сходить по ступеням вниз.

***

– Ну что? – обратился к нему один из его приближённых, стражник по имени Адариту. – Назначенное время приближается?

Сотник заколебался. «Какой же я дурак! – пронеслась мысль в голове Сабуума. – Я же сам вызвался помогать ассирийцам! Са-а-ам! По доброй воле. Никто меня не принуждал. Конечно, если я не выполню поручение Харбе-аххе, то со мной жестоко расправятся, меня убьют, и вырежут безжалостно всю мою семью, а с другой стороны я буду повинен в массовом убийстве вавилонян. А кого из них не убьют, того обязательно продадут в рабство. А значит, неизбежно пострадают и кто-то из его пусть и не самых близких, но дальних родственников, и пострадает помимо этого множество его друзей и хороших знакомых. Тех людей, которых он знал с детства, и с которыми он прожил практически всю свою жизнь. Получается, что свершится что-то чудовищное. Самое трагичное и непоправимое, что можно только представить.»

Сабуум уже не знал, что ему делать.

И тут в ворота с внешней стороны постучали. Это был подан условленный знак.

Адариту вопросительно посмотрел на сотника:

– Начальник, уже пора открывать… Помоги же мне. – И Адариту повернулся к сотнику спиной и потянулся к засову. Это было громоздкое сооружение и с ним одному человеку невозможно было справиться.

Адариту подлаживался и так, и эдак, пыхтел и никак не мог тяжеленный засов отодвинуть, а Сабуум всё ещё медлил.

– Начальник, – повернулся к сотнику подчинённый, – ну что ты стоишь? Помогай же! Чего ты замешкался?! У меня не получается…Мне одному не под силу! Он тяжеленный.

– Сейчас! С-с-сейчас я тебе помогу…– откликнулся, наконец-то, Сабуум.

Сабуум приблизился к Адариту и… резким движением выхватив из-за пояса кинжал, вонзил его Адариту в спину. Затем выдернул лезвие из напарника и вновь вонзил в Адариту свой кинжал. Вонзил глубоко, по самую рукоятку.

Сотник передумал открывать ворота. Он решил пожертвовать собой и всей своей семьёй, но не допустить падение родного города, в котором он прожил всю жизнь.

Дважды пронзённый кинжалом сотника, Адариту захрипел и осел. Струйка крови вытекла из его рта. Глаза у Адариту уставились куда-то в небо и на лице застыла странная гримаса.

Сабуум оттащил от ворот стражника и не успел обернуться, как его уже пронзил со спины чей-то дротик.