Kitabı oxu: «Похоже, я попала 3»

Глава 1

От слов Василисы в комнате будто воздух украли. Все разом замолчали, и тишина эта была такой густой, что в ней можно было утонуть. Стало по-настоящему страшно. Не так, как перед дракой, когда кровь стучит в висках, а по-другому – тихо, холодно и очень липко. Даже пламя свечи на столе замерло, а тени на стенах избы стали гуще и злее. Яга… побеждена. Эта простая мысль никак не хотела укладываться в моей голове. Яга, которая казалась силой природы, вечной, как лес, – и вдруг проиграла?

– Что за бредни? – первым взорвался Соловей-Разбойник. Он так грохнул кулаком по столу, что глиняные кружки подпрыгнули и жалобно звякнули. – Какой ещё колдун? Имена, прозвища, особые приметы! Да мы его живо отыщем и на ремешки для порток порежем!

– Если бы всё было так просто, атаман, – спокойно, но с ледяной ноткой в голосе ответила Василиса. Её взгляд был твёрд, как сталь. – Его нельзя просто найти. И уж тем более порезать на ремешки. Хотя бы потому, что это не один колдун.

Дмитрий, до этого сидевший прямо и неподвижно, словно каменное изваяние, медленно подался вперёд. Его красивое лицо превратилось в маску предельной сосредоточенности.

– Не один?

– Их трое, – произнесла Василиса, и каждое её слово падало в тишину, как камень в бездонный колодец. – Или было трое. Древние, как сам этот мир. У них нет имён, которые мы с вами могли бы произнести. Но в старых-старых легендах, тех, что рассказывают только шёпотом у затухающего костра, их называют Горынычами.

Я нервно сглотнула. Горынычи. Звучало как-то по-детски, сказочно. Змей Горыныч, три головы, огонь из пасти. Но в том, как это сказала Василиса, не было ни капли сказки. Только древний, первобытный ужас. Рядом со мной Аглая, наша мудрая и строгая знахарка, тихо охнула и мелко перекрестилась. Её лицо, обычно такое спокойное и уверенное, стало серым, как пепел.

– Я слышала… – прошептала она, глядя в одну точку. – Бабка моя рассказывала. Думала, сказки это всё, страшилки для непослушных детей…

– Это не сказки, – твёрдо сказала Василиса. – И это не змеи с тремя головами, как вы могли подумать. Это три брата-колдуна. Когда-то, на заре времён, они правили этими землями. И не огнём и мечом, нет. Их оружие было куда страшнее.

Она обвела нас долгим, тяжёлым взглядом, задерживаясь на каждом.

– Они правили с помощью магии подчинения. Они не убивали своих врагов. Они… даровали им счастье.

– Счастье? – хмыкнул Соловей, недоверчиво потирая подбородок. – Это что ещё за фокусы? Подарил врагу мешок золота, и он тебе друг навеки?

– Нет, – покачала головой Василиса. – Всё намного, намного хуже. Представь, атаман, что у тебя больше нет никаких забот. Тебе не нужно думать, где достать еду, как защитить своих людей, кого опасаться. Ты просто… счастлив. У тебя нет желаний, нет страхов, нет злости. Нет воли. На твоём лице сияет блаженная улыбка, и ты готов выполнить любой приказ своего благодетеля, потому что он избавил тебя от самого страшного бремени – от самого себя. Вот такое счастье они дарили.

У меня по спине пробежал ледяной ручеёк. Я представила себе целые деревни, целые города таких вот счастливых людей с пустыми глазами и глупыми улыбками. Живые куклы. Это было страшнее любой резни, любой войны.

– Они отнимали волю, – глухо произнёс Фёдор. Он, как всегда, немногословный, понял самую суть.

– Именно, – кивнула Василиса. – И против этого не действовало ни одно оружие, ни одна броня. Как можно сражаться с тем, кто предлагает тебе покой и безграничную радость? Их власть росла, и казалось, скоро весь мир превратится в одно большое пастбище безвольных, улыбающихся овец. И тогда на их пути встала Яга.

Она замолчала, давая нам осознать услышанное. Шишок на моём плече, кажется, перестал дышать и вцепился в мою рубаху своими веточками-лапками.

– Она не могла победить их в открытую, – продолжила советница, и в её голосе зазвучало глубокое уважение. – Нельзя развеять счастье заговором или проклясть того, кто уже ни о чём не думает. Поэтому она поступила иначе. Она не стала сражаться с их магией. Она стала сражаться с ними самими. Она насылала на них болезни, путала им дороги, сталкивала их лбами, воровала их силу по крупицам. Она была хаосом против их идеального порядка. Дикой, непредсказуемой силой против их убаюкивающего контроля.

Василиса тяжело вздохнула, и плечи её на миг опустились.

– Битва длилась десятилетиями. Яга не смогла их уничтожить. Но она смогла их измотать. Она истощила их так, что они потеряли почти всю свою мощь и впали в спячку, спрятавшись где-то на дальнем, холодном севере. Но и сама Яга заплатила за это страшную цену. Она отдала почти всю свою силу, чтобы лишь усыпить их. Она не победила. Она добилась ничьей. Очень, очень дорогой ничьей.

Теперь всё встало на свои места. Почему Яга такая… уставшая. Почему она не вмешивается сама во все эти дела с Железным Князем. Почему она выбрала меня.

– И теперь Князь… – начала я, но голос сорвался.

– Да, – закончила за меня Василиса. – Каким-то образом Железный Князь узнал эту легенду. Он нашёл одного из братьев. Ослабленного, но всё ещё невероятно могущественного. И он натравил его на тебя, Ната. Потому что твоя сила, эта дикая, живая энергия, которую в тебе пробудила Яга – единственное, чего они боятся. Ты для них – новая Яга.

– Ой, всё… – пропищал Шишок мне на ухо таким тоненьким голоском, что я едва его расслышала. – Я в обмороке, официально, не кантовать. Можете съесть мои запасы орехов, мне уже всё равно…

Я искоса глянула на Фёдора и Соловья. Они даже ухом не повели, полностью поглощённые рассказом. Зато глаза Василисы на мгновение скользнули по моему плечу, и она едва заметно кивнула, словно говоря: «Слышу твоего паникёра».

Но мне было не до Шишка. Я смотрела на свои руки. Обычные руки. Те самые, что недавно превратили в пыль зачарованный меч Тугарина. Значит, вот оно что. Это не просто какой-то дар. Это оружие. Оружие против врага, которого боится даже сама Баба-Яга. Ответственность, свалившаяся на меня, была такой тяжёлой, что, казалось, я сейчас просто провалюсь сквозь пол этой избы.

– Так что же нам делать? – спросил Дмитрий. Его голос был спокоен, но я видела, как напряглись желваки на его скулах. Он уже не просто слушал, он просчитывал варианты. – Как драться с врагом, который не дерётся? Как победить того, кто предлагает тебе сдаться и стать счастливым?

– Я не знаю, – честно ответила Василиса. – Яга смогла лишь измотать их. Но у неё были на это долгие десятилетия. У нас же, боюсь, нет и нескольких дней. Я приехала, чтобы предупредить вас. Чтобы вы понимали, с чем на самом деле имеете дело.

Она поднялась, высокая, статная, и её тень легла на нас, как крыло огромной тёмной птицы.

– Готовьтесь, дети. Железный Князь, Тугарин, их механические волки – всё это было лишь детскими играми в песочнице. Ваша настоящая битва ещё впереди. И это будет битва не за дгород и даже не за княжество. Это будет битва за ваши души.

* * *

Когда скрип колёс повозки Василисы затих вдали, тишина обрушилась на лавку Аглаи. Не та тишина, что бывает в лесу, полная жизни и шёпотов, а мёртвая, вязкая, как болотная трясина. Она забивалась в уши, давила на плечи, заставляла сердце спотыкаться. Я сидела за столом, уставившись на свои руки, и видела только одно: лицо Яги, искажённое болью. Проиграла. Даже она, великая и ужасная, проиграла.

Рядом со мной за столом застыли остальные. Соловей, обычно шумный и наглый, сжал кулаки так, что побелели костяшки. Дмитрий, всегда безупречный, сидел неестественно прямо, и только тонкая жилка, пульсирующая на виске, выдавала его напряжение. Фёдор превратился в гранитную скалу, его лицо ничего не выражало, но я чувствовала, как внутри него бушует глухая ярость. Даже Аглая замерла у печи, уронив на пол ухват.

– Да что же это такое! – раздался над ухом тоненький, трагический писк. Шишок, лежавший на моём плече, картинно раскинул лапки-веточки. – Душа моя покинула это бренное шишечное тело. Я холодею! Ната, пощупай, я совсем остыл! Несите на поминки самые лучшие кедровые орешки, да побольше!

Я машинально почесала его колючий бок. У самой внутри всё превратилось в ледышку. Новая Яга. Эти два слова звучали как приговор, написанный на серой могильной плите.

– Что расселись, как вороны на погосте? – первым взорвался Соловей-Разбойник. Он вскочил так резко, что лавка за ним с грохотом упала. – Ну идёт на нас эта нечисть трёхголовая! И что с того? Голов больше – рубить веселее будет! Встретим, как положено!

Он принялся метаться по лавке, от стены к стене, размахивая руками, словно уже рубил невидимые головы.

– И что ты им сделаешь? – ледяным тоном прервал его Дмитрий. Он единственный, кто не пошевелился, но его спокойствие было страшнее любой паники. – Предложишь им познакомиться с твоим топором? Василиса же ясно сказала: они не сражаются. Они дарят счастье. Как ты будешь рубить голову человеку, который смотрит на тебя с улыбкой до ушей и предлагает вечный покой?

Соловей замер на полушаге. Его простая разбойничья логика, где на любую проблему был один ответ – сила, дала трещину. Он растерянно моргнул и посмотрел на Фёдора, ища поддержки. Но охотник по-прежнему молчал, глядя в одну точку. Его огромные ладони, лежавшие на коленях, медленно сжимались и разжимались.

– Паника – худший советчик в любом деле, – продолжил Дмитрий, беря ситуацию под свой контроль. В нём проснулся купец, для которого любой хаос – лишь неупорядоченные данные. – Давайте рассуждать здраво. Разложим всё по полочкам. Итак, что мы имеем? Факт первый: враг, против которого обычное железо бессильно. Факт второй: этот враг идёт не просто так, а конкретно за Натой, за её силой. Факт третий: единственный человек, который знает, что это за твари, – Баба-Яга. Которая, к слову, уже им проиграла.

Он обвёл нас тяжёлым взглядом. Каждое его слово было как удар молота. Просто, страшно и до тошноты правильно.

– Значит… – я сама удивилась, как твёрдо прозвучал мой голос, – мне нужно к ней. К Яге.

Фёдор тут же вскинул голову. В его глазах полыхнул такой огонь, что я невольно отшатнулась.

– Ты никуда одна не пойдёшь, – глухо, как будто из-под земли, произнёс он. Каждое слово давалось ему с трудом. – Я иду с тобой.

– Нет, – я покачала головой, стараясь говорить мягко, но твёрдо. – Ты нужен здесь, Фёдор. Гораздо нужнее. Если я уйду, Вересково останется без защиты. Железный Князь не будет ждать, пока я бегаю по лесам в поисках старой ведьмы. Он ударит снова. И на этот раз пошлёт не только кавалерию. Ты и Соловей… вы должны остаться. Учить людей, готовить оборону. Встретить его, если потребуется.

– Девчонка дело говорит, – неожиданно хмыкнул Соловей, перестав метаться. Он остановился посреди избы и скрестил на груди могучие руки. – Нам тут надо такую кашу заварить, чтоб Князь юшкой своей железной захлебнулся, как сунется. Из этих твоих крестьян, конечно, вояки, как из меня царевна, но если их как следует разозлить и научить паре трюков…

Он хищно улыбнулся. Было видно, что мысль превратить мирных пахарей в отряд отчаянных партизан ему очень даже по душе.

– Хорошо, – коротко, как выстрелил, бросил Фёдор. Я видела, каких неимоверных усилий ему стоило это согласие. Он смотрел на меня так, будто провожал в последний путь. – Мы останемся. Сделаем из Вересково осиное гнездо. Но ты… ты береги себя. Слышишь?

– Ну а я? – с кривой усмешкой спросил Дмитрий, обращаясь ко всем и ни к кому. – Моя роль в этом спектакле какова? От трёхголовых колдунов звонкой монетой не откупишься, шпионской сетью их не опутаешь.

– Вот тут ты ошибаешься, – возразила я, и в голове вдруг всё встало на свои места, словно кто-то зажёг свечу в тёмной комнате. – Именно твоя сеть нам и нужна. Эта их магия… эта «счастливая чума», как ты её назвал. Она же не появится везде и сразу. Она будет ползти, как зараза, из деревни в деревню. Люди будут становиться… счастливыми. И никто даже не поймёт, что это война. Нам нужно знать, где она появится. Отслеживать каждый слух, каждую байку о деревеньке, где внезапно все стали добрыми и беззаботными. Ты сможешь это сделать?

Дмитрий подался вперёд, и в его глазах загорелся азартный огонёк. Купеческая жилка взяла своё.

– Смогу ли я? Ната, ты только что дала мне самую интересную торговую задачу в моей жизни! Отслеживать распространение счастья, как будто это мор или новая пряность! Это же гениально! Мои люди есть в каждой деревне, в каждом трактире, на каждом постоялом дворе. Я составлю тебе карту этой заразы! Ты будешь знать о каждом шаге Горынычей раньше, чем об этом догадается сам Князь!

И вот он, план. Безумный, отчаянный, но всё-таки план. Он родился из нашего общего страха и упрямства. Каждый нашёл своё место.

Фёдор и Соловей – это будет наш кулак. Сила, которая встретит врага здесь, в Вересково.

Дмитрий – наши глаза и уши. Его шпионы и деньги станут нашей разведкой.

А я… я должна была стать наконечником копья. Отправиться в самое логово зверя, к старой ведьме, чтобы найти оружие против врага, которого никто не знал, как победить.

– Опять к этой страшной бабке? – тут же ожил Шишок, вскакивая на ноги. – Ната, ты в своём уме? Она же меня в прошлый раз чуть в ступку не истолкла! А теперь, когда она сама еле живая, она точно решит подкрепиться! Молодой, сочной, питательной шишкой! Я же для неё деликатес! Нет, нет и нет! Я объявляю сидячую забастовку! Ложись, кто со мной!

– Значит, решено, – подытожил Дмитрий, не обращая внимания на панические вопли, которых не слышал. Он поднялся, расправляя плечи, снова полный энергии и деловой хватки. – Соловей, Фёдор, с вас – армия. Я немедленно отправляю гонцов и начинаю собирать информацию. Ната…

Он подошёл ко мне, и на мгновение его лицо стало серьёзным, без привычной иронии.

– Тебе нужен быстрый конь и хорошая карта. Я всё организую. И возьми это.

Он протянул мне небольшой, но увесистый кожаный кошель, приятно звякнувший монетами.

– Не нужно, у меня есть, – я попыталась отказаться.

– Нужно, – отрезал он. – Дорога длинная и непредсказуемая. А доброе слово приятно, но за него в трактире не накормят. Считай это первым вложением в наше общее предприятие по спасению мира.

Я посмотрела на Фёдора. Он тоже поднялся и шагнул ко мне с другой стороны. Неловко кашлянул и протянул свой охотничий нож в потёртых кожаных ножнах.

– Он острый. И в руке хорошо лежит. В лесу… всякое бывает. Пригодится.

Я взяла тяжёлый, пахнущий сталью, лесом и дымом нож. Потом взяла кошель Дмитрия. Один давал мне возможность выжить в мире людей, второй – в мире дикой природы.

Страх никуда не делся. Он всё так же сидел холодным комком где-то под рёбрами. Но теперь рядом с ним зародилось что-то ещё. Тёплое, твёрдое и очень упрямое. Решимость. Я посмотрела на лица своих друзей, на этих трёх таких разных мужчин, готовых поставить на кон всё ради нашей безумной затеи.

Я – ведьма-самоучка. Фёдор – охотник. Дмитрий – купец. Соловей – разбойник с большой дороги. Странная у нас собралась компания для спасения мира. Но другой не было.

– Я отправлюсь на рассвете, – сказала я, и это прозвучало как клятва.

Обратной дороги не было. Только вперёд – в самую пасть к старой ведьме и, возможно, к своей собственной судьбе.

Глава 2

Рассвет прокрадывался в мир на цыпочках, серый и стылый, словно кто-то высыпал на небо ведро мокрой золы. Он нехотя цеплялся за верхушки сосен, будто боялся увидеть, что принесёт с собой этот новый, полный тревог день. Я стояла у самой околицы, поглубже запахиваясь в тяжёлый овчинный тулуп, который с плеча отдал мне Фёдор. Рядом со мной топтались на промёрзлой земле они оба. Моя нелепая, удивительная, невозможная гвардия.

Фёдор, как всегда, молчал. Он просто смотрел на меня, не отрываясь, и в его обычно спокойных глазах плескалось столько неприкрытой тревоги, что у меня предательски защемило сердце. Хотелось всё отменить, развернуть коня и остаться здесь, в этом тихом городке, где всё было понятно и просто.

Дмитрий, напротив, суетился и излучал бодрость. Он уже в десятый раз обошёл моего коня, проверяя, надёжно ли закреплены перемётные сумы. Казалось, он умудрился запихнуть в них половину своей купеческой лавки, на все случаи жизни.

– Так, слушай сюда, – деловито начал он, поправляя ремень на одной из сум. – Здесь лепёшки, свежие. Тут мясо вяленое, хватит надолго. Вот это – тёплая накидка на случай дождя, не промокает. А вот здесь… – он вдруг понизил голос до заговорщицкого шёпота и подмигнул, – фляжка с отличным южным вином. Согревает лучше любого костра, а уж храбрости придаёт – проверено на себе!

– Спасибо, – я попыталась улыбнуться, но губы слушались плохо, и улыбка вышла кривой и жалкой.

– Ната, ну может, не надо? – заскулил прямо в ухо Шишок, вцепившись своими веточками-лапками в меховой воротник так, словно его вот-вот унесёт ураганом. – Ну куда ты одна? Там же страшно! И холодно! И наверняка голодно! А тут так хорошо! Аглая пирожки с грибами обещала испечь! С гри-ба-ми! Ты слышишь? Это же божественная идилия! А ты меняешь её на какую-то сомнительную поездку в неизвестность!

Я сделала вид, что не слышу его панического писка, и подошла к Фёдору. Он неловко кашлянул, словно собираясь сказать что-то важное, но в итоге лишь протянул руку к моему поясу, где висел его охотничий нож. Он отдал мне его ещё вчера, но сейчас, видимо, хотел убедиться, что он на месте. Его огромные, твёрдые от мозолей пальцы на мгновение коснулись моей ладони, и по руке тут же пробежала волна тепла.

– Возвращайся, – хрипло сказал он. Всего одно слово, но в нём было всё: и просьба, и приказ, и надежда.

– Обязательно, – пообещала я, и голос мой прозвучал твёрже, чем я ожидала. Это было похоже на клятву.

Ловким движением я запрыгнула в седло. Конь, щедрый подарок Дмитрия, нетерпеливо затанцевал на месте, выпуская из ноздрей облачка пара. Я в последний раз обернулась. Хмурый охотник и нарядный купец стояли плечом к плечу, глядя мне вслед.

Первым делом – к Кощею. Это решение пришло в голову внезапно, но я сразу поняла, что оно единственно верное. Яга была где-то далеко, в дремучем лесу, а Кощей… Кощей был относительно рядом. И уж он-то точно знал об этом мире куда больше, чем все знахарки и мудрецы вместе взятые. Да, он злодей, циник и вообще неприятный тип. Но он был древним. А значит, он не мог не слышать о Горынычах.

Дорога до его мрачной твердыни показалась мне бесконечной. Лес вокруг менялся с каждым часом. Весёлые светлые берёзки уступили место корявым, поросшим мхом елям, которые тянули к тропе свои узловатые лапы. Звонкие птичьи трели смолкли, и их сменила гнетущая, гулкая тишина. Даже неугомонный Шишок притих и только изредка жалобно всхлипывал у меня под ухом.

Когда из-за серых скал показались чёрные, будто опалённые огнём, башни его замка, у меня внутри всё сжалось от неприятного холода. Огромные ворота, скрипнув так, словно жаловались на свою тяжёлую долю, медленно отворились сами собой, приглашая войти. Я въехала в пустой двор, спешилась и, оставив дрожащего коня, решительно шагнула в полумрак тронного зала.

Он сидел на своём троне из чёрного, как ночь, камня. Всё такой же тощий, бледный и до жути элегантный в своём тёмном кафтане. На его тонких, бескровных губах играла привычная ядовитая усмешка.

– Какая приятная неожиданность, – протянул он своим скрипучим, похожим на шорох старого пергамента голосом. – Дикая ведьмочка собственной персоной пожаловала в мои скромные чертоги. Что же случилось, дитя? Сбежала от своих «деревенских» ухажёров? Решила променять их топор и тугой кошель на вечную жизнь и несметные сокровища? Решение похвальное. Хотя и несколько запоздалое.

– Я пришла за советом, Кощей, – сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

Он лениво приподнял тонкую бровь. Его холодный взгляд скользнул по моему плечу, где Шишок отчаянно пытался притвориться частью мехового воротника. Фамильяр испуганно пискнул и замер окончательно.

– Советом? – переспросил он с издевкой. – Я не раздаю советы бесплатно, девочка. Особенно тем, кто когда-то имел глупость отказаться от моего более чем щедрого предложения.

– Я заплачу. Мне нужно знать всё, что ты знаешь о Горынычах.

Одно это слово заставило его замолчать на полуслове. Ядовитая усмешка медленно сползла с его лица. Он выпрямился на троне, и его глаза, обычно полные ледяной скуки и насмешки, вдруг стали тёмными и глубокими, как заброшенные колодцы. Он долго, очень долго молчал, глядя куда-то сквозь меня, и в этой внезапной тишине было больше угрозы, чем в любом его колком слове.

– Откуда… – наконец произнёс он, и голос его прозвучал глухо и совершенно по-чужому, – ты знаешь это имя?

– Мне рассказала Василиса Премудрая. Железный Князь натравил одного из них на меня.

Кощей медленно, плавно поднялся с трона. Он больше не походил на скучающего аристократа. Теперь передо мной стоял тот, кем он и был на самом деле – древнее, бессмертное и невероятно опасное существо.

– Значит, Глеб всё-таки разбудил это старое зло, – пробормотал он так тихо, что я едва расслышала. – Глупый, самонадеянный мальчишка. Он играет с огнём, который сожжёт не только его врагов, но и его самого вместе с его железными игрушками.

Он медленно зашагал по залу, и его шаги гулко отдавались от каменных стен, словно удары молота.

– Василиса не соврала тебе, дитя. Всё, что она рассказала – правда. И про братьев, и про их так называемое «счастье», и про Ягу. Я помню то время. Весёлое было времечко, да. Целые города улыбающихся идиотов. Отвратительное, тошнотворное зрелище.

– Но как их победить? Яга не смогла. Что же смогу я?

Он резко остановился и в упор посмотрел на меня. В его взгляде больше не было насмешки. Только холодная, трезвая и какая-то даже пугающая оценка.

– Яга сражалась с ними не силой, а сутью, – медленно, словно выковывая каждое слово из металла, произнёс он. – Она была живым хаосом, а они – мёртвым порядком. Она была дикой, необузданной природой, а они – клеткой, пусть и позолоченной. Огонь не тушат огнём, девочка. Его тушат водой. Ищи свою воду.

– Свою воду? – растерянно переспросила я. Голова шла кругом от его загадок. – Что это значит? Какую ещё воду?

– Думай, девочка, думай, – он снова скривил губы в подобии улыбки, но она получилась какой-то усталой и горькой. – В тебе течёт сила Яги, но ты – не Яга. Ты другая. Твоя суть совершенно иная. В этом твоя слабость и в этом же твоя главная, сокрушительная сила.

– Тогда дай мне оружие! – взмолилась я, чувствуя, как отчаяние подступает к горлу. – Меч, который сможет их ранить. Кинжал, пропитанный ядом. Хоть что-нибудь!

Кощей рассмеялся. Холодным, скрипучим, мёртвым смехом, от которого у Шишка застучали его несуществующие зубы.

– Оружие? Глупое дитя. Никакой меч не сможет разрубить улыбку. Никакой яд не отравит всеобщее счастье. Против них нет оружия. Есть только… противоядие. И оно уже в тебе самой.

Он вернулся к трону, порылся где-то в его каменных недрах и вытащил какой-то небольшой предмет.

– Я не дам тебе оружия, – сказал он, снова подходя ко мне. – Но я дам тебе это. Считай это платой за то, что ты принесла мне такие интересные новости.

Он вложил мне в ладонь что-то холодное, тяжёлое и гладкое. Я опустила взгляд. Это было маленькое круглое зеркальце в простой, тусклой медной оправе. Стекло было мутным, старым, испещрённым царапинами. Оно почти ничего не отражало, лишь какие-то смутные тёмные пятна.

– Что это? – разочарованно выдохнула я.

– Полезная вещица, – ответил Кощей, и в его глазах снова блеснули знакомые насмешливые искорки. – Оно покажет тебе не то, что есть, а то, чем является на самом деле. Поверь мне, иногда это куда важнее.

Он резко отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

– А теперь уходи. И постарайся не умереть слишком быстро. Будет ужасно скучно, если они превратят тебя в очередную улыбающуюся дурочку.

Я вышла из тронного зала, крепко сжимая в руке бесполезное, на первый взгляд, зеркальце. На улице уже сгущались сумерки. Я молча вскочила на коня и, не оглядываясь, поехала прочь от этого проклятого места.

– Ну что? Что он сказал? – тут же затараторил пришедший в себя Шишок. – Он дал нам супероружие? Огненный меч? Молот-землетряс? Может, шапку-невидимку?

– Он дал нам зеркало, – глухо ответила я, не глядя на него.

– Зеркало?! – взвизгнул фамильяр так пронзительно, что конь под ним испуганно дёрнул ушами. – Мы идём на битву с концом света, а он дал нам зеркало?! Зачем?! Чтобы мы причёску поправляли перед смертью?! Ну спасибо, удружил, старый скряга!

Я не ответила. Я просто ехала по темнеющему лесу, а в голове у меня снова и снова крутились его слова. «Ищи свою воду». «Оно покажет не то, что есть, а то, чем является». Загадки. Сплошные проклятые загадки. Но где-то в самой глубине души шевелилось странное чувство, что старый лич не обманул. Он действительно дал мне совет. Может быть, самый важный в моей жизни. Вот только понять бы ещё, что он на самом деле имел в виду.

* * *

Я не поехала к Яге, а вернулась обратно в Вересково злая, как сто чертей, и уставшая, как ломовая лошадь. Надо обдумать слова, сказанные Кощеем. Старик снова меня запутал. Пока что я вижу, что поездка к Кощею оказалась пустой тратой времени. Ничего, кроме новых загадок и старого, бесполезного зеркала, которое теперь мёртвым грузом лежало в моей сумке. «Ищи свою воду». Легко ему говорить! Я несколько дней ходила сама не своя, словно пришибленная, и то и дело повторяла про себя эту дурацкую фразу. Что за вода? Где её искать? Я смотрела на воду в ведре, на ручей за околицей, на дождь, который уныло моросил вторые сутки. Никаких озарений. Только тоска и глухое, подступающее к горлу отчаяние.

В городе тем временем кипела работа. Соловей-Разбойник с каким-то садистским удовольствием гонял ополченцев по раскисшей от дождя поляне. Мужики, пыхтя, бегали по грязи, а атаман стоял под навесом и орал на них так, что листья с берёз сыпались. В другом конце поляны Фёдор спокойно и методично учил мальчишек стрелять из лука. Он не кричал, говорил тихо, но его слушали, затаив дыхание. Дмитрий куда-то исчез, но от него то и дело прилетали гонцы с записками, которые он велел передавать только мне в руки. Я читала их, и по спине бежали мурашки. «Деревня Клюквино. Все счастливы. Урожай сгнил на корню, а они песни поют и хороводы водят». «Трактир „Кривая берёза“. Хозяин раздал всё пиво бесплатно. Улыбается, говорит, что деньги – это тлен». «Счастливая чума» расползалась по княжеству, как масляное пятно по воде. А я сидела здесь, в Вересково, и не могла понять, что мне делать.

– Так, ведьма, хватит киснуть! – в один из таких серых, тоскливых дней заявил Соловей. Он бесцеремонно вошёл в лавку, схватил меня за руку и выволок на улицу. – Пока ты тут сопли на кулак мотаешь, враг не дремлет. Буду учить тебя мечом махать. В жизни всё пригодится.

– Да не умею я, – попыталась я отбиться, но куда там. Хватка у него была железная.

Он всунул мне в руку тяжёлый, неудобный меч и встал напротив. Клинок показался мне неподъёмным.

– Ничего сложного. Главное в этом деле – злость. Представь перед собой самого ненавистного врага и руби! Вот так!

Соловей сделал несколько таких быстрых и точных выпадов, что воздух вокруг него загудел. Я попробовала повторить. Получилось нелепо и смешно. Меч болтался в руке, как оглобля, я чуть не споткнулась о собственные ноги и едва не отрубила себе палец.

– Ой, всё! – трагически простонал Шишок, который сидел на заборе и грыз орех. – Ната, брось эту железку! Ты с ней выглядишь, как корова на льду! Не твоё это! Тебе бы лучше травы собирать, а не вот это вот всё!

Фёдор, наблюдавший за нашими «тренировками» со стороны, только хмурился. Он-то знал, что моя сила не в железе. Его молчаливое осуждение действовало на нервы даже больше, чем крики Соловья.

– Да что ж ты за девчонка такая! – не унимался атаман, теряя терпение. – Злее надо быть! Яростнее! Давай, представь, что я – Железный Князь! Руби меня!

Я замахнулась, вкладывая в удар всё своё раздражение, усталость и отчаяние. Меч со свистом рассёк воздух и с оглушительным лязгом столкнулся с клинком Соловья. От удара у меня затряслись руки, а в голове что-то щёлкнуло. Злость. Ярость. Огонь. И тут же вспомнились слова Кощея: «Огонь не тушат огнём». Я всё это время пыталась бороться с их силой своей же силой, со злостью – своей злостью. А что, если попробовать по-другому?

– Ещё раз, – попросила я, и голос мой прозвучал непривычно спокойно.

Я снова подняла меч. Но на этот раз я не пыталась разозлиться. Я закрыла глаза и сосредоточилась. Я вспомнила слова Кощея. «Возвращение к истокам». Я смотрела не на меч, а на саму его суть. Я чувствовала, как когда-то он был просто куском бурой, некрасивой руды, лежащей глубоко в земле. Он был частью горы, частью мира. Потом его вырвали из темноты, бросили в огонь, били молотом, заставляя стать тем, чем он не был. Его заставили стать оружием. Ему было больно.

Я не приказывала. Я… попросила. Мысленно. Тихо-тихо. «Возвращайся домой. Стань снова собой. Отдохни».

Я не вливала в металл ярость, не пыталась его уничтожить. Наоборот, я послала ему волну покоя, принятия. Кажется, я нашла свою «воду».

Меч в моей руке дрогнул. Но он не рассыпался в пыль, как раньше. Произошло нечто иное, куда более странное. Блестящая сталь потускнела, пошла бурыми пятнами. Острое лезвие оплыло, потеряло форму. Гарда изогнулась, как будто была сделана из мягкого воска. Весь меч на глазах изумлённого Соловья превратился в бесформенный, тяжёлый кусок ржавой руды, который с глухим стуком выпал из моей руки и шлёпнулся в грязь.

На поляне повисла мёртвая тишина. Соловей-Разбойник стоял с открытым ртом, переводя взгляд со своего меча на кусок руды у моих ног. Его лицо выражало крайнюю степень изумления.

– Ты… ты что… это… как? – наконец выдавил он из себя, заикаясь.

– Я не знаю, – честно ответила я, глядя на свои руки. Но я знала. Внезапно, как вспышка молнии, я всё поняла.

Моя сила – не разрушение. Не огонь, который всё сжигает. Моя сила – это возвращение. Возвращение к началу, к истокам. Я не уничтожила меч. Я просто позволила ему снова стать тем, чем он был рождён – куском камня. Я не сломала его. Я его… отпустила.

Это и была моя «вода».

– Ух ты… – восхищённо выдохнул Шишок, роняя орех. – Вот это фокус! Он был железный, а стал… каменный! Ната, а ты можешь так с орехами? Чтобы скорлупа раз – и обратно в цветок превратилась? А то лень грызть!

Я посмотрела на Фёдора. Он единственный не выглядел удивлённым. Он смотрел на меня с тихой, понимающей улыбкой, и в его глазах было столько гордости, что у меня снова защипало в носу. Он понял. Он всё понял без слов.