Kitabı oxu: «Дары Матери. Часть 1»
[Древнеегипетское сказание о Дарах Матери]
– Сегодня ты услышишь сказку, которую давным–давно, задолго до нашей эры, рассказал своим ученикам один мудрец, а его ученики передавали своим ученикам; и так до тех пор, пока сказка не дошла до нас. – Мужчина заботливо поправил одеяло на малыше и присел на край кровати. – События в ней происходили с тех времён, когда Создатель сотворил Землю…
{«…С помощью богов населил Создатель Землю разными существами, но главным творением стали люди.
Поселились боги среди созданий своих, делились знаниями и умениями с ними, обучали искусствам.
Покорные создания узрели величие богов, силу и власть над жизнью и смертью.
Возвели боги величайшие строения – священные Дома Божественной Искры, где люди поклонялись Им, подносили к алтарям приношения, а на жертвенные плиты возлияния, молили о милости и возрастали духовно в Местах Силы.
Тех, кто чист сердцем, открыт разумом, справедлив и честен, наделили боги Знаниями о том, как управлять волей своей, как умилостивить природу и как обрести жизнь после смерти возле Создателя своего. И нарекли избранных Хранителями Знаний. Люди же называли их Верховными Жрецами или Посвящёнными.
Не было запретов для богов на Земле кроме одного: не может бог сочетаться брачными узами со смертным, поскольку не обладает тот первозданной Искрой Божественной, без которой не быть человеку богом никогда.
Но даже бог не властен над чувствами.
Полюбил Сын Создателя простолюдинку с земель Та–Кеми.
Не мог более смотреть на других, лишь прекрасная жрица стала избранной Им.
Ослушался Отца.
Объявил её своей богиней.
Втайне от Создателя, когда день стал равен ночи и звёзды соединились, родились у них три сына.
Стало известно об этом Матери.
Возрадовалась Она и против воли Создателя благословила Сына Своего, и вдохнула Искру Божественную в жену его, чтобы стала она равной Ему, а новорождённых провозгласила Владыками земли всей Та–Мери.
Велела Мать трём богиням преподнести Дары от Неё каждому из троих детей.
И явилась первая богиня. Возложила на голову одного дитя Венец и промолвила:
«Наделяю твои Мысли Силой, способной призвать меня. Ты будешь знать, если против тебя задумано зло, и в ту же минуту явлюсь Я для твоей защиты. Мой яд парализует врага твоего, мои когти разорвут его на части!»
И явилась другая богиня. Даровала второму дитя Кольцо и промолвила:
«Наделяю тебя Силой Истины. Ты будешь честен и справедлив. Тебе откроются множество вариантов будущего, и ты выберешь лучший из всех!»
И явилась третья богиня. Даровала Она последнему дитя Ключ Жизни и промолвила:
«Наделяю тебя Силой Исцеления. Ты не будешь знать усталости и болезней, а когда твоя смертная оболочка перестанет существовать, тебе откроются Врата, и ты возродишься для новой Жизни!»
И не заметил никто, что свидетелем рождения сыновей стало Око Создателя.
Яркая Звезда взошла в лучах утренней зари и в тот же миг окрасилась в красный цвет.
Узнал Создатель о деянии Сына!
Жгучая ярость охватила Его.
Наслал Он подземных Демонов на людей, вызывающих в сердцах их неудержимое стремление к порокам, дабы наказать и истребить.
Запретил Создатель богам впредь помогать людям.
И покинуло Око Его Землю навсегда.
Чудом спасла Мать новорождённых от кары Создателя, но возлюбленные не спаслись.
Выросли сыновья.
Стали могущественными Владыками на своей земле.
Но хитры были Демоны.
И тьма охватила сердце старшего сына.
Тщеславие направило руку его с оружием на младшего брата.
Поверил он Демонам, что нет могущественнее его и он один вправе обладать всеми Дарами Матери.
Сопровождала могучая богиня Владыку Своего в минуты страшной братской войны, рвала когтями и кусала врагов его, как и обещала.
Завладев Ключом Жизни, явился он к среднему брату.
К удивлению, не встретили его с оружием, а приняли в доме как дорогого гостя.
Честен и справедлив был средний брат.
Выбрал тот путь, где не смогли Демоны проникнуть в дом его вместе со старшим братом и вернулись во тьму.
Освободившись от бремени, узрел старший брат совершённое преступление и пал на колени перед средним братом, прося о прощении за смерть младшего и моля об избавлении мрака в душе его.
Сотни путей будущего в потоке времени видел средний брат и избрал истинный.
Чтобы не было впредь соблазна и не вернулась тьма в их сердца, решили они избавиться от Даров Матери. Божественная Сила, таящаяся в Дарах, не позволила уничтожить их. Обратились тогда они к самому верному Хранителю, наказали спрятать Дары, чтоб никто не мог отыскать их. И нарекли хранить эту тайну вечно!
Принял Дары Хранитель и покинул родные места навсегда…
Шли годы.
Не стало Владык от бога.
Не стало богов.
Но деяния их и учения сохранились в памяти наследников и народа Та–Кемет.
Продолжали Посвящённые служить в Домах Искры, использовать Места Силы и Знания, но уже по своему разумению и по воле своей.
Демоны отравляли души некоторых из них.
Грешны они стали.
Уверовали в силу и власть свою.
Посвящённые осмелились управлять волей своих Владык.
Убеждали их, что не покинула Искра Божья возведённые Дома, что направляют Владыку через верного слугу – Жреца.
Был среди Посвящённых самый хитрый и коварный.
Помнил он о Дарах.
Ослеплённый завистью, не желал более служить ни богам, ни Владыке.
Сам хотел стать Владыкой.
И богом!
Но не имел Жрец той силы и власти, что Владыка.
Решил однажды его руками исполнить свой замысел.
Рассказал Владыке о видении, будто найдены некогда сокрытые Дары, которые принадлежат Владыке по праву рождения. Предостерёг, что другой отыскал их, и теперь нет могущественнее врага.
Верен был его промысел, и помогли ему в этом Демоны.
Направляемый алчностью Жреца, захотел Владыка обладать Дарами.
Собрал он войско и шёл войной на любого, кого указывал ему Жрец, не разбирая враг тот или друг.
Много войн и распрей прошло меж Владык земель Та–Кемет.
Много крови и жизней было положено.
Но тщетны все их попытки завладеть Дарами, потому как никто не знал, где они.
Зато добился желаемого Жрец.
Стал однажды Владыкой и принёс своему народу ещё больше горя и страдания.
И не оставлял желания своего – стать богом! – до самого последнего вдоха.
Заклинал перед смертью детей своих найти Дары, чтобы смогли они с помощью Ключа открыть ему Врата для обретения новой Жизни…
Исполнил Хранитель волю Владык, как было велено.
До глубокой старости бродил он странником по землям Тауи.
Много чудес совершил на своём пути.
Знания, дарованные богами, использовал во благо.
Слава о чудесах распространилась, но никто не знал ни истинного имени его, ни как найти.
Состарился Хранитель, и пришло время сотворить пристанище для человеческой оболочки.
Поселился он на землях Дешрет, в небольшой пещере, и посвятил себя молитвам к богине своей, которой поклонялся и верил, что Она укажет путь.
И вот однажды во сне ему привиделось чудо…
…Гуляет он по волшебному саду в самом сердце пустыни.
Идёт по тропинке, которая приводит его к величайшему Дому Божественной Искры. Два обелиска исполинских размеров, вершины которых увенчаны золотыми пирамидами, возвышаются по обе стороны монументальных врат. Стражи под стать обелискам с головами шакалов и с копьями стоят прямо на входе, преграждают путь, скрестив копья.
Всё настолько прекрасно, что залюбовался; каждая песчинка отражает свет солнца золотым переливом.
Вдруг стражи убирают копья, освобождая путь к лестнице с округлыми перилами. Он поднимается по ней, заходит внутрь и попадает в большой открытый двор.
Посреди двора стоят две гигантские статуи. Одна статуя могучего мужчины в набедренной повязке, на голове клафт; другая – статуя изящной женщины в калазирисе.
Он узнаёт Великого Сына и Его любимую жену – жрицу Беннэнефру.
Благоговение охватывает старческое сердце!
В низком поклоне выражает своё глубокое почтение статуям, а когда поднимает голову, видит – находится внутри самого Дома, и с обеих сторон окружают его скульптуры богов. Глаза их закрыты – не смотрят они более на Землю.
Нужно торопиться!
Почти бегом бросается дальше по длинному коридору с массивными каменными стенами и попадает в гипостильный зал. Лотосообразные колонны, подпирающие своды потолка, расписаны фресками с изображениями богов и божественными текстами, сакральный смысл которых способен постичь только посвящённый. Солнечные лучи, падающие через потолочные просветы, освещают изображения ритуальных сцен в честь Госпожи Небес и Властительницы загробного мира, передающие Высший Закон Истины.
Всё сверкает неким внеземным сиянием; и ничего восхитительнее он никогда не видел!
Вот Она – его Богиня!
Пальцы машинально хватают золотой круглый амулет на шее с гравировкой пера. Хочется остаться здесь – с Ней! – всеми силами удержать такую долгожданную, но хрупкую, мгновенную энергетическую связь.
Но невидимая воля вновь подгоняет двигаться дальше.
Пересекает зал, перешагивает грандиозный портал и попадает под затемнённый свод Великого Места Силы.
В многочисленных нишах стен лампады излучают яркий магический свет, неугасаемый веками, однако его взгляд прикован к золотой пирамиде на каменном алтаре в центре зала.
Пирамида начинает переливаться изнутри. Свечение становится всё ярче и ярче, и вскоре зал наполняется ослепительно–ярким светом.
Пришлось крепко зажмуриться и закрыться руками, чтобы защититься от этого свечения.
Внезапно свет тускнеет и пропадает.
Опасливо опускает руки.
Открывает глаза.
В нескольких шагах от него стоит прекрасная женщина. Её длинные чёрные волосы блестят, словно в них пролегают серебряные нити. Белое, полупрозрачное длинное платье сливается с фарфоровой кожей, создавая безупречный, чистый силуэт.
Она задумчиво смотрит на него из–под густых ресниц. Улыбается с некой печалью и тоской. А он не может отвести взгляд от её голубых глаз, обрамлённых чёрной каймой, и узнаёт в ней образ статуи, которую видел перед входом в Храм.
Беннэнефра!
Трепетно опускается на одно колено, касаясь ладонями холодного пола, и склоняет голову в низком почтительном поклоне. Сердце рвалось из груди. Оцепенение смывает новая волна смешанных чувств: удивление, восторг, тревога, смятение…
Как такое возможно? Почему Она здесь?
Лёгкое прикосновение к плечу заставляет поднять глаза.
Беннэнефра стоит совсем рядом и протягивает…
Кольцо!
Он резко поднимается и испуганно смотрит на неё.
Откуда Кольцо? Неужели… Дары найдены? Наложенные чары сокрытия оказались так ненадёжны?
Жрица понимает страх верного старца и успокаивающе мотает головой. Следующим воздушным касанием берёт его кисть, кладёт Кольцо ему в ладонь…
Что? Зачем? Нельзя!
Он с опаской прячет Кольцо в кулаке и крепко прижимает к груди, непонимающе всматриваясь в небесные глаза.
Жрица благодарно кивает, и слабый звёздный свет пробивается из её груди, распространяясь по телу и наполняя собой пространство вокруг.
Он с изумлением смотрит, как гладкая кожа покрывается искрящимися перьями, как меняются женские черты, как распахнутые человеческие руки превращаются в могучие крылья.
Пред ним стояла не женщина, а птица.
Чудо Птица!
Столь же прекрасная, с теми же дивными глазами. Длинные золотые перья излучали тепло и сияние солнца.
Птица взмывает ввысь, взмахивая крыльями и рассекая воздух искрами, длинный хвост шлейфом тянется за ней, но, достигая потолка, внезапно устремляется вниз прямо на него!
Он пятится назад, в ужасе зажмуривается, ожидая столкновения…
…Проснулся Хранитель, крепко сжимая в кулаке Кольцо.
Беннэнефра желала, чтобы он надел его, но верный слуга не решался: не был Владыкой и не имел права обладать им.
Старец завораживающе всматривался в изгибы электрума в виде пера, которое манило и притягивало своей магической Силой.
Он надел, осторожно произнёс слова, и поток видений вихрем обрушились на него. В этих видениях Дары попали в алчные руки! Зловещие, мрачные варианты будущего обрели реальность на его глазах. Смех переходит в жуткие рыдания, счастье обращается в горе. Войны, убийства, море крови следуют за тем, кто жаждет обладать Дарами.
Не в силах удержаться от нахлынувших образов, Хранитель покачнулся и упал на колени, хватаясь за голову. Тысячи нитей всевозможных событий переплетались в сознании, видения накладывались одно на другое, образуя сотни витков событий и множество тропинок, которые вели в наиболее вероятные варианты будущего.
Хранитель тихо зашептал заклинание, борясь с потоком, приостанавливая его и контролируя; речитатив становился всё увереннее, а голос твёрже.
Видения замедлились.
Старец увидел в них себя, свой страдающий народ, новых Владык, сражающихся за корону и власть. Увидел, как меняется будущее, вмешайся он в мельчайшую деталь в настоящем, и увидел разные варианты этих изменений.
Но вот образовалась нить ближайшего будущего. Хранитель с надеждой ухватился за неё…
…Там он торопливо пишет, склонившись над свитком, подгоняемый временем, и прекрасная Жрица в образе Чудесной Птицы беспокойно летает над ним. Он знает, свиток очень важен для неё…
И узрел тогда Хранитель Истинный путь, и знал, что нужно делать…»}
Рассказчик задумался, прервав рассказ.
– Что же было потом? – нетерпеливо смотрел на него малыш.
– Никто не знает, мой мальчик. На этом сказание обрывается. Говорят, Чудесная Птица до сих пор обитает в Доме Божественной Искры своего возлюбленного и изредка покидает его высокие стены. Те, кто видел её, намеревались проследить за ней, чтобы найти её Дом. Думали, там много богатства. Но никому не удалось.
– Почему? – огорчённо нахмурился малыш.
– Потому что путь к своему Дому она откроет тому, кто не золото ищет и драгоценности, а Знания. Вот истинное сокровище человека!
– А мне покажет? Там очень красиво! Я хотел бы посмотреть.
Мужчина улыбнулся:
– Непременно! Ты же самый добрый и честный из всех, кого я встречал, а ещё умный, смелый и… не боишься щекотки, – заявил уверенным тоном, и его руки проворно скользнули под одеяло, а пальцы озорно забегали по рёбрам мальчика.
– Хватит. Хватит! – весело хохотал мальчишка, елозя, извиваясь и уворачиваясь от приставучих рук. – Щекотки я боюсь. Перестань!
– Тогда ты просто умный и смелый, – притворно–уныло заключил мужчина, снова поправил одеяло и поцеловал ребёнка в лобик. – Сладких снов, – прошептал ласково.
– Ещё добрый и честный! – добавил малыш, широко зевая. – И тебе.
Мужчина выключил свет и вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь.
Глава 1
[Египет, Дэйр эль–Бахри.
1998 год]
Крутая металлическая лестница, по которой спускались двое, вела в узкий коридор, уходящий глубоко под землю. Мерцающий свет их фонарей откидывал длинные тени, сливаясь с темнотой впереди. По низкому проходу приходилось идти полусогнувшись, а местами – почти ползти, игнорируя осыпающиеся на голову камни и песок. Чем дальше продвигались, тем труднее становилось дышать, и сильнее ощущался затхлый запах склепа. В конце шахты показался вход, и они вошли в погребальную камеру.
Мужчина с маленькой чёрной бородкой в серой галабеи с недоумением осмотрел пустое помещение:
– Филипп, скажешь уже, зачем мы здесь? ^(говорят на арабском)^
– Чтобы найти кое–что, – ответил спутник с лёгким французским акцентом, ощупывая сырую поверхность стены и тщательно высвечивая фонариком каждую трещинку.
– Здесь ничего нет.
– Должно быть.
Араб замер, догадливо уставившись на коллегу:
– Ты расшифровал текст?
Филипп посмотрел на Ахмеда. «Рано или поздно этот вопрос прозвучал бы. Сейчас ответа ждёт друг, а завтра – остальные члены Совета, и глаза их будут гореть не жаждой новых открытий, а человеческой алчностью», – строгое лицо искривилось бессильной злобой. На этот раз умолчать не получится. После того, как представит полный отчёт о проделанной изыскательной работе и раскроет правду, одержимость некоторых уже будет не остановить. Он это знал!
– Нет, но, думаю, близок, – проговорил Филипп. – Не готов пока делиться догадками.
Ахмед тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что настаивать бесполезно.
– Напомни мне, кто написал замечательные строки, – и Филипп продекламировал, не отрываясь от дела:
{«Ненасытная жадность, проникшая в души,
Их мертвит и сжигает, калечит и сушит.
Жадный чахнет, желтеет и сохнет от муки,
Он не спит, домогаясь богатства и власти,
К недоступному тянет дрожащие руки…»}
– {Но разумный не станет рабом этой страсти}, – завершил араб, улавливая скрытый намёк. – Абу–аль–Атахия.
Филипп бросил на друга быстрый взгляд, и губ его коснулась улыбка.
Шаг за шагом они исследовали каждый сантиметр гробницы.
Из–за нарастающей духоты Ахмеду почудилось, будто полутёмное пространство искажается и сжимается, угрожая раздавить незваных посетителей. Он встряхнул головой, отбрасывая жуткое ощущение, и посмотрел на напарника, поглощённого поисками:
– Может, хватит на сегодня? Дышать нечем, – пробормотал, утирая рукавом галабеи потеющий лоб.
– Завтра собрание. Им нужны ответы, им нужны доказательства, иначе не дадут закончить. Слишком я затянул с этим делом, понимаешь ли, – Филипп с досадой повёл плечами. – Признаюсь, я и сам думал, что столько времени потратил впустую, но появилась зацепка, и я обязан её проверить. – «Снова», – добавил мысленно. Ахмеду не следует знать, что он осматривал это место тысячу раз. Однако нынче у него с собой есть Знания и надёжный свидетель их применения, который подтвердит Совету подлинность находки, чтоб не обвинили в подлоге. – Честное слово, – Филипп повернулся к арабу, – затрудняюсь сказать, что конкретно мы с тобой ищем, но обязательно найдем. Ты со мной?
– Что за вопрос? Ты всегда можешь рассчитывать на меня.
– Тогда поторопимся.
Ахмед обследовал склеп, краем уха слушая непонятное бормотание коллеги. Араб часто замечал за другом привычку: когда тот чем–то увлечён, напевал себе под нос мотив какой–нибудь песни или цитировал какого–нибудь поэта. Сейчас Ахмед не мог разобрать слов, поэтому не придавал значения. Он осветил фонариком потолок в поисках невесть чего, когда неглубокие трещины начали сходиться в одном месте, и оттуда посыпался мелкий щебень. Ахмед настороженно направил туда луч: «Не хватало, чтобы обрушился!» Но свет преломился, мерцая ярким голубоватым блеском. Он вытянулся во весь рост и присмотрелся:
– Филипп, подойди, – позвал неуверенно. – Здесь что–то есть. Вон, видишь? – посветил в образовавшуюся щель.
Мерцнуло.
– Вижу. – Филипп достал из брезентовой сумки лопатку и принялся расширять отверстие.
Песок сыпался в глаза, руки от напряжённой позы слабели, но искатель продолжал аккуратно выскребать известняк.
– Дай мне. – Ахмед заменил его, а когда и он устал, к работе вернулся Филипп.
И вот археолог взял вещицу, стряхнул кисточкой остатки извести и восторженно охнул:
– Admirablement! ^(Восхитительно! (фр.))^ Это же Маат!
Ахмед кивнул, с интересом разглядывая статуэтку сидящей женщины с пером на голове из голубого фаянса:
– Странно, что она оказалась замурована в потолке, тебе не кажется?
– В другой ситуации я бы согласился, но не в этот раз. – Филипп бережно завернул фигурку в ткань и убрал в сумку.
– А ещё странно, что трещины пошли из ниоткуда, камни осыпались сами по себе, – надеялся получить разъяснения Ахмед.
Филипп встретил его взгляд спокойно:
– Завтра я скажу то, что вызовет у многих болезнь опаснее, чем чума, – и направился к выходу.
– Опять ты про алчность, – араб последовал за ним. – Я не понимаю, что особенного в рукописи иерограмматея, которого не удосужились похоронить должным образом. Насколько помню, у этого писаря имени даже нет.
– В этом же вся прелесть: не знают имени – не получат полный контроль над тобой. Просто–напросто не существуешь ни для кого. Вот бы и мне так.
– Глупости, – пропыхтел ему в спину Ахмед. – Имя – неотъемлемая часть сущности всего живого. Ты говорил, этот свиток – очередное собрание загробных песнопений.
– Я ошибся.
– Ты никогда не ошибаешься, а вот скрывать и хранить тайны можешь. Так что ты скрываешь на этот раз, друг мой? Что там?
– Дары Матери.
Француз проговорил это так, будто данная информация настолько незначительна, что не заслуживает никакого внимания.
Араб ошеломлённо застыл:
– Шутишь?
Филипп промолчал.
Ахмед догнал его, схватил за плечо и заставил повернуться к нему:
– Это шутка?!
– Нет, не шутка. Там написано, где спрятаны Дары.
– Но… – Ахмед в смятении опустил руку, удерживающую француза. – Это старые сказки.
– Это правда. – Филипп оценивал реакцию друга; тот ещё не осознал услышанное и испытывал лишь растерянность.
– И ты знаешь, где их искать? – недоверчиво смотрел на него Ахмед.
– Нет, – Филипп развернулся к выходу.
– А статуэтка?
Он почувствовал прожигающий взгляд араба сквозь футболку.
«Ну вот, потихоньку начинает соображать», – усмехнулся про себя и поспешил разъяснить, пока воображение коллеги не разыгралось:
– Статуэтка – не Дар. В тексте писец сделал особую пометку, и я хотел проверить, значит ли она что–либо.
Ахмед вылез из шахты вслед за Филиппом.
– Как видишь, значит. Что дальше?
– Разбираться, если позволят.
***
[Франция. Париж.
Неделю спустя.]
Из просторных окон открывался вид на главную достопримечательность Франции – Эйфелеву башню. Она величаво возвышалась над городом, привлекая к своему подножию множество туристов со всего мира, желающих полюбоваться этим чудом света.
В кабинете происходила важная встреча. Филипп нервно расхаживал по паркету, а молодой худощавый человек спокойно сидел на старинном диване и устало наблюдал за ним.
– Послушайте, – прогремел голос хозяина, сердито хмурящего густые брови, предававшие его рассудительному взгляду некую грозность, – вы хотите запретить мне закончить дело, которому я посвятил почти пять лет. Не такого глупого решения ожидал целую неделю!
– Поймите, пожалуйста, месье де`Рамьен, – вклинился Худощавый в речь рассерженного собеседника. Он вяло провёл рукой по бледному худощавому лицу и обратил свой тусклый, полный безразличия, взор на Филиппа. – От меня ничего не зависит. Я уполномочен уведомить вас об отказе. Совет считает, что статуэтка, которую вам удалось обнаружить, не является в достаточной мере доказательством какого–либо предстоящего грандиозного открытия, и не намерены спонсировать ваши исследования впредь.
Филипп с прищуром уставился на посыльного. Это шутка такая? Неделю назад на собрании он предоставил разъяснения, и видел, как полыхнули искры жадности в глазах некоторых членов Совета. Кто–то, разумеется, со скептицизмом отнёсся к его открытию, но те немногие, способные мыслить глубже, сразу уцепились за невероятную возможность. Что же они задумали? В какую игру затеяли играть?
– Какое, к чёрту, спонсирование? Пусть подавятся своими деньгами! Так и передай им! – Филипп нарочито перешёл на «ты», чтобы в полной мере обозначить свой гнев. – Единственное, о чём я прошу, это чтоб не мешали, а не о их спонсировании. Идиоты!
– Ваши «до–ока–аза–ательства», – Худощавый акцентированно растянул последнее слово, – их не убедили. Пять лет тишина, а тут, за день до решения, вдруг такая находка – статуэтка, замурованная в потолке гробницы. Прям чудеса! – скривился он в отвратительной в усмешке.
– Умный такой, да?! – сощурился Филипп, желая взглядом испепелить этого мерзкого типа. – Текст мало прочесть! Нужно ещё растолковать содержание и познать сакральный смысл! Если бы ты знал хоть малую толику того, что знает мой шестилетний племянник, рот бы не посмел открывать!
– Что ж вы не обратились к вашему племяннику за помощью, раз он такой умный, тогда и времени бы ушло меньше на толкование и познание? – ядовито огрызнулся Худощавый.
– А я так и поступлю!
– Ну и ладно, – с безразличием пожал плечами курьер, – но, боюсь, в другой раз. – Он лениво поднялся с дивана и подошёл к Филиппу, протягивая ему конверт. – Здесь подробности о причине отказа. И, кстати, артефакты вы должны немедленно передать мне.
Месье де`Рамьен выхватил конверт и бросил в горящий рядом камин:
– Убирайся! – процедил он сквозь зубы, яростно сжимая кулаки.
Худощавый отрешённо смотрел, как огненные языки пламени в мгновение ока превратили бумагу в пепел, поднимая вверх чёрный дым. Резкий запах рассеялся по комнате. Курьер сильно встревожился, зажал пальцами нос и прогнусавил, пугливо удаляясь:
– Ну что ж… Они правы. Выбор сделан. Прощайте!
Дверь за ним с грохотом захлопнулась. И вовремя, потому что Филипп больше не сдерживался. Он схватил хрустальную пепельницу со стола и запустил её вслед визитёру. Пепельница разлетелась вдребезги, ударившись о закрытую дверь. В ту же минуту жгучая боль в грудной клетке исказила суровые черты смуглого лица, из носа тонкой струйкой потекла кровь. Филипп прижал левую руку к груди, правой опираясь на стол, но вопреки железной воле, ноги подкосились, и он без сознания рухнул на паркет. Пришёл в себя в больничной палате; запах фенола и лекарств ударил в нос, напоминая о бренности жизни. Он болезненно поморщился и попытался присесть, но многочисленные провода, прикреплённые к груди и рукам, не позволили.
От действий пациента встрепенулся малыш, который тихо посапывал, сидя рядом на стуле и сложив головку на ручки, опираясь о краешек кровати. Мальчик внимательно осмотрел больного, и его личико озарилось радостной улыбкой:
– Мама! – крикнул, подскочив со стула. – Он открыл глаза!
Филипп заметил молодую женщину и пожилого мужчину в белом халате, которые тихо переговаривались неподалёку.
Женщина поспешила к ним вместе с врачом.
– О, Филипп! Как же ты напугал нас! – запричитала она.
– Как ты, друг мой? – поинтересовался врач.
– Отлично, Генрих, – вяло улыбнулся Филипп.
– Ты же знаешь, при ишемии нужно беречь себя, – поучительно проворчал Генрих. – Ещё один такой инфаркт, и…
– Док, я тысячу раз это слышал, – отмахнулся Филипп. Он и сам ощущал необычайную слабость: боль в груди не проходила, а периодами усиливалась, рука онемела.
– На этот раз достаточно глянуть на мониторы приборов, и страшно становится, – посетительница часто заморгала, сдерживая слёзы.
– Елена права, Филипп, – поддержал Генрих. – Всё гораздо серьёзнее. И ты сам это прекрасно понимаешь. – В глазах доктора читалось глубокое сожаление и сочувствие. – У тебя произошёл спазм коронарных артерий. Мы провели необходимые анализы, но… результаты неутешительные.
– Куда делся мой мальчик? – сменил тему пациент.
– Я здесь! – отозвался ребёнок, выглядывая из–за маминых ног.
– Хватит прятаться за мамину юбку, Жорж, – улыбнулся Филипп. – Ты уже большой. Подойди ко мне скорее, я хочу кое–что сказать тебе, но это между нами, – закончил шёпотом, приложив указательный палец к губам.
Жорж подбежал к нему, предвкушая очередную игру с разгадыванием ребусов и поисками сокровищ, в которые они любили играть вместе. Настоящими сокровищами для него в таких играх были сладости и обязательно какая–нибудь древняя вещичка. Он подошёл так близко, что можно было рассмотреть крошечные веснушки на его маленьком детском носике. Но Филипп приманил его ещё ближе. Когда малыш наклонился к нему, подставляя ухо, тихо–тихо зашептал:
– Помнишь, как открыть потайной ящик в моём столе? – Мальчик кивнул. – Отлично. Забери артефакты, которые там лежат, и спрячь у себя. Никому не рассказывай о них, и не показывай. Это очень важно! Они таят в себе загадку. Древнюю тайну! Такую же древнюю, как та сказка, которую я тебе вчера рассказал. Помнишь? – Малыш снова кивнул. – Обещай, что приложишь все усилия, чтобы разгадать эту тайну, и ни за что не сдашься! – Филипп серьёзно смотрел в зелёные глаза ребёнка. – Сейчас ты слишком мал, но потом, когда придёт время, у тебя обязательно получится. Хорошо учись, оставайся таким же смелым, добрым и честным. Обещаешь?
– Обещаю. Но как я узнаю, что время пришло? – озабоченно прошептал он.
– Ты у меня самый умный, – Филипп с гордостью потрепал его белокурые волосы, – сразу поймёшь. Тебя ждут великие открытия, мой мальчик.
– А если у меня не получится? – затревожился Жорж. – Ты же поможешь? Подскажешь, если я запутаюсь?
– Конечно! – Филипп прижал малыша к груди, крепко обнимая. – Главное помни, чему я тебя учил и что рассказывал, – отстранился и указал на золотое круглое украшение с гравировкой пера, висевшее на шее ребёнка. – Твой амулет тоже тебе будет помогать. Береги его! Он…
Внезапная острая боль оказалась быстрее слов.
Глава 2
[Париж.
20 лет спустя]
Да, распрощаться с человеком можно за секунды, а расстаться с мыслями о нём не хватит и жизни.
Так размышлял посетитель, находясь в том самом кабинете и глядя на портрет почтительного мужчины, который скоропостижно покинул этот мир, когда ему было шесть лет.
Образ Филиппа практически стёрся из памяти, но Жорж по–прежнему заходил к нему, когда нужно было подумать перед началом важной кампании.
Он испытывал благодарность и признательность к своему первому учителю; не помнил, но со слов матери знал, что именно Филипп с раннего детства обучал его мёртвым языкам. Вместо обычных детских игр, археолог с племянником расшифровывали секреты древнеегипетской письменности; сажал рядом годовалого ученика и рассказывал историю происхождения иероглифов в сказочной форме:
– Вот, посмотри, – Филипп показал на рисунок. – Это бог солнца Ра. Он всегда держал при себе волшебный скипетр – символ власти, и умел превращаться в сокола, поэтому его изображали с головой этой птицы, а с помощью вот этого креста – «анкх», он дарил вечную жизнь своим подданным. Древние египтяне верили, что именно он создал наш мир и что из его уст вышли первые боги, а из его слёз появились мы – люди. Однажды бог солнца, разозлившись на людей, послал свою дочь – богиню неба, любви и радости – Хатхор в облике львицы Сехмет на Землю, чтобы она уничтожила нас, – его палец скользнул от рисунка женщины с головой коровы, между рогов которой изображался солнечный диск, к изображению женщины со львиной головой. – Испугавшись, что ни одного человека не останется, боги объединили свои силы и остановили её. С того дня Ра не отправлял дочь на Землю…
Уже в пять лет малыш, помимо французского, английского, русского и арабского, переводил небольшие тексты с древнегреческого и латинского языков.
Мама часто говорила, что Филипп гордился способностями маленького ученика и считал особенным, а Жорж, слушая и внимая словам наставника, с воодушевлением приступал к изучению незнакомых картинок, которые с каждым днём всё больше и больше привлекали загадочностью и тайным смыслом.
Филипп придавал большое значение образованию своего племянника и перед смертью успел позаботиться о занятиях с учителями, которые обучали его языкам и прочим наукам.
Благодаря стремлению к знаниям, Жорж без сложностей закончил докторантуру в университете Сорбонна на археолога, как того желал дядя, и защитил докторскую, но во время учёбы осознал, что не хочет, как Филипп, постоянно доказывать кому–то правильность своих суждений, поддерживать или опровергать чьи–либо утверждения, восстанавливать прошлое и объяснять изменения, происшедшие с человечеством во времени, и не прельщало провести молодость в раскопках. Уже на первых вылазках понял, что эти «приключения» ни в какое сравнение не идут с приключениями Индианы Джонс – его любимого героя–археолога из рассказов, которые любил читать в юности. Это вовсе не так увлекательно и романтично, как представлялось изначально.
