Kitabı oxu: «Мир Зодака. Том I. Отброс»
Пролог
25 июля 2187 год, Земная Федерация, республика Россия, муниципальный Смоленский округ, город Старый Рославль, секретная база повстанческого формирования «Великая Русь».
– Виола… Как там мой мальчик? – ослабшим голосом спросила русоволосая девушка лет двадцати пяти.
Она лежала обнажённой в белоснежной медицинской полу-капсуле, лишь широкие ленты-фиксаторы скрывали некоторые участки её тела.
– Оксан, всё в порядке, – сказала ей молодая короткостриженая шатенка, одетая в серую мини-юбку, чёрный топик выше пупка, высокие ботинки на магнитных застёжках и короткую чёрную кожаную куртку.
Её человеческий карий глаз немного диссонировал с электронным светящимся голубым цветом имплантом вместо второго глаза. Шатенка что-то делала на голографическом экране капсулы у головы девушки, нажала что-то ещё пару раз, и тут со всех сторон раздался электронный голос:
– Система жизнеобеспечения деактивирована. Отсоединение катетеров: шесть из шести – завершено. Отсоединение фиксаторов…
От русоволосой девушки сразу же начали отсоединяться шесть щупалец-катетеров, что питали её тело комплексом необходимым питательных веществ и препаратов для усиления регенерации. Следом за щупальцами отстегнулись фиксаторы, полностью обнажая грудь и бёдра. Девушка с натугой начала подниматься из капсулы, а короткостриженая ей помогать.
– Как его самочувствие? – всё ещё слабым голосом, но требовательно обратилась та к помощнице.
– Ну а ты как думаешь? Не зря же трое наших доноров цедили из себя нанитов последние дни, – усмехнулась Виола, усаживая обнажённую на стул. – Здоров твой богатырь! Четыре кило весом! И как только ты согласилась девять месяцев его таскать! – добавила она, хихикнув.
– Если мы забудем, как рожать, то потеряем всяческий человеческий облик… – произнесла Оксана, принимая от Виолы бесформенный белый халат. Затем немедля встала, накинула его на плечи, как простыню, дёрнула за чёрную нить у ключицы, и он вздулся во все стороны, резко втянулся, окутывая стройную девушку в обтягивающий белый комбинезон с жёсткими чашечками на груди.
– Может, через пару лет поступлю так же, как ты, – улыбнулась шатенка, наблюдая, как Оксана с каждой секундой чувствует себя всё бодрее, будто и не рожала десять минут назад.
Бывшая пациентка медицинской капсулы надела серые ботинки из нано-материала, которые окутали её ноги без единой застёжки, и схватившись за виски, требовательно обратилась к короткостриженой:
– Веди меня уже к моему малышу, Виола.
(Иллюстрация 0.1)
– Пройдёмте-пойдёмте, мать-начальница Оксана Владимировна, – шутливо и с реверансом указала Виола на автоматическую дверь из медицинского отсека их базы.
Не успели девушки выйти в коридор, как прямо с порога двое проходящих военных в броне цвета хаки поздравили Оксану с рождением сына. Далее по дороге ей встретились коллеги из лаборатории и работники их общего дома и базы. А перед дверью детского отделения они столкнулись с братом мужа.
– Поздравляю тебя, Оксанушка! – усмехнулся светловолосый парень в аналогичной военным броне и резко обнял девушку, отрывая от металлического пола.
– Миша! Ну ты чего?! – засмеялась Оксана, пытаясь вырваться из объятий мускулистого тридцатилетнего мужчины.
– Вот-вот! Отпустил бы ты роженицу, а то Митьке всё расскажу – накостыляет тебе, – фыркнула короткостриженая, сложив руки на груди.
– Тебе лишь бы потрындеть, Виолка! – гоготнул он и отпустил на пол невестку.
– Дима ещё не приехал? – нахмурившись, спросила Оксана.
– Нет, – покачал он головой. – Связь пока не восстановилась из-за радиоактивной бури в Турции. Лететь по орбите опасно, федерация сканирует ту зону.
Он не стал волновать невестку, так как его брат попал со своей ротой в засаду от спецотдела федерации.
– Ясно… – поникла она и развернулась к пошарпанной металлической двери с надписью: «Детский медцентр». – Я пошла к сыну.
И прислонилась рукой к прозрачному считывателю.
За новоявленной матерью никто не пошёл, так как посторонним людям в это место вход воспрещён. А у Оксаны был автоматический доступ, так как она мать новоявленного пациента детского отделения.
В светлом коридоре с тремя белыми дверьми Оксану встретила седовласая женщина за сорок в шапочке и белом костюме медсестры. Она сидела за небольшой стойкой.
– Здравствуйте, Роза Борисовна, – поздоровалась девушка.
– Не терпится? – усмехнулась та, подмигнув гостье.
– Конечно, – улыбнулась Оксана в ответ.
– Ну пойдём.
Женщины прошли через среднюю дверь в комнату с нежно-голубым светом. В ней находились десять маленьких прозрачных капсул с закутанными в эластичные пелёнки младенцами, что родились за последнюю неделю у малоимущих женщин из Роставля и сотрудниц многотысячной освободительной организации «Великая Русь».
Оксана сразу узнала своего малыша в ближайшей центральной капсуле. Через нейроинтерфейс она видела связь нанитов, что находились в ней, и тех, что остались вместе с малышом после рождения. Она тут же подошла к нужной капсуле и, прикоснувшись к стеклу, вызвала голограмму с показателями и данными мальчика.
– Какой ты красавец… – прошептала девушка с покатившейся слезой по щеке.
Ей очень сильно хотелось обнять малыша и нежно прижать своей груди. Но делать этого нельзя. Три дня новорождённые должны проходить тщательное восстановление и лёгкую коррекцию генов для усиления иммунитета от агрессивной окружающей среды.
– Не волнуйся, милая. Три дня пролетят и не заметишь, – улыбнулась Роза, остановившись за девушкой, и коснулась ладонью её спины. – Имя ещё не придумали?
– Нет. Дима сейчас без связи.
– Ну тогда позже приходи, – сказала женщина, поглаживая ту по спине.
– Я хочу сейчас назвать сына, – замотала головой Оксана и открыла редактор медкарты на капсуле.
Девушка задержала руки на клавиатуре и с содроганием смотрела на пустую графу имени, но с отчеством «Дмитриевич» и фамилией «Чернов».
– Ты уверена? – спросила Роза, увидев заминку девушки, но та сразу же ввела четыре буквы.
– Его зовут Илья. В честь великого героя когда-то свободной России, что погиб за весь мир ровно сто лет тому назад, – с улыбкой произнесла Оксана и подтвердила выбор. Она была уверена, что её муж, Дмитрий, обязательно оценит её выбор.
Однако судьба распорядилась по-другому. В Турции, по месту скопления предполагаемых повстанцев, был нанесён орбитальный удар с высокотехнологичного корабля размером с луну, под названием «Звезда жизни». Иронично, что корабль, призванный спасать жизни людей от инопланетян, теперь отнимает их жизни на Земле.
* * *
3 октября 2192 год, Земная Федерация, республика Беларусь, муниципальный Минский округ, город Дзержинск, станция дальнего следования №3012.
В большом зале с сотнями металлических сидений, выставленных в ряды, происходила полная вакханалия. Толпы разношёрстных людей галдели, смеялись и спорили, заняв места в зале ожиданий, а некоторые сидели на своих пластиковых каркасных рюкзаках прямо на полу, у стенок.
Люди были настолько разные и местами опасные, что Оксана до самых очков кутала себя в бесформенном плаще с капюшоном и воротом. Прямо напротив неё в одной жилетке сидел лысый мужчина с зелёными бровями и губами и, размахивая своей дешёвой кибернетической рукой с какой-то синтетической выпивкой в банке, с кем-то эмоционально общался по нейросвязи на сербском языке.
Справа от него сидел человек со сканирующим модулем вместо глаз, чем-то напоминающем узкие очки. С ёжиком волос на голове и в чёрной кожаной куртке он неподвижно сидел прямо, глядя в одну точку.
Оксана не владела визуально-спектральным сканером, но прямо наноботами чувствовала, как этот мужчина просвечивает её сквозь одежду, от чего та съёжилась, прижимая в руках спящую двухлетнюю дочь, а рядом с ней, в маленькой люльке, спала годовалая дочь её подруги, Виоллы.
– Да где же они… – пробормотала девушка, оглядываясь и выискивая знакомые фигуры.
– Мама! – воскликнул мальчишеский голос, и Оксана обернулась.
С правой стороны выбежал её сын, Илья. Он был в тёмном дождевичке, сером комбинезоне и с маленьким респиратором, болтающимся на шее. Часто в городах происходят выбросы едкого газа, поэтому за пределами жилища, детям без нейросистемы и нанороботов нужно носить с собой средства защиты органов дыхания.
– А мы когда уже поедем? – спросил он, оперившись матери на колени.
– Я же сказала, Юшик. Через час приедет наш маглев, – усмехнулась подошедшая за ним девушка в длинном плаще, неизменной мини-юбке и топике, что не скрывал её стройный живот.
– А мама скажет меньше! – воскликнул мальчик, отзываясь на прозвище от его тётки.
– Через пятьдесят минут, мой умный мальчик, – улыбнулась Оксана и погладила сына по светлой головке.
– Вот видишь, тётя Виола! – улыбнулся он и показал ей язык.
– Ладно, уел, – признала она и повернула голову направо. – Эй ты! Упырь! Ты че нас сканируешь что ли?! – возмутилась Виола, подходя ближе к «узкоглазому».
«Видимо, я была права…» – подумала Оксана и, нахмурившись, поглядела на мужчину с глазными инплантами.
– Да ладно тебе, детка. Я же самую малость вам под трусики залез! – с улыбкой поднял тот руки вверх.
– Ну ублюдок… – процедила Виола и, приподнимая рукав плаща, оголила свою полностью металлическую руку.
– Эй-эй! Детка. Я же пошутил! – напрягся он, чуть отодвинулся и толкнул спиной своего соседа с зелёными бровями и безрукавке.
(Иллюстрация 0.2)
– Ты чё, шакал, толкаешься?! – рявкнул тот и с локтя заехал ему в ухо.
– Он мой! – грубо процедила Виола лысому, который спорить не стал, видя у неё военный имплант.
Она моментально схватила одной рукой узкоглазого за грудки и подняла перед собой. Люди вокруг совершенно не обращали внимания на происходящее. Такие представления случаются довольно часто в общественных местах скопления низших категорий граждан планеты.
– Ещё раз просветишь нас, и я вырву тебе твоё узкое очко! – прошипела Виола и так зарядила обидчику три звонких пощёчины, что тот аж заскулил. А когда она швырнула его на пол, спотыкаясь, трусливо бросился на выход из станции.
– Мама, а очко – это же неправильно? – удивлённо спросил Илья, наблюдая за этой сценой.
– Именно, сынок. Тётя Виола просто глупая, – усмехнулась Оксана.
– Чего это я глупая? – вскинув бровь, возмутилась та и сложила руки на груди. – У него одно узкое очко, а не два.
– Виола! Прекрати! – засмеялась Оксана, а сын подхватил смех матери, но внезапно дочь на руках зашевелилась.
– Ма-ма! – захныкала она.
– Т-ш-ш, всё хорошо, Лизонька… Разбудили тебя? – улыбнулась мать.
По странному стечению обстоятельств, Михаил и Оксана сошлись через два года, как та овдовела. Кому-то это может показаться странным, но девушка видела в нём напоминание о её утраченной любви. И спустя девять месяцев на свет появилась Элизавета, сестра Ильи. Вот только с отчеством «Михайловна».
Девочка в этот момент обернулась на остальных, приподнимаясь с материнских рук, увидела брата и улыбнулась.
– Ба-атик! – и потянулась к нему.
Оксана поставила девочку на пол, и та довольно шустро подбежала к Илье.
– Дявай игать!
– Лизка! Не хочу я! – надулся Илья, а девушки засмеялись.
Посмеиваясь, Виола подошла к люльке со своей дочерью и, сев рядом с подругой, поставила люльку себе на колени. Приоткрыв прозрачные створки детского защитного ложа, она нежно погладила своего ребёнка по животику.
– Да уж… Кто ж знал, что нашу базу так быстро раскроют… – пробормотала короткостриженая.
– Сейчас нам главное выжить и добраться до базы Игоря… – нахмурилась Оксана. – Пойдём уже, на улице постоит. Через тридцать минут магнитоплан придёт.
Но не успели они вместе с детьми выйти за большие створки дверей зала ожидания, как их остановили двое офицеров полиции в качественной обтекаемой чёрно-синей броне и с бликующими от света шлемами на голове. Оружие им было не нужно, сама броня была напичкана наплечными плазмомётами, кевларовой сетью, электрическими импульсниками в руках и ещё несколькими средствами для остановки нарушителей закона.
– Проверка статуса. Вытяните правые руки, – с неприязнью произнёс один из них.
– По какому праву, служивые? Мы что-то нарушили? – насупилась Виола, передавая люльку Оксане.
– Граждане четвертой категории обязаны беспрекословно подчиняться представителям органов исполнительной власти. Повторяем! Вытяните правые руки! – угрожающе выдал другой, и броня на их запястьях двинулась, высвобождая наружу маленькие стволы импульсников.
– Ничего не поделаешь… – хмыкнула Виола, вытягивая свою руку.
Оксана покрылась липким потом, так как скорее всего, часть их базы данных сумели сохранить от уничтожения, и они вполне могли сейчас находиться в федеральном розыске.
После проверки сканером запястья девушек полицейские начали пробивать их по базам с помощью нейроинтерфейса. Виола же повернулась к Оксане и отправила сообщение:
Виола: «Если не прокатит – беги!»
Оксана: «Ты дура! Если не прокатит – ты беги! И спаси наших детей! Ты напичкана железом не хуже прожжённых военных солдат!»
Виола: «Фигню не неси, подруга!»
Оксана: «Заткнись! Я просто физически с детьми не убегу! Дурында!»
Оксана с яростью поглядела на подругу, и та, вздохнув, вынуждена была с ней согласиться. Мать двоих детей хоть и не владела боевыми инплантами, но в её руке присутствовал мощный импульсник для быстрого уничтожения электроники, если их раскроют. Такое вживляли всем сотрудникам «Великой Руси» без исключения.
– Гражданки третьей категории Оксана Чернова и Виола Коныгина. Ваш статус прошёл проверку, счастливого пути, – отрапортовал один из офицеров, и оба, кивнув, развернулись и вошли в зал ожидания.
– Подруга… Я думала, напружу в трусишки… – прошипела Виола и быстро начала подталкивать девушку на улицу.
– Повезло нам… Мы остались незаме… – начала было Оксана, но вокруг прозвучала тревога. А на улице у выхода активировались боевые турели, которые направились прямо на девушек.
– Внимание! Нарушители! Немедленно поднимите руки и встаньте на колени! – раздался электронный голос со стороны самонаводящихся пушек.
– Ага… Щас… – фыркнула Виола, схватила Илью подмышку и крикнула Оксане: – Коли стимуляторы! Успеем скрыться лесом!
– Да… – кивнула та и активировала через нейроинтерфейс заготовленный препарат.
Время замедлилось в несколько раз. Подхватив свою дочь на руки, Оксана помчалась за Виолой, огибая металлические колонны и спрыгивая со ступенек на перрон. Виляя зигзагами, девушки успешно уклонились от попаданий сгустков плазмы и нырнули в ближайший пролесок.
Глава 1
День, 5 сентября 2200 год, Земная Федерация, республика Германия, Польский округ, город Плоцк, федеральный детский комплекс граждан низшей категории №25145.
В большой столовой на сотни мест молча и спокойно принимали пищу дети различных возрастов, от пяти до пятнадцати лет. Все они были одеты в белые костюмы с чёрными рубашками и выбитыми на груди индивидуальными номерами. Словно безвольные роботы, они синхронно работали своими пластиковыми ложками, даже по-детски не проронив ни слова, ни эмоции.
У выхода со столовой дежурили два охранника в серой кевларовой броне и с электрошокерами на поясе. Через экран своих шлемов они наблюдали за показателями сердцебиения и мозгового импульса каждого из детей.
В это момент в столовую вошла дама за сорок в чёрном обтягивающем комбинезоне и с планшетом в руках. Завязанные в бутон смоляные волосы гармонировали с полностью иссиня-чёрными глазами и светлым зрачком – передовым имплантом, сканирующим за раз в инфракрасном и СВЧ излучении.
– Доброслав, наше заведение покидают вот эти постояльцы, – сказала женщина одному из охранников и махнула по планшету рукой, отправляя ему список послушников на нейроинтерфейс.
– Понял вас, куратор Селина, – кивнул охранник по правую сторону от женщины и вышел чуть вперёд.
Несколько секунд ничего не происходило, – охранник готовил исходящее объявление через систему оповещения – а затем со всех сторон прозвучал электронный женский голос:
– Внимание! Послушники номер: девяносто два, сто двенадцать, сто восемьдесят девять…
Во время объявления поочерёдно со своих мест вставали мальчишки и девочки тринадцати-четырнадцатилетнего возраста.
– …триста двадцать три. Требование выстроиться перед вожатым, гражданином третьей категории Доброславом Ковальским, – закончилось объявление, и пятнадцать детей с потухшим взглядом выстроились перед охранником.
– Флайджет уже ждёт. Прошу следовать за мной, – сказала куратор и вышла из столовой.
Детей повели по светлым коридорам. Прохожие, другие вожатые и охранники уступали толпе дорогу, а роботы-уборщики автоматически переезжали на стену, продолжая свою уборку уже там.
Через пять минут послушники стояли на площади перед детским комплексом, где находилась большая посадочная площадка с воздушным транспортом. Флайджет – это гражданский транспорт на гравитационных двигателях, который вмещал в себя до пятидесяти пассажиров, помимо двух пилотов судна. Он выглядел как бомбардировщик с острыми углами крыльев и плоским двигателем под фюзеляжем.
С левого его бока уже был развернут пологий трап, где детей встречал небритый черноволосый мужчина со шрамом через всю правую щеку, в красной броне и без шлема. Он с усмешкой поглядел на женщину и сказал:
– Не лучшего сорта ребятня, куратор Селина.
– Выбраны наиболее проблемные, что плохо воспринимают Аутерий, – нахмурилась женщина.
– А где кстати он? Договор был на месячный запас, в пересчёте на ребятню, – хмыкнул он, приподняв бровь.
– Транспортировочные контейнеры фасуются на складе. Скоро доставят, – сухо сказала она.
– Ну так-то лучше, Селиночка!
Мужчина положил ладонь женщине на плечо, в связи с чем она моментально схватила его руку и с неимоверной быстротой вывернула за спину, перехватывая второй рукой шею.
– Если гражданин третьей категории ещё раз совершит телесный контакт со мной, гражданкой второй категории, то я буду вынуждена деактивировать его двигательные функции, – холодно произнесла она задыхающемуся мужчине на ухо и резко отпустила его. Он упал на колени, откашливаясь.
– Психанутая польская бабища… – пробормотал он на русском, вставая и держась за горло.
– Тупой русский валенок, – фыркнула она на польском, но благодаря нейроинтерфейсу все друг друга поняли.
– Грузи мелкотню в флайджет, – велел мужчина охраннику, а тот оглядел на Селину и, получив от неё добро, скомандовал движение по трапу.
В самом конце колонны детей подросток невысокого роста и со светлыми волосами обернулся перед входом в транспорт. Его чувства были подавлены Аутерием, но далеко не полностью, а потому он отдалённо ощущал тоску, волнение и безнадёжность от дальнейшей неизвестности в его судьбе.
(Иллюстрация 1.1)
* * *
Вечер, 5 сентября 2200 год, Земная Федерация, Калининградская автономия, Советский округ, город Раскольск, расконсервированный военный бункер №67, пункт досмотра и распределения.
– Ты меня слышишь, шкет?! – услышал я мужской рык, и мою щёку обожгло болью.
Я чуть не упал на пол и растерянно поглядел на здоровенного дядьку перед собой. Он стоял в потрёпанной коричневой броне с автоматом за спиной и продолжал что-то кричать. Моё сознание прояснялось медленно и неохотно, словно я не мог до конца проснуться.
Но в самом низу, перед глазами, я увидел строчки нейроинтерфейса:
Стабилизация мозговых импульсов… 43.7%… 43.9%…
Стабилизация гормонального фона… 39.7%… 39.8%…
«Мама… Лиза…», – горько подумал я с наворачивающимися слезами на глазах, но в слух сказал:
– Дядя… Что вы… сказали?
(Иллюстрация 1.2)
Я пытался лучше вслушаться в такую знакомую речь, но странные инъекции в том детском доме словно лишили меня разума непонятно на какое время.
– Какой я тебя дядя, щенок?! Я сказал – встал, разделся и прошёл через сканер! – проорал он, хватая меня за рубашку и поднимая перед собой.
Болтаясь в его руке, я судорожно закивал.
– Я всё сделаю! – выпалил я, хватаясь за его огромное запястье.
– Бракованное отребье… – сплюнул он в сторону, а когда поставил меня на пол, я начал снимать пиджак и мельком огляделся.
Вокруг были знакомые лица моих сверстников, что стояли уже раздетые до нижнего белья и поочерёдно вставали на металлическую круглую площадку, стойка-сканер которого быстро проезжала вокруг человека и со всех сторон окидывала его синим лазером.
Мы находились в мрачном помещении с какими-то старыми компьютерами на стене слева, тусклым жёлтым светом с краёв потолка и металлическим полом, на котором змеями валялись провода.
Позади нас была металлическая дверь, возле неё, сидя на стуле, скучающе зевал охранник. А спереди, куда подходили некоторые мои знакомые, за столом рядом со сканером сидела за столом тётка с металлической рукой и лысой головой и что-то тыкала по голографическому экрану. А перед ней стоял тот самый дядька, что недовольно наблюдал, как я раздеваюсь.
Ещё не выйдя полностью с полусонного состояния, я встал последним в очередь и стал ждать, стыдливо отворачивая голову от нижнего белья полуголой девушки моего возраста, но с округлившимися уже формами.
Прикрыв глаза, я опять взглянул на строчки стабилизации своего тела:
Стабилизация мозговых импульсов… 56.4%… 56.7%…
Стабилизация гормонального фона… 42.1%… 42.2%…
С каждым процентом мне всё легче видеть и воздействовать на свой нейроинтерфейс. После того, как в наш дом ворвались федералы, мне практически сразу вкололи в шею порцию лишающего эмоций препарата. Я помню лишь кричащую мать, что тянулась к нам, когда её держали военные, и свою сестру, плачущую рядом со мной.
«Стойте! А сколько я провёл в том детдоме?!» – спохватившись, подумал я и с усилием сфокусировал внимание на верхнем правом краю нейроинтерфейса, где находилась текущая дата.
– Как… – потрясённо прошептал я с покрасневшими глазами.
Я провёл в детском доме практически год. Нас схватили в августе девяносто девятого, вскоре после моего дня рождения и установки мне системы «Зодак». Мне сейчас тринадцать лет! Год прошёл словно в тумане, по ощущениям, за месяц!
– Следующий! – выдернула меня из нерадостных размышлений женщина, что сидела за столом.
Я робко встал на холодную металлическую площадку и с бьющимся, как барабан, сердцем стал ждать.
Страшная лысая тётка недовольно поглядела на меня своими прожигающими зелёным электронными глазами, а стойка вокруг начала сканировать моё тело синим лазером. Даже ощущалось лёгкое неприятное чувство, будто каждую клетку просвечивают.
Когда сканирование прошло, она удивлённо взглянула на меня и обратилась к тому дядьке:
– Андрей, глянь-ка на этого экземпляра.
– Ну что опять не так, Эля?.. – закатив глаза, шикнул он и подошёл ближе.
– У этого мальца установлен какой-то имплант в нижнем отделе мозга, размером с горошину. Предположительно, это какая-то редкая модификация станции производства наноботов, – монотонно проговорила она, а я покрылся липким страхом.
Что со мной будут делать, если узнают, что у меня установлен модуль производства нанитов и Зодак редкой десятой версии?! Да меня просто на опыты пустят! Либо сделают из меня киборга! Непонятно, правда, зачем…
«Ладно, надо успокоиться. Я ведь умный, в двенадцать лет в лёгкую усвоил громадные образы полной школьной программы и начального университета для граждан второй категории… Поэтому что-нибудь придумаю», – судорожно думал я, успокаивая себя.
Но дядька с отвращением оглядел меня и, повернувшись, загоготал:
– Ха-ха-ха! Над этими болезными как только не поиздевались в подпольных лабораториях! Неужто ты думаешь, Эля, что ему установили восьмой Зодак? Черепушка мелкого бы взорвалась, как арбуз!
– Так-то оно так, – скептично усмехнулась женщина. – Но имплант всё равно странный.
– Сканер обнаружил наноботов или нанитов? – вскинув брови, спросил он.
– Ни того, ни другого нет, – покачала она головой.
– Это значит, что у него установлен порожняковый имплант, из-за которого он отхватит себе к совершеннолетию опухоль мозга! Кончай демагогию! – махнул он рукой и повернулся ко мне. – Свалил со сканера и на выход отсюда, отброс! – рявкнул на меня, показывая рукой на автоматическую дверь, куда поочерёдно входили мои сверстники.
– Д-да… – покрываясь холодными мурашками, я спешно отправился к двери, которая резко отъехала в сторону.
Сразу за ней в длинном коридоре меня ждали двое… старшеклассников? Наверное, лет по восемнадцать. Они были одеты в коричневые комбинезоны с карманами на бёдрах и в коричневые кожаные плащи. Один светловолосый, как я, а другой вроде шатен.
– Наконец-то! Сколько можно тебя ждать, бестолочь мелкая, – прошипел светловолосый и, грубо схватив меня за шею сзади, подталкивая, потащил по коридору.
– Да отпустите! Я сам пойду! – жалобно воскликнул я.
– Ого! Петро, а он более разговорчивый. Неужели Аутерий на него совсем не действует? – гоготнул второй, короткостриженый шатен.
– Он бракованный. Скорей всего, быстро выветривается у него эта отрава, – спокойно сказал тот, что держал меня, и сразу же отпустил, отталкивая.
Но не успел я обернуться, как он толкнул меня ботинком в спину, да так, что я, спотыкаясь, пробороздил рифлёный металлический пол коридора практически лицом.
– Смотри, не помни его. Если он сляжет, Захар тебя спустит в щели Зелоидов вместо него, – ухмыльнулся второй.
– Разберусь без тебя, Саня, – хмыкнул светловолосый и, подойдя ко мне, со всего маха зарядил мне ботинком в живот.
В глазах тут же потемнело, а грудь от удара сдавило тисками. Было не столько больно, сколько страшно и ужасно горько от того, куда я попал. Даже когда был в полудрёме, я чувствовал от окружающих меня взрослых холодную безразличную жестокость. Но это место отчётливо даёт понять, что я тут просто никто, щенок, в прямом смысле собачей породы. И удушить меня им ничего не стоит. Так же просто как выкинуть в мусорку отработанный пищевой контейнер.
– Мама… – прошептал я и, не удержав слезы, тихо расплакался, хватаясь за грудь.
– Э-э, Петруха! Он нюни распускает! Как мелкая девка! – загоготал второй и слегка пнул меня в плечо, поваливая набок.
– Какое ничтожество… – фыркнул другой, схватил меня за волосы и силой поставил на ноги. – Прекращай реветь, отброс! Это тебе не интернатовский курорт в Германии! Будешь пускать сопли – тебя отпинают твои же сверстники! Ты понял?! – прошипел он и дал мне несильную пощёчину.
– Да-а… – вытирая слезы, выдал я.
– Шагай вперёд, плакса, пока пинка не отвесил! – опять прошипел светловолосый, и я сразу двинулся прямо по коридору, скрючиваясь и хватая себя под локти.
Первые метров десять я шёл не думая ни о чём, просто цепенея от страха и удерживая себя от того, чтобы повторно не расплакаться, как «девчонка». Но я вспомнил мамины слова: «Наш мир очень жесток, Илюша. Ты должен стать сильнее всех, но оставаться добрым, во чтобы то ни стало…»
И это подействовало.
Мама как знала, что нашу подпольную базу «Великой Руси» рано или поздно раскроют, и потому проводила в лаборатории по двенадцать часов безвылазно за исследованиями какого-то Заборского. Как она рассказывала, это российский биоинженер и нейропрограммист, который во время войны с инопланетянами работал над улучшением недавно изобретённого на тот момент нейроинтерфейса под названием «Zodak».
Он позволял управлять своим обменом веществ, запоминать десятки книг наизусть за секунды и в конечном итоге проводить коррекцию генома, чтобы выращивать бионические импланты прямо в теле.
Один из них у меня уже установился – «модуль производства нанитов». Наниты – в отличие от примитивных наноботов – выращиваются из биоматериала и металла прямо в теле. В зависимости от их концентрации, они могут до крепости стали укреплять кожу, кости и мышцы, регенерировать отдельные участки тела в десятки раз быстрее, чем наноботы. И говорят, даже помогают менять облик…
– Стоять, плакса! – рявкнул тот, что Петро, когда мы завернули на перекрёстке направо и я остановился как вкопанный, но полностью успокоившийся.
Он прислонил ладонь к считывателю, и дверь отворилась вправо. За ней находился большой зал с различными людьми, взрослыми и подростками. Мои сверстники, одетые в аналогичные моим провожатым коричневые комбинезоны, но с серыми дождевиками, стояли кучкой в левой стороне, а взрослые, в такой же одежде, сидели на скамейках и слушали, что говорит дядька в военной чёрной форме.
– …спускаясь вниз, вы обязаны вернуться минимум с тремя энергосферами или с сорока килограммами Радоида! Если норма не будет выполнена, то вы лишаетесь… – говорил он спокойным голосом, звук которого исходил от ржавых стен.
– Надевай! – шикнул на меня Петро и всучил мне какие-то коричневые тряпки, которые достал из металлического шкафа прямо возле входа.
Схватив одежду, я стал в спешном порядке натягивать её на себя. Она слегка чем-то пованивала, но озвучивать свои недовольства я не рискнул.
– …у кого имеется нейроинтерфейс хотя бы шестого поколения, тому будут сброшены образы системы пещер Зелоидов и, разумеется, с подробной инструкцией того, что необходимо добыть, награды и штрафов. Что касается разведки, – он поглядел на подростков, а затем нашёл взглядом меня, когда я уже накидывал на плечи дождевик. – До завтра молодняк отходит от Аутерия, а потому я повторю инструктаж утром! Старшинам – отвести подростков в их секции! – рявкнул он, а я поглядел на Петро.
– Чего смотришь? Хочешь к нам в группу? – вскинул он бровь.
Я испуганно попятился назад, а второй заржал.
– Петруха, зачем нам сдался этот ссыкун? Он же и неделю не проживёт, забьётся в угол и помрёт от метановых отложений или от блуждающей ловушки.
– Зато Захар ничего не скажет, – фыркнул тот и взглянул выше меня.
В это время к нам подошёл хмурый черноволосый и с острой бородкой дядька в аналогичном комбинезоне, как и у двоих моих мучителей, но с чёрным плащом за спиной. Позади него шли пацан и девочка моего возраста, Аутерий у них ещё даже близко не прошёл. Он пройдёт к утру, после сна, если на ночь не принять инъекцию.
– Нормальный? – осведомился дядька, глянув на меня.
– Вроде, Захар. Аутерий практически выветрился. Должен быть вынослив, как бычок, – кивнул Петро.
– Хорошо. Пошли, покажем им их лёжку.
Трое повели нас по однотипным коридорам с рифлёным железным полом и ржавыми стенами. Коридоры напомнили мне нижние уровни нашей базы на западе Беларуси. Тётка Виола рассказывала, что наша база это бывший бункер со времён войны с Зелоидами.
– Как вас зовут, мелкие? – обратился к нам Захар, пока мы шли.
– Злата, господин.
– Джозеф, господин, – монотонно ответили мои сверстники, а я немного замешкался.
– Э-э… Илья меня зовут… господин, – ответил я, опустив взгляд и продолжая следовать за взрослыми.
