Kitabı oxu: «Чаша холодной воды»

© Виктор Геронда, 2019

ISBN 978-5-0050-6132-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рассказы

Левша из Донбасса

Многие слышали о герое Лескова Левше, который умудрился подковать «аглицкую блоху» без всякого «мелкоскопа». Та история случилась давно и превратилась в легенду. Но до сих пор встречается в гуще простого народа такой талант, что этого никак нельзя было предположить в обычном с виду человеке.

Донбасс раньше был так называемым «диким полем». Бескрайние донецкие степи не очень благоприятны были для житья. И дело даже не в том, что вольный ветер зимой остужал степь морозом, а летом палил ее зноем, выжигая досуха. Скитались в тех местах кочевники разного роду-племени – сарматы, печенеги и другие, которые не любили заниматься земледелием. И горе было тем, кто пытался начать там оседлую жизнь, бросая зерна в землю. Налетят, ограбят, сожгут, угонят в рабство…

Потом эту территорию отвоевали, а затем и нашли там каменный уголь. Сначала брали то, что лежало на поверхности, затем пришлось спускаться под землю все глубже и глубже. Угля добывали все больше, и в советское время Донбасс стали именовать «всесоюзной кочегаркой». Работа в шахтах всегда была очень тяжелой, остается она таковой и сейчас. Спуститесь-ка на километр вглубь и поработайте там при 30—40 градусной жаре, в угольной пыли и при недостатке воздуха!

Потому работают там люди мужественные и даже отчаянные. И среди них встречаются романтики, мечтающие о небе. Говорят, даже из неглубокого колодца небо кажется более голубым. Что уже о километровой дырке в земле говорить?

Об одном таком талантливом романтике и мечтателе я и хочу рассказать.

Работал Виталий в шахте электрослесарем. Внешне все складывалось так, как и у многих его сверстников – окончил среднюю школу, отслужил в армии, пошел работать «бойцом подземного фронта», женился… Парень с юности любил возиться с «железками», любил мастерить и делать все своими руками.

Однажды, еще нося военную форму и собираясь в караул, он в очередной раз набивал автоматный рожок патронами. Боевое оружие и патроны – штука серьезная, после караула их полагалось по счету сдать обратно под охрану. И так надоела ему эта нехитрая процедура, что он на досуге придумал и соорудил машинку для зарядки автоматного магазина. Теперь можно было просто крутить ручку, и патроны сами укладывались куда надо. Сметливого солдата наградили отпуском и даже выдали небольшую премию за рационализаторское предложение.

Затем служба закончилась, началась работа на угольном предприятии. Почти все свое свободное время Виталий (даже когда женился) ковырялся с железками. Летом он чинил мотоциклы и автомобили. Иногда у двери его гаража стояло по два-три стальных «коня». Подземный электрослесарь разбирал их до винтика, лечил их болезни, заменял неисправное. Гараж был битком набит разным инструментом, болтами с гайками, запасными частями и всяким железным хламом. Были тут и точило, и небольшой сверлильный станочек. Затем Виталий всякими правдами и неправдами добыл списанный токарный и сверлильный станки, наладил их и соорудил в подвале целую мастерскую. Как он умудрился затащить туда эти тяжеленные железины – уму непостижимо.

Отремонтированные мотоциклы он потом продавал. Но делал это не ради денег. Платили на шахте хорошо, денег семье хватало, позже Виталий даже машину купил. Напомним, что дело было в советское время, когда немногие имели собственный автомобиль. Любовь к технике была сильнее. Нравилось ему ковыряться в моторах, лечить их – не только меняя запасные части (которые, кстати сказать, не так легко было найти). Существовало такое понятие, как «дефицит». Перепродажа запчастей да и всего остального называлась спекуляцией и преследовалась по закону. Это сейчас такие деяния именуются бизнесом, и с них платятся налоги.

Для Виталия отсутствие запасных частей не было особой проблемой. Он извлекал из металлического хлама походящую железку, колдовал над ней, пилил, точил, сверлил – как скульптор, отсекая от глыбы камня лишнее, творит произведение искусства. Затем его творение становилось на подобающее ему место, и агрегат на колесах оживал, плюя дымом из выхлопной трубы. Немало самых различных байков прошло через его руки. Потом это дело ему наскучило. Тогда было не так много марок отечественных мотоциклов. Ну, и чехословацкая «Jawa» еще… Эта горная вершина была взята, и деятельная натура требовала новых покорений.

С мотоциклами хорошо было возиться летом. Зимой в холодном моторе ковыряться несподручно, да и не ездит никто на них в это время. Виталий так привык к возне с железом, что уже не мог остановиться. У него тоже был маленький подвальчик, который, конечно же, был забит металлом. Места для банок с огурцами и «второго хлеба» едва нашлось.

Именно там, в тихом подземелье, Виталий обдумывал будущую конструкцию. Подвал располагался под пятиэтажной хрущевкой, где жильцы дома хранили свою консервацию, картошку, другие съестные припасы и всякий не нужный дома хлам.

Для новых проектов места в мастерской явно не хватало. Чуть в стороне от его каморки, в подвале же, была свалка. В этот темный угол жильцы дома заглядывали единственно с тем, чтобы бросить сюда всякие сломанные штуковины и мусор, который было лень нести наверх. Приблудные собаки выводили там своих щенят. Ближе к весне туда забредали коты, и тогда первозданная тишина подвала нарушалась блаженным ором.

Виталий разогнал оттуда всякую живность и вынес весь мусор, которого хватило бы на целую мусорную машину. Интересно отметить, что мусора в те годы было несравненно меньше, чем сейчас. Никаких мусорных баков во дворах не стояло. Раз в день (не каждый день) вечером приезжала мусорная машина, походил народ с ведрами и высыпал. Тогда не было никакой мелкой фасовки, к которой мы так привыкли, пластиковых бутылок, одноразовой посуды и прочих достижений современной цивилизации.

Затем он натаскал в подвал щебенки, затащил туда станки, наладил освещение, поставил дверь с большим замком, и этот от века заброшенный угол приобрел пристойный вид. И работа закипела! На этот раз Виталий захотел сделать аэросани. Аэросани – это такая штуковина на лыжах, которую двигает винт (пропеллер) как у старых самолетов. Только у самолетов винт спереди, а у аэросаней – сзади. Грубо говоря, надо поставить сиденье на лыжи, пристроить сзади двигатель с пропеллером – и вперед! История умалчивает о том, где Виталий раздобыл двигатель; наверняка с какого-нибудь тяжелого мотоцикла.

Лыжи были сделаны из дюралевых пластин. В то время работала тьма-тьмущая заводов, где можно было достать все, что угодно и без особых проблем. Тогда никто не держал подпольные пункты приема металлолома, никто не жег провода и кабели, чтобы добыть оттуда медь. Это варварство началось в лихие 90-е. А раньше все ненужное железо свозили на базы «Вторчермета», которые никто особо и не охранял. Тогда куски медных и алюминиевых проводов валялись прямо под ногами, и никто их не брал!

Кабина для «зимней колесницы» была сделана из фанеры и обита по краям металлической полосой. Передняя лыжа была соединена с рулем от старого «Москвича». Тормоза были сделаны просто и без затей. Тормозная рукоятка переходила в металлическую раму, которая скребла о снег или лед, поэтому после торможения оставалась глубокая борозда. С винтом Виталий провозился не один день. Притащил несколько лесин и долго приноравливался к ним, орудуя где топором, где рубанком, а где – и ножом. И все равно лопасти винта получились неодинаковыми. Получалось по пословице: «Возьмешься за дело, а дело – за тебя!» И тут – кто кого…

Наконец, сооружение невиданной штуковины было завершено, и она была явлена миру. Как водится, сбежалась толпа зевак, из которых была половина советчиков, а половина – критиков. Самыми благодарными зрителями были те пацаны, которым удалось пробиться сквозь плотный кордон взрослых. Они заглядывали в кабину, пытались крутить руль, трогали тормозную рукоятку и винт.

Какой-то знаток, осмотрев двигатель с ременными передачами, с размаху авторитетно залепил вердикт: «Поработает минут десять и заклинит!» Мальчишкам стало обидно, и они вразнобой закричали: «Ничего он не заклинит! Будет работать!» Однако так и получилось. Мотор работал как-то неровно, и его мощности явно не хватало. Все стояли, смотрели и видели – конструкция едва сдвинулась с места. А потом один из передаточных ремней разорвался и взлетел на дерево. Хорошо, что никого не задело…

Первая модель оказалась неудачной, и Виталий в гневе изрубил в щепки корявый винт. Вторая конструкция имела дюралевые трубы вместо задних лыж и работала как надо! Испытывали аэросани на территории рынка, который зимой чаще всего пустовал. Это сейчас, когда торговля расцвела буйным цветом, там нагорожено множество торговых точек. Как и в первый раз, сбежалось множество народа – посмотреть на диковинную машину. Самые смелые даже покатались на чудо-санях. Громко фырчал двигатель, выбрасывая струйки выхлопных газов. Изобретатель счастливо покуривал в сторонке и следил, чтобы никто не угодил под вращающийся винт.

Аэросани – для зимы. Летом же Виталий занимался другими делами. Захотелось ему покорить и другую стихию – водную. Виталий стал делать лодку. Конечно же, с мотором! Клепать корпус из металла – дело сложное, поэтому покоритель стихий стал делать его из дерева. Из дерева же делали суда и лодки сотни лет назад! Корпус сооружали из длинных досок, заделывали щели паклей, смолили. Получалась громоздкая и тяжелая конструкция. Донбасс – это степь, с деревом здесь всегда были проблемы, да и как затащить тяжелую лодку в подвал? К тому же в нашем провинциальном городке нет ни реки, ни даже маленькой речушки. Но зато есть множество прудов, которые, по сути, являются шахтными отстойниками.

В шахтные выработки постоянно просачиваются грунтовые воды, и если их не откачивать – шахту затопит. Некоторые пруды были оборудованы как зона отдыха, кое-где можно было даже порыбачить. На одном из таких водоемов и решил Виталий испытать свое творение. Чтобы лодка не получилась слишком тяжелой, конструктор сделал ее корпус из фанеры. Внутри было установлено множество брусков-распорок, швы проклеивались и герметизировались стеклотканью и эпоксидной смолой. Было поздняя весна, занятия в школах шли к концу, и толпа окрестных мальчишек глазела, как невиданная конструкция приобретает законченные очертания. Двигатель для лодки был переделан, конечно же, из мотоциклетного.

Был он с облезшей краской, поцарапанный, что теребило душу конструктора, стремившуюся к совершенству. Виталий мобилизовал мальчишек, и те натащили из школы стержней из шариковых ручек (многие школьники тогда недоумевали – куда те подевались). Из этих стержней и алюминиевой пудры был сделан красящий состав, и мотор засиял глубоким и блестящим синим цветом. Готового винта для лодки не нашлось. Но Виталий смастерил тигель из куска стальной трубы с вентилятором, накидал туда сплющенных обломков от старой раскладушки и отлил заготовку. Обработанная умелыми руками, заготовка превратилась в блестящий винт, радующий глаз плавными очертаниями.

Для транспортировки лодки была изготовлена специальная тележка. Когда все было закончено, лето вступило в полную силу. Лодку затащили на тележку и повезли к ставку. Надо было видеть это зрелище! Мальчишки тянут тележку, конструктор со своим другом- студентом идут сзади, беседуя о предметах возвышенных, а по пути толпа обрастает новыми зеваками.

Подъехали к ставку, лодку спустили на воду. Однако двигатель никак не хотел заводиться. Виталий, поработав веслами, отогнал лодку подальше от берега, еще раз дернул за пусковую веревку, и окрестности пруда огласились никогда здесь не слышанным звуком лодочного мотора. Лодка поплыла! Но тут, как назло, заело руль.

Виталий крутил и дергал его туда-сюда и едва не врезался в водокачку. За секунду до столкновения он все же вывернул его, и борт лодки прошел в нескольких сантиметрах от угла водокачки. Зрители видели, как побледнело лицо конструктора. Толпа единодушно выдохнула: «Ох!» На гладкой поверхности воды расходились волны, доселе здесь невиданные. Главное было сделано! Водная стихия была покорена.

Лодка поплыла, хоть и не так быстро, как бы хотелось. Память не сохранила – как лодку вновь водружали не тележку, как ехали обратно. Запечатлелись только самые яркие мгновения и триумф конструктора. Может быть, так радовались браться Райт, подняв в воздух первый в мире самолет. Скорее всего, уже тогда Виталий стал мечтать о небе. Хотя после лодки на том же ставке испытывали и катамаран, винт у которого был побольше и работал не в воде, а на воздухе.

Оставалось покорить третью стихию – воздушную. После этого триединая задача была бы полностью завершена. Вспомним: эмблема «Мерседеса» символизирует, что его двигатели работают в трех стихиях – на земле, в воде и в воздухе. Наверное, многие из нас в детстве мечтали о небе, наблюдая за птицами, свободно парящими в облаках. Лететь самолетом – это, конечно, интересно, но… Вроде бы и небо близко, за иллюминатором, и облака внизу. Но слишком комфортно, слишком упорядочено и предсказуемо. Виталий должен был подняться в небо не иначе, как на творении своих рук. Путь к мечте оказался долог…

Давно замечено, что талантливым людям нередко посылаются большие искушения. Судьба пробует их на прочность, испытывает, а иной раз и ломает через колено. Может быть, для того, чтобы талант, данный человеку, очистился, засверкал новыми гранями и стал как «золото, семь раз переплавленное»? Виталий прошел через тяжелую полосу в своей жизни, семья распалась. Воистину, от тюрьмы и от сумы не зарекайся…

Но мечта о небе оставалась. И уже на излете жизни он взялся за постройку вертолета. Не было уже ни той старой мастерской в тихом подвале, ни уютного гаража, не было уже тех сил и задора. Никто из тех старых зрителей не видел, как он создавал небесную машину. Конструктор жил в другом месте. Мальчишки, что тащили лодку, давно выросли, завели семьи, разъехались. Виталий, вспомнив весь свой опыт, выжав до капли свой талант, преодолел все технические трудности и поднялся все-таки в воздух! Очевидцы утверждали – сначала двор дома, где он жил, огласился оглушительным грохотом двигателя. Соседи перепугались и вызвали милицию.

А между тем, геликоптер, загрохотав сильнее, медленно оторвался от земли и завис в воздухе! Подъехавший патруль кричал в мегафон: «Немедленно спуститесь! Немедленно спуститесь!» Но как же тут спуститься, когда душа поет, когда исполнилась мечта, когда небо стало так близко! Виталий был вознагражден – за перенесенные скорби, испытания, за изломанную судьбу и подорванное здоровье…

А тут какой-то земной голосишко, не слышимый на высоте и заглушаемый плотным басовитым звуком небесной машины, требует наступить на горло собственной песне! Судьба хранила Виталия. Вертолет повисел в воздухе, не обращая внимания на служителей Фемиды, бегающих как букашки внизу в плену земного тяготения, и затем аккуратно и медленно приземлился. Жаль, что не было в тот момент последнего триумфа нас, старых зрителей и почитателей его таланта. Мы бы порадовались вместе с ним!

Вспоминая те далекие и одновременно близкие годы, я думаю – куда же делись те романтики и мечтатели, которыми всегда был богат наш народ? Неужели все в менеджеры подались? Может, их просто не видно?

Заканчивая повествование о Левше из Донбасса, вспомним наши детские мечты и задумаемся – может быть, нам что-то стоит изменить в своей жизни?

Дневник серийного маньяка

Сегодня объявили, что на две недели отключают кабельное телевидение. Будут какие-то там ремонтные работы. Чтобы вам так отключали! Это, значит, я сериал про бандитов и ментов на средине прерву? Ну, придумали! И новостей не посмотришь…

Почему же так долго-то? Раньше, самое большее, за пару дней управлялись. Что там такого особенного делать? Небось, не извинится потом никто, как это обычно с нашим сервисом бывает.

День первый.

На работе рутина и скука, все надоело хуже горькой редьки. До отпуска далеко еще, начальство терзает проектом. Легко им там пальцем указывать! А самим мозгами шевелить слабо.

Вечером включил дома телевизор по привычке, а там – черный экран. Ах, да, отключили же. Вот елки-палки, так хотелось ментовскую сагу посмотреть! Следак лихо погрязшего в коррупции сослуживца на чистую воду выводит. И весь такой из себя, крутой. Больше бы таких!

Со скуки ходил из угла в угол, пока жена с работы не пришла. На кухне сидели, долго разговаривали. Жена все осмотрит:

– Чего это ты сегодня такой разговорчивый? Может, жахнул где с устатку? Случилось что-то?

– Нет, говорю, не пил совсем, просто поговорить захотелось.

День второй.

С проектом дела потихоньку двигаются. Только сейчас заметил: начальник наш на киношного следователя похож, костюм такой же и галстук. Может, он когда-то в сериалах снимался? И зажигалка у него как у бандита, которого во второй серии повязали. Жаль, что телевидение отключили, хотелось новости посмотреть. Что там, интересно, в мире творится?

После работы полез в интернет, а его тоже отключили. Ну, елки-палки! Без ножа режут! Организм аж трясет весь. Это ж надо! Вот придумали! Что там за специалисты такие, что быстро сделать не могут?! Весь вечер злой ходил. Жена чувствует, что я «на взводе» и тактично молчит.

День третий.

На работе припахали по полной, весь день как белки в колесе крутились. Какая-то проверка была в верхах, что-то там нашли, нарушения какие-то. Теперь все начальство шуршит, разборки какие-то идут, подковерная борьба. И до нас доносится. Лес рубят – щепки летят.

С работы шел пешком, надоела толкотня в маршрутке, шансон этот гундосый, где слова по блатному растягивают. Лучше всех поет тот, кто сам никогда не сидел. И врут все про тюремную романтику. Свою машину делать надо – с тормозами что-то.

Вечером пошли с женой по парку гулять. Она все перед зеркалом крутилась, собиралась долго. Аж раздражать начало! Идем по парку – и вижу я, что встречные мужики на супругу мою пялятся. Я сам украдкой сбоку посмотрел – красивая! Пятнадцать лет уже вместе, а с ней хоть сейчас под венец. Пополнела только чуток. Но так даже лучше! А я и замечать, было, перестал…

День четвертый.

Вспомнил, что жена вчера просила с сыном поговорить. Пацану четырнадцать, трудный возраст, огрызается, в школе лоботрясничает, на улице с дружками до ночи околачивается. Пока ждал, ткнул в телевизор – темный экран. Ах да, да, отключили. И интернет тоже…

Пришел хлопец поздно и с синяком под глазом.

– Где был? – спрашиваю.

– Где надо, там и был.

– А получил от кого?

Говорит уклончиво:

– Ну, получил и получил. Было дело.

– А чем вы там до ночи занимаетесь?

– Чем надо, тем и занимаемся. Мотоциклы угоняем и разбираем.

Чувствую, что заводится. Вот-вот – и хамить начнет. Отыграл назад:

– Слушай, сынок, у нас машина барахлит, давай завтра поковыряемся, а?

Смотрит недоверчиво:

– А-а-а, ты обещаешь только, опять в телевизор свой уткнешься, и не подходи к тебе.

– Так отключили телевидение, – говорю.

Ухмыльнулся Лешка мой скептически, хмыкнул.

День пятый.

Весь вечер в гараже просидели. Лешка друга своего привел. Ковырялись в двигателе, разбирали, промывали. Помощники мне инструменты продавали, сами все измазались. Смотрю – у пацанов глаза горят, и схватывают все на лету. Интересно им!

На улице темно уже, первые звезды на небе зажглись. Двигатель мы перебрали, собрали, вроде работает, завтра еще попробуем. Надо пацана на бокс пойти записать. Пусть драться как следует научат. Шрамы мужчину украшают, но на удар надо уметь отвечать.

День шестой.

Сегодня выходной должен быть, но на работу вызвали, начальство с проектом торопится, сроки поджимают. Весь день пахал как компьютер, к концу дня вымотался совершенно. Какой тут гараж… Лешка понял, что не пойдем, надулся:

– Ты же обещал!

– Устал, – говорю, – сынок, завтра доделаем, завтра точно выходной!

Посмотрел молча, хмыкнул недоверчиво, пошел на улицу. Клацнул телевизор, хотел итоговый выпуск новостей посмотреть – черный экран. Ах, да, тьфу ты! Могли бы на часок включить! Надо же знать, что в мире происходит. Катерина в комнату вошла:

– Ничего там особенного не происходит, все как обычно.

До меня дошло, что с досады сам с собой стал разговаривать.

– Ну, погоду же надо на завтра узнать?!

– А зачем тебе погода? – жена говорит.

– Как зачем? Мы как машину сделаем, на рыбалку поедем!

– Ну, так палатку же возьмете, если дождь пойдет, пересидите. А намочит – так ничего страшного! Будет что вспомнить. Сегодня небо ясное было, завтра, скорее всего, тоже так будет.

Посмотрел я внимательно на Катерину свою. Не только красивая у меня жена, но и толковая. Надо же, только сейчас дошло… По-новому как-то увидел. Она от сериалов своих, мыльных опер всяких, давно отвыкла, а я все никак не могу.

День седьмой.

Поехали с пацанами на рыбалку. Лешка друга своего взял, который у нас в гараже торчал. Перед самой поездкой хватился я: а удочки? Надо хоть наборы какие-то взять, удилища на месте выломаем. Сын мой глаза округлил: какие еще наборы?! И сразу скалиться начал:

– Па, ты в двадцатом веке остался! Это вы наборы в спорттоварах покупали и удилища выламывали. А сейчас готовые удочки в сборе продают, складывающиеся, из пластика. У нас уже есть удочки, наживка, и садок для рыбы.

И покровительственно так:

– Ты со своими сериалами совсем от жизни отстал!

Что он меня этим сериалами подкалывает? Хотел сгоряча подзатыльник отвесить (нельзя так с отцом разговаривать!), но передумал. Действительно, много этой дряни пересмотрел, а про рыбалку там ничего не было. Только бьют, душат, убивают, протоколы составляют. Как будто весь мир только из ментов и бандитов состоит.

На рыбалке здорово было. Окуньков наловили, в мою ладонь величиной. Поставили хлопцы котелок – уху варить, а я с удочками сижу. Вдруг как дернет поплавок – и удилище в дугу согнуло, чуть из рук не вырвало. Пацаны котелок бросили, смотрят. Лешка кричит:

– Па, ты осторожно выбирай, потихоньку крути, его утомить надо!

Рыба водит из стороны в сторону, уйти пытается. Поближе подвел. Пацаны сачок схватили, подвезти под добычу пытаются. Вдруг как дернет – и крючок оборвало…

Лешка чуть не плачет:

– Ушел!

– Ничего, – говорю, – сынок, еще поймаем!

У меня давно азарта такого не было… Уха вкусная вышла, с дымком. И вообще все хорошо получилось. Я уже забыл, когда такое последний раз было.

Ехали обратно, смотрю – ребятки на заднем сидении сопят, заснули. И меня ко сну клонит, свежим воздухом надышался. Хороший получился выходной. Домой доехали, машину в гараж загнал. Дома чаю только попили и спать завалились.

День восьмой.

Чуть на работу не проспал, едва побриться успел. Начальство работы подкинуло, как обычно в начале недели бывает. Недаром сказано – понедельник день тяжелый. Вот бы на рыбалку смыться! Пусть даже и не поймается ничего, только бы с удочкой в тишине посидеть. Рядом костерок дымит. Эх…

Строгости новые объявили. Теперь корпоративную почту будут просматривать, ни в «одноклассники» не войти, ни почту личную почитать. Весело… Попробовал было посмотреть – а там картинка выскакивает, полицейский с протянутой рукой. Запрещено, мол. Американский явно полисмен, это у них фуражки такие. И ролики на Youtube не глянешь.

Чтобы не отвлекались, значит, работали. И дома нет интернета, нет телевизора, и здесь обложили. Осталось еще в сортире видеокамеры поставить для контроля! Хотел такое начальству предложить (и микрофоны еще там поставить), но передумал. Ходят слухи, что сокращение у нас намечается. А я и так уже за длинный язык на крючке. И кредит за машину еще не полностью выплачен.

Какое все-таки рабство наша жизнь! Пять раз в неделю на работу ходи, да еще в выходной могут вызвать – и не открутишься! Желания в тебе распалят – обладать чем-то, иномаркой там или смартфоном – и паши потом на эти железки! Нельзя же хуже соседа быть!

Еще и сегодня цепи на шею повесили: туда не ходи, сюда не смей. Наш системный администратор сообщил по секрету, как эти запреты обходить, но предупредил, что скоро поставят специальную программу. Следить – кто чем занимается. Подключатся к твоему компьютеру (ты и знать не будешь) и будут видеть, что у тебя на мониторе. Точно рабство!

Пришел домой, ткнул в телевизор. Знаю, что не включили, а все равно проверил, мало ли что. Пошли с женой в парк гулять.

День девятый.

Защищали на работе проект, семь потов сошло. Толпа заказчиков в дорогих костюмах и разноцветных галстуках наехала, никогда столько не было. Полдня отбивались. По лицам начальство видим – удовлетворено оно. Не зря мы, значит, столько времени пыхтели. Выжали нас как лимон.

Потом начальство с теми, в галстуках, на фуршет ушло. Мы с коллегами чайку заварили, сидим, типа, пот со лба утираем, беседуем на отвлеченные темы. Хотя, проект спихнули, можно и покрепче чего-нибудь? Как это говорят? Что позволено Юпитеру, не позволено быку?

Можно, конечно, гонца послать, только потом начальство, которое сейчас точно не чай пьет, так далеко пошлет, что новое место работы искать придется. В корпоративном кодексе этики, с которым нас недавно ознакомили, написано черным по белому, что коллективные пьянки на рабочем месте недопустимы. Можно подумать, мы бы напились до невменяемого состояния. Не напились бы! Прошли те времена… Сидим, маемся. Скорее бы уже домой, что ли?

И вдруг начальство заходит, благостное такое (точно, успело приложиться) и улыбается широко. Вспомнилось: «наказание невиновных, награждение непричастных». Но руководство по-другому себя повело:

– Ребята, проект мы защитили, заказчики довольны, всем будет премия в размере оклада! Можете брать отгулы, у кого есть, только не все сразу. Сергей Александрович (это ко мне), у вас два дня переработки?

– Три, – говорю.

– Если хотите, берите три дня сразу. Вы хорошо поработали, очень нам помогли.

– Понял, – говорю, – спасибо. Пожалуй, и возьму.

А начальство:

– Все, ребята, на сегодня хватит, все по домам!

И ушло фуршет продолжать. Мы не стали ломаться, быстренько компьютеры выключили, в кафешку пошли, пивка попили. На рыбалку в выходные поедем. И жену с собой возьму!

Домой пришел с победным видом:

– Солнышко, на рыбалку все вместе завтра поедем, готовься!

– Это как? – жена спрашивает. – А работа?

– Так, это, мы проект сдали, у меня три отгула. Гуляй, казак!

Чувствует моя супруга, что душа у меня размягчилась, и, значит, проси чего хочешь. Берет меня за руку, в глаза смотрит и говорит так серьезно:

– Давай лучше в монастырь съездим, а?

– Куда? – говорю. – Зачем?

– В монастырь! Там очень хорошо и спокойно.

– Ты, что, в монахини собралась? Но там монастырь вроде мужской!

Хотел пошутить на эту тему, да язык не повернулся. Пропала, чувствую, рыбалка…

– Это в тот, куда полдня ехать?

– Не полдня, четыре часа всего.

Чувствует, что я вот-вот сдамся.

– Вот увидишь, хорошо там будет!

Скорчил я недовольную мину, хотел соврать, что машина не на ходу. Но меня, чую, обложили со всех сторон и сделали предложение, от которого «невозможно отказаться».

– Ладно, – говорю, – поедем.

Обрадовалась:

– Ну, вот и хорошо!

Пошел я в гараж тачку мою проверить, путь ведь неблизкий. Тормозную колодку на заднем колесе посмотрел и понял, что менять надо. До ночи провозился.

Дни десятый, одиннадцатый, двенадцатый.

Были в монастыре. Тут, оказывается, можно на три дня остановиться, на службы походить, кормят бесплатно. Условия спартанские, еда постная. В корпусах спальных во время службы находиться нельзя. Дисциплина! Вспомнилась служба моя в армии, первые месяцы, карантин. Гоняли нас как сидоровых коз, все время спать и есть хотелось.

А здесь даже раньше поднимают, в половине шестого, ходят с колокольчиком и звонят. У колокольчика звон мелодичный, но заснуть не даст. Потом еще раз пройдут, лежебок подпихнут. С колокольчиком все-таки лучше, чем когда дневальный с тумбочки орет: «Р-р-рота, подъе-о-ом!» Да противно так орет, как старшина научил, последнее слово растягивает, чтобы до самого сонного мозга дошло.

Утренняя служба в шесть часов начинается. Очень непривычно, ведь несколько лет начинал работу в офисе с девяти. Иду со всеми, недовольный и сонный, на службу, а моей жене хоть бы что. Как будто мы всегда поутру на монастырскую литургию ходили.

Служат здесь чаще всего в Успенском соборе. Очень красив собор: белый, высокий, с зелёными крышами и золотыми маковками. Двери широкие, резные, темного дерева. Внутри сначала темновато кажется после утреннего солнышка, но потом привыкаешь. Горят у икон свечи и лампады.

К одной иконе очередь выстроилась на поклонение. Говорят, чудотворная. Подошёл поближе, посмотрел. Икона большая, старинная, под стеклом. Множество подвесок висит – золотые кольца, перстни, сережки, крестики, цепочки, рубли царских времен. Много-много их. Это благодарные паломники оставили, те, кто помощь получил.

Ничего себе, думаю. Такие штуки просто так не оставляют! Постоял немного, свечи поставил и вышел, а жена всю службу отстояла. У собора скамеечки стоят, на стенах динамики закреплены, так что службу все равно слышно.

В монастырском дворе фонтаны в виде креста сделаны, очень красиво. Кресты большие, мраморные. Солнце припекает, а вода прохладная, и вообще возле фонтана хорошо. Сижу на скамеечке, от дерева тень, паломники ходят, монахи иногда, дети бегают, возле фонтанов крутятся, ручонки туда опускают.

Напротив собора еще один храм, с часами на башне и колокольней. Куранты красиво так вызванивают каждую четверть часа. Во дворе клумбы разбиты, и так и сделано, что цветы разноцветными ярусами насажены, а в центре розы. Как в каком-нибудь ботаническом саду. Никогда такого не видел. Красота неописуемая!

Тут служба кончилась, народ начал из собора выходить. Супруга подошла и говорит:

– Сейчас трапеза будет, пойдем?

Слово-то какое – трапеза… Не еда, не перекус, не «жрачка». Пожалуй, именно трапеза здесь и уместна. Это на работе мы едим или «жрем». Здесь такие слова режут слух. Если бы сюда не приехал, никогда бы не задумался.

Что там еще у них? Уста, ланита, десница, чело… А ведь красиво звучит! И вообще все здесь красиво. Стоим с супругой и вдруг видим – монахи строем идут. Впереди фонарь несут, и отцы в две колонны следом идут – бородатые, в черных клобуках и рясах. Впечатляющее зрелище!

– Смотри, – жене говорю, – как солдаты на параде!

Кинула серьезно:

– Солдаты и есть. Только это не простые воины, а спецназ. Потому что опытны и искушены. Это они на трапезу пошли, пойдем и мы. Мы вроде как тоже военные, только в хозвзводе, и наше дело – картошку чистить, посуду мыть и печку топить.