Kitabı oxu: «За кулисами театра военных действий III»

Şrift:

* * *

Пролог

«Первая мировая война не была неизбежной. Общеевропейский политический кризис, послуживший её началу, можно было преодолеть при благоразумии и доброй воле противостоявших сторон. Здравомыслия не нашлось, и разразившаяся война обернулась небывалой трагедией, унёсшей десять миллионов солдатских жизней и исковеркавшей не меньшее число судеб. В 1918 году пушки смолкли, но политическая конфронтация и порождённая вражда между народами разных стран полностью не исчезли, и если доискиваться до истоков ещё более разрушительной Второй мировой войны, то нельзя закрывать глаза и на эти не украшающие человечество факторы. Обе войны – звенья одной цепи…
Первая мировая война вообще остаётся загадкой. Её причины непостижимы. То же можно сказать и о её ходе… Почему, когда была ещё надежда разрешить конфликт быстрыми и решительными мерами за считанные месяцы, его участники решили продолжать военные действия, мобилизуя войска для глобальной войны, и в конечном счёте бросили своё юношество на взаимное уничтожение в совершенно бессмысленной резне? Возможно, на карту был поставлен принцип…
Последствия, конечно, порой невозможно предвидеть. Опыт же, напротив, может слишком легко быть спроецирован в будущее. В этом тоже есть тайна».
Джон Киган «Первая мировая война»

ДВА С ПОЛОВИНОЙ века назад была прията Декларация независимости Соединённых Штатов. Независимости прежде всего от Великобритании, которая восемь лет пыталась отжать хоть что-то от богатых земель Нового Света. Но и подписав мирный договор, эти две страны не стали дружественными и равными. Ни в то время, ни сто лет спустя сравниться с Британской империей не мог никто. Она властвовала на морях-океанах, число её подданных измерялось сотнями миллионов, а богатство – миллиардами фунтов стерлингов.

Соединённые Штаты просто опоздали к переделу мира. К началу XX века он был закончен. Но Америка стремительно набирала силу и мощь. И ей жизненно важно было столкнуть в военном споре тех, кто пока был сильнее её. Утверждённая ещё в 1823 году доктрина Монро подсказывала американским президентам, у кого можно отжать земли, а кого столкнуть друг с другом, чтобы оказаться сильнее Европы. И в конце XIX века – понеслось…

«Мир претерпевает грандиозные изменения. Никогда ранее условия жизни не менялись так значимо и так стремительно, как они изменились для человечества за последние пятьдесят лет. Мы несёмся в потоке сменяющих друг друга событий и не имеем возможности измерить всевозрастающую их скорость. Мы только сейчас начинаем осознавать штормовую силу и мощь тех перемен, которые обрушились на нас», – писал сто лет назад британский писатель и публицист Герберт Уэллс.

И дальше:

«Мы только сейчас начинаем понимать природу этих изменений, находить для них слова и фразы, подбирать им определения. Сначала эти изменения шли незамеченными, и лишь затем мы их осознали. Теперь мы начинаем видеть, как эти изменения связаны друг с другом, и можем оценить масштаб их последствий».

Масштаб последствий мировой войны, разразившейся в 1914 году и длившейся пять лет, был страшен. Двадцать миллионов погибших, поровну – военных и гражданских. Подсчитано, что «период недожития» каждого убитого в среднем составляет 40 лет. Это значит, что каждые 100 тысяч погибших равнозначны 4 миллионам лет отнятого будущего! Это несделанные научные открытия и несозданные произведения искусств, это нерождённые дети и непостроенные города.

Многократно возросшие военные расходы могли бы позволить давно решить проблемы глобального голода и изменения климата. Война – это отброшенное назад человечество, это гигантская дыра в развитии цивилизации. Война – это и есть жесточайшее противоборство цивилизации и варварства…

Пройдёт совсем немного времени, и Соединённые Штаты Америки будут праздновать 250-летие. За эти годы они участвовали практически во всех вооружённых конфликтах на Земле и никогда не воевали на своей территории. Они предпочитали сражаться чужими руками и инициировали боевые действия, стравливая страны между собой. Они получали прибыль от любых войн. Они объявляли себя победителями и миротворцами. Так им было выгодно. Расчёт и нажива всегда стояли у Соединённых Штатов на первом месте.

Американская мечта – стать первыми, самыми большими и самыми сильными. Подмять под себя всех соседей, властвовать и расширять свою территорию. С помощью политики «большой дубинки» уничтожить коренное население. Там, где не справятся дубинка и кольт, слово своё скажет доллар. С его помощью можно задёшево купить у Франции, России и других стран новые земли – таким образом приобретена почти половина территории современных США. Стать «мировым жандармом», сначала в Западном полушарии, а потом и на всей планете – вот что такое американская мечта.

«America First» («Америка прежде всего») – они никогда не скрывали этой своей цели. И те, кто мешает её достижению, должны уйти с дороги. Иначе будут стёрты с лица земли. Так мечталось им два века назад, когда Джеймс Монро, 5-й президент Соединённых Штатов, объявил официально, что в будущем Америка должна стать первой, господствующей на планете.

Мешали сильная Британия, огромная Россия, воинственная Германия, перспективный Китай. Соперники были крупными, и справиться с ними Америка могла лишь одним способом: не допустив их союза, натравив их друга на друга.

Почти сорок стран приняли участие в Первой мировой войне (поначалу она называлась Великой). Соединённые Штаты объявят войну Германии лишь в самом её конце, чтобы успеть в число победителей попасть. У них это получилось. А для остального населения Земли война стала колоссальным бедствием.

Это была катастрофа, историческая трагедия. Один известный в то время американский политик писал: «Публика не имеет никакого представления о том, что творится за кулисами. Если бы она могла увидеть авторов и декорации и то, как готовятся исторические трагедии, для публики это было бы откровением…»

Показать, что было за кулисами мировой войны, и кто её развязал, – это и есть главная цель книги, которую вы сейчас держите в руках.

США: Доктрина Монро как американская мечта

«Для Вашингтона была невыгодна полная и быстрая победа одной из двух военно-политических коалиций. Америке была выгодна затяжная, длительная война на истощение, которая максимально ослабит все державы и разрушит Европу. Это позволяло США поднять своё значение на качественно иной уровень, стать экономическим и военным лидером планеты…
В конце 1915 года полковник Эдуард Хауз, ставленник закулисных сил при президенте Вильсоне, сказал по поводу возможной победы Германии: „США не могут пойти на то, чтобы союзники потерпели поражение. Нельзя допустить, чтобы Германия установила над всем миром своё военное господство. Мы, конечно, будем следующим объектом нападения, и доктрина Монро будет значить меньше, чем клочок бумаги“…
Особые планы у Соединённых Штатов имелись в отношении России – они мечтали об огромных ресурсах русской цивилизации. При этом Вашингтон прикрывал свои хищнические цели демократическо-пацифистскими лозунгами. Президент Вудро Вильсон был большим мастером этого дела Под шумок моральных и пацифистских проповедей, которые Вильсон читал воюющим странам и американскому народу, его страна интенсивно готовились к войне, к положению „мирового жандарма“…
Финансовая революция в США стала важнейшей предпосылкой начала Первой и Второй мировых войн, а также всех последующих крупных конфликтов, включая „холодную войну“ (по сути, Третью мировую) и современную Четвёртую мировую войну».
Александр Самсонов «США и Первая мировая война»

Картина 1-я. Правая рука Джи Пи Моргана

Действующие лица:
• Генри Дэвисон (1867–1922) – банкир и филантроп, председатель Военного совета Американского Красного Креста, майор.
• Джон П. Морган-ст. (1837–1913) – всемирно известный американский финансист, миллионер, инвестиционный банкир, «барон-разбойник», основатель династии.
Место действия – Соединённые Штаты Америки.
Время действия – до войны и самое начало Первой мировой.

Автор (из-за кулис): Имя «Джи Пи Морган» известно, наверное, во всём мире. Оно так и пишется – «JP Morgan». Как-то американские журналисты стали копаться в биографии этого сверхбогатого человека и нашли его родственную связь с известным пиратом прошлого Генри Морганом. Богатей открестился и отныне стал писаться исключительно с инициалами перед фамилией. Кроме денег, любил Джи Пи яхты. Они все у него принципиально назывались «Корсар». А на вопрос, сколько стоит их обслуживание, горделиво отвечал: «Тому, кто этим интересуется, яхта явно не по карману». А ещё был у него помощник – светлая голова, гениальный Генри Дэвисон. Правая рука Джи Пи Моргана, скромный банкир, приумноживший состояние своего начальника и сделавший Соединённые Штаты богатыми. Практически забытая сегодня личность…

У ГЕНРИ Дэвисона был ясный ум и стиснутые зубы. Он был смел и обладал необычайным магнетизмом. В любой компании его оригинальное чувство юмора и краткие замечания и оценки всегда выделялись. При этом был он замкнут и жил, как в коконе. С детства погружённый в себя, развил интуицию, научился мгновенно принимать порой неординарные, но всегда правильные решения. Генри постоянно был чем-то занят, сосредоточенно и молча что-то делал. Вообще говорил мало.

Интересно, что не сохранилось никаких писем или значимых документов, связанных с его появлением в компании «Дж. П. Морган и Ко». Разумеется, пришёл он туда по приглашению самого Джи Пи, а этот богач, как известно, был ещё менее разговорчив, не зря его прозвали «Мистер Да или Нет». Как всегда делал при первой встрече с новичком, Джи Пи предупредил Генри, что у того есть только пятнадцать секунд, чтобы подумать и ответить.

– Боюсь только одного: опыта не хватит, – глядя в глаза будущему шефу, ответил Генри.

– Принят, – старый Морган махнул рукой, показывая, что разговор окончен.

…Генри Дэвисон (часто его называли ещё Гарри) родился в штате Пенсильвания. В городке, где прошло его детство, было всё что нужно: школа, гостиница, кожевенный завод, семь церквей, салун, баня, три магазина и один банк.

Каждое воскресенье, после завтрака, семья торжественно направлялась в церковь, где все сидели, погрузившись в безмолвную молитву. Проповедь мальчику казалась очень долгой, и глаза его выискивали всё, что могло бы отвлечь. Он загибал пальцы, считая свечи на золотой люстре, свисающей с потолка, и на подносах, что стояли под иконами. Так он в пять лет самостоятельно научился складывать и вычитать в уме.

Генри исполнилось девять, когда мать умерла, оставив четверых детей, младшего – шести месяцев от роду. Потом не стало и отца. Племянников разобрали дяди и тёти, а Генри попал к бабушке. Она не расставалась с Библией, и навсегда воспитала в мальчике неприятие к любой форме святотатства. Она и помогла ему устроиться на первую в жизни работу – за десять центов в неделю протирать окна в городском банке.

В школе он всегда был в числе первых. Ему часто доверяли звонить в медный колокольчик, объявляя начало или конец урока – а это, согласитесь, немалая честь. В любимчиках не ходил, но однажды, это уже в старшем классе, заменил заболевшего учителя, и все потом удивлялись, что никто из учеников не баловался на том уроке. А в пятнадцать лет он на лето стал директором соседней сельской школы – и справился.

Полы покрасить, лошадь запрячь, корову подоить или в магазине клерком на неделю – ни от какой работы не увиливал. Зимой 1883 года несколько недель посещал специальные курсы в бизнес-колледже в соседнем городе. После обучения его приняли в банк младшим клерком. Но он почему-то не испытал никакой радости от первых рабочих дней.

В большой комнате на первом этаже пахло застоявшейся пылью, старой кожей, железистым запахом денег и угольного газа. На стене перед его табуретом висели громко тикающие часы, а на подоконниках двух больших окон стояли горшки с геранью. Клиентов было мало. Старший клерк, чей-то сынок, молча сидел на табурете, строго по часам ходил обедать, листал какие-то журналы, что-то писал, ровно в шесть уходил домой. А Генри поселили на втором этаже и приказали через дырку в полу постоянно следить, не пытаются ли воры залезть в банк и взломать сейф.

Две ночи Генри добросовестно не спал. А потом отпросился съездить в колледж, чтобы подать заявку на стипендию Гарварда. Стипендию не дали. А по возвращении ждал его суровый разговор с начальством.

– Ты непоседа, а людям с таким переменчивым характером в банке не место! Ни в каком!

Помаявшись без работы месяц, Гарри Дэвисон поступил в Грейлокский колледж (штат Массачусетс). В нём обучались около ста студентов, в основном из типичных американских семей: сыновья священников, юристов, торговцев и т. д. Большинство студентов жили в достатке, бедняков принимали туда неохотно.

Атмосфера в колледже была простой и демократичной, развлечения у студентов – такими же. Дэви, как его здесь называли, играл в бейсбол и теннис, но никогда не добивался больших успехов. Ему нравился спорт, но не настолько, чтобы пытаться попасть в сборную колледжа. Однако Дэви пользовался большим уважением у сокурсников. И преданных товарищей у него было много, хотя считается, что у бедного человека друзей можно пересчитать на мизинце одной руки…

Все три года, проведённых в Грейлоке, он шёл в числе первых. В июне 1886 года Генри оказался лучшим во всём выпуске. И наконец-то он нашёл настоящую работу: Дэвисон стал бухгалтером в Национальном банке в Бриджпорте с окладом 800 долларов в год.

Банковское дело увлекало его. Генри стремился узнать все секреты, все детали своих нынешних обязанностей. У него практически не было других интересов, кроме тех, что связаны с работой.

Там же, в Бриджпорте, он встретил свою будущую жену. Коллега пригласил его в гости к своим друзьям, известную в Коннектикуте семью. Сам пошёл в дом, а Генри задержался, привязывая лошадей. Вдруг с крыльца сбежала улыбающаяся красивая девушка.

– Мне шепнули, что тебя специально пригласили, чтобы представить мне, – сказала она. – А я привыкла сама выбирать. Совсем не обязательно много жаб поцеловать, чтобы найти своего принца, да же? И я тебя выбираю! Согласен?

– Полностью, – только и смог вымолвить Генри.

Кейт оказалась именно такой женой, в которой он нуждался: спокойной, уравновешенной. Она была немногословной, но советы её отличались оригинальностью и мудростью. Это она узнала от своих родственников, что в Нью-Йорке открывается новый банк, и уговорила мужа предложить свои услуги.

Генри позвонил человеку, который занимался набором персонала. Ему вежливо ответили, что офис завален анкетами, вакансий больше нет.

– Не сдавайся! Поезжай в Нью-Йорк! – тормошила его Кейт. – Если не получается с первого раза, пробуй ещё и ещё!

Генри добился встречи с человеком, который должен был стать вице-президентом нового банка. Тот выслушал, но отказал. И тогда Генри решился на отчаянный шаг. Узнав адрес будущего начальника, он пришёл к нему домой и с порога заявил:

– Забыл сказать, что новому банку я нужен больше, чем я нуждаюсь в работе!

Генри Дэвисон был принят помощником кассира. Стояло лето 1891-го. А осенью того же года банк ограбили. Точнее, пытались ограбить. В окошко кассы пролезла рука с револьвером, и зверский голос потребовал пятьдесят тысяч долларов.

– О'кей! – спокойно сказал помощник кассира Дэвисон и, нырнув под прилавок, поднял тревогу.

Грабителя задержали, а про Генри даже написали в газетах. И когда в Liberty National Bank оказалась вакансия, его имя было названо первым.

Дальше пошёл просто фантастический рост его карьеры. В банке «Либерти» ему положили зарплату 2500 долларов в год. Надо же, совсем недавно они с женой копили мелочь в стеклянной банке и верили: когда она наполнится, придёт в семью достаток. Исполнилось!

Именно в «Либерти» Дэвисон проявил свои выдающиеся способности банкира, свой дар управлять людьми и мыслить глобально. Через год его повысили в должности с окладом в 4000 долларов. Все начальники признавали, что Генри – неформальный лидер коллектива.

В тридцать два года Генри Дэвисон стал вице-президентом банка, а через полтора года президентом. За семь лет – от помощника кассира до президента! И теперь у него были грандиозные планы по расширению бизнеса, намечался переезд с тихой улочки на оживлённый Бродвей. Но когда ему предложили пост вице-президента Первого Национального банка, согласился не раздумывая. Ещё бы, First National Bank – наверное, самый тогда известный из сотен банков Нью-Йорка.

Трудно представить себе более благоприятную обстановку, чем та, что царила здесь, в Первом Национальном. Его глава, мистер Бейкер успешно торговал на фондовом рынке и щедро делился с подчинёнными своей биржевой стратегией. Она простая: изучай новости, покупай «хорошие» ценные бумаги, когда их рыночная стоимость снижается, а затем придерживай их, «пока коровы не вернутся домой».

На протяжении двух поколений мистер Бейкер считался лучшим институциональным банкиром в Америке, он и его подчинённые обеспечили банку репутацию самой надёжной в стране кредитной организации. Кстати, именно кредитная политика и сделала Генри Дэвисона великим банкиром.

То, что он предложил, казалось бы, лежало на поверхности. Нужно создать коалицию банков, тогда объёмы ссуд можно увеличить в несколько раз, а риски поделить на всех участников. Такой банковский трест сможет кредитовать крупные государственные заказы.

Идея очень понравилась мистеру Бейкеру, а ещё больше – его другу, известному богачу Джи Пи Моргану. Он и предложил Генри Дэвисону стать партнёром. Дал пятнадцать секунд на обдумывание ответа. Генри согласился.

Bankers Trust Company была основана весной 1903 года с начальным капиталом в 1,5 миллиона долларов. Деньги, разумеется, дал Морган, у него же оказался и контрольный пакет. Можно сказать, что теперь Джи Пи контролировал всю финансовую систему Соединённых Штатов. Прибыль пошла сразу: в первый же день акции новой трастовой компании подскочили в цене вдвое (через двадцать лет держатели акций получат дивидендов на 37 миллионов долларов)…

После убийства Мак-Кинли президентом США стал Теодор Рузвельт. Он решил объявить войну монополиям. В то время миллиардер Морган контролировал 70% сталелитейной промышленности и 60% железных дорог в стране. Он не стал дожидаться санкций и репрессий.

– Мистер президент! – сказал он, явившись в Белый дом. – Если вы недовольны моим бизнесом, я готов что-то поправить.

– Мистер Морган, я не хочу поправлять ваш бизнес, – ответил Рузвельт. – Я хочу его остановить!

Власть злобствовала, президент своей политикой «большой дубинки» угрожал монополиям. Те дробились, мимикрировали, не сдавались. Цены падали, рынок акций полз вниз, доллар дешевел на глазах. Народ кинулся снимать свои вклады в банках.

Гром грянул 22 октября 1907 года. Банки отказались свободно выдавать наличные и заморозили кредиты. Это лишь подлило масла в огонь. Началась дикая паника. Фондовый рынок упал, доллар обесценился вдвое.

Спасти денежную систему можно было, лишь вернув веру в банки. И тогда Рузвельт запросил помощи. Финансовый дом 70-летнего Джи Пи Моргана согласился организовать спасательную операцию, Его аналитики мигом сосчитали, что срочно требуется 25 миллионов долларов, чтобы банки начали выдавать людям деньги. Эту сумму нашли быстро. Но тут же выяснилось, что нужно ещё столько же.

Мистер Морган собрал двенадцать директоров крупнейших финансовых компаний в своей библиотеке.

– Джентльмены, требуется выдать новый кредит в размере двадцати пяти миллионов, – тихо сказал он. – Иначе могут рухнуть ваши собственные здания.

Простой бланк подписки кредитного займа лежал на его столе. Банкиры переминались с ноги на ногу, желающих не было. Тогда Джи Пи мягко подтолкнул вперёд Генри Дэвисона, вложил в его руку свою красивую золотую ручку. Генри расписался. За ним расписались остальные директора.

Банковская система была спасена. Но утром в воскресенье, 27 октября, стало известно, что дефолт угрожает мэрии Нью-Йорка. Назавтра истекал срок погашения её краткосрочных обязательств на сумму около 30 миллионов долларов. К вечеру старик Морган пригласил в свою библиотеку мэра с городскими чиновниками и юристами.

После короткого обсуждения ситуации Джи Пи сел за стол и молча стал что-то писать. Прошло минут пятнадцать. Наконец он передал исписанные листы гостям.

Это был черновик договора. По его условиям, мистер Морган соглашался предоставить городу Нью-Йорку требуемые 30 миллионов долларов. Текст был настолько полным как по содержанию, так и по форме, что его сразу же подписали мэр и его юристы. К вечеру понедельника все городские долги были погашены банкирским домом J.P. Morgan & Со. Дом стал богаче ещё на миллион, а главный индустриальный город Америки ещё десятилетия ходил в должниках у этого «банкстера».

В 1908 году Генри Дэвисон как советник сенатора Нельсона Олдрича, главы Национальной Монетарной комиссия, ездил по миру, изучая, как утроены денежно-финансовые системы в других странах. Вернувшись, стал старшим партнёром в J.P. Morgan & Со, а в 1910-м участвовал в секретном совещании на острове Джекилл, Именно там, на острове, название которого переводится как «Я убью», за десять дней была создана концепция будущей Федеральной резервной системы.

Ведущие американские банкиры провозгласили с острова, что ФРС станет частным центральным банком с правом печатать деньги и кредитовать. Только вот кредиты эти в действительности никогда не будут погашены, потому что доллар, задавив франк и фунт, станет главной валютой мира – резервной, но эластичной. Это, скорее, даже не валюта, а долговая расписка. Все страны станут должниками Соединённых Штатов, долг самих США вырастет выше крыши, но это не должно никого волновать, потому что даже через сто лет долги не будут погашены. Надо только успеть поменять зелёные бумажки на жёлтый металл…

Два с лишним года банкирский дом Моргана проталкивал в Капитолии закон о ФРС. Инициатор новой финансовой системы в нетерпении звонил из Италии:

– Скажите новому президенту, что я своё слово сдержал, предвыборную кампанию его оплатил, теперь пусть и он поторопится!

Старик Джи Пи Морган умер в Риме, в мае 1913-го, вскоре после того, как ему сообщили, что закон о ФРС одобрен нижней палатой Конгресса.

А в следующем году грянула Великая война. Лондон и Вашингтон сразу заявили о своём нейтралитете, но Британия почему-то вдруг передумала и 4 августа вступила в войну. А в то время это была самая сильная, самая могущественная империя – и мир решил, что с Германией будет покончено быстро. Другие страны потянулись за англичанами, вот и вышло мировое побоище.

Война требует затрат, нейтралитет выгоднее. Соединённые Штаты это понимали. А Лондон уже к осени 1914-го стал нуждаться в дополнительных ресурсах, прежде всего финансовых. Согласовывать общий курс США и Великобритании отправился Генри Дэвисон, старший партнёр Моргана-мл. (наследник тоже был Джи Пи, но с приставкой «мл.» после фамилии). В ноябре 1914 года Генри провёл в Лондоне первые переговоры о финансировании заказов союзников в Америке. Они прошли успешно, но англичане настаивали на долговременных крупных займах без высоких процентов.

То, что предложил Дэвисон наследнику банкирского дома, казалось простым до гениальности. Кредитную ставку нужно снизить, а срок – увеличить. Это будут не живые деньги, а облигации со сроком погашения десять, двадцать и даже тридцать лет. На сумму займа Америка строит на своих верфях корабли для англичан, посылает на острова вооружение, амуницию, бензин, продовольствие – всё, что нужно для боевых действий. В залог Британия отправляет на хранение в США свой золотой запас. А гарантии со стороны Америки – персонифицированные, лично Джи Пи Морган-младший.

– Если вы согласны, мистер Морган, то прямо сейчас можете прыгать на пароход и предлагать это англичанам!

– Вы сами сейчас прыгайте на пароход, – парировал мистер Морган-мл. – Это ваша идея. Вы моя правая рука. Если ваших личных гарантий будет недостаточно, я приеду.

Имени Генри Дэвисона хватило для гарантий, но именно Моргана-мл. в январе 1915-го назначили коммерческим представителем Британии в США. А в мае того же года банкирский дом Моргана стал торговым представителем всех стран Антанты. Исключительные полномочия позволяли ему размещать огромные заказы среди подконтрольных компаний. Летом объём военных закупок доходил до 10 миллионов долларов в день. Соединённые Штаты богатели на глазах. К концу 1915 года американский доллар стал дороже французского франка и английского фунта стерлингов.

С Британских островов шли в Америку военные крейсера с грузом жёлтого металла. А осенью 1916 года Федеральная резервная система США порекомендовала банкам отказаться от покупки государственных облигаций стран Антанты. Фунт стерлингов рухнул. Спасая подмоченный авторитет, Британия согласилась спрятать в Нью-Йорке свой золотой запас.

По примеру англичан, слитки жёлтого драгметалла отправили на «надёжное хранение» в Америку десятки других стран. Там золото мира и осело. Где оно сейчас, никто не знает, потому что ревизии в хранилищах не проводились никогда.

Государственные расходы Великобритании за годы войны оказались выше её расходов за 225 лет, предшествовавших 1914-му. Полностью рассчитаться по 30-летним американским облигациям страна сможет только в 1945 году. Как и после Первой мировой, Соединённые Штаты объявят себя главными победителями, спасшими мир от фашизма.

Автор (из-за кулис): Генри Дэвисон проживёт недолгую жизнь. Он ещё проявит себя как организатор и первый руководитель Американского Красного Креста. Дети его никогда не бедствовали. Достаточно сказать, что старший сын станет директором ЦРУ, младший – директором журнала «Тайм», а дочери сменят фамилии, выйдя замуж: одна станет Гейтс, другая – Чейни. Ох, непрост был этот Генри Дэвисон!