Kitabı oxu: «Пленница Вепря», səhifə 2

«Телефон мне нужен, – ворчу я. – Там фотографии Мелиссы и мои заметки. Те самые, что я по крохам собирала, пытаясь связать концы с концами. Только с их помощью я могу найти управу на Алекса и забрать у него дочку!»

Я стараюсь не думать. Боюсь сорваться и еще больше навредить себе. Почему я вбила в свою пустую башку, что помочь мне может только Веприцкий? Зачем вообще вернулась в Россию? На том же Брайтоне найти человека, подобного Вепрю, не составило бы труда.

«Кому ты врешь, – натужно вздыхаю я. – Ты бы оттуда живой точно не выбралась. И местные воротилы обязательно бы навели сведения об Алексе. А узнав, с кем имеют дело, сдали бы меня с потрохами. Да еще Алиса прожужжала все уши, что кроме ее дорогого Родечки никто мне помочь не в силах. А сама сбежала с Павликом, зараза. Да еще велела молчать».

Трясущимися руками я снова беру трубку. Пролистываю список контактов. Видимо, тот, кто составлял их для меня, любит черный юмор.

«Марина», «Ольга», «Алиса» и «Я» значатся в записной книжке. Ну кто такой я с большой буквы, мне известно. Ольга и Марина – помощницы по дому. А вот Алиса наверняка тут оставлена специально. Проверить, точно ли мы знакомы, заодно и вывести на след непокорной племянницы и ее простоватого бойфренда.

– Алиса, – шепчу я в трубку, как только мне ответили.

– Майка, ты? – возбужденно кричит моя подружка. – Где тебя носит, а? Я тебе звоню, звоню…

– Твой родственник… Этот живодер… Запер меня, – сиплю я чуть слышно. – Обвинил меня во всякой фигне и запер…

– Где? – удивляется Алиса. – В «Пантере»?

– Нет, – цыкаю я. – В каком-то загородном доме. Тут…

– Ну мать, поздравляю! – поет довольная подружайка. – Ты произвела впечатление на моего дядюшку. К нему в Плуталово мало кто допущен. Что бы ни надумал наш повелитель, ты в шоколаде… И пока он думает о тебе, есть вероятность, что меня оставит в покое…

– Ты… – пытаюсь сдержаться я. – Мне нужно забрать Мелиссу у Алекса. Как ты не понимаешь? Я могу не успеть! – Родик тебе поможет, – хмыкает вероломная подруга. – Очаруй его, что ли…

– Перестань, – вздыхаю я. – Он вешает на меня какие-то долги и требует их уплаты. У меня таких денег нет. Вернее, есть, но это для дочки. Если твой родственник их у меня отберет, то я никогда не увижу Мелиссу.

– Не ной, – предупреждает Алиса. – Я скоро приеду и с ним поговорю. Какие еще долги? Он с дуба там рухнул?

– Не знаю, – усмехаюсь я. – Зря я вернулась… Может, стоило согласиться на условия Алекса?

– С ума сошла, – фыркает подружка и быстро попрощается.

Немигающим взглядом я смотрю за окно, где уже сгущаются сумерки. Еще один день прошел впустую. Мне ничего не остается, как закрыть глаза и молиться. Надеяться, что чудовищная ошибка скоро разрешится и мне удастся спокойно поговорить с Вепрем. Убедить его выкрасть мою дочку с другого континента.

Глава 3

Родион

– У меня дела, – с кривой ухмылкой сообщаю я. – А ты хочешь, чтобы я остался? – смеюсь хрипло и, прислонившись плечом к косяку двери, рассматриваю девицу жадным взглядом. – Если я останусь, то не дам тебе уснуть, – предупреждаю или все-таки угрожаю я.

– Нет, – пугается она, растерявшись.

– Я тоже, – фыркаю я. – Валера велел соблюдать предписания. Ешь, спи. Ну и молись. А вдруг поможет… – ухмыляюсь скривившись и быстро выхожу из спальни.

У меня нет иллюзий относительно этой бабы. Они все одинаковые. Смазливые и уродины. Состоявшиеся в бизнесе и охотницы за скальпами богатых мужиков. «У них у всех одна задача, – хмыкаю я себе под нос. – Забраться на голову, усесться там поудобней и, махая ногами, с утра до ночи жрать мозг маленькой кофейной ложечкой. Можно с мороженым, можно с мартини. Пить кровь и драть последние волосы на черепушке, дабы в случае чего сразу добраться до скальпа. А нам, мужикам, только и остается, как подстраиваться и терпеть. Ты же ее сам выбрал, твою мать!»

Я устало тру глаза, и, естественно, мои мысли плавно перетекают на Яну. Единственную и неповторимую. Я снова оказываюсь в зале прощаний местного кладбища. Смотрю на маленькую худенькую женщину-девочку, что лежит в гробе на постаменте. И понимаю, что жизнь моя закончилась. Ни одну другую женщину я не впущу в свое сердце, ни по какой другой не стану убиваться и рисковать жизнью. Страшная и нелепая болезнь превратила мою любимую в крошечную старушку. Стерла с ее лица все краски, оставив лишь восковую бледность и покой. Я вспоминаю, как, поцеловав жену в холодный лоб, оглядываюсь по сторонам. Вижу охапки цветов, слышу плач родственников, но никак не могу найти те самые десять корзин с тюльпанами и ландышами, что заказал накануне в небольшой флористической компании. Ей-богу, за день до похорон я был невменяем. Я маялся, не зная, чем заняться, и гнал от себя страхи. Я, здоровый и крепкий мужик, известный своим жестким характером, боялся признаться, что не смею даже подумать, как дальше жить без Яночки. Вот тогда-то в моей пустой башке и родилась абсолютно фантастическая идея. Подарить жене в последний раз ее любимые цветы. Тюльпаны и ландыши. Все известные в городе магазины отказались исполнять такой заказ. Сейчас, конечно, в любое время года можно купить понравившиеся цветы, но именно тогда, в конце ноября, ландышей в городе не оказалось, да и нужных ярко-красных тюльпанов тоже.

– Нет завоза, – признались мне знакомые флористы. Но я не унимался. Все искал что-то в интернете и как дурак надеялся на чудо. И оно произошло. На каком-то сайте мне удалось заказать для жены цветы. И когда через пять минут мне перезвонила деловая девица, я поинтересовался небрежно о сроках доставки.

– Завтра, в одиннадцать часов мы доставим заказ, – заверила она и что-то объяснила про надбавку за срочность. В тот момент мне было плевать. Я даже не дал себе труда подумать, что если у Тофика и Гоги, монополизировавших цветочный рынок в нашем городе, нет этих проклятых ландышей, то откуда они возьмутся в странной лавке под названием «Бель Вью»? Я перечислил деньги на карту некоей Майе Белецкой, достал из бара новую бутылку виски и до следующего утра напрочь забыл о заказе. Только у самого гроба всполошился. Ни одного цветка от «Бель Вью» в зале прощаний не было. Эта гадина забрала мои деньги и пропала. Но она просто не знала, с кем связалась. Мне потребовалось немало времени и сил, чтобы вычислить эту дрянь. Но все бесполезно. Мошенница Майя Белецкая как сквозь землю провалилась. Нет, она оплачивала какие-то счета через банк, снова дурила глупцов вроде меня, но поймать ее моим людям так и не удалось, пока эта стерва сама не пришла ко мне в клуб и не потребовала встречи. Наглая дрянь! Она еще пыталась обвести меня вокруг пальца. Прикинулась овцой! Теперь, когда злость немного поутихла, я собираюсь забрать у нее мои деньги. С процентами, конечно. Может быть, покувыркаюсь с ней в койке. Поучу уму-разуму. Я моментально представляю мягкую податливую девчонку, стонущую в моих объятиях. Снова чувствую, как мои пальцы скользят по ее ступне. Обводят ненароком гладкую розовую пяточку, бегут по высокому, будто у балерины, подъему. И ощущаю шевеление в штанах.

«Прекрасно, просто прекрасно! – злюсь я на самого себя. – Мне только не хватает приехать в клуб с гранатометом на изготовку! Вот народ порадуется!»

Откинув затылок на подголовник, я делаю глубокий вдох, лениво всматриваюсь в мелькающие за окном Рэнджа деревья и огни близлежащих поселков. Еще немного, и окрестности накроет беспроглядная тьма, рассекаемая всполохами горящих фар проносившихся мимо машин. Я тут редко катаюсь днем. Еду в клуб вечером и под утро возвращаюсь домой. Сегодня впервые за много месяцев мне не думается о работе. Честно говоря, хочется, чтобы строптивая Майя оказалась сейчас рядом со мной в машине. Я бы разложил ее на сидении, стянул трусики. Неожиданно меня осеняет, что я слишком много думаю об этой женщине. Мечтаю!

«Пересплю пару раз, и все пройдет», – мысленно отмахиваюсь я, понимая, что по-другому и быть не может. Со дня смерти жены через мою постель прошли десятки баб, но ни одна из них не зацепила, не заставила колотиться сердце. Там по-прежнему властвует Яна. И ее спальня в нашем доме так и оставалась нетронутой, будто моя жена вышла ненадолго и вот-вот вернется. В одной из дальних комнат дома я даже соорудил алтарь. Зажигаю свечи и сижу, глядя на портреты. Это моя маленькая тайна. Моя незаживающая, вечно саднящая рана. А для кого-то смех. Жесткий и кровожадный Вепрь проливает слезы над портретами жены. Знаю, что мужики не плачут. Я тоже не реву. Просто смотрю в блеклом свете свечи на жену. Разговариваю с ней. Я запретил близким разбирать Янины комнаты. Раздать ее шмотки? Да никогда! Каждая вещь до сих пор таит в себе запах моей любимой. Нет, с горем я давно справился. Просто скучаю.

Я достаю из кармана сотовый и нетерпеливо нажимаю на кнопку.

– Привет, Сань, – говорю я сыну и слышу в ответ чуть ломающийся голос. – Как делишки?

– Да все нормально, пап, – хмыкает сын, и я понимаю, что возникла проблема.

– Что-то случилось, малыш? – интересуюсь я, всматриваясь в огни города. Нарядные улицы и проспекты, по которым несется Рэндж.

– Забери меня отсюда, а? – с места в карьер бухает сын. – Мне надоел этот дурацкий Лондон. Я хочу вернуться домой. Жить с тобой…

– Понимаешь, – сиплю я, догадываясь, что гложет сына. Ностальгия, твою мать! Желание общаться с близкими по духу людьми, а не с заносчивыми англичанами. – Сейчас трудное время, Сань, – объясняю я. – Доучись семестр, и заберу. Сам понимаешь, бабки нам никто не вернет. Да и тебе не придется заново сидеть в одном и том же классе.

Последний довод кажется моему сыну самым убедительным. Остаться на второй год? Да кому это надо!

– А ты правда меня заберешь? – уточняет мой взрослый ребенок, явно чувствуя подвох.

– Да, – слабо усмехаюсь я. – Обязательно…

– Папа, – скулит Санька. – А у тебя никого нет? Ну в смысле… ну вместо мамы, – пытается подобрать он слова.

– Нет, сынок, – спокойно заверяю я. – Трудно найти женщину, похожую на нашу маму. Да я и не ищу.

– Тогда ладно, – восклицает сын. – А я тут подумал, что не нужен тебе…

– Саня, – рычу я в трубку. – Кто тебе такую глупость сказал? Бабушка Вера или тетя Света?

Мать и сестра Яны. Мои вечные враги. Люди, уговорившие жену пойти к бабкам. Она, конечно, потом обратилась к врачам. Но время, такое дорогое и ценное, было уже упущено. Я терпеть не могу их, они платят мне взаимностью. После похорон я видел их от силы раз или два. И стараюсь за версту обходить этих змей. Вот только сыну моему повезло меньше.

– Мы с бабой Верой по скайпу вчера говорили, – мычит ребенок. – Она сказала, что тебе давно пора жениться и завести семью… А я, когда вернусь, стану жить с ней и дедом Витей, – тянет жалостливо Санька, и я решаю, закончив разговор, заехать к бывшим тестю и теще и задать жару.

– Нет, – пресекаю я недовольное сопение сына. – Ты живешь со мной. Всегда. Понял? – отрезаю я. – Ну до тех пор, пока сам не надумаешь съехать, – усмехаюсь я. – Жениться я не намерен, а дом у нас большой. Нам с тобой места хватит.

– Да, – довольно восклицает Санька. – А как там Лайма и Трой? Щенки скоро родятся?

– Вроде как через месяц, – улыбаюсь я. – Ты приедешь на каникулы, увидишь, – радостно заявляю я. – Лайма уже с трудом бегает. А Трой от нее не хочет далеко отбегает. Ходил с ними сегодня в лес. Бредут как пенсионеры, – фыркаю я и внезапно вспоминаю, как вот так же неспешно гулял по аллеям парка с Яной, когда она ждала Саньку. На месяц или два я забросил все свои дела, лишь изредка вырываясь в офис, и целыми днями находился рядом с женой. Помогал ей встать, растирал ноги…

«Ептиль, – мысленно злюсь я, когда перед глазами вместо отекших ног Яны предстают тонкие щиколотки Майи Белецкой. – Хрен, чешуя, лютики-цветочки! Хватит уже думать об этой стерве. Околдовала она меня, что ли?»

Поговорив с сыном, я сразу тыкаю в контакт начальника службы безопасности.

– Ну что там, Олег Витальевич? Нашли компромат на нашу гостью? – рыкаю в трубку.

– Факты подтвердились, – рапортует он. – Еще раз все перепроверили.

– Молодцы, – киваю я. – Придется дамочке к основным выплатам впаять штраф, – грозно заверяю я и чувствую. Опять чувствую, как кое-кто поднимает голову… Твою мать!

– Что там с участком на Брусиловском? – вяло интересуюсь я, стараясь отвлечься. – Ты следишь по госреестру? Маргарита Семеновна его еще не продала?

– Нет, – блеет мой безопасник, и я сразу понимаю, что не следит и ничего не знает. Блин! Все нужно проверять! Даже если платишь сумасшедшие бабки, никто не почешется!

– Я тебя понял, – злюсь я и добавляю недобро: – Коров пасти отправлю, Олежка!

И уже приехав в клуб, понимаю, что могу облажаться по полной программе. И тогда мой бывший друг и нынешний конкурент Юрка Феднищев меня точно обскочит на повороте. А этого допустить нельзя.

Участок вдоль Брусиловского проспекта я присмотрел два года назад. Но профессор Канский и его супруга наотрез отказались его продавать. А вот недавно профессор умер, и его вдова Маргарита Семеновна сама позвонила мне. Но о сделке случайно узнал Феднищев. И назло мне удвоил цену. Сам участок ему был ни к чему. Разве что меня позлить. И если до этого нас с Юркой связывала многолетняя дружба, то сейчас я обиделся. Какого вообще! Фигнищев попытался мне что-то объяснить… А я послал… Маргариту Семеновну тоже, и только потом сообразил, как мне выгодно купить эту землю. Даже сносить дом не придется. Солидный трехэтажный особняк с колоннами идеально подходил под офис. А на остальных десяти сотках, тянущихся вдоль самой напряженной магистрали города, следовало давным-давно построить торговый центр.

Скосив глаза на Улисс Нардин Хан с золотыми фигурками вместо циферблата, я понимаю, что времени остается мало. Нормальные люди после девяти вечера не звонят. Это у придурков вроде меня рабочий день только начинается, а нормальные люди моют ноги и ложатся спать.

– Маргарита Семеновна, – радостно вещаю я разговор. – Как вы поживаете? Что-то я соскучился по нашим беседам…

– Все хорошо, Родион Александрович, – добродушно замечает она. – Я вас вспоминала недавно. Ко мне давеча заезжал Юрий Петрович…

– А-а, Фигнищев, – хохочу я.

– По-моему, – бормочет профессорша, – его фамилия звучит как-то иначе.

И мне кажется, что я вижу ее улыбку. Маленькая сухонькая старушка тихо посмеивается над играми молодых лбов, и ей эта сопричастность немножко, но продлевает годы.

– Не-не-не, – фыркаю я. – Все правильно! Проверочное слово – «фигня»!

– Какая разница, – хихикает она. – Я его фамилию нигде писать не собираюсь. А вы, Родион Александрович, если сейчас не очень заняты, приезжайте ко мне. Чаю попьем. Моя дочка пекла сегодня пироги. А это, я вам доложу, настоящее произведение искусства. Во рту тают. Доставьте мне удовольствие угостить вас.

– Конечно, – тут же заверяю я и, накинув куртку, опрометью слетаю по лестнице вниз. Народу в клубе немного. Еще слишком рано. Но у барной стойки уже толпятся дамочки и их кавалеры. Да и пара девиц версии лайт манерно сидят нога за ногу.

– Люк, – тихо зову я своего помощника, точащего лясы с одним из охранников.

Здоровый шкафообразный парень, мой личный телохранитель, вздрагивает от неожиданности.

– Твоим голосом, Вепрь, только детей в яслях пугать, – ржет он.

– Меня дети не боятся, – хмыкаю я. – А остальным по статусу положено.

– Ну да, ну да, – сопит он, забираясь на место водителя. Мыслительный процесс – не самая сильная сторона моего оруженосца, а вот в бою ему нет равных. Что в рукопашном бою, что в стрельбе. Я даже не могу припомнить, когда бы Люк промазал. Кое-кто пытался его перекупить. Тот же Фигнищев, но Люк верен мне. И точно знаю, что он всегда прикроет мне спину. А я ему. Было. Проходили…

– Где горит? – усмехается он, выезжая с парковки.

– Едем к Маргарите Семеновне, – бурчу я. – Срочное дело…

– Продает, что ли? – восхищенно фыркает Люк. – Да иди ты!

– Ну не знаю, – скривив губы в ухмылке, бросаю я. – Она меня на пирожки позвала. Вдумайся, как звучит: «Доставьте мне удовольствие угостить вас»!

– Значит, мне ничего не перепадет, – печально констатирует факт мой помощник. – Вдумайся, Вепрь. Вот только представь. Ты там будешь пирожки трескать и компотом запивать. А я тут на морозе в жестянке…

– Рэнджи не обижай, – бурчу я строго. – А то она тебя катать не захочет.

– Это точно, – печально вздыхает Люк. – Я недавно Приору рассказывал, как прикольно прокатиться на Порше, так наша мадама зафыркала… Хичкоку бы написать.

– Он давно умер, – сообщаю я.

– Да ты что? – изумляется Люк. – А я не знал…

Мы подъезжаем к высотке, расположенной на Гоголевском бульваре. Раньше этот дом и все окрестные именовали «дворянским гнездом». Квартиры улучшенной планировки, санузлы как вся родительская квартира в хрущевке. Ну и конечно, консьержка на входе. Я киваю ей как старой знакомой и в дребезжащем лифте, отделанном красным деревом, поднимаюсь на шестой этаж. Маргарита Семеновна уже ждет меня у открытой двери. Ласково чмокает в щеку и приглашает в зал.

– Не разувайтесь, – щебечет он. – Право, не стоит. Вот придумали обувь снимать! Нигде в мире такого нет…

– Грязи и снега тоже, – улыбаюсь я и, поддавшись на уговоры хозяйки, прохожу в комнату.

Там уже накрыт стол. Пирожки, какие-то немудреные закуски и варенье, прозрачно-розовое.

– Красная смородина, – сообщает Маргарита Семеновна и чинно усаживается рядом.

Мы пьем чай, болтаем о пустяках, и я никак не могу взять в толк, ради чего весь этот карнавал.

– Маргарита Семеновна, – улыбаюсь я, беря с блюда один пирожок. – Я когда маленький был, мне мама всегда из гостей приносила что-то вкусное. Там в машине сидит мой друг Петя Бессонов. Я ему пирожок от вас передам, можно? – вопрошаю я, заворачивая сдобу в салфетку и тем самым давая понять, что хочу попрощаться.

– Родион Александрович, – вздыхает Марго и выжидательно на меня смотрит выцветшими голубыми глазами. – Все-то вы понимаете, – улыбается она и тут же переходит к делу: – Моя дочка – не та, что печет пирожки, – другая, она живет с мужем в Сочи и хочет забрать меня к себе. И честно говоря, это мое самое большое желание. Я всегда мечтала там жить. Недалеко от Морского вокзала, и чтоб море видеть из окна. И как вы понимаете, мой дорогой, я уже дала согласие. Юленька приедет за мной в следующем месяце, и я хочу к этому времени уладить все свои дела. Продать участок и завещать эту квартиру старшей дочери. Младшей достанутся деньги, вырученные за землю на Брусиловском. Конечно, нам бы хотелось продать его подороже. Да и место замечательное. Самый центр города плюс отличный дом на территории.

– Я знаю, – улыбаюсь я и все никак не пойму, куда клонит старуха.

– Альберт Иванович, – вздыхает Маргарита Семеновна, смахивая несуществующую слезу, – всегда хотел, чтобы на этом месте разбили парк. Там бы играли детишки…

– Я собирался построить торговый центр с детскими площадками и аттракционами, – тихо напоминаю я. – А Фигнищев, если доберется до ваших угодий, устроит там закрытый клуб с банями и казино…

– Да, – кивает она. – Вы мне говорили о его планах. Хотя сам Юрий Петрович все отрицает… Но вам-то зачем врать?

«Действительно! – хочется заорать мне. – Зачем? Только бы не дать этой сволочи Днищу захватить мою землю, и мне плевать, что именно он там хочет возвести. Но, наверное, Фигня собирается его перепродать… Кому? Кому? Мне!»

Я терпеливо жду. Рассматриваю хрустальную люстру, перевожу взгляд на зеркальную итальянскую горку и мягкую велюровую мебель. Все явно не новое, но профессура, вероятно, имела хороший вкус. К тряпкам, недвижимости и к жизни.

– Так вот, – снова вздыхает Маргарита. – Я решила подойти к вопросу иначе. Каждый человек живет в социуме. Семья, друзья, близкие… У Юрия Петровича жена и две любовницы. От одной, кажется, ребенок имеется. Для меня жизнь на две семьи немыслима. Да и сам человек, допустивший такое коварство, тоже с двойным дном. И он может мне пообещать, что на всей территории устроит церковно-приходскую школу, но в ваш вариант мне верится больше. И вы сами больше нравитесь, Родион Александрович, – бормочет старуха. – Вот если бы у вас была полная семья… Я знаю о постигшей вас утрате. Но годы-то идут. Человек без семьи – как сухостой. Сегодня стоит, а завтра и сломался… Вы понимаете, о чем я? Я ни в коем случае не принуждаю вас жениться на ком попало… Но если у вас есть кто-то на примете, порадуйте старуху, сводите девушку в ЗАГС.

«Ничего себе! – мысленно охаю я. – Вот так поворот! Еперный сарай!»

– То есть, – со светской улыбкой уточняю я. – Если бы я женился, сделка бы состоялась? Я вас правильно понял, Маргарита Семеновна?

Старушка смотрит на меня своими выцветшими гляделками и радостно кивает головой.

– Ни на минуту бы не задумалась, Родион Александрович!

– Хмм… – пытаюсь совладать с собой я. И мне кажется, что от напора роящихся мыслей на голове поднимаются волосы. Я предательски провожу рукой по короткому ежику.

«Ептиль, – рычу я про себя. – Думай, Родя, твою налево. Бабка все равно продаст участок. Ты бы его купил и по двойной цене, лишь бы обскакать Феднищева. Но и этот вариант замечательный. Жениться можно на ком угодно, – думаю я азартно. – Маргарита свалит в свой Сочельник, и ты сразу же разведешься. Делов-то!»

– Ну что ж, – улыбаюсь я как мальчик-идиот и торжественно заявляю: – Доставайте самое красивое платье, Маргарита Семеновна. Записывайтесь к парикмахеру. Думаю, на эти выходные мы отгуляем свадьбу и сразу оформим сделку. Вас устраивает?

– Конечно, – заламывает руки старуха и смотрит на меня умильными глазами. – Как же я рада, Родион Александрович! Я бы вам продала без всяких сложностей. Но Альбертик мой терпеть не мог двоеженцев и всегда считал неженатых мужчин ненадежными. А домовладение наше хочется передать в надежные руки…

– Я с вами полностью согласен, – киваю я. А спускаясь в лифте, чувствую лишь одно желание. Треснуться головой о деревянную панель со всего маха или как-то умудриться и вломить хороший пендель по собственной заднице.

«Во что ты вляпался, идиот, – шепчу я сам себе. – Какая невеста? Какая свадьба?»

По скользкой плохо вычищенной дорожке я бреду к чернеющей невдалеке Рэнджи и внезапно понимаю, что дать задний ход не удастся. Участок тут же уплывет к Фигнищеву, да и сама Марго не простит мне вранья. Вот только постоянной женщины у меня нет. Есть хоровод девок, прибегающих по первому зову. Но на чем-то подобном жениться – потом хлопот не оберешься. Усевшись в машину, я протягиваю Люку завернутый в салфетку гостинец и глумливо смеюсь.

– На, малыш. Это тебе зайчик передал.

Мой верный оруженосец в два приема расправляется с пирожком и мгновенно считывает мое поганое настроение.

– Все плохо, Вепрь? – бурчит он жуя. – Что там тебе старуха наплела?

– Потом, – морщась отмахиваюсь я. – Едем на базу.

Дорогой я пытаюсь сообразить, как поступить. Сесть на елку и умудриться не поцарапаться. Жениться и остаться свободным. Кто согласится на такой вариант, только на бумаге считаться женой, а по факту быть пленницей в моем доме.

– Стоп! – ору я во всю глотку.

Люк ударяет по тормозам.

– Что стряслось, Родя? – охает не понимая.

– Поворачивай на трассу, – усмехаюсь я. – В клуб поедем завтра. А сейчас мне нужно срочно домой.

– Пирожки несвежие, да? – вздыхает он. – А я и не заметил. Ты мне тогда тоже что-нибудь от отравления выдай…

– Хорошо, – киваю я, считая, что таблетка имодиума Люку не повредит. А сам мысленно оглаживаю высокий подъем и круглую идеальную пяточку моей строптивой гостьи.

«Ты должна мне, девочка, – про себя хмыкаю я, – и оплатишь каждый украденный рубль по двойному тарифу. Плюс штраф и возмещение оплаты за два дня пребывания в клинике. Сумма набегает круглая. И если раньше я согласился бы и на деньги, то теперь мне нужна услуга, – довольно улыбаюсь я, но от мысли, что на сторону пойти не удастся, мое веселье сходит на нет. – А жена тебе на что, Родя?» – бурчу я про себя, понимая, что фиктивным росчерком поставлю сделку под угрозу.