Kitabı oxu: «История дриады»
Глава 1
Деревня людей была уже близко. Перемахнуть через забор, обогнуть хозяйственные постройки и прямиком на крыльцо. Из трубы крепкого деревянного дома виднелась тонкая струйка дыма, в окнах горели масляные лампы, из хлева доносились голоса домашней скотины.
Это хорошо. Значит, хозяева основательно протапливают жилище даже сейчас, в середине осени.
Фиона давно наблюдала за этим домом. Пожилая, но добрая пара, что жила на краю деревни, ей нравилась. Хорошие люди. Светлые. Они не богачи, но хозяйство добротное: куры есть, корова, козы, индюки. Своя пасека, лошадь с телегой да плодородная земля. Женщина работящая и мужик у неё рукастый. То, что надо.
Фионе предстоял трудный выбор. Мучительный, судьбоносный, но поступить иначе она не могла. Не имела права с самого рождения – она дриада. Фиона родилась среди наёмниц и шпионок. Принадлежала лесному клану, обучалась и работала в окружении многочисленных сестёр.
Только сестёр.
В клане дриад нет мужчин. Все рождённые девочки оставались с матерями, наследовали дар, обладали магией и обучались всему, что полагалось знать и уметь будущей наёмной убийце. Цвет их кожи менялся каждый сезон: летом приобретал оттенок сочной зелёной листвы, осенью сменялся на приятный золотистый, зимой становился снежно-белым, а весной тускнел и темнел, чтобы потом снова вернуться к насыщенным летним краскам. От малышей мужского пола избавлялись: подкидывали, отдавали в другие семьи или продавали. Мальчики не наследовали магию, не меняли цвет кожи, не умели сливаться с природой.
А у Фионы родился сын.
Славный белокурый мальчишка. Крепкий, щекастый, с носиком-капелькой и глазами цвета лесной голубики. Славный комочек с аппетитом сосал мамину грудь, сжимал кулачки и под монотонное младенческое чавканье засыпал беззаботным сном.
Берт.
Имя, которым нарекла Фиона своего сына, означало «белый». Кожа мальчика действительно казалась молочно-белой и не меняла цвет.
Маленький Берт оказался для Фионы подарком судьбы. Мечтой, хоть и временной. Счастливым лучом света в беспросветной темени.
Отца Берта Фиона запомнила, хоть и не слишком хорошо: приезжий, моряк из дальних земель. Путешественник-авантюрист, нашедший временное пристанище на большой земле, а заодно и досуг в лице экзотической дриады. Он был сносным, даже привлекательным и, самое главное, не имел планов надолго задерживаться в фиониных краях.
Так делали все её сёстры. В благополучный для зачатия день выбирали отцов среди иноземцев, желательно находящихся в хмельном забытьи, и, соблазнив будущих папаш, исчезали безвозвратно. Превращались в туманное воспоминание.
Зачать по-другому Фиона опасалась – дриад ненавидели. С ними заключали сделки, платили им за шпионаж, убийства, похищения. И ненавидели, а теперь ещё и истребляли.
Малыш Берт шумно вздохнул, пожевал губами, выпустил изо рта сосок и сладко засопел в маминых объятиях. Наёмница посмотрела с тоской на крыльцо дома, где из трубы тянулся дым. Новое жилище, что она выбрала для своего ребёнка. И так безотрадно ей стало. Так горестно. Тяжело давался каждый вдох, как будто грудь придавило неподъёмным камнем, или стянули железными цепями.
Фиона провела ладонью по пухленькой щёчке, прижалась лбом к маленькому лобику, вдохнула сладкий молочный аромат.
Запах её сына.
Её мальчика.
Дриада пообещала себе навещать его. Каждый раз после заданий возвращаться и украдкой наблюдать за этим домом, оберегать выбранную для сына семью. Говорить Берту о своей безграничной любви. Говорить в пустоту. Шёпотом. Чтобы ветер подхватывал слова, мелко просеивал и уносил далеко за окраину.
Может, однажды хотя бы на миг её мальчик вновь почувствует материнский поцелуй. Воздушный. Невесомый. Может коснётся сыновьего уха обрывок её ласкового слова. Может, хоть раз она приснится, явится ему во снах. Его мама.
Пусть так. По крайней мере, её малыш будет жив, вырастет среди людей, а когда придёт время, у него появятся собственные дети. Возможно, однажды Фиона откроет ему тайну, предстанет перед ним, поведает свою историю. Если, конечно, её не убьют на очередном задании: отправляясь на миссию дриада никогда не знала, вернётся ли назад.
Фиона приколола булавкой кусок пергамента с именем «Берт» на серое шерстяное одеяльце и медленно поднялась, всё ещё крепко прижимая к себе малыша. Командир дала три дня и время истекало. Покинуть клан добровольно дриада не могла, – разве только отправиться к праотцам, – а оставлять будущего мужчину расти среди сестёр запрещалось правилами.
Выбора у Фионы не было.
Под ногами хлюпали лужи вперемешку с грязью и увядшей листвой. Дриада ступала бесшумно, но к каждой ноге словно привязали тяжёлые жернова. Так трудно давались шаги, так гулко стучало сердце, так сложно было удержать слёзы.
По-осеннему тёплый ветер колыхал полы её одеяния, забирался за воротник, шаловливо перебирал складки сыновьего уютного кокона. Дрожащими руками она опустила на крыльцо маленький, завёрнутый в одеяльце кулёчек. Взглянула ещё раз на сомкнутые губки, на хмурые смешные бровки и носик-капельку, поцеловала маленький лобик со светлыми волосиками.
«Надеюсь, эти люди быстро откроют. На крыльце зябко. Нельзя, чтобы Берт простыл», – подумалось ей.
Тяжело вздохнув, Фиона громко постучала в дверь и с ловкостью лисицы юркнула за сарай.
– Кто там, Гарольд? – послышался голос пожилой женщины. – Мне кажется или стучали?
– Стучали, Мария, пойду открою. Ты не вставай, сиди.
Словно почувствовав неладное, малыш тут же скривился, закряхтел и заёрзал: без уютных маминых объятий он готовился разразиться плачем.
Фиона слышала суетливые шаги, ворчание пожилого мужчины, скрип тяжёлой дубовой двери. Смотрела, затаив дыхание. Выглядывала из-за сарая, тряслась и беззвучно плакала.
Берт.
Её мальчик.
Её сын!
Внутри поднимался протест. Жгучий, пронзительный. Буквально бил в набат, кричал о надвигающейся боли. Нет, не боли – агонии.
Нельзя. О, мать природа, нельзя! Она не может.
– Кто там, Гарольд? Кого это к нам занесло?
Мимо крыльца скользнула бесшумная тень. Мелькнула и скрылась за дровницей.
Мужчина в тёплой душегрее развёл руками в недоумении, почесал плешивую макушку и недовольно буркнул:
– Нет никого, Мария. Послышалось тебе!
И шарахнул дверью так, что задрожали окна.
А Фиона, прячась за аккуратно сложенной кладкой дров, плакала. Обнимала маленький шерстяной кулёк, что успела в последние мгновения схватить с крыльца, прижималась к сладкой молочной щёчке и беззвучно плакала.
– Я без тебя погибну, – шепнула она сыну. – Мы справимся. Найдём тех, кто нас приютит, покинем дриадский лес, отыщем убежище. И выживем.
Мысленно добавила про себя:
– Успеть бы до зимы.
Глава 2
Октябрь ещё баловал солнечными тёплыми днями, но ночь дышала беспощадным холодом. Фиону не страшила ни промозглая осень, ни морозная зима, но Берт… Ему нужен был тёплый ночлег.
Пока вечер не вступил в свои права, дриада вскрыла все старые тайники и нычки, сгребла дюжину золотых и серебряных монет, стянула узелки на мелких кожаных кошельках и спрятала их в котомке. Без денег они не останутся.
Наёмница искала место, чтобы переждать эту ночь. Составить план, проложить маршрут, обдумать. Возвращаться в клан ей нельзя, но где теперь искать ночлег? Вблизи только человеческая деревня, у главной дороги ближайший трактир. Можно снять комнату с очагом и баней, однако для Фионы это было слишком рискованно. Пожелай хозяин лёгкого заработка, тут же сдаст страже лесную наёмницу. В одиночку у шпионки ещё был бы шанс улизнуть, но Берт слишком мал и хрупок, чтобы выпрыгивать с ним из окна трактира в случае облавы.
Значит, укрытие следует искать среди тех людей, что в добром сотрудничестве с дриадами. У тех, кто набивает свой кошелёк не совсем законно – в борделе.
И Фиона, примотав к себе ребёнка плотным длинным полотнищем, отправилась в дом удовольствий, увеселительное заведение, что располагалось немногим дальше человеческой деревни в землях Вольмонда, королевства тёмных эльфов. В царстве дроу.
Приличное расстояние. Если дриада ускорится, успеет добраться до наступления темноты.
Под твёрдой подошвой проминались увядшие листья. Ноги в человеческой обуви месили грязь, внутри хлюпала влага, кожаные шнуры натирали ступни. Дриада с радостью бы скинула с себя сапоги, да не стоило расхаживать по человеческим поселениям босой.
Лес Фиона знала хорошо, чувствовала его. Магия дриад в лесных чащобах работала в полную силу. Другое дело город: каменные кладки, мостовые, рукотворные дома – всё это давило, лишало детей леса магических сил.
Тем временем маленький Берт нахмурил бровки, скривился и недовольно запищал. Проголодался.
– Нет, сын, у нас мало времени, нельзя так часто делать привалы.
Наёмница перемотала ребёнка в позу колыбели, высвободила грудь и, сбавив шаг, принялась кормить. Она видела, как сёстры растили своих дочерей. Многим нехитрым премудростям Фиона научилась у них.
Жар заката уже не золотил листья. Небо стремительно темнело. Человеческая деревня сменилась бескрайним полем, а за ним в окружении магической дымки перед дриадой предстал первый крупный город вольмондского королевства. Шпионка знала многие тайные ходы и секретные тропы и в город попала без труда.
В жилых домах уже зажигали огни, Фиона слышала смех и развесёлую болтовню, шумные компании да окрики торговцев. Ночью жизнь в городах тёмных эльфов клокотала и буйствовала.
Ночлег близко. Она успела.
Дриада воровато стянула чей-то плащ с ближайшей бельевой верёвки. Штопаный-перештопанный, но широкий настолько, что в него могли завернуться две таких Фионы.
Это хорошо. Удача. Не нужно хозяйке борделя знать о сопящем комочке у груди.
На пороге покосившегося дома оставила монету, извинившись за украденное одеяние, а затем поспешила во внутренний двор увеселительного заведения.
Возле чёрного входа дежурил охранник. Перекорёженный громила, орк. Плешивый мордоворот без признаков большого ума на распрекрасной физиономии. Стоял, привалившись к стене, лениво почёсывал пузо.
Наёмниц учили считывать эмоции по выражению лица – у этого на роже читалась только скука. До клиенток ему дела нет. И потому, приблизившись к скучающему охраннику без особой опаски, дриада вышла к свету и откинула капюшон.
– Чёт я тебя тут ни разу не видел, – бугай поднёс масляный фонарь к лицу Фионы. – Всех ваших помню, а тебя не видал. Первый раз, дриада? Али по делу?
– Первый, – коротко ответила шпионка.
А у мордоворота хорошая память! При такой-то тупой физиономии.
Дом удовольствий дриада не посещала никогда. Ни в качестве поставщика живого товара, ни в качестве клиента. Но об Аюлле, хозяйке борделя, была наслышана – сёстры из лесного клана выполняли для Аюллы заказы и даже заключили договор. Настоящий, скрепленный подписью и магическим обязательством.
– Жди здесь, – буркнул громила. – Позову госпожу.
Высокая поджарая серокожая эльфийка Аюлла, едва увидев на пороге дриаду, расплылась в притворной улыбке и, виляя задницей, поплыла навстречу. Её грудь, облачённая в жёсткий корсаж, неестественно сплющилась, ляжки в узких кожаных штанах с противным скрипом тёрлись друг о друга при ходьбе.
Как она влезла в эти штаны?
– Заходи, заходи, дорогая, – потянула Аюлла Фиону за локоток, – не скромничай. Была у нас когда-нибудь?
– Нет, – дриада напряглась, хотела быстрее закончить с формальным обменом любезностями и подняться к тёплому очагу. Боялась, что Берт себя выдаст. Успокаивающим жестом погладила сына под плотной завесой плаща.
– Ты каких больше любишь? – трещала бордель-маман. – Брюнеты, блондины, рыжие? Предпочтение к расе? Оборотень? Может, эльф? Есть у меня огр очень симпатичный. Прямо гора мышц! А покладистый какой! Мы ему клыки спилили, чтобы клиенток не пугал, дак стал такой душка.
Фионе было всё равно. Никого насиловать дриада не собиралась, но маску безразличия пришлось сменить на притворное любопытство. Играть роль. Лицедействовать.
– Лучше дроу ты, конечно не найдёшь, – Аюлла повела дриаду по коридорам. – Для первого раза лучше брать вольмондца. Они послушные, очень старательные, языком работают хорошо, к рабству привыкли, точно ничего не выкинут. Хотя есть у меня один пленник из Тхаэля – лучший работник, между прочим. Бежал из страны, хотел избежать жертвоприношения, а потом попал к нам. Клиентки его нахваливают. Не пойму, что они в нём нашли? Ах, да! Если любишь извращения, не волнуйся – человеческие мужчины у меня тоже есть.
В нос ударил запах кислого пота – мужского и женского вперемешку. Естественные "ароматы" перебивались благовониями специальных свечей и масел – хозяйка этой дряни жгла не жалея. Здесь катастрофически не хватало воздуха.
Тёмные коридоры борделя были оборудованы альковами справа и слева. Вероятно, тем, кто желал наслаждаться продажной любовью час или два, полагалось предаваться страсти за хлипкой шторкой. Комнаты на втором этаже получали клиентки, которые покупали мужчину на всю ночь.
– Покажите всех, – коротко попросила Фиона.
– Ах, всех не могу, – покачала головой Аюлла, и её пепельные волосы, собранные в высокий хвост, закачались в такт. – Самых красивых и покладистых уже разобрали. Нет, ты не подумай, – поспешила успокоить клиентку бордель-маман, – у меня некрасивых нет, но есть строптивцы.
– Разберёмся, – кивнула дриада. – Показывайте.
Хозяйка пригласила наёмницу в смотровой зал, где вальяжной походкой расхаживали её хвалёные работники. Полуголые, в свободных штанах длиною до середины икры, размалёванные, напомаженные и увешанные магическими артефактами для подавления физической и магической силы. Увидев Фиону, мужчины заулыбались, приняли соблазнительные позы, поиграли мускулами, а «лучший работник» даже эротично облизал губы.
– Если какой понравится, спрашивай, – шепнула Аюлла. – Всё про него расскажу.
С обеих сторон к дриаде тут же направились два горе-соблазнителя. Речами хотели опутать, умениями похвастаться да послужной список огласить.
Фиона рассудила здраво – решила особо нахрапистых не брать. Кто их знает? Облапают по дороге до комнат, нащупают младенца, а потом обязательно напорются на фионино острое оружие.
Под плотной тканью плаща дриада почувствовала, как тонкая тёплая струйка потекла по животу вниз – малыш обмочился. Скоро проснётся и захнычет. Если прямо сейчас хозяйка борделя услышит плач ребёнка, может заподозрить неладное и доложить её сёстрам.
– Вон тот нравится, – торопливо ткнула Фиона почти наугад.
Яркий, огненно-рыжий остроухий мужчина был неестественно собран и напряжён. Эльф? Нет, скорее полукровка. Полуэльф. Этот рыжий соблазнительных поз не принимал, глазами не стрелял. Стоял, скрестив руки на груди, притаился за колонной и смотрел себе под ноги, будто тщательно изучал узор на дорогом восточном ковре.
С помощью нехитрых косметических приёмов мужчине придали свежий, цветущий вид, но шпионка знала наверняка: его били. Скорее всего, у Аюллы в работниках он недавно. Его ещё ломали. Воспитывали.
Этот точно не облапает. В комнате Фиона кольнёт его отравой да парализует на всю ночь, чтобы не мешал. И голоса не подавал.
Сегодня у тебя счастливый случай, полуэльф. Ничего дурного от тебя не потребуется. Полежишь, отдохнёшь, наберёшься сил.
– Уверена, милая? – озадаченно потёрла подбородок бордель-маман. – Этот новенький, я зову его Рыжик. Красавец, конечно, не спорю, но ещё необъезженный. Очень строптивый. Сегодня у него дебют.
– Уверена, – Фиона приготовила дротик с парализующим ядом. – Беру на всю ночь. Сколько?
– Пять золотых, – хищные губы вытянулись в тонкую линию, предвкушая хороший заработок. – Сможешь объездить – верну одну монету. Очень услужишь. Только товар не порть.
– Идёт, – Фиона нетерпеливо отсчитала эту баснословную сумму, на которую, к слову, месяц можно было сыто жить, и вручила хозяйке.
– Что? Так невтерпёж? – гаденько хихикнула Аюлла. – Ну, не буду задерживать вас, милые. Эй, Рыжик, – обратилась она к полуэльфу, – проводи клиентку в комнату. Отработай денежки как следует, сладенький, и без выкрутасов.
Услыхав своё прозвище, Рыжик вздрогнул, сжал челюсти и с тихим рыком нехотя повиновался, отлип от стены и побрёл на второй этаж, в приватную комнату. На Фиону даже не взглянул. Лишь безразлично мазнул глазами.
Шёл медленно. Едва передвигал ноги, как древний немощный старик.
– Быстрей, – прошипела дриада, поторапливая.
Под полами плаща просыпался Берт. Ёрзал, кривился, кряхтел еле слышно. А полуэльф застыл на пороге комнаты и, как нарочно, медлил, тянул время.
– Да шевелись ты, – не скрывая раздражения, Фиона втолкнула горе-работничка в покои и наглухо заперла дверь.
Глава 3
Мышцы болели. Голова гудела.
Эту ночь Тициан провёл в подвале, прикованный цепями в неудобной позе – хозяйка борделя отправляла туда строптивых работников.
Тициана подвесили за руки и ноги в нелепом распятии и в этой позе он провёл, без малого, половину ночи. И это после трёхдневной голодовки и боли от магических кандалов.
Тициан пытался сбежать. Первым делом, попав в дом удовольствий, попытался его покинуть.
Не вышло.
Колдовские оковы на руках и ногах посылали болезненный разряд по всему телу. Как будто в Тициана била молния. Страшный электрический разряд всякий раз прошибал тело при попытке побега, нападении на конвой или при намеренном причинении вреда самому себе.
Тициан – эльф! Предлагать себя, кривляться, обслуживать клиенток самым непотребным образом – позор. Уж лучше боль от магических браслетов.
Три дня он сопротивлялся. Отказывался спускаться в гостевую, выставлять себя как товар на рынке.
Три самых долгих в его жизни дня.
Вчера эльфа попытались силой выволочь в гостевой зал. Эльф брыкался, кусался, сопротивлялся, как мог, заехал охраннику ногой в пах. А потом валялся, скорчившись от боли.
За это и попал в подвал.
Когда бордельные каратели сняли его, вызволили из заточения, ещё несколько часов он лежал на сыром полу подземелья и не мог пошевелить конечностями. Проведя полночи распятым, он просто обмяк в руках охраны, подобно тряпичной кукле.
А сегодня в Тициана влили колдовское пойло для быстрого заживления ран, день дали отлежаться, а к вечеру пинком под зад погнали в гостевой зал. Этой ночью его выставят как живой товар и заставят торговать телом. Цинично и безжалостно.
Эльф проделал бы снова вчерашний трюк, но тело требовало пощады. Молило хозяина сжалиться и спуститься в проклятую гостевую. Тело просило ещё немного времени. Ещё несколько часов, прежде чем эльф возобновит борьбу за свою честь.
Хозяйка заведения, серокожая женщина-дроу, очень торопилась побыстрее да подороже продать Тициана какой-нибудь бесстрашной извращенке, авантюристке или любительнице пощекотать себе нервы. Уж очень бордель-маман любила блеск золотых монет.
Эльф держался. Сдаться он не мог. Образ Эринель, его возлюбленной, вырывал Тициана из лап смирения. Далёкое воспоминание о прекрасной эльфийской деве, дочери советника владыки Ливенора, возвращало эльфу силы для борьбы.
Эринель. Статная и изящная. Прекрасная, как раннее утро. Чистая, как слеза.
Из-за своего происхождения Тициан, сын магистрата и простой человеческой женщины, был ей не ровня. Именно поэтому за всю жизнь эльф, а точнее сказать, полуэльф говорил с Эринель всего раз. Высказал восхищение её божественной игрой на арфе, коснулся инструмента, что ещё помнил тепло её ладоней.
И сдержанная улыбка, короткая благодарность эльфийки стали для Тициана спасительным огоньком в холодном всепожирающем мраке.
Тициан не был близок с женщиной. Как и все его сородичи, он мечтал покорить сердце прекрасной эльфийской девы. Желал стать нежным заботливым мужем красавице Эринель. А оказался здесь, в этой гнилой дыре, во вместилище блуда и порока.
– Рыжик, марш в гостевую, – скомандовала хозяйка борделя, эта любительницы кожаных порток. – И советую тебе сегодня быть послушным, сладенький.
Рыжик. Как животное.
Тициан ненавидел это прозвище. Насмешкой судьбы человеческие контрабандисты, что продали его в рабство, именно так его и прозвали – Рыжик. Из-за яркого экзотического цвета волос.
И да, рыжий эльф – большая редкость. Ублюдки хорошо нажились, дорого продали диковинного полуэльфа.
В гостевой зал Тициан спускался медленно, плёлся еле-еле со скоростью черепахи. Чувствовал боль во всех своих членах, шипел и морщился при каждом шаге. Ступал неуклюже, без присущей ему грации. Ступенька за ступенькой, но всё же он оказался в зале, миновал помост, задел головой масляный светильник.
Даже не обратил внимания.
Всё в ненавистной гостевой кричало о похоти и разврате: дубовые стулья и лавки, покрытые бархатным покрывалом, резные колонны с изображениями голых грудей и фаллосов, алые шторы альковов, красные масляные фонари и множество ароматических свечей, гадких пахучих благовоний.
Полуэльф притаился в углу колонны, надеясь, что его не заметят.
Он устал от боли и пыток, мечтал отдохнуть. О, пусть сегодня ему повезёт! Пусть все старухи, толстухи, вдовы, огрицы и мужеподобные женщины-дроу пройдут мимо, не заметят Тициана, не будут с любопытством разглядывать и тыкать пальцем в рыжеволосого раба.
Грохнула тяжёлая дубовая дверь.
Эльф вздрогнул.
На пороге завсегдатай заведения – воинственная двухметровая огрица. Эта любит щупленьких, тщедушных – Тициан слышал обрывки рассказов других работников-мужчин. И всё равно сильнее втянул голову в плечи и плотнее прижался к колонне. Если бы мог, слился бы с интерьером, с вульгарным бархатным альковом. И сидел бы тихо, тихо. Как мышка.
За пару шагов клиентка пересекла половину залы и тут же вцепилась в хиленького робкого юношу. Выбрала тощего, безголосого вольмондца, серокожего доходягу, что без её позволения не посмел бы даже пикнуть.
Пронесло.
Хозяйка заведения с наглой ухмылкой тут же принялась жадно бренчать монетами, полученными за тщедушного мальца.
Следом ворвалась шумная компания тёмных эльфиек. Ещё и в изрядном подпитии. Вот это уже опасно! Увидят рыжую макушку – не отцепятся! Тициан вжал голову ещё сильнее и изо всех сил вцепился пальцами в спасительную колонну.
– Нам нужен мальчик побольше, да посильнее, – заявила одна из них хозяйке.
– Один? – вылупив на клиенток жёлтые глазёнки, ошарашенно спросила хозяйка.
– Нууу, одного мало, – протянула дроуша и её спутницы тут же закивали. – Давай двоих.
Эти на сородичей даже не смотрели – какой интерес женщине-дроу покупать тёмного эльфа? Девицы оглядывались, долго рассматривали живой товар, расспрашивали бордель-маман, некоторых бедолаг даже придирчиво ощупали.
Сейчас хозяйка расскажет про нового работничка и всё – хана Тициану. Клиентки хоть и женщины, но их пятеро. Пятеро! Толпа сильных, магически одарённых дроу против одного, увешанного магическими артефактами эльфа. Какие у Тициана шансы? Волшебные кандалы на руках и ногах не дадут сбежать, не позволят применить силу.
– Ой, я люблю котиков! – взвизгнула одна, увидев белокурого мужчину-оборотня из клана снежных барсов. – Давайте возьмём котиков? Их как раз два. Близнецы! Девочки-и-и-и!
И снова пронесло – два брата-близнеца отправились с толпой голодных эльфиек наверх. На растерзание. Тициан посочувствовал парням, но не слишком: больше думал о собственной шкуре.
Так и стоял полуэльф за своим нехитрым укрытием да поглядывал на входную дверь. Замирал с ужасом при виде посетительницы и выдыхал с облегчением, когда выбирали не его.
Со второго этажа уже доносились недвусмысленные звуки: крики, стоны, смех, громкие разговоры. Тициан не замечал их. Его заботила входная дверь и собственное укрытие.
– Эй, Рыжик, – услышал эльф оклик, и в груди что-то оборвалось.
Его звала хозяйка в компании какой-то странной невысокой девицы, плотно закутанной в плащ.
Дриада. Это была дриада – шпионка и наёмная убийца. Одна такая барышня будет похлеще пятерых пьяных женщин-дроу. Наёмница зашла с чёрного хода. Ну конечно! Как Тициан мог быть таким беспечным? С чёрного хода прекрасно видно рыжеволосого раба, что трусливо прячется за колонной.
И что теперь делать? Сопротивляться сейчас? Или подняться в комнату, отбивать атаки дриадки? Напасть самому?
Может, попытаться выпрыгнуть в окно? Магический артефакт ударит эльфа разрядом, боль будет такая, как будто рвёт нутро, но зато работать сегодня Тициан уже не сможет.
Точно! Сделает вид, что покладистый, смирный. Может даже поцелует гадину разок для пущей убедительности, а потом резво сиганёт вниз.
В голове Тициан лихорадочно придумывал, как защитить свою честь. Воображал сценарии борьбы с купившей его наёмницей, вспоминал все тайные приёмы, которыми владели дриады.
И отчаянно оттягивал момент.
Хотел убедительно сыграть роль покладистого работника, а на деле брёл, шатаясь. На собратьев-соблазнителей ни разу не смахивал. Медленно поднимался, тащился еле-еле, пытался украсть у времени ещё минуту на раздумья, ещё мгновение.
На пороге приватной комнаты застыл, похолодев, в немом оцепенении – на окнах стояли решётки. Тициан ещё ни разу не поднимался в отдельные покои и этой досадной детали не знал.
Решётки!
Вот идиот!
Позади нетерпеливая дриада подгоняла его с нескрываемым раздражением, торопила, шипела сквозь зубы. С рычанием наёмница впихнула его в ненавистную комнату и тяжёлая дверь отрезала пути к отступлению.
– Отойди к противоположной стене и оставайся там, – скомандовала лесная шпионка. – Ко мне не приближайся, голоса не подавай.
Едва эльф осмыслил сказанное дриадой, как за спиной послышался писк.
У наёмницы под широким одеянием захныкал младенец.
