«Начать сначала. Юность прекрасная пора» kitabından sitatlar

Нелли чуть ли не дремала, крепко обхватив меня. После пива отходняк бывает такой, что некоторых людей в сон

хочешь вино, хочешь коньяк. При этом, совсем нет

стола, и по очереди протянули мне руки для рукопожатия, называя свои

работы с документацией, но зато возможности по дефициту совсем другие. Постепенно

– Парни, мне бы до «Берёзовой рощи» прокатиться, – высказался я о своих пожеланиях. – Там вода холодней, а на уралмашевской базе песок, и вода всегда теплее, –

бассейна, к теннисным кортам. Здесь ещё есть открытые баскетбольные площадки и разные турники. Ага вижу, что кто-то делает наклоны. Со спины приятно смотреть на то, как фигуристая женщина наклоняется. Когда приблизился, понял

– Примерь. Тот, что подойдёт будет нашим подарком от всего коллектива. Такой точно нигде не купишь, а летом в нём ходить милое дело, – предложил Николай Фролович. Я померил костюмы. Один был сильно великоват, второй костюм мал, а третий оказался впору. Цвет серо-синий. Куртка и брюки, необычное расположение карманов. На куртке молнии. В таком действительно не стыдно хо

окружение попал, тогда и познакомились, -начал рассказывать дед, но вдруг замолчал. Я не торопил его, а дед смотрел в потолок, вспоминая войну, минуты через три он продолжил. – До войны Лёшка учился в авиационном институте, на инженера. На фронт пошёл добровольцем. Мда. Непросто было, но вышли. Ухватов серьёзное ранение руки получил, списали его, продолжил учёбу. Лешка в Москве живёт, познакомлю тебя с ним, пусть сам всё расскажет, – как-то резко свернул дед рассказ.

который будет наблюдать, как Егор истязает жертву. Такой зритель точно будет испытывать страх, переходящий в ужас. Только от одной такой жуткой фантазии Егор сразу возбуждался. Шёл апрель месяц, у Егора пока не началось обострение, но он точно знал, что летом терпеть влечение к истязанию, будет совсем невмоготу. Потому готовился уже сейчас. После работы, по вечерам, он приезжал в район Уралмаша и бродил по улицам, присматривая себе бу

утра… Что ж ты плачешь, солдат