Kitabı oxu: «Встреча в Уссурийской тайге с членом экипажа корабля внеземной цивилизации Дроп. Рассказ основан полностью на реальных событиях»

© Виталий Вохрамеев, 2021

ISBN 978-5-0053-6966-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автор этого рассказа – Вохрамеев Виталий Леонтьевич

Родился в 1948 году на юго-восточной окраине Приморского края, на берегу озера Ханка.

Трудовую деятельность начал с 1964 года учеником автослесаря. В 1965 году поступил в ВУЗ. К 1971 году окончил Приморский сельскохозяйственный институт. Долгое время работал зоотехником. Приходилось менять места работ и специальности. Работал слесарем по ремонту двигателей рыболовного флота, военных кораблей и подводных лодок. С 1980 года переехал в далекое таежное село, где летом работал пчеловодом, а зимой охотником.

В настоящее время имеет индивидуальное крестьянское хозяйство среднего достатка.

От автора

Не имея опыта в данном виде творчества, решил описать случай произошедший со мной, в виде письма к моему старшему брату, которого я очень уважаю, с ним исходил немало километров по Уссурийской тайге, провел много ночей у походного костра. Но в моем понимании «БРАТ» это не только Валерий, а вдумчивый, интересующийся всем новым, мой БРАТ-ЗЕМЛЯНИН, и если благодаря этому «ПИСЬМУ» в мире не произойдет несколько терактов, то значит то, что я пережил в ту ночь, не было напрасно. После длительного общения с членом экипажа межпланетного корабля внеземной цивилизации, ознакомления с их технологиями получения энергии, идеологии и вероисповедания, понял, что без объединения всех религиозных направлений в единое целое- спокойная жизнь на Земле невозможна. Я думаю, что лидеры различных вероисповеданий наконец-то поймут, что объединение всех ручейков, рек Веры неизбежно образуют единое «Море Всевышнего». Без единения человечеству не выжить. Оно придет к «Морю Хаоса»

Виталий В.

Письмо брату

Здравствуй Валерий.

После твоего отъезда я ежегодно, по заведенному нами порядку, 22—23 июля ухожу на десяток дней в тайгу. Обхожу все наши посадки корня женьшеня, рассаживаю молодняк, семенами делаю новые посадки, не доросший прикрываю от чужих глаз, а товарный на лекарство.

В 2001 году пошел маршрутом через Лукинскую падь, зашел на нашу бывшую пасеку, там тогда стоял со своими пчелами Сергей Горбачев из соседнего села. Осмотрел свои постройки. Домик, баня, колодец – все в норме, ухожено. Ребята налили мне в дорогу 1,5 литровую бутылку хорошо настоянной медовухи, на случай если промокну. И в путь. Дотянул до ключа «Иванков». Затаборился на нашем месте.

Помнишь, мы там на наш бивак прикатили широченную чурку и установили вместо стула, утром, когда ты, перейдя находящийся рядом старый лесосклад, присев у пня по своим личным делам, уперся носом в шапку красных ягод женьшеня? Такое ты не должен забыть. Я сломя голову летел на твой крик: «Панцуй!»

Пока обустроился, сварил еду, застолбил территорию от медведей и тигров, стемнело.

Кстати, ты всегда интересовался почему я спокойно сплю в лесу один, не боюсь, когда вокруг табора трещат сучки и слышно, что ходят крупные звери. Зачем делаю круговой обход бивака перед ночлегом – столблю участок.

Берешь носок дневной носки, все равно его надо стирать, привязываешь его к палке, поливаешь своей мочой и пошел по кругу, радиус какой хочешь. Подошел к кедру, на уровни груди шлеп носком по стволу, а ножом или топориком повыше несколько насечек, чтобы смола потекла. Тигр подойдет, мочу понюхает, высоко, значит хозяин территории большой, может трепки задать, уходит. Медведь пытается свою метку когтями поставить, получается ниже, реакция та же. Остальное зверье не в счет, вот мы и спали в тайге всегда спокойно и с костром и без. В свободном поиске зверь. уже знающий твой запах, всегда уступит свою тропу, зная, идет более сильный.

Попил чайку, забрался под тент, опустил полог из «Агрил-17», он у меня до сих пор в сохранности, отлично защищает от гнуса. Вспомнил тебя добрым словом, отучил меня на папоротнике спать, от него под тентом все сыреет, а к утру все жестко. Уложил ветки орешника, на них лапник кедровый, спишь как на перине. Лежу, рядом ручей журчит, тайга пошумливает, все своей жизнью живет, снует, егозится, так незаметно и уснул.

Проснулся от того, что полиэтиленовая пленка тента, покрытая конденсатом моего дыхания, непонятным давлением была прижата к моему лицу. Ощущение не из приятных, зато быстро прошел сон.

Что-то жужжало, потрескивало, все было залито мерцающим сиреневым светом. Стихло, сияние исчезло, шипение сжатого воздуха, звук срабатывающего клапана, темнота, тишина. Мне показалось, что все это произошло быстро, был без часов. Ты знаешь, любые часы у меня, почему-то быстро выходят из строя, даже если ношу аккуратно, в нагрудном кармане.

Минуты через две, брякнуло, сквозь ветки появился свет и перекрывая журчание ручья, услышал невнятную речь, о чем говорят непонятно, только «бу-бу-бу-бу-бу-бу…..».

Ты помнишь, как вы с Пучковым в час ночи отговаривали меня идти на крики людей в верховьях Лазарева ключа. В тот раз мы ночевали в том месте, где я нашел тело Гены Пенькова.

Я же пошел, вернулся, принес вам здоровенного ежа, которого поймал на пути, успокоил вас. Так бы и крутились до утра не сомкнув глаз, что там и почему люди среди тайги, ночью орут не своими голосами. А они, просто, звали свою собаку, которую утащил тигр.

Не люблю мучиться в неизвестности. Поэтому тихонько пошел на сближение.

Видно, что эта штука большая, верх не разглядеть, а снизу видать нормально. Стоит эдакая цистерна на трех опорах, а под ней, недалеко от трапа, два мужика толкутся, свет из лючины разгоняет темноту. Я и вышел к ним, думая, что это дирижабль сел.

– Что мужики, подломались?

Они в начале дернулись от неожиданности. Потом один, придя в себя, ответил:

– Да.

И спасло меня от быстрой смертушки то, что на вопросы:

– Что ты тут делаешь? Ты один?

Я ответил:

– Нет, бригада рядом с мыском, а ищем мы корень женьшеня.

Хотя был совершенно один, бригады зашли в тайгу позже. Они переглянулись, понял: «Влип», но не подал виду.

Потрогал днище, подошел к лапе, которая стояла на толстой сухой ветке 2—2,5 метра длиной, нажал на нее ногой, как на рычаг. Аппарат шевельнулся, значит вес 1,5—2 тонны или чуть более. Недавно поднимал веранду рычагом так что в весе ориентируюсь. Они в это время перекинулись между собой несколькими непонятными фразами. Который чуть пониже, стал одной ногой на ступень трапа (11 ступенек), другой вдруг захотел пить. Я ему предложил чаю. Он согласился, пошли на бивак, я расшевелил костер, повесил котелок и предложил ему выпить со мной «медового кваса». Налил не жалея ему полную эмалированную кружку, себе в банку из под тушенки на пару глотков. Бывший пчеловод, знаю коварство стоялого меда, голова светлая, настроение отменное, а руки и ноги прежней резвости иметь не будут. Свою норму четко знаю. И завязалась беседа. Я понимал, что меня заберут с собой или перед самым отлетом грохнут на месте, буду лежать в тайге пару недель «без признаков насильной смерти», как Гена Пеньков. Гость точно знал, потому говорил свободно и откровенно.

Ростом он сантиметра на два выше меня (179-2-181), лицо белое, скулы выступают не сильно, нос – с курносинкой, волосы русые, глаза зеленоватые, фигура спортивная. Разговор слишком правильный, некоторые выражения не понимает (собачиться), были и другие нюансы. Одежда напоминает намокающий гидрокостюм с мягкой подкладкой, вверх крыт материалом похожим на стенку кокона бабочки непарного шелкопряда, только эластичный и отливает не зеленым, а цветом темного алюминия. Он попросил мой нож, несколько раз провел лезвием по рукаву, остались следы, как на наждачной бумаге, отряхнул рукой и материал стал чист, никаких следов повреждений. Нож воткнул в чурку. Обувь с высокой шнуровкой, по типу нашей армейской. Карманов на одежде нет, все навесное на портупее, нож и какие то коробочки. На пряжке сероватого цвета выпуклый символ, говорят что он связан с древним названием корабля. Причем называет корабль то «Капля», то «Дропа».