Kitabı oxu: «Звездная ночь»

Ваня Рубинов верил, что это будет лучшее лето в его жизни – а лето неожиданно его обмануло. Оно решило стать кошмарным.

Ничего подобного с Ваней раньше не случалось: все те 12 лет, что он провел на свете, лето было вполне прекрасным. Оно избавляло от нудных часов, которые приходилось проводить в школе, от дополнительных занятий и вечной подготовки к каким-нибудь викторинам или соревнованиям. Вместо всего этого лето дарило Ване искристую речку, зеленый лес, раскаленные от солнца дворы, встречи с друзьями, путешествия к морским берегам, горам с шапками снега на вершинах или незнакомым городам.

Так должно было получиться и теперь, а что в итоге? Сорвавшиеся планы, скучная поездка, а главное, первое в жизни Вани большое предательство. И если со всем остальным он еще мог смириться, то как быть, если его предали так нагло и внезапно, он пока решительно не понимал.

Чтобы разобраться, насколько серьезным стал этот удар, нужно учитывать вот что: Ваня Рубинов был не просто каким-то там мальчиком. Он был «одним из двух» мальчиков, среди учителей известным как Рубинов-Два.

Ваня и Юра Рубиновы родились почти одновременно. Родители потом сказали им, что Юрик появился на свет минут на двадцать раньше. Ваня сделал вид, что поверил, хотя в глубине души подозревал: они сказали именно так, чтобы Юрик начал считать себя старшим и наконец угомонился. Потому что ему это казалось очень важным, а Ване было все равно. Так и определились, кто из них Рубинов-Один, а кто – Рубинов-Два.

Они дружили всегда, сколько себя помнили. Ваня считал, что им очень повезло. Это же так удобно: когда ты рождаешься сразу в комплекте со своим лучшим другом! Не нужно тратить время, чтобы его найти, можно сразу перейти к приключениям.

А приключений у них хватало, родители постарались. Папа всегда говорил, что ни одну минуту нельзя тратить на безделье. Чем больше выучишь в детстве, тем легче будет дальше! Ваня и Юрик не очень-то задумывались о том, что будет дальше и где это дальше вообще начнется, им просто было интересно. Они вместе ходили в секции по футболу и борьбе, на курсы углубленного изучения английского языка, с прошлого года занялись еще и программированием. У Юрика лучше складывались дела со спортом. Ваню учителя периодически таскали на всякие там школьные олимпиады и викторины. В целом, братья были довольны своей жизнью.

Единственными, кто критиковал такой ритм, стали мама и бабушка Тамара. Мама – изредка, шутя, она-то знала, что ее сыновья вполне счастливы. А если так, чего ругаться?

Бабушка же смотрела на отца укоризненно, то и дело просила поговорить наедине. Отказать ей он не мог – он как раз был ее сыном. Папа велел не подслушивать, но братья никогда не могли себе отказать. Они, чувствуя себя агентами на разведке, подбирались к закрытым дверям и замирали, жадно улавливая каждый звук.

Но ничего полезного они не слышали. Бабушка Тамара говорила что-то там про отсутствие воображения, пропавшее детство и неумение строить связи со сверстниками. Братья лишь снисходительно улыбались, переглядываясь. Папа учил их быть лучшими – и они становились лучшими, разве это может считаться потерянным детством? Да и потом, они были друг у друга, зачем им какие-то дополнительные друзья? Ваня искренне верил, что так будет всегда.

Ну а потом бабушка Тома пропала, и эти разговоры прекратились сами собой. Когда Ваня впервые услышал от заплаканной мамы, что бабушки нет, он про страшное подумал. Ване уже исполнилось одиннадцать лет, он знал, что такое смерть, просто не верил, что она настоящая… Однако оказалось, что все куда сложнее.

Бабушка действительно пропала, никто понятия не имел, где она, а значит, не мог сказать, жива она или нет. Она ведь часто путешествовала – всю жизнь только этим и занималась. Ваня привык, что ее постоянно нет рядом. Когда стало известно, что скорбеть о ней не надо, они с Юриком не знали, как реагировать. Они скучали по ней и боялись за нее. И все же они не верили, что она действительно исчезла навсегда. Ване почему-то казалось, что бабушка в любой момент заявится в их квартиру, счастливая, шумная, с подарками из страны, о которой ее внуки раньше и не слышали. Папа поворчит, мама улыбнется, и все будет как прежде.

Но время шло, а она не появлялась. Она как будто была и не была. Это напрягало Ваню, он снова и снова напоминал себе, что у него есть брат, это главное, вместе они справятся со всем. Если бы ему кто-то тогда сказал, что Юрик способен его предать, Ваня бы лишь рассмеялся в ответ. Или драку устроил, по настроению. Так ведь не бывает, невозможно просто: чтобы тебя предал тот, кто вместе с тобой в этот мир пришел! Но, как говорят взрослые, обстоятельства меняются.

Пожалуй, переломным моментом стала та история в марте, Ваня просто понял это не сразу. Они с родителями приехали в чей-то загородный дом на шашлыки. Братья так и не разобрались, мамины это были приятели или папины, да и какая разница? Болтовня у мангала привлекала мальчиков куда меньше, чем роскошный лес, раскинувшийся за забором.

Уже две недели как наступила весна, но лесу об этом, очевидно, не сказали. Под кронами старых темно-зеленых сосен сохранились внушительные, искрящиеся на солнце сугробы. Теплые дни и морозные ночи привели к тому, что снег покрылся ледяной коркой, по которой можно было съезжать вниз по пологим склонам.

Ваня с самого начала не был уверен, что это такая уж хорошая идея. Юрик был уверен во всем – но так обычно и случалось во времена их споров. Братья уходили все дальше, летели вниз по льду с веселым смехом. Им казалось, что обрыв, резкий и опасный, ведущий к старому песчаному карьеру, еще далеко.

А он неожиданно оказался близко. Нельзя сказать, что они его пропустили: Ваня все-таки заметил участок, где земля шла вниз, будто проваливаясь, издалека. Он хотел повернуть обратно, но Юрик насмешливо бросил:

– Что, струсил?

– Нет, просто жить хочу, – возразил Ваня. – Причем человеком, а не лепешкой, мне так красивей.

– Да мы не упадем!

– А гравитация считает иначе.

– Нас деревья остановят, вон те, видишь? – заявил Юрик, указывая на рядок тщедушных елочек, похожих на воткнутые в снег кисточки. – Нельзя упускать такой роскошный склон, доедем до них, это же скорость – космос! Такой шанс раз в жизни бывает!

Ваня хотел сказать, что иногда шанс бывает раз в жизни, потому что он эту самую жизнь и заканчивает, но передумал. Такое ворчание скорее в духе Аниты, а Анита – известная трусиха, ее никто не любит как раз за это.

Поэтому он согласился. Подавил в себе сомнения, пока они с Юриком подбирались к склону. Ну а когда они скользнули вниз, сомневаться и бояться было уже поздно.

Скорость и правда была сумасшедшая. Ваня в жизни подобного не испытывал! Ему казалось, что такое только в кино бывает: когда деревья и вообще все вокруг сливается в сплошную темную линию. Снег сиял вокруг них ярко, будто наполненный солнцем изнутри, ветер подхватывал пригоршни снежинок и бросал братьям в лицо. Было не страшно, а до жути весело, они с Юриком хохотали так, что на весь лес, пожалуй, было слышно.

Внушительное расстояние, отделявшее их от деревьев, промелькнуло за один миг. Они добрались до елочек, должны были остановиться в их пушистых ветвях… но почему-то не остановились. То ли братья оказались слишком тяжелыми, то ли глупо было надеяться, что тощие деревца справятся с космической скоростью.

Елки сумели лишь замедлить их, однако мальчики все равно пролетели мимо – прямо к поджидающей пасти обрыва. Юрик, до этого такой смелый и уверенный, растерялся, закричал, а сделать ничего не мог. Ваня же, неожиданно для себя, начал действовать. Он и сам не понял, как это получилось, он не думал, что вообще так умеет. Когда возникла серьезная угроза для него и брата, тело будто начало двигаться само собой.

Он ухватился одной рукой за ветки, другой удержал Юрика. Ваня не дал упасть им обоим, он каким-то чудом подтянул брата наверх, и тот, опомнившись, уже сам судорожно вцепился в пушистые еловые лапки.

Лед, прогретый солнцем, здесь стал особенно скользким, так что расслабляться они не спешили. Но ведь они были сильными, они должны были справиться! У Юрика получилось, он забрался на другую сторону древесного ряда. И Ваня тоже должен был… Конечно, ему стало бы проще, если бы брат обернулся и подал ему руку. Однако Юрик от ужаса вообще позабыл, что он здесь не один, и стремился как можно скорее оказаться в безопасности. Ваня справился бы и без него, если бы прямо за спиной вдруг не прозвучал голос бабушки Томы – пропавшей год назад, но по-прежнему такой родной.

– Ванечка, как ты попал сюда?

Ему не следовало оборачиваться. Ваня едва держался, ноги никак не находили опору. Он должен был пробираться вперед, совсем как Юрик! А он просто не смог. Ему легко было верить, что он совсем не скучает по бабушке, когда он заставлял себя не думать о ней. Все равно он ничего не мог изменить! Но теперь, когда появился крошечный шанс, что он снова увидит ее добрые смеющиеся глаза, Ваня просто не выдержал.

Он обернулся – и сорвался. Еловая ветка выскользнула из рук до смешного легко, будто в воздухе растворилась. Конечно же, никакой бабушки Томы рядом с ним не оказалось, и поддержать его было некому. Ваня просто полетел вниз – прямо с обрыва.

То, что было дальше, он запомнил смутно. Ему вроде как должно было сделаться больно, а боли он почему-то не чувствовал. Время то ли побежало вперед слишком быстро, то ли застыло, то ли превратилось в разрозненные кусочки, и Ваня перепрыгивал с одного на другой. Иногда становилось темно, а иногда свет сиял так ярко, что слезились глаза. Рядом появлялись то перепуганные мама с папой, то трясущийся Юрик. Шумела машина, потом – вертолет… А в какой-то миг над ним наклонилась бабушка Тома и сказала:

– Ну как же так!

Проснулся Ваня уже в больнице. Ему сказали, что он легко отделался: снег смягчил падение, на дне карьера сугробы были высокими и рыхлыми. В итоге Ваня просто сломал ногу, и врачи велели ему не думать о том, что еще могло с ним произойти.

А он и не думал. Ване казалось, что с ним и Юриком ничего по-настоящему страшного никогда не случится. Сломанная нога его не радовала, однако и не расстраивала по-настоящему. Он быстро покинул больницу и за неделю научился рассекать на костылях так ловко, что ему разрешили вернуться в школу.

К концу учебного года ему сняли гипс, Ваня уже почувствовал теплые объятия лета – и вот тогда наступил момент предательства.

О том, что часть их команды по футболу могут пригласить в спортивный лагерь, братья знали давно. Знали и о том, что они в числе первых кандидатов. Ваня и Юрик были высокими и спортивными, их давно уже отнесли к лучшим игрокам. Братья не просто хотели этого, они мечтали об этом!

Но из-за сломанной ноги Ваня пропустил месяцы тренировок, и стало ясно, что он никуда не поедет. Он расстроился, но не слишком, летом ведь и так много приключений! Он был уверен, что если он не поедет, то и Юрик – тоже. У них ведь всегда были одни мечты на двоих! Что это за игра такая и что за команда, если в ней нет твоего лучшего друга?

Однако так думал только Ваня. Юрик, отводя взгляд, сообщил ему, что получил приглашение в спортивный лагерь – и принял его.

– А я как же? – растерялся тогда Ваня. – Не смешно, между прочим!

– Это и не шутка. У тренера спроси. Или у папы, он уже подписал согласие на мою поездку. Не будь ты свинтусом! Если ты пролетаешь, то и я должен?

– Никто не должен! Но тренер сказал, что мы сможем поехать в следующем году вместе! А если ты поедешь сейчас, мы и дальше останемся в разных командах. Это ты понимаешь?

– Ну и что?

У Вани было еще много важных причин, по которым брат должен был остаться, но поговорить о них не получилось. Это спокойное, чуточку удивленное «Ну и что?» словно ударило по нему. Как будто только Ване было дело до того, что, если они начнут разделять мечты и идти разными дорогами, процесс уже не остановить!

Нет, может, это где-то даже правильно… Но ведь совсем недавно Юрик сам говорил, что они друг без друга никуда! А теперь, получается, никуда – но только пока Юрику не захочется поступить иначе?

– Это ведь из-за тебя все произошло! – не выдержал Ваня. – Ты потащил нас в лес!

Родителям он об этом никогда не говорил. Отец пытался выведать у него, кто это затеял, еще в больнице. Подозревали, естественно, Юрика, но без доказательств наказывать его было нельзя, так уж у них в семье повелось. Ваня мог бы тогда сдать его, но не сдал, он был уверен, что лучшие друзья друг друга не бросают.

Юрик тут же вспыхнул:

– Ты теперь винить меня будешь? Ну точно, надо это прекращать! Я уеду!

И он действительно уехал. На целое лето, и как будто в другую жизнь. Они даже не поговорили толком перед отъездом, и Ваня понятия не имел, как они будут общаться дальше.

Ну а Ваня остался… просто остался. Там, где и был, как будто лето так и не наступило. Для папы, вон, вообще ничего никогда не менялось, летом и зимой он работал одинаково.

А вот мама сказала, что она от города устала. Раньше она отправляла детей в летний дом к бабушке Томе, но теперь решила поехать туда с ними сама, бабушка-то до сих пор не нашлась. Так что Ване, все еще мрачному и обиженному, предстояло отмучаться это лето в компании мамы, изредка – папы, да еще Аниты.

Или, по крайней мере, он так думал. Ну а потом все изменилось.

* * *

Большую часть времени Ване нравилось говорить и даже верить, что у его родителей двое детей. Потому что они с Юриком были классными, как ни крути! Однако порой жизнь напоминала ему, что детей на самом деле трое.

Анита родилась через два года после своих братьев. Точнее, родители назвали ее Анной, ну а потом она сама потребовала, чтобы ее звали исключительно Анитой. Ваня и Юрик считали, что это нелепо, однако на другие имена она попросту не откликалась, и все привыкли к тому, которое выбрала она.

Она сразу была какая-то жутко болезненная и непонятная. Как потом узнал Ваня, ее даже всей семье показали только через полгода скитаний по больницам. Он прекрасно запомнил, как первый раз увидел ее: странное красно-розовое нечто в коконе из пеленок и одеял. Ваня сразу пришел к выводу, что она неинтересная, и оставил ее родителям. Пусть играются! У него уже был лучший друг, в дополнительных Ваня не нуждался.

С годами ничего по-настоящему не изменилось. Братья росли сильными и успешными, прямо как хотел папа. Они становились победителями во всем, за что брались, ими гордились учителя, ими восхищались одноклассники.

А Анита выросла вообще другой, как будто ее тролли какие-нибудь подкинули! Она научилась читать еще до того, как пошла в школу, и постоянно забивалась в какой-нибудь угол с книжкой. Она не общалась ни с кем ни в детском саду, ни в школе. У нее вообще друзей не было, кроме бабушки Томы! Но бабушка – это бабушка, она не может считаться подружкой.

Анита то ли не понимала, что так и не стала крутой, то ли ей было все равно. Она казалась слишком осторожной, трусливой даже. Привычка читать в темноте привела к тому, что ей на нос рано нацепили массивные очки, делавшие ее похожей на большую сову. Анита вечно ходила с взлохмаченными волосами, носила одежду, которая казалась на два размера больше, чем надо. Мама пыталась это исправить, но Анита наотрез отказывалась надевать нормальные платья, джинсы и футболки. Она словно пряталась в этой своей безразмерной одежде, как в палатке.

Конечно, она никому не нравилась. Но Анита упустила даже это. Ей было все равно, что над ней смеются, на нее указывают пальцем. Краснеть за нее приходилось братьям, они жалели, что родители вообще додумались отдать ее в ту же школу. Анита казалась все время сонной, отвлеченной чем-то, говорила очень мало, улыбалась невпопад.

Папа говорил, что бабушка Тома плохо на нее влияет. Это братья тоже подслушали под закрытыми дверями. Анита не хотела идти ни в какие кружки и секции, и бабушка запрещала заставлять ее. Папе пришлось сдаться, он, кажется, тоже понял, что из Аниты ничего толкового не выйдет, просто не хотел говорить об этом.

Ване было любопытно, как Анита отреагирует на исчезновение бабушки Томы. Это ведь был самый близкий ей человек! Даже она должна была отвлечься от своих дурацких книг и хоть поплакать, что ли…

Однако эта чудачка не проронила ни слезинки. Анита все так же забивалась на далекие аллеи, чердаки и лестницы с какой-нибудь книжкой. Как будто бабушка Тома и не пропадала… как будто и не было никогда бабушки Томы.

Этого Ваня не мог понять, да и не пытался. Он привычно держался от Аниты подальше, с ней все равно говорить не о чем. Он был уверен, что ему ничего менять не придется.

А теперь вот пришлось. Дом бабушки Томы располагался вдали от любых деревень и даже больших дорог. Вокруг него повсюду, куда ни взгляни, тянулся разросшийся фруктовый сад – с яблонями, грушами, сливами и вишнями. Бабушка за всем этим особо не ухаживала, да и грядки никакие не обустраивала. Она просто один раз посадила деревья и позволила им расти, как вздумается – примерно как Аните. За садом поднимался каменный забор, и только за ним вилась дорога, ведущая обратно к цивилизации.

Когда Ваня приезжал сюда с братом, его это не смущало, им всегда было чем заняться. Но теперь рядом с ним остались только вечно занятая мама и нелепая Анита. А брат очень далеко и вообще предатель. Ну и как после такого радоваться лету?

Анита то ли не заметила ссору двойняшек, то ли ей по-прежнему было все равно. Хотя стоило ли удивляться после того, как она даже на исчезновение бабушки не обратила внимания? Анита не пыталась подружиться с Ваней, да и он держался подальше от сестры. Во-первых, она по-прежнему странная и дурацкая. Во-вторых, ей всего лишь десять лет. О чем с ней можно говорить?

Но если ему все было ясно, то мама отказывалась понимать очевидное. Она заявила:

– Ты не хочешь поиграть с Анечкой? Вдвоем вам будет веселее, а то ходишь тут, киснешь!

– Я рядом с ней гораздо быстрее прокисну, – заметил Ваня. – Она уже на комок сметаны похожа.

– Иван! Это твоя сестра!

– А я тут при чем?

Естественно, мама разозлилась. Кричать она не стала, но уперла руки в бока, так она делала, когда готова была добиться своего во что бы то ни стало.

– Теперь это не предложение, это обязательно! Найди Аню и поиграй с ней до обеда, где-то через час вас позову!

– Ладно! Ну и где она?

– В доме, кажется.

– Так и знал, что она отыщет темный сырой угол… как плесень!

– Ваня!

– Иду!

Ваня понимал, что ему не за что злиться на Аниту, она-то его никуда не звала. Но у него просто было плохое настроение, поэтому он злился на маму, Юрика и весь белый свет. Так почему бы не включить в этот список еще и Аниту?

Он не знал, где она затаилась, но догадывался. В библиотеке, конечно же. Бабушка Тома была единственным известным ему человеком, который отдал целую комнату под библиотеку, даже не сделав в доме нормальный спортзал. Ване казалось, что это очень глупо. Но бабушку Тому все устраивало, она проводила среди книг большую часть времени, ну и Анита привычно подражала ей.

Библиотека встретила его полумраком, запахом дерева и сандала, да еще тиканьем. Полумрак тут царил потому, что в большом зале поставили очень много книжных стеллажей, загруженных десятками, сотнями, если не тысячами самых разных изданий. Стеллажи эти тянулись до потолка и мешали нормально проходить свету. Деревом пахло от полок, сделанных из дуба и сосны, а сандалом и какими-то непонятными специями – от благовоний, расставленных рядом с книгами. Ваня не представлял, зачем это нужно, но если пытаться понять все странности бабушки Томы, жизни не хватит! Когда она была тут, она иногда зажигала тонкие палочки благовоний, и к потолку тянулись танцующие струйки ароматного дыма. А вот Аните что-либо зажигать в библиотеке запрещалось.

Что же до тиканья, то его издавали часы. Десятки часов, еще одна бабушкина любовь – помимо книг. Она коллекционировала их много лет и собрала столько, что они теперь занимали все стены. Да и стенами дело не ограничилось: тут были расставлены еще и стеклянные стенды с часами поменьше.

Раньше Ване нравилось рассматривать их. Они ведь были такими разными! Часы с кукушкой, похожие на маленький резной дворец. Какие-то непонятные высокотехнологичные часы из Японии, в которых все детали видно. Часы с миниатюрным аквариумом внутри – правда, с искусственными рыбками, но, учитывая бабушкину рассеянность, так даже лучше. Про них хотелось придумывать истории, представлять, где бабушка Тома добыла свои сокровища… Но папа говорил, что истории – это напрасно потраченное время. Ваня решил с ним согласиться и сразу же ощутил себя взрослым.

С тех пор он проходил мимо часов спокойно и быстро, а сегодня что-то все-таки пошло не так. Ваня и сам не понял, что случилось. Просто у него вдруг возникло такое же чувство, как тогда, в лесу, возле обрыва… Как будто кто-то стоит рядом и смотрит на него. Вроде как жутко, однако страха Ваня не почувствовал. Постороннее присутствие было каким-то непередаваемо добрым. Как будто рядом друг, который зовет его к чему-то хорошему, а не невидимый монстр, готовый напасть в любой момент.

От этого чувства легко было отмахнуться, а Ваня не стал. Спешить ему было некуда, и он позволил себе поддаться любопытству. Он направился туда, куда его будто просили подойти, и очень скоро оказался перед одной из витрин с бабушкиной коллекцией.

За стеклом с идеальной синхронностью шли десятки часов, но взгляд почему-то сам собой оказался прикован только к одним. Эти и правда были любопытными! На первый взгляд они напоминали не часы даже, а медальон из черного металла. На крышке был изображен то ли волк, то ли охотничий пес, стремительно бегущий через лесные заросли. Гравировка казалась такой совершенной, что Ване даже привиделось движение – там, среди ненастоящих ветвей, в придуманной кем-то ночи.

Но это была всего лишь иллюзия, настоящими оказались только часы. Ваня быстро открыл стеклянную крышку и достал их, чтобы рассмотреть получше. Коллекция никогда не запиралась, бабушка Тома говорила, что ее внукам всегда можно изучать часы. Сегодня Ваня собирался впервые воспользоваться ее предложением.

За часами потянулась длинная блестящая цепочка со специальным креплением на карман. Ваня нажал на небольшую кнопку, и крышка с мягким щелчком открылась, позволяя разглядеть циферблат, сделанный в виде звездного неба. Основа из черного перламутра, на ней – ярко сияющие камушки там, где должны быть цифры, а стрелки закреплены на нарисованной золотом Луне.

Ване не нужны были эти часы. Он вообще никакие часы носить не хотел, зачем они, когда есть смартфон? А уж карманные часы – тем более, жуткое старье! Но даже ничего не понимая, он все равно забрал часы с собой, кое-как закрепив цепочку на кармане джинсов. Он не представлял, что будет делать с ними, однако не сомневался, что бабушка не стала бы возражать.

Забрав себе часы, он почему-то почувствовал себя спокойней, как человек, который долго добирался до цели и получил заветную награду. Разбираться в этом он не собирался, он вернулся к поискам Аниты.

– Эй, Анька! – крикнул он. – Ты где? Мама говорит, что ты наказана!

Это должно было сработать, но почему-то не сработало. Анита не выскочила из укрытия с возмущенными воплями о том, что она ничего плохого не сделала. Пытаться второй раз Ваня не собирался, он просто позвонил на номер младшей сестры.

Звонок телефона он услышал почти сразу, да еще то жужжание, с которым смартфоны обычно вибрируют. А такое не различишь на другом этаже! Получается, Анита все-таки была здесь, прямо за центральным стеллажом. Вот и как можно так зачитаться, чтоб уже и на имя свое не реагировать?

Именно это и собирался спросить Ваня, причем громко и с использованием таких слов, которые папа обычно запрещал. Но когда мальчик повернул за стеллаж, оказалось, что спрашивать не у кого.

В библиотеке нашелся только смартфон Аниты, ее самой по-прежнему нигде не было. Аппарат остался на высокой деревянной подставке, очень старой, которую бабушка использовала для чтения книг. Только сейчас никакой книги там не оказалось, один лишь смартфон и непонятный маленький кристалл. Ваня не очень хорошо разбирался в камнях, мог только предположить, что это горный хрусталь.

Откуда это тут вообще взялось? Анита притащила? Она, в отличие от бабушки, ничего не коллекционировала, но любила всякие непонятные штуки. И все же зачем она это бросила здесь?

Происходящее было странно даже по меркам Аниты, так что уходить Ваня не собирался. Он протянул руку вперед, чтобы забрать с подставки телефон, однако случайно коснулся кристалла, и…

И все рухнуло. Вообще все! Стены вспыхнули разными цветами и начали рассыпаться на мельчайшие кирпичики, как картинка – на пиксели. Книги разлетелись в разные стороны испуганными птицами. Пол под ногами у Вани прогнулся так, будто был сделан не из крепких досок, а из тонкой пленки.

Ваня знал, что это невозможно, так просто не бывает. Но жаловаться оказалось некому, а спорить со всем миром не получалось. Пленка под его ногами натянулась, лопнула, и Ваня с криком полетел вниз – в сияющую, кружащую водоворотом бездну.

* * *

Ваня был уверен, что упадет. Человек, который падает, должен в конце концов куда-нибудь упасть, это же логично! А поскольку падал он долго и быстро, это грозило куда более серьезными травмами, чем то злополучное мартовское происшествие в лесу.

Однако никакого падения почему-то не было. В один миг Ваня летел через сияющий вихрь, а в следующий вдруг оказался на полу. Не рухнул и не ударился, просто обнаружил, что лежит на деревянных досках, будто так и надо.

В какой-то момент Ваня поверил, что все это была странная, необъяснимая игра воображения. У него просто закружилась голова, он упал прямо в библиотеке, а все остальное ему привиделось. Недаром же папа говорит, что воображение – это проблема!

Однако первая же попытка осмотреться показала, что таких простых решений не будет. Либо Ванино воображение продолжало работать, либо в библиотеке с ним все-таки произошло нечто необъяснимое. Потому что он оказался не в бабушкином доме… да и вообще, кажется, не в обычном мире!

При ближайшем рассмотрении комната, в которую он попал, оказалась очень странной. Стены здесь были наклонены под самыми разными углами, будто отраженные кривым зеркалом. Потолок накренился, немножко прогнулся, однако падать явно не собирался, и на том спасибо. Мебель тоже поддалась необъяснимым законам этой реальности: она выглядела то слишком большой, то слишком маленькой, вообще непонятно, на кого рассчитанной.

А еще это место было полно ярких красок. Они пестрели повсюду, вроде как не сочетались между собой, однако все равно смотрелись гармонично. Две стены синие, одна зеленая, одна вообще рыжая. Такие же яркие цвета и у мебели, хотя сколочена она из самых обычных досок, как будто и не покрашенных. Однако красной и фиолетовой древесины не бывает, это Ваня знал наверняка, да и синей тоже.

Никакого электричества в комнате не было, свет исходил от небольших кованных фонариков и свечей. Причем свечи из белого и желтого воска были установлены где попало: на подоконнике, на столе, на изголовье кровати, на шкафу закреплены, иногда даже под углом. Мама бы сказала, что это совсем не безопасно. А папа бы сказал, что такая комната вообще не должна существовать, потому что она со всех сторон неправильная.

Но мамы и папы здесь не было, как не было и хозяина загадочной спальни. Ваня оказался на полу совсем один, и даже за покосившейся апельсиново-оранжевой дверью не было слышно ни звука.

Может, и следовало позвать кого-то, однако Ваня не решился. От этого места становилось жутко, он даже позволил себе несколько минут надеяться, что спит. Сейчас все закончится, он проснется и посмеется над случившимся!

Впрочем, в глубине души Ваня уже понимал, что объяснить все сном не получится. Сны – они ведь нечеткие, и в них невозможно понять, что ты спишь. Ваня же все понимал, а еще он чувствовал, что доски под ним твердые, от свечей исходит настоящий жар, в воздухе пахнет дымом и горячим воском, и всего этого во сне тоже не бывает.

Объяснения у него не было, однако сидеть на полу и ждать, пока это объяснение появится само собой, Ваня точно не мог. Он поднялся, направился к выходу, пока не зная, получится ли у него покинуть спальню. Вдруг его просто похитили и заперли здесь?

Дверная ручка поддалась легко, будто желая доказать, что, если Ваню и похитили, держать его взаперти никто не собирался. Из спальни он попал в коридор, такой же искаженный, полутемный, да еще увешанный картинами, в которых не было никакого смысла – пятна в рамах и все!

– Эй! – не выдержал Ваня. – Есть здесь кто?

Ему не очень-то хотелось встречаться с хозяевами искривленного дома, однако оставаться в одиночестве ему хотелось еще меньше. Да и вообще, он не привык бегать от опасности, ему проще было разобраться со всем сразу! Правда, обычно рядом находился Юрик, и любые трудности преодолевать было проще. Но раз уж Ване пришлось остаться одному, поддаваться страху он не собирался.

Он двинулся вперед – тихо, осторожно, чувствуя себя мышкой, за которой откуда-то из темноты уже наблюдает кот. Чувство было непривычное и неприятное, но избавиться от него пока не получалось.

Дом, в котором оказался Ваня, был деревянным и старым. Такие обычно в кино показывают… причем чаще всего в фильмах ужасов. Длинный коридор, одинаковые закрытые двери – разве это не типичное описание для отеля, полного привидений? Или монстров. Или привидений монстров, всякое бывает.

Так что заглядывать в комнаты Ваня не стал, сначала ему нужно было разобраться, где он вообще находится – и куда бежать, если что-то пойдет не так. Поэтому он прошел по коридору и оказался перед лестницей, ведущей вниз. Выходит, все это время он был на втором этаже, потому что лестница уводила не в подвал, а в просторный холл. Надо было все-таки выглянуть в окно… Однако возвращаться ради этого в спальню Ваня не стал, первый этаж привлекал его больше, там ведь можно сбежать и через окна, и через двери.