Правда истории или мифология? Пограничные войска НКВД в начале Великой Отечественной

Чтобы быть предельно объективным в своих оценках, предлагаю читателям более подробно остановиться на тех ошибках, которые, на мой взгляд, значительно снижают ценность исследований ученых Пограничной службы ФСБ России вопросов участия пограничников в сражениях Великой Отечественной войны.

Прежде всего следует отметить, что структура практически всех исторических работ за последние несколько

десятилетий не претерпела каких-либо принципиальных изменений. Как правило, все они состоят из таких глав, как: пограничные войска накануне Великой Отечественной войны; в первых приграничных боях; в составе Действующей армии; действия пограничников в тылу врага; охрана государственной границы в годы войны; участие пограничников в войне с Японией. В некоторых из этих глав рассмотрен ряд других, более мелких вопросов. К примеру, такие, как участие пограничников в советско-финляндской войне, в оборонительных боях 1941–1942 гг., в охране тыла Действующей Красной армии и ряд других.

Все перечисленные вопросы, на мой взгляд, вполне обоснованно исследуются в работах пограничных историков. А вот присутствие в них в виде отдельных подразделов тем, связанных с участием пограничников в партизанском движении, с организацией подготовки командно-начальствующих кадров и медицинского обеспечения в годы войны, а также освещение вопросов боевых действий морских и авиационных частей пограничных войск в сражениях Великой Отечественной войны, на мой взгляд, явно «притянуты за уши». К примеру, какое отношение к боевой деятельности пограничных войск в годы войны имеет проблема подготовки командных и политических кадров? Как известно, в предвоенный период этими вопросами поочередно занимались Управление оперативных войск, а в годы войны – Главное управление внутренних войск. ГУПВ НКВД с февраля 1941 года к этим вопросам не имело никакого отношения.

Или взять такой вопрос, как участие в войне морских и авиационных частей западных пограничных округов. Ведь практически все они с началом боевых действий на советско-германском фронте перешли в оперативное подчинение командования Военно-воздушных сил РККА и ВоенноМорского флота, а затем вошли в их состав. Из этого следует, что и героические, и трагические страницы их боевой истории остались в летописи соединений и частей Красной армии и Военно-Морского флота, а не пограничных войск НКВД СССР. Это, конечно, не относится к авиационным и морским частям пограничных войск, принимавших участие в войне с Японией, а также к 1-му истребительному полку пограничных войск, созданному в сентябре 1941 года в составе отдельной авиационной бригады ПВ НКВД СССР.

То же самое можно сказать и об участии пограничников в партизанском движении. Нет никакого сомнения в том, что некоторое их число сражалось в рядах народных мстителей в тылу врага. За совершенные подвиги в боях с оккупантами несколько бывших пограничников были удостоены звания Героя Советского Союза, сотни других были награждены орденами и медалями. Но какое они имеют отношение к истории пограничных войск? Как известно, все партизаны в своей практической деятельности руководствовались приказами и директивами Центрального штаба партизанского движения, а не ГУПВ НКВД СССР. К государственным наградам их также представлял ЦШПД. Все бывшие пограничники, погибшие в боях за Родину в составе партизанских отрядов, по окончании войны не были включены в общую статистику потерь пограничных войск.

Это в полной мере относится и к такому вопросу, как участие пограничников в снайперском движении. Некоторые авторы утверждают, что инициаторами этого движения на фронте еще в 1941 году стали пограничники, охранявшие тыл Ленинградского фронта, а число истребленных ими немецких офицеров и солдат исчисляется десятками тысяч человек. Однако в одном из документов на имя наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии говорится о том, что лишь с мая 1942 года по инициативе войск НКВД охраны тыла Ленинградского фронта во всех войсках НКВД широко развернулось массовое снайперское движение^[16]. А, как известно, к этому времени все пограничные части, находящиеся в составе Действующей армии, подчинялись Главному управлению внутренних войск. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что родоначальником снайперского движения на фронте в годы Великой Отечественной войны стали внутренние, а не пограничные войска.

Нельзя также не отметить, что вся деятельность руководства НКВД СССР по укреплению пограничных войск накануне войны, а также их непосредственное участие в боевых действиях с немецко-фашистскими захватчиками во всех исторических работах, как и ранее, подается только в положительном плане.

Абсолютное большинство современных исследователей того периода утверждают, что еще 18–20 июня 1941 года пограничные части западных пограничных округов были приведены в состояние полной боевой готовности, а с началом войны – переданы в оперативное подчинение командования Красной армии. В некоторых исторических работах проводится мысль о том, что первые боестолкновения пограничных нарядов с мелкими группами регулярных войск Германии и ее союзников начались еще за 3–4 часа до начала фашистской агрессии. Подобных примеров в прочитанных книгах я насчитал несколько десятков. По версии современных исследователей, все пограничные заставы западных округов после мощного артиллерийского обстрела были атакованы ударными группами пехоты противника численностью до пехотного батальона при поддержке танков и авиации. И тем не менее, несмотря на такое подавляющее численное превосходство противника, пограничники, якобы без поддержки частей Красной армии, стойко обороняли свои позиции от нескольких часов до нескольких суток. После этого, как правило, следует утверждение, что в неравных боях с врагом почти весь личный состав пограничных застав погиб, а в плену оказывались единицы, и то в бессознательном состоянии. Затем идут описания конкретных примеров мужества и героизма военнослужащих и подразделений западных пограничных округов.

Однако, судя по некоторым документам, а также мемуарам как советских, так и немецких военачальников, в действительности все обстояло несколько по-другому. К примеру, до сих пор документально так и не подтвержден факт заблаговременного перевода пограничников в полную боевую готовность. Наоборот, есть свидетельства участников первых боев на границе, как с немецкой, так и с нашей стороны, которые свидетельствуют об обратном.

К примеру, бывший начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Г. Блюментритт утверждает, что за несколько часов до начала войны на советском берегу Буга «между Брестом и Ломжей все было тихо. Пограничная охрана русских вела себя как обычно»^[17].

С этой оценкой солидарен и бывший начальник штаба 4-й армии Западного фронта генерал-полковник Л.М. Сандалов. В своих воспоминаниях он также отмечает, что «никаких мер по приведению войск в боевую готовность вечером 21 июня на брестском направлении не проводилось… Брестский пограничный отряд нес обычную службу»^[18].

Бывший начальник 86-го Августовского пограничного отряда пограничных войск НКВД БССР полковник в отставке Г.К. Здорный также заявил, что «до самого часа вторжения немецких войск мы, пограничники, несли службу в обычном порядке»^[19].

Наконец, известный историк пограничных войск доктор военных наук профессор Г.П. Сечкин неоднократно в своих работах подчеркивал, что за несколько дней и даже несколько часов до вторжения немецких войск «никто не осмелился дать распоряжение о приведении застав и комендатур в полную боевую готовность и заблаговременном занятии личным составом оборонительных сооружений»^[20].

К этому следует добавить, что за 1–2 суток до начала войны в некоторых пограничных отрядах был даже отменен усиленный вариант охраны государственной границы. А вот в оперативное подчинение командования Красной армии ряд пограничных округов на западной границе перешли не 22 июня, а еще 12 июня 1941 года^[21].

Если говорить о боестолкновениях пограничников с подразделениями регулярных немецких войск за несколько часов до начала войны, то следует сказать, что документально подтвержден всего лишь один такой инцидент на участке 11-й заставы 86-го (Августовского) погранотряда Белорусского пограничного округа^[22].

Ни в коей мере не отрицая многочисленных примеров мужества и героизма пограничников в первые дни войны, тем не менее следует отметить, что на ряде участков западной границы вражеские войска вообще не заметили какого-либо сопротивления с их стороны. Именно поэтому начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдер в своем дневнике утром 22 июня 1941 года, обобщив поступившие с Восточного фронта доклады командующих групп войск, дал следующую оценку боевым действиям немецких войск при переходе советско-германской границы: «Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду захвачены нашими войсками без боя и в полной сохранности. Наши патрули, не встретив сопротивления, переправились через Прут между Галацем и Хоши и между Хоши и Яссами. Мосты в наших руках. Охрана самой границы была в общем слабой. Наши наступающие дивизии всюду, где производилось наступление. продвинулись с боем в среднем на 10–12 км»^[23].

Судя по этим словам, на ряде участков границы пограничники в момент начала войны вообще как бы отсутствовали, а на других – они просто не были готовы к отражению внезапного нападения врага.

Теперь более подробно поговорим о тех фактологических ошибках, которые, на мой взгляд, серьезно искажают общую картину участия пограничных войск НКВД СССР в Великой Отечественной войне. Прежде всего следует отметить, что до сих пор нет ясности в отношении общей численности группировки пограничных войск на западной границе к началу войны. К примеру, в книге «Испытанные войной. Пограничные войска. 1939–1945 гг.» приводятся такие цифры: общая численность всех пограничных войск на 21.06.1941 составляла 167 525 чел., а на западной границе – 87 459. Но чуть ранее, на стр. 67, говорится о том, что перед началом войны на западе «решением НКВД и ГУПВ было сосредоточено 60 процентов общей численности пограничных войск». Проведя не очень сложные арифметические расчеты, мы получим совсем другую численность пограничных войск на западной границе – около 100 тыс. человек. Кстати, именно такая численность группировки пограничных войск указана и в первом томе нового 12-томного издания по истории Великой Отечественной войны. К этому следует добавить, что в работах известных историков Р. Иринархова и Д. Гланца говорится о том, что численность группировки пограничных войск на западной границе к началу войны составляла около 127 тыс. человек^[24].

Чтобы как-то обосновать подобные нестыковки с численностью личного состава, в общую группировку войск в западных пограничных округах историки включили 11 полков оперативных войск НКВД СССР. Но ведь хорошо известно, что с февраля 1941 г. оперативные части из состава пограничных войск были выведены, а для руководства их деятельностью было создано Управление оперативных войск. Поэтому включать их в состав западных пограничных округов будет в корне неверно. При этом никто не хочет замечать того очевидного факта, что еще в середине мая 1941 года Главное управление пограничных войск НКВД СССР практически во всех пограничных округах приступило к формированию 11 полков (резервных пограничных, стрелковых и кавалерийских), а также 6 отдельных стрелковых батальонов и одного отдельного кавалерийского эскадрона общей численностью более 25 тыс. человек^[25].

О том, что в этом вопросе много нелепостей, свидетельствуют и разные точки зрения на численность некоторых пограничных округов накануне 22 июня 1941 г. К примеру, в большинстве исторических трудов численность пограничных войск НКВД Молдавской ССР оценивается в 9 910 человек^[26]. Однако в книге другого известного историка приводится цифра почти в три раза больше – 27 тыс. человек^[27].

Историки Пограничной службы так запутали вопрос относительно общей группировки пограничных войск на западной границе СССР накануне войны с Германией, что даже в серьезных научных трудах авторы, ссылающиеся на их работы, допускают непростительные ошибки. К примеру, в одном из томов фундаментального научного издания «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне» по этому поводу говорится, что 22 июня 1941 года «передовым отрядам ударных группировок гитлеровского вермахта противостояли оснащенные легким стрелковым оружием 53 пограничных отряда и 9 отдельных пограничных комендатур». В данном случае ссылка сделана на «Книгу памяти пограничников, погибших и без вести пропавших в годы Великой Отечественной войны 1941–1945. Т. 1» (М.: Граница, 1995. – С. 10).

По неизвестным причинам в число 53-х пограничных отрядов попали и сухопутные пограничные отряды, оснащенные легким стрелковым оружием, и отряды пограничных судов, как известно, имеющие в своем составе корабли с артиллерийским вооружением. Это во-первых. Во-вторых, на самом деле в первый день войны только 19 пограничных отрядов из 49, расположенных на Западном театре военных действий, вступили в смертельную схватку с врагом. Еще 22 сухопутных пограничных отряда начали принимать участие в боевых действиях с 26–29 июня 1941 года, а остальные еще позже. Таким образом, в первый день войны 53 пограничных отряда никак не могли отражать нападения передовых отрядов ударных группировок гитлеровского вермахта. В этом вопросе даже неспециалисту нетрудно разобраться, однако на протяжении многих десятилетий эта ошибочная формулировка кочует по страницам исторических изданий.

Немало досадных ошибок авторы исторических исследований допускают при освещении деятельности пограничных войск НКВД СССР по охране тыла Действующей армии.

К примеру, существует мнение, что назначение начальников войск охраны тылов всех фронтов произошло 25 июня 1941 года на основании постановления Совета народных комиссаров СССР. Другие с этим не согласны и в свою очередь заявляют, что заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант И.И. Масленников лично своим приказом от 26 июня 1941 года произвел все эти назначения. При этом и те и другие придерживаются той точки зрения, что для выполнения задач по охране тыла Действующей армии в этот период было выделено 48 пограничных отрядов, 10 отдельных комендатур, 4 резервных пограничных полка, 2 отдельных резервных пограничных батальона и еще 23 части обеспечения^[28]. Другими словами – практически все войска, входившие накануне войны в состав восьми западных пограничных округов. Также утверждается, что руководство войсками по охране тыла действующей армии в первые месяцы войны осуществляло Главное управление пограничных войск.

На самом же деле все обстояло совсем иначе. 25 июня 1941 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило постановление СНК СССР об организации института фронтовых и армейских начальников охраны войскового тыла. Этим же постановлением только начальник пограничных войск НКВД генерал-лейтенант Г.Г. Соколов был назначен начальником охраны войскового тыла Западного фронта^[29]. Во исполнение вышеназванного постановления нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия 26 июня 1941 года внес на рассмотрение Ставки Главного Командования предложения по персональному составу начальников охраны тыла остальных фронтов, а 28 июня – по составу группировок войск НКВД, передаваемых в их оперативное подчинение. Всего для охраны войскового тыла пяти фронтов наряду с другими частями и соединениями войск НКВД было выделено 36 пограничных отрядов, 4 резервных пограничных полка и 2 резервных пограничных батальона общей численностью 58,2 тыс. военнослужащих. При этом в документе, направленном в Ставку, особо подчеркивалось, что «все начальники охраны войсковых тылов с приданными им войсками передаются в подчинение командующих фронтов»^[30]. Приказом Ставки ГК № 0098 от 29 июня 1941 года предложения Л.П. Берии были утверждены. Именно поэтому заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант И.И. Масленников на оперативной сводке ГУПВ НКВД СССР № 44 наложил резолюцию следующего содержания: «Тов. Яценко. Сводки по западу не выпускать. После оперативного подчинения войск командованию фронтами ГУПВ заниматься охраной границы, руководить войсками только на территории, где нет боевых действий. 28.06. Масленникову»^[31].

Таким образом, с этого момента ГУПВ НКВД СССР пограничными частями, переданными в состав войск по охране тыла действующей армии, уже практически не руководило.

Подтверждением этому может служить также тот факт, что по состоянию на 1 июля 1941 года штатная численность пограничных войск НКВД СССР по сравнению с предвоенным периодом уменьшилась более чем в 2,5 раза и составила всего лишь 70 957 человек^[32]. В это число вошел личный состав только тех пограничных округов, которые охраняли границу на юге страны, в Средней Азии, Казахстане, Забайкалье и на Дальнем Востоке.

Немало ошибок и неточностей в работах ведомственных историков, на мой взгляд, допущено при освещении участия пограничников в тех или иных сражениях Великой Отечественной войны.

На протяжении уже многих десятилетий в их трудах утверждается, что в обороне Одессы активное участие принимал личный состав 2-го (Каларашского), 25-го (Кагульского), 79-го (Измаильского), 26-го (Одесского) и маневренная группа 23-го (Липканского) пограничных отрядов, а также сформированный на базе 26-го погранотряда 26-й сводный пограничный полк^[33]. Но имеющиеся на сегодняшний день архивные документы позволяют сделать вывод о том, что в составе советских войск, оборонявших Одессу, находились лишь 26-й (Одесский) погранотряд неполного состава и около 150 военнослужащих 79-го (Измаильского) пограничного отряда. Остальные же части в этот период сражались с врагом несколько севернее, в районе городов Умань, Николаев, Кривой Рог и Кировоград^[34].

Не соответствуют действительности и утверждения историков о создании в этот период на базе 26-го (Одесского) пограничного отряда 26-го пограничного полка НКВД СССР. Такой полк в составе действующей армии появился лишь в марте 1942 года на Таманском полуострове. А в обороне Одессы принимал участие 26-й стрелковый полк НКВД. Как удалось установить, в состав указанного полка наряду с военнослужащими Одесского пограничного отряда вошел личный состав 27-го полка НКВД по охране железнодорожных сооружений, 249-го отдельного конвойного батальона НКВД, Одесского пересыльного пункта, а также около 100 человек из состава 5-й погранкомендатуры 79-го (Измаильского) погранотряда. Несколько позже 26 стрелковый полк НКВД был переименован в 1331-й стрелковый полк, вошедший в состав 421-й СД Красной армии. Именно поэтому следует признать ошибочной точку зрения ряда историков о том, что за образцовое выполнение заданий командования, мужество и героизм, проявленные при обороне Одессы, 26-й сводный пограничный полк был награжден орденом Красного Знамени. Представление о награждении было оформлено на 26-й (Одесский) пограничный отряд, однако пока оно ходило по инстанциям, на его базе в марте 1942 года был сформирован 26-й пограничный полк, который приступил к охране тыла Крымского фронта на Таманском полуострове. Поэтому боевая награда и была вручена этому пограничному полку^[35].

Изучая другие страницы служебно-боевой деятельности Одесского погранотряда, можно с удивлением узнать, что до самого оставления советскими войсками Одессы он продолжал охранять государственную границу от устья Дуная до г. Скадовска^[36]. При этом авторы никак не объясняют, каким образом пограничники могли охранять границу на территории, занятой противником. Ведь Одесса уже к середине августа 1941 года была полностью блокирована с суши, и ее снабжение осуществлялось исключительно по морю.

Немало ошибок и неточностей допущено и при освещении действий пограничных войск при обороне Севастополя. К примеру, читая некоторые исторические работы, может сложиться мнение, что 4-я Крымская стрелковая дивизия пограничных войск НКВД, созданная в начале войны, участвовала в боях на севере полуострова в районе Турецкого вала. Но там ее никогда не было. С момента ее создания она прикрывала Крымский полуостров со стороны моря от возможных морских десантов противника. И лишь после того, как фашистские войска развернули наступление на юг полуострова, дивизия получила приказ с рубежа северных склонов Крымских гор (вдоль шоссе Симферополь – Феодосия) прикрыть отход Приморской армии на Алушту и далее на Севастополь. После четырех дней тяжелых боев дивизия, понеся большие потери в личном составе, к середине ноября практически прекратила свое существование.

Также не соответствует действительности утверждение о том, что 4-я Крымская пограничная дивизия в октябре 1941 года была преобразована в 184-ю стрелковую дивизию пограничных войск НКВД^[37]. Такой дивизии в составе войск, обороняющих г. Севастополь, не было. А была 184-я стрелковая дивизия Красной армии 2-го формирования. В ее состав вошли не только пограничники, но и остатки других частей войск НКВД, а также мобилизованные жители Крыма. Нельзя также согласиться и с утверждением о том, что после выхода из окружения остатков этой дивизии (около 1 тыс. человек) на ее базе был сформирован 456-й отдельный сводный пограничный полк под командованием подполковника Г.А. Рубцова^[38]. Такого полка в районе Севастополя также не было, а был 456-й стрелковый полк в составе 109-й СД Красной армии, которым командовал вышеназванный офицер-пограничник. В подтверждение своих слов предлагаю читателям ознакомиться с очень интересным архивным документом. Ниже приводится его ксерокопия.

Благодаря этому документу можно достаточно точно определить, к какому силовому ведомству относился полк, которым командовал подполковник Г.А. Рубцов, а также как погиб этот отважный офицер. К слову сказать, подполковника Г.А. Рубцова нет в «Книге Памяти пограничников, погибших и без вести пропавших в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.».

Ошибочным также является утверждение некоторых исследователей о том, что в обороне Севастополя принимал участие 27-й морской пограничный отряд^[39]. Эта часть была расформирована еще в сентябре 1939 года, а на ее базе был создан 2-й Черноморский отряд пограничных судов с местом дислокации в п. Балаклава. Вот на долю моряков этой части и выпала нелегкая задача по защите Севастополя. В составе подразделений морской пехоты они почти все полегли на подступах к городу-герою или оказались в плену.

Когда речь заходит об участии пограничников в обороне Севастополя, не следует забывать и о том, что в середине ноября 1941 года Управление Черноморского пограничного округа, передав остатки своих войск командованию Приморской армии, было эвакуировано в г. Новороссийск Краснодарского края. Туда же были вывезены основные архивы и боевые знамена большинства пограничных частей, в том числе 26-го (Одесского) пограничного отряда. Именно поэтому вести речь в исторических исследованиях об участии пограничников в обороне Севастополя после 15 ноября 1941 года вряд ли будет уместно.

Несколько досадных ошибок допущено при освещении боевых действий пограничников при обороне Киева и Москвы. В первом случае среди участников обороны столицы Украины почему-то не оказалось 95-го и 97-го пограничных отрядов, а вместо 42-го резервного пограничного полка указан 43-й резервный погранполк^[40]. Среди пограничных частей, участвовавших в обороне Москвы, ошибочно указан 132-й пограничный полк. Полк с таким номером появился в составе действующей армии только в апреле 1943 года^[41].

В одной из последних фундаментальных исторических работ пограничных ученых утверждается, что под Москвой пограничники сражались также в составе 24-й армии и 75-й особой морской стрелковой бригады, якобы входившей в состав 316-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора И.В. Панфилова^[42]. В каком количестве и где сражались пограничники, к сожалению, не уточняется. На самом деле все это не что иное, как очередные выдумки некоторых исследователей.

Кроме командующего 24-й армией 1-го формирования генерал-майора К.И. Ракутина да, может быть, еще нескольких офицеров, в вышеперечисленных соединениях никто больше не имел никакого отношения к пограничным войскам.

Уже стало хрестоматийным утверждение историков о том, что в первые три месяца войны пограничные части Прибалтийского, Белорусского, Украинского и Молдавского пограничных округов оказались обескровленными, в силу чего приказом НКВД от 25.09.1941 было расформировано 58 частей, в том числе 13 погранотрядов (2, 12, 20, 22, 86, 88, 93, 94, 95, 97, 105, 106 и 107), 2 погранполка (42-й и 43-й) и 4 отдельных погранкомендатуры. К сожалению, и в этом вопросе допущен ряд ошибок. К примеру, 2-й пограничный отряд не был расформирован, а был преобразован во 2-й пограничный полк, который успешно провоевал до конца войны. В этот период были расформированы всего лишь 45 пограничных частей, в том числе десять пограничных отрядов (12, 20, 22, 86, 88, 93, 94, 105, 106 и 107) и Коломыйская отдельная погранкомендатура. И только в октябре – декабре 1941 года были также расформированы 95-й и 97-й погранотряды, 43-й пограничный полк, 2-я, 3- я, 4-я и 5-я отдельные погранкомендатуры и еще несколько более мелких частей. К семнадцати погранполкам, образованным на базе пограничных отрядов, следует также добавить еще два полка, созданных на базе 37-го и 38-го резервных пограничных полков, а также 95-й пограничный полк особого назначения. О них историки почему-то забыли упомянуть^[43].

Читая работы некоторых историков, можно узнать, что для охраны тыла Южного фронта привлекались сначала бригада, а затем дивизия милиции, созданная из личного состава рабоче-крестьянской милиции Львовской, Николаевской, Одесской, Кировоградской и ряда других областей Украины. Наряду с этим вне исторических исследований ученых оказалась боевая деятельность такого крупного пограничного соединения в составе того же Южного фронта, как противодесантная бригада пограничных войск.

Судя по архивным документам, в это соединение были включены 43-й резервный пограничный полк, полк милиции и пять особых пограничных батальонов. Просуществовала эта бригада чуть более двух месяцев, тем не менее за мужество и героизм в боях заслужила высокую оценку командования Южного фронта^[44].

Надеюсь, что приведенных примеров достаточно для того, чтобы усомниться в достоверности многих сведений, приведенных в работах историков, по поводу тех или иных соединений и частей пограничных войск, участвовавших в боевых действиях на различных фронтах Великой Отечественной войны.

Следует также отметить, что в работах пограничных историков немало лестных слов сказано о высшем командном и политическом составе пограничных округов, а также о руководителях войск НКВД СССР того периода. При этом недвусмысленно проводится мысль о более высоком их профессиональном и морально-психологическом уровне подготовки по сравнению с командирами и политработниками Красной армии.

Не ставя под сомнение в целом этот вывод, тем не менее нужно отметить, что некоторые перемещения генералов-пограничников в первые месяцы войны наводят несколько на другие размышления. Говоря о том, что в состав образованного Фронта резервных армий вошли 6 общевойсковых армий, четырьмя из которых (24, 29, 30, 31) командовали генералы-пограничники, нигде не упоминается о том, что двое из них – В.А. Хоменко и В.И. Далматов – за неудачное руководство подчиненными войсками от занимаемых должностей вскоре были освобождены. Более того, генерал-майор В.И. Далматов в середине октября 1941 года был предан суду Военного трибунала за якобы «крупные упущения в управлении войсками при обороне Ржева». Но в ходе судебных разбирательств он был оправдан. Тем не менее, выше должности командира стрелковой дивизии он уже в годы войны не поднимался.

Еще трагичнее сложилась судьба бывшего начальника погранвойск НКВД Украинской ССР генерала В.А. Хоменко, который по своей глупости угодил в плен к немцам.

Назначенный в начале июля 1941 года командующим Фронтом резервных армий генерал-пограничник И.А. Богданов пробыл на этом посту всего три с половиной недели, а по истечении еще нескольких месяцев был понижен в должности до заместителя командующего 39-й армией. Как известно, он погиб в июле 1942 г. при выходе из окружения северо-западнее Вязьмы.

Немало возникает вопросов и при более внимательном изучении должностных перемещений первых лиц войск НКВД СССР и Главного управления пограничных войск генерал-лейтенантов И.И. Масленникова и Г.Г. Соколова в первые дни войны.

Как известно, начальник пограничных войск генерал-лейтенант Г.Г. Соколов встретил войну на западной границе на участке погранвойск НКВД Белорусской ССР. Абсолютное число историков, основываясь на воспоминаниях бывшего начальника 86-го (Августовского) пограничного отряда генерал-майора в отставке Г.К. Здорного, утверждают, что война застала руководителя пограничных войск на стыке 86-го и 87-го пограничных отрядов.

По возвращении Г.Г. Соколова в Москву он 25 июня 1941 года был вызван в кабинет И.В. Сталина, где пробыл 45 минут. О чем шел там разговор, мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Но бесспорно то, что именно в этот день он был назначен на скромную должность начальника войск НКВД СССР по охране тыла Западного фронта. На такие же должности через несколько дней были назначены и его вчерашние подчиненные – начальники западных погранокругов. Подобное назначение больше напоминает отставку с ранее занимаемой должности, чем просто очередное перемещение по службе.

Как бы там ни было, но именно с этого момента начинается закат карьеры генерал-лейтенанта Г.Г. Соколова. Начав войну в должности начальника ГУПВ НКВД СССР, он ее закончил в скромной должности начальника управления военно-учебных заведений войск НКВД. За это время он сменил 8 различных должностей, нигде не задерживаясь больше 1,5 месяцев. А начальником штаба Центрального фронта он вообще пробыл всего лишь 12 дней. Почти год находился в распоряжении Ставки Верховного Главнокомандующего и Главного управления кадров НКО СССР. Думается, что подобное можно объяснить лишь низкими профессиональными качествами генерал-лейтенанта Г.Г. Соколова.

Что-то подобное в начале войны произошло и с заместителем наркома внутренних дел СССР по войскам генерал-лейтенантом И.И. Масленниковым. По истечении нескольких недель после начала войны он неожиданно назначается сначала командиром оперативной группы, а затем наравне со своими бывшими подчиненными – начальниками пограничных округов генералами В.И. Далматовым, К.И. Ракутиным, В.А. Хоменко – на должность командующего армией. Его непосредственным начальником, командующим Фронтом резервных армий, стал также его бывший подчиненный – генерал-лейтенант И.А. Богданов, до сей поры занимавший должность всего лишь начальника пограничных войск НКВД Белорусской ССР. На этом фоне должность командующего армией для заместителя наркома внутренних дел СССР может быть расценена не иначе как явное понижение.