Его считали подкаблучником

Глава 2

Салат с жареной перепелкой, инжиром и облепиховым соусом, на первое – суп из осетрины, на второе – стейк из мраморной вырезки. Все вкусно, пальчики оближешь, но Марина совершенно не впечатлена. Ковыряется вилкой в салате с таким видом, как будто переживает об убитой птичке. А к супу даже не притронулась, хотя вряд ли ее волнует судьба осетра, сваренного в нем.

– Я смотрю, ты ничего не ешь, Мариночка. – Горохов улыбнулся. – Аппетита нет?

– Да, наверное, – смущенно проговорила девушка.

– Со мной-то понятно. – Горохов отставил в сторону пустую тарелку из-под супа. – Я аппетит от любви потерял.

– Так уж и от любви? – Марина наклонила голову и с робким весельем глянула на него.

Не красавица, но симпатичная, миленькая. Впрочем, будь она моделью, Паша все равно не стал бы строить на нее долгосрочные планы. Да, ему тридцать семь лет, возраст у него, но жениться он не собирается. Зачем лезть в кабалу, когда вокруг столько женщин?

Марина – всего лишь одна из них. Она уже не юная девица, двадцать два года ей стукнуло. С мужиком в постели побывала. Так что не надо себя ни в чем корить. И перед ее братом оправдания искать не стоит. Тем более что Костя сам перед ним в долгу.

– От любви, Мариночка. Это у вас, у женщин, все просто, а мы, мужчины, натуры нежные. Я от любви, Мариночка, все потерял – и голову, и покой, и сон.

– Я думала, что «нежная натура» – это про женщин.

– Неужели и ты от любви аппетит потеряла?

– Может, и от любви. У меня жених есть, я его жду.

– Если бы твой Никита тебя любил, то не уехал бы далеко.

– Никита уехал, чтобы заработать на свадьбу.

– А дальше что? Заработает на свадьбу, женится и обратно в свою Тюмень? Так и будете жить от вахты к вахте?

– Ничего страшного.

– Очень хорошо! Ты его ждешь здесь, а он там с поварихой колбасу жарит.

Марина изменилась в лице, положила вилку, взяла салфетку.

– Мне уже пора!

Паше пришлось поднять руки. Он не привык выбрасывать белый флаг перед мужчинами, но перед женщинами – святое дело. Правда, и веревки из себя он вить им не позволял.

– Мариночка, ну прости ты меня, старого дурака! Это все ревность, дорогая моя. Как подумаю, что этот Никита тебя обнимал!..

– А вы не ревнуйте. – Марина снова наклонила голову, но уже в другую сторону.

– Как же не ревновать!

– И не такой уж вы и старый.

– А почему на «вы»? Разве ты с Костей на «вы» разговариваешь?

– Нет, конечно, на «ты».

– Мы с твоим братом в одном классе учились, а ты со мной на «вы».

– Костя вас знает, а я – не очень.

– Зато я тебя давно знаю. Ты еще пешком под стол ходила. Не скажу, что была гадким утенком, но точно стала белым лебедем. Мне надо было тебя увидеть после долгой разлуки…

– Мы с вами не разлучались.

– Ну вот, снова «вы». Я разлучался с этим миром. – Горохов обвел рукой зал ресторана.

– Вы сидели? – с чувством неловкости спросила она.

– Нет, Мариночка, я работал. На производстве. Бревна на доски резал. Непростое это дело, особенно в холодных краях. – Горохов недовольно посмотрел на Марину.

Не стоило ей задавать столь глупый вопрос. По первому разу он отмотал четыре года, по второму – пять. Всего получается девять лет, вычеркнутых из жизни. Нет, он не жалуется, но стремится наверстать упущенное, потому и живет сейчас полной жизнью. И в махровый криминал пока не лезет, присматривается, принюхивается. Так, грохнул одного козла, чисто Жилкина запугать. Чтобы от рук не отбивался.

– Больше я на такую работу, Мариночка, ни ногой. Хорошо себя вести буду. Если ты возьмешь меня на воспитание.

– Я?! Вас?! На воспитание?

– Не «вас», Мариночка, а «тебя».

– Но я не могу взять вас… тебя на воспитание.

– А ты попробуй поговорить со мной наедине.

– А разве мы сейчас не наедине? – Марина демонстративно оглянулась по сторонам.

– Наедине – это когда вокруг никого нет. Ты, Мариночка, вдохновляешь меня на подвиги, возбуждаешь во мне… мечты. Я знаю одно уютное место, где ты сможешь провести со мной воспитательную беседу.

Марина возмущенно скомкала в руке бумажную салфетку и бросила ее на стол.

– Что вы такое говорите?

– А что я такое говорю?

– Вы со мной так себя ведете, как будто я какая-то дурочка несмышленая, ничего не понимаю.

– А ты понимаешь?

– А я понимаю!

– Вот и я говорю, что ты уже взрослая девочка. О любви с тобой можно говорить во весь голос. Я люблю тебя, Мариночка, и хочу!.. Теперь ты не скажешь, что я разговариваю с тобой, как с какой-то дурочкой?

– Скажу, что мне уже пора! – Марина поднялась со своего места.

Горохов промолчал. Он готов был сдаться Марине, но не здесь, а в постели, до которой всего пара шагов. Чтобы пройти этот путь, сейчас Павел должен был отступить. Пусть Марина уходит и на досуге подумает над своим поведением. Она обязательно примет правильное решение и позвонит ему. Тогда они вместе сделают два последних шага.

Марина заторможенно шагнула к выходу. Она ждала, что Горохов ее остановит, но этого не произошло.

Она ушла, а минут через пять у него в кармане зазвонил телефон. Он хитро улыбнулся, вынимая аппарат. На дисплее должно было высветиться имя «Марина», но, как оказалось, на разговор Павла вызывал Жилкин.

Ирония судьбы, издевательство над здравым смыслом!.. Горохов ничем серьезным не занимался, денег не зарабатывал, но служба безопасности у него на высоте. Четыре телохранителя, два дорогих «Гелендвагена», навороченный радиосканер для поиска «жучков» – и все это удовольствие за счет Михаила. Попробуй скажи что-нибудь против.

Телохранитель Тюлень со сканером в руке обошел весь кабинет и покинул его, уступил место Горохову.

– Мент, сука, зверь хитрый!.. – Горохов подошел к Михаилу, со спокойным барским недовольством глянул на него сверху вниз.

Жилкин кивнул и освободил ему место за своим рабочим столом.

Горохов сел, развалился в кресле, достал сигарету.

– Ментам, говорю, доверять нельзя. Разведут клопов на ровном месте, выкручивайся потом. Или пушку завезут…

– Какую пушку?

– О чем разговор был? – щелкнув зажигалкой, спросил Горохов.

– О том, что ты Замятова убил.

– Труп нашли?

– Не знаю.

– Не могли они его найти. Нет трупа.

– Архаров сказал, что все знает. Мол, Илью из-за тендера убили.

– Илья пострадал из-за собственной глупости, так что не прав мент.

– Его же убили.

– Ага, из пушки, которую менты подвезли. На пушку тебя, Миша, взяли. Как последнего лоха.

– Не взяли. Я ничего не сказал.

– Но в штаны навалил.

– Я говорил, что ничего не знаю.

– А ничего и не было.

– Вот и я говорю, что не было.

– А если ты все-таки раскололся?

– Я же слово давал, что никто ничего не узнает.

– Я не знаю, сколько стоит твое слово, но мое в цене. Если я сказал, что грохну тебя, то так оно и будет. С зоны дотянусь, с того света, отовсюду достану и спрошу, так и знай! – Горохов ронял слова тяжело, голос его звучал грозно, а глаза улыбались.

Павла могли посадить за убийство, причем надолго, а его это будто бы не пугало. Но и в тюрьму он точно не хотел, поэтому будет убивать за свою свободу. Легко и просто. Такова бандитская жизнь.

Глядя на своего шурина, Жилкин отчетливо понимал, как ненавидит его. Но при этом в нем шевелилось смутное желание быть таким же крутым, как и он, подражать ему.

– Не надо доставать! И спрашивать не надо!

– Ладно, ситуацию мы пробьем. А ты вытащи голову из трусов и дыши ровно.

– Да, ситуацию пробить надо. Если у Архарова есть доказательства, я все равно буду молчать! – Для пущей убедительности Жилкин приложил руки к груди, но Горохов на него уже не смотрел.

Он выходил из кабинета, не думая о том, что надо бы попрощаться.

Красивое озеро, любимая база отдыха. Когда-то всем этим делом владел Коля Мазов, босс Паши Горохова, убитый еще в нулевых. База перешла к его жене, она продала ее непонятно кому.

Горохов совсем не прочь был перекупить ее и поднять бизнес на новую высоту, но кошелек у Жилкина не резиновый. Братву содержать надо, на карманные расходы много уходит, а еще Паша дом для себя начал строить.

Но выход из ситуации есть – Жилкина надо расширять. Если он станет основным строителем в Белоковске, то деньги польются в карман рекой. Пока туда текут только ручейки, хотя временами не хилые.

Отличная база. Паша помнил время, когда подгонял сюда грузовики со стройматериалами. Он под это дело директора кирпичного завода закошмарил. Тот товар за полцены отпускал, да еще и радовался, что легко отделался. Дома кирпичные, на прочных фундаментах, смотрятся как гигантские грибы в сосновой роще.

Горохов стоял на мостках над водой, спокойно курил и поглядывал на рыбака, устроившегося на соседней пристани. Расстояние приличное – разговор не подслушать.

– Тюлень, ты кому про Замятова говорил?

– Как это кому? Никому!..

– Уверен? – Горохов проницательно посмотрел на одного своего телохранителя, перевел взгляд на другого.

С Тюленем он сошелся еще в команде Коли Мазова, а с Филатом – в зоне. Парни надежные, проверенные, без закидонов. Оба среднего роста, и плечи не самые широкие, но прокачаны ребята хорошо. Чувствуется в них сила. Что главное, не имбецилы какие-то, хотя иногда и могли затупить.

– А зачем говорить? Кому это надо?

– Ментам. Мишу на пушку чуть не взяли.

– А если взяли? – спросил Тюлень.

– Может, и взяли.

– Грохнуть его надо.

– А золотые яйца кто нести будет?

– Дурное дело не хитрое.

– Дурное дело? – Горохов ухмыльнулся. – Может, тебя на него поставить? А потянешь? Не уверен. Миша золотые яйца несет, а ты, Слава, извини – только пургу. Но главная твоя идея мне нравится.

В принципе, Паша и сам бы мог рулить «Стройменом». Малая доля у него есть, а большую унаследует сестра. Голова не садовая, извилины не усохли. Только вот напрягаться ему не особо хотелось. Уж лучше Мишей понукать, чем самому пахать.

– А яйца? – угрюмо спросил Тюлень.

– Яйца я тебе оторву. Если ты Абзацу про терпилу вякнул или Поршню. Да и ты без Фаберже останешься! – Горохов сурово глянул на Филата.

– Как мы им что-то вякнуть могли, если они в Индийском океане отмокают?

– А Интернет? Они вам про свои дела прогоняют, вы им – про свои.

– Нет, не скайпились мы по этой теме, – недовольно буркнул Тюлень.

Не нравилось пацану, что босс ему не очень доверяет.

– Горлова надо найти, пусть к ментам съездит, ситуацию пробьет. Вдруг они что-то нарыли?..

В кармане у Горохова зазвонил телефон. Он взял его, глянул на дисплей и небрежно махнул рукой в сторону, указывая путь, по которому Тюлень и Филат должны были свалить с мостков.

Ему звонила Марина. Пацанам совершенно не нужно знать, как он поет перед ней сиреной. А Паша готов был изворачиваться ужом, лишь бы влезть к Маринке под одеяло. Так оно и будет.

Лето за окном. У нормальных людей наблюдается снижение работоспособности, а у ворья, напротив, – пик активности. Люди в отпуска уезжают, на дачи. Квартиры остаются без присмотра, а домушники, форточники, шнифера и прочие любители чужого добра этим пользуются. Заявления от граждан уже идут косяком, только успевай разгребать.

Улица Красногвардейская, дом сто девятнадцать, квартира шесть. Вернулся хозяин с работы, а там вор. Дядьке бы в подъезд выскочить да полицию вызвать, а он пошел на преступника с кулаками. Как итог, ножевое ранение в живот и уголовное дело по факту покушения на убийство. Вот и ломай теперь голову, как найти злодея.

Мысли у Архарова были, но этого мало. Нужно бегать, искать, а время, ресурсы…

В дверь кто-то постучал.

Да, время, оно резиновое. Растянуть его, правда, нельзя, а ужать – можно.

Именно об этом и подумал Архаров, когда к нему в кабинет зашел импозантный мужчина средних лет в дорогом летнем костюме и стильных диоптрических очках без оправы.

– Здравствуйте, товарищ майор! Меня зовут Горлов Аркадий Арсеньевич. Я адвокат гражданина Жилкина Михаила Витальевича. Мне хотелось бы с вами побеседовать.

Мужчина говорил вроде бы в просительном тоне, но при этом ничуть не сомневался в том, что его выслушают.

– А он что, привлекается? Где находится гражданин Жилкин? Здесь его нет.

– Тогда будем считать, что я к вам пришел с неофициальным визитом.

– Будем считать. – Архаров кивнул и постучал по стеклу своих наручных часов.

– Вы куда-то спешите? – усаживаясь, спросил Горлов.

– Я всегда куда-то спешу. Работа такая.

– А не надо спешить, товарищ майор. Во всяком случае, в работе с законопослушными гражданами нашей страны.

– Я вас внимательно слушаю.

– Егор Васильевич, вчера вы приходили к гражданину Жилкину, требовали от него явки с повинной, склоняли к чистосердечному признанию.

– И что?

– Хотелось бы знать, в рамках какого дела вы производили следственные действия?

– Это были розыскные мероприятия.

– Да, конечно.

– В рамках уголовного дела по факту исчезновения гражданина Замятова Ильи Павловича. А что-то не так?

– Все так. Я ни в чем не могу вас упрекнуть. Если, конечно, вы нашли тело Замятова и возбуждено дело по факту его убийства.

Увы, но Архарову ничего не оставалось, кроме как развести руками.

– Тела нет. И уголовного дела тоже.

– Что ж, тогда я вынужден заявить протест и обжаловать ваши действия. Вы злоупотребляете своими полномочиями, обвиняете человека в убийстве, которого нет.

– Обвиняет следователь, я же всего лишь беседовал с гражданином Жилкиным.

– Вы нарушили нормы уголовно-процессуального права.

– Я вас понял, Арсений Аркадьевич. – Архаров смотрел на Горлова как на назойливую муху, которая лезла в глаза, в нос.

Ее невозможно было отогнать.

Майор мог бы вступить в перепалку с этим деятелем, попробовать доказать его неправоту. Но спорить с адвокатом все равно что стричь свинью – визгу много, а толку мало. Уж лучше договориться с ним и спать спокойно. А с Жилкина он все равно не слезет.

Глава 3

В озере полно разводной рыбы, но поплавок почему-то совершенно не хотел уходить под воду. Клева не было.

Все же улов обещал быть богатым.

Марина стояла с удочкой, а Горохов ей помогал – то по груди рукой проведет, то к нижним опциям прижмется. На ее удочку, может, ничего не поймается, а вот на его спиннинг наверняка будет отловлена она сама. Не зря же девочка приняла приглашение. Поняла, что жить без него не может, и позволила привезти себя на базу.

Номер уже готов, шампанское и клубника в холодильнике. Сауна забронирована. Все будет тип-топ.

– Никита скоро должен приехать, – неожиданно сказала она.

– Ты думаешь, что можешь испортить мне настроение? Нет, не сумеешь.

– Да я и не пытаюсь.

– Пытаешься. Думаешь, я испугаюсь за тебя? Нет. Ты к нему не уйдешь, останешься со мной. Я точно это знаю.

– Останусь?

– И сегодня, и вообще.

– Я не знаю…

– Все ты знаешь. – Горохов обнял Марину сзади, сжал ее груди.

Девичье тело напряглось. Дыхание Марины затяжелело и участилось.

За спиной Павла кто-то кашлянул.

Горохов обернулся и увидел свою сестру.

Алла глядела на него и улыбалась одной половиной лица.

– Я тебе не помешала?

Марина смутилась, увидев ее, поздоровалась и отвернулась.

Паша взял сестру под руку, и они сошли с мостков. Неподалеку в трех соснах стояла беседка, туда он и отвел Аллу.

– Ты мне помешала, – сказал Павел, чуть ли не силой усадив сестру на скамейку.

– Может, оно и к лучшему?

– Что к лучшему?

– Может, не надо тебе с Мариной?

– А что не так?

– Я же тебя знаю. Поматросишь девчонку и бросишь.

– Может, она и девчонка, но опытная, пользованная. Поверь, от нее не убудет.

– Какой ты!

– Какой?

– Мог бы сказать, что у тебя с ней серьезно. Вдруг я поверила бы?

– Ты же не следователь, чтобы тебе врать.

– Зря ты с Мариной связался. Косте это не понравится.

– Он на тебе женился?

– Нет.

– Ты моя сестра?

– Ну… Так ты из-за этого с Мариной?

– Я с ней из-за всего. – Горохов скривил губы.

Костя Дробов пятнадцать лет морочил Алле голову. Роман у них был, дело к свадьбе шло, а он женился на другой. «Извини, дорогая, так надо». Алла в слезы, в истерику, готова была руки на себя наложить. Разве брат может об этом забыть?

Сейчас у Аллы все путем, и муж у нее, и любовник – тот же Дробов.

Паша не собирался мстить за сестру, хотя мысль об этом и кружила в голове. Куда больше он думал о себе. Чесалось у него одно место, и он не мог с собой ничего поделать.

– Ты зачем приехала?

Горохов не спрашивал, как сестра нашла его. Она знала это место. Если он уехал за город, то искать его нужно было именно здесь. А брат сказал ей, что у него сегодня пикник.

– Поговорить.

– Говори.

– Я за Мишку переживаю. Он хоть и тюфяк, но мой.

– Тебе нравится спать на нем.

– Да, мне нравится спать на нем. Не надо было стрелять в его присутствии.

– А кто его звал смотреть?

– Он ничего не видел и никому не скажет.

– А ты? – Горохов хищно усмехнулся.

– Ты же меня не убьешь? – Алла дернулась и ткнула его локтем в плечо.

– Тебя – нет, а его могу. Хорошо, что ты это понимаешь. Поговори с ним, пусть держит язык за зубами.

– Говорила уже не раз.

– Тогда спите спокойно и другим не мешайте.

Алла поднялась, провела пальцами по его голове и, покачивая бедрами, направилась к воротам.

– Когда спать будешь, думай над своим поведением, – на ходу сказала она. – Может, не нужно огорчать Костю?

– А может, ты не будешь огорчать своего мужа? – осведомился он.

В ответ Алла оттопырила три пальца. Если бы она согнула два из них, то получился бы «фак». Но она этого не сделала, не решилась.

Утром погода радовала, а к вечеру небо затянуло тучами, хлынул дождь. Зонта у Архарова не было, но дождевые капли – не пули. Они мочат только в прямом смысле этого слова. Да и до машины недалеко. Вышел из управления, сел и поехал.

Во дворе он увидел Замятову. Женщина стояла, не замечая дождя, и вопросительно смотрела на него. Зонта над ней не было.

Архаров подошел к докторше, взял под локоток и увлек к своей машине.

– Елена Евгеньевна! – Он открыл дверцу, помог женщине сесть и присоединился к ней. – Разве так можно? Промокнете, простудитесь, заболеете.

– Все равно.

– Что значит все равно?

– Мне Илья сегодня снился. – Она всхлипнула.

– Подсказал, где искать?

– Звал к себе. Туда. – Она кивком показала куда-то вверх.

– Это у вас голова забита, вот и снится вам всякое разное.

– А вы сами верите в то, что он жив? – спросила женщина голосом, срывающимся на стон.

Архаров не знал, что сказать. Он очень хотел, чтобы с Замятовым ничего не случилось, но вряд ли можно было надеяться на лучшее. Майор заглянул в глаза Жилкина и понял, что тот видел, как убивали Замятова. Архаров не сомневался в этом.

Сильные мужчины – слабость женщины. А если эта брутальная личность еще и хороша в постели!.. Его железные руки такие нежные, порывы ощущений взрывают плоть, выворачивают чувства наизнанку.

Костя Дробов был хорош во всем. И характер у него крутой, и руки нежные. Алле порой хотелось умереть от восторга.

Сегодня он тоже был на высоте. И она взлетала вместе с ним. А потом наступил покой. Так хорошо было лежать с ним и наслаждаться тишиной, которая особенно хороша после буйной встряски.

Он достал сигарету, закурил, выпустил дым в угол над окном. Алла поморщилась и махнула рукой перед своим носом.

– Что такое? – спросил Костя, заметив ее недовольство.

– Ничего.

В прошлом ей даже нравилось, когда Костя курил в постели после секса. А сейчас табачный дым ее раздражал.

Да, ей было хорошо с Костей. Он устраивал ее во всем, но давно уже ушел куда-то тот телячий восторг, с которым она когда-то бежала на свидание с ним.

А нужен ли ей любовник?.. Алла все чаще задавалась этим вопросом.

Да, Костя сильный мужчина. Брутальная внешность, уверенность в каждом движении, волевой характер. А Миша тюфяк. Он всего боится.

Но Костя в этой жизни ничего не добился. Сколько раз пытался заняться бизнесом и постоянно прогорал. Зато Миша упрямо гнет свою линию. На деньги, которые еще до отсидки одолжил ему Горохов, он основал строительную фирму, с самых низов уверенно вывел ее на серьезные позиции.

Миша даже не побоялся размыть долю Горохова, снизить ее до уровня блокирующего пакета. И ничего, Паша проглотил это, не убил его. Как можно лишить жизни человека, на котором строится твое благополучие?

К тому же Миша очень хорош собой. Да, мягкотелый, но в его внешности чувствуется порода. А Костя – всего лишь смелый и сильный пес дворового происхождения. С Дробовым хорошо, но и Миша в постели не промах. Иной раз как разойдется!..

– О чем ты думаешь? – спросил Костя.

– Ты бы с Мариной поговорил.

– О чем?

– О рыбе.

– О какой рыбе?

– Знаешь, к чему рыба снится?

– Я не понимаю, к чему ты клонишь.

– А к тому, что Маринка твоя рыбу с Гороховым ловит. На том самом озере. И клюет у них, скажу я тебе, не слабо.

– У них что, любовь?

Голос у Дробова не дрогнул, но сигарета почему-то вывалилась из пальцев и упала Алле на живот. Спасла ее отменная реакция. Она еще понять ничего не успела, а рука уже спихнула сигарету на пол.

– Ты что делаешь?

– Извини. Что ты там про Марину говорила?

– А то, что и Марина твоя подпрыгивает. По любви. Может, и рыбы уже наловила.

– Мы с Пашкой еще не старые. Ему жениться пора. В принципе, я не против, если мы породнимся.

– Он против. У него этих баб как перчаток.

– Марина – не та баба, которую можно использовать как перчатку.

– Это ты так думаешь.

– А как о твоем брате нужно думать? Плохо?

– Скорее ты на мне женишься, чем он Маринку твою замуж возьмет.

– Я-то могу жениться…

– А мне одолжений не нужно!

– Почему нет? Я женюсь на тебе, а Пашка – на Марине.

– Я же тебе сказала, мне одолжения не нужны.

– Я с Антониной развелся, препятствий нет, – гнул свое Дробов.

В ответ Алла лишь покачала головой. Когда-то она любила Костю, а сейчас от этого помешательства осталась только привычка быть с ним. Да, она не хотела терять ни мужа, ни любовника. Тот и другой вполне устраивали ее в постели, так зачем же менять расклад? Или все-таки надо? Если муж удовлетворяет, то зачем тогда любовник? Но Миша тряпка. Хотя нет, не нужно ничего менять. Пусть Миша остается мужем, а Костя – любовником. И никаких разводов!..

– Есть препятствие. Это я. Раньше надо было думать. – Алла поднялась, наклонилась, подобрала с пола погасшую сигарету и бросила ее на Костю.

Хорошо разогретая женщина в предварительных ласках не нуждается. А довести себя до боевой готовности она может и сама, даже если притворится крепко спящей. Именно так и повела себя Марина. Паша к ней, а она к нему, но как бы во сне. Завибрировала изнутри, мышцы расслабила, впустила его в себя, сжалась и наслаждалась ощущениями.

Толк в сексе она знала. Горохов понял это еще вчера. Сначала Марина вела себя как нецелованная девочка, а потом так раскочегарилась, что он едва успевал дровишек в топку подкидывать.

Зато сейчас она лежала как бревно. Внутри вроде горит, а встречного движения нет. Да ему и не нужно. Пришло время гасить костер.

Горохов остыл и заснул. Но Марина его разбудила.

– Вставай, соня! – Она лежала боком к нему, подперев голову ладонью.

Густые темно-русые волосы стекали с предплечья на подушку.

– Ты что, вместо будильника?

– Нет, просто соскучилась, – нежно проговорила она и улыбнулась.

– Да, но разбудила. – Горохов зевнул во весь рот и закрыл глаза.

– Я хотела сказать, что это была самая лучшая ночь в моей жизни.

– Я старался.

– Я так тебя люблю! – изнывая от счастья, сказала она.

– Я тебя тоже. – Он повернулся к ней спиной.

– Мы бы могли пожениться. – Она прижалась к нему сзади.

– Зачем?

– Как зачем? Если люди любят друг друга, то они женятся.

– Мы будем встречаться.

– Встречаться?

– Ты не хочешь со мной видеться? – Горохов изобразил возмущение.

– Я хочу с тобой жить.

– Ты будешь со мной спать. Или тебе это не нравится?

– Нравится. Но дело не…

– Нет, все дело именно в том, о чем ты сейчас подумала. Если мужчина и женщина обожают друг друга, то они занимаются любовью. Скажи, что я не прав.

– Нет, ты прав, но я подумала…

– Твой брат и моя сестра любят друг друга. У него была жена, у нее есть муж, и ничего, все равно встречаются. Ты выйдешь замуж за своего Никиту, а встречаться будешь со мной.

– Ты это серьезно? – Марина оттолкнулась от него.

– Бери пример с брата.

– Скажи, что ты шутишь!

– Я не шучу, а предлагаю тебе реальный вариант. Только не подумай, что я заставляю тебя выходить замуж за Никиту. Мы можем встречаться и без этого. Но если ты хочешь завести семью, то я препятствовать не буду. Мой тебе совет, не говори о нас Никите. Как будто ничего и не было. Он вернется, ты обнимешь его, он тебя уложит на лопатки. Нахлынут воспоминания…

– Знаешь, кто ты такой? – едва не срываясь на истерику, спросила Марина.

– Я предложил реальный вариант. Если тебе что-то не нравится, то можешь уехать.

– Нет, я не буду говорить, кто ты такой!

– Уезжай. Тебя отвезут.

– Какой же ты!

Марина сперва всхлипнула, потом горько заплакала, но ее слезы не тронули Горохова. Она собралась и вышла из номера.

Только тогда он перевернулся на другой бок и улыбнулся с чувством облегчения. Пусть возвращается к своему Никите, а он уж как-нибудь обойдется без ее любви, в самое ближайшее время заведет себе новую женщину. Или отправится к Юле, к своей дежурной подружке. Вот уж безотказный вариант – и не откажет никогда, и скандал не закатит.

Ему вообще сейчас не до любовных интрижек. Жилкин очень напрягает. Он клялся в своей преданности, и Алла хлопотала за него. Глупо резать курицу с золотыми яйцами, но инстинкт самосохранения нашептывал Горохову жестокое решение. Мочить нужно Мишу.

Или все-таки дать ему шанс? Хотя бы для очистки совести?..

Горохов потянулся к телефону, набрал номер старого своего друга, с которым когда-то ходил под Мазовым. У Жоржа своя охранная фирма в Москве, но, главное, на него можно положиться.

– Жорж, здорово, брат! Скажи, тебя интересует предложение, от которого невозможно отказаться?

Должна быть в женщине какая-то загадка и эротическая изюминка. Как у Антонины. Она не была красавицей, никогда особо не следила за собой, сколько помнил ее Костя Дробов, одевалась дешево и безвкусно. Но ее сексуальная привлекательность всегда оставалась на высоте. Он и раньше хотел ее, и сейчас.

Тогда, пятнадцать лет назад, Костя собирался жениться на Алле, но Тоня поставила условие – или он берет ее замуж, или у них никогда ничего не будет. Он не смог устоять перед искушением, женился на Тоне, но со временем возобновил отношения с Аллой.

Два года назад Тоня снова показала характер. Она узнала об этих самых отношениях и изменила ему с соседом по квартире. Костя застукал их в постели. Скандал закончился разводом. Но его по-прежнему тянуло к Тоне. Он хотел быть и с Аллой, и с ней.

А Тоня на вид все такая же серая мышка. Волосы небрежно собраны на затылке, дешевая кособокая кофточка, мешковатые, неуклюжие джинсы. Алла по сравнению с ней – икона стиля. Но к Тоне почему-то тянет больше. Смотришь на нее, а внутри все дрожит от возбуждения.

Костя знал, когда бывшая жена возвращается с работы, и подъехал к магазину, в который она обычно заходила по пути. Тоня как раз вышла оттуда с покупками.

– Привет!

– Здравствуй… – Она затурканно оглянулась по сторонам.

– Помочь?

Он попытался взять у нее сумки, но Антонина шарахнулась от него.

– Ты чего-то боишься?

– Нет. – Она с опаской бросила взгляд в сторону своего дома.

– Вася вернулся? – Костя скривился.

– Да, он сейчас дома.

– Боишься его? Он что, тебя бьет?

– Он тебя убить может.

– Кишка тонка.

Вася Едыкин мужик здоровый, но Костя его не боялся. Удар у него сильный, и бить он умеет.

– Он и за нож схватиться способен. Пойду я. – Антонина повернулась к нему спиной и засеменила прочь.

Костя не стал ее останавливать. Не боялся он Едыкина, но и бороться за нее не хотел. Неплохо было бы провести с Тоней часок-другой в машине, но не более того. Как ни крути, а она предала его и сейчас жила непонятно с кем. Нет, не вернется он к ней, даже если она позовет.

Костя за ней не пойдет. У него нет никакого желания видеться с Васей. Да и дочь проведать он не сможет. Инна сейчас в летнем лагере.

Дробов сел в машину и через двадцать минут вышел из нее возле дома, где жил с сестрой.

Отца своего он не помнил, и Марина родилась незнамо от кого. Спустя три года мама умерла. Фактически он был Марине за отца.

Сестра лежала на диване, уткнувшись головой в подушку. Ее плечи сотрясались в беззвучных рыданиях.

– Эй, ты чего? – Костя подсел к ней, провел рукой по спине.

– Уйди! – выпалила она, не отрывая головы от подушки, и махнула рукой, отгоняя его.

– Что случилось?

Марина вскочила с дивана, оттолкнула брата.

– Это все из-за тебя!

– Что из-за меня?

– Горохов надо мной посмеялся! Из-за тебя!.. Ты спишь с его сестрой, он – с твоей! Ты на Алле не женился, а он – на мне.

– Он с тобой спит?

– А где я была этой ночью?

– Ты уже взрослая девушка. Но это вовсе не значит, что тебя можно обижать.

– Это все из-за тебя! Если бы ты женился на его сестре, то он взял бы меня замуж!

– Это он так тебе сказал?

– Нет, я знаю!

– На самом деле ты ничего не знаешь. Горохов – подлец.

– Он твой друг?

– Друг? Когда это было?

– Павел говорил, что ты его друг. Мол, он тебя уважает.

– Да. Потому что я мужчина. Могу в морду дать. А ты женщина. Должна понимать, для чего ему бабы нужны.

– Нет, это ты во всем виноват!

– Виноват. – Дробов вздохнул. – В том, что не остановил тебя.

Говорила ему Алла, предупреждала. Он должен был вызвать Марину на откровенный разговор. В то же время в нем шевелилась надежда на то, что у Паши с Мариной сложится. Горохов уже не молодой, в криминал с головой нырять вроде бы не собирается. И деньги у него водятся, и статус какой-никакой, дом вроде бы строит. Было бы неплохо, если бы Марина вышла за него замуж.

Так он думал еще вчера, а сейчас понимал, что это плохая идея. Костя жалел о том, что не предупредил сестру, не остановил ее.

Но ничего особо страшного не произошло.

– Почему ты не женился на Алле?

Костя подошел к сестре, обнял ее.

– Тебе нужно просто успокоиться. Тогда ты поймешь, что ничего страшного не произошло. Горохов совсем не тот мужчина, который тебе нужен. Он бандит. Был таким, есть и будет.

– Он уже не тот, что раньше. – Марина всхлипнула.

– Если он тебя обидел, значит, тот.

– Да, он меня обидел! – Сестра разрыдалась.

– Я же говорю, горбатого только могила исправит.

Марина оттолкнулась от Кости, ошалело глянула на него.

– Не надо в могилу!

– Это я образно.

– А морду ему набей!

– Договорились. – Костя улыбнулся.

Драться с Гороховым он не станет. Бесполезно. Да и опасно. К тому же ничего страшного не произошло. Марина не девочка, у нее есть жених, который ничего не знает. И не надо Никите ничего знать. Он вернется. Марина к этому времени успокоится. Они поженятся и будут жить так, как будто ничего не случилось.

Утро началось с нравоучений. Алла наехала ни свет ни заря. Не любит она слабаков, ей сильных мужчин подавай. А мужика таковым делает его характер.